Аламейк: Стрела Судьбы

Вам когда-нибудь снились настолько реальные сны, что вы сомневались в том, что вы спите? И, по закону жанра, конечно, не помнили при каких обстоятельствах вчера засыпали, что, собственно, вчера делали? Конечно, это неопровержимое доказательство того, что всё происходящее сейчас – самая настоящая действительность! Особенно, когда рядом с бурлящим морским берегом бегает твой младший брат, а сама ты чётко видишь свои белые нерешительные ступни, играющие с горячим ванильным песком.

Какие-то помехи.

Где Тигра?

Море... или чёрный фон?

Песок... или мокрая земля?

Из сна меня вырвал чудовищный грохот, подобного которому до этого момента я ни разу не слышала. Или слышала? Почти одновременно с ним послышались крики испуга, и даже самые настоящие истошные вопли страха.

– Оставайтесь здесь! – Громко приказал отец, и, обувшись, стремглав вылетел из библиотеки. Скоро из своего бункера вылез недовольный Прим, конечно же, завязывающий на ходу волосы в хвост. Долго не думая, Чужак побежал вдогонку за отцом.

– Мам, возьми Тигру! – Младший брат тихонько захныкал от прерванного сна, но я чувствовала, что на улице творится что-то неладное. Резко вскочив с настила, я побежала на улицу, на ходу надевая башмаки. Только что была на море, и теперь спросонья бегу на встречу приключениям! Откуда кстати, я знаю, как выглядит море?

Глаза ослепил яркий жёлтый свет, я прищурилась, как только могла, чтобы хоть что-то разглядеть.

– Отец! – Крикнула я, сбежала вниз по ступенькам и резко уткнулась в чью-то крепкую спину. Чужак.

– Не подходи ближе, Теа. Стой за мной.

– Что это за грохот? Где отец? Пропусти меня, сейчас же!

– Прекрати, стой! Это...это за нами приехали.

Когда моё зрение привыкло к таким дивным условиям освещения, я увидела, что выход из библиотеки загородило несколько огромных грузовиков, издающих те самые пугающие звуки. Мой отец подошёл вплотную к одной из махин и предупредительно замахал руками. Из машин вышли грозные тёмные силуэты, но мой страх успел начать рассеиваться, резко стало светать. В первых предрассветных лучах я старалась рассмотреть их, как только мне позволял это сделать отталкивающий меня Чужак. В руках мужчины держали оружие, то самое, которое я видела в многочисленных книгах, комиксах, энциклопедиях.

– Стрелок! Выходи! Мы прибыли на рассвете. Почему ты так удивляешься? – Я увидела лицо Чужака, жаждущего скрыться, желающего обратить всё это в сон. Он по-настоящему не хотел возвращаться, хотя даже не помнил, куда.

– Я не удивлён! Просто я еще не нашёл.

– Извините, вы бы не могли заглушить свои повозки? Сзади уже образовалась толпа, люди волнуются. – Отец выступил в роли миротворца. Опять.

– Как это не нашёл? Тебе дали время! – Ответил один из «воинов», заглушая мотор грузовика, остальные последовали его примеру. Я насчитала пять огромных фур. Какая ирония. Высокий человек с грубыми чертами лица, который обращался к Чужаку всё это время, оттолкнул моего отца и подошёл вплотную к парню. Они были одного роста, но всё же сильно отличались – от незнакомца исходила неприкрытая злоба.

– Берите мужика, девчонку, найдите еще троих. И не мешкайте! – Я в страхе вцепилась в футболку Чужака, какой-то мужчина схватил моего отца за руки, связал их верёвкой за спиной и почти что силой заставил запрыгнуть его в кузов. Мой отец не знал слова «сопротивление». Да и было ли бы разумно сопротивляться людям с неизвестным нам оружием? С любым оружием? Всё это действо сопровождалось моими криками, после которых я помню всё размыто, как будто я и правда заснула. «Отец!» – вопила я, кричала громче рёва машин, разбудила всё поселение, стала зачинщиком кошмарного помешательства. Мои крики заставили выйти на улицу обеспокоенных чужаков, маму, прибежать из своих жилищ Брену и Скалу.

Отец виновато смотрел на меня из кузова. Но он был невиновен.

Мама вышла из библиотеки как раз тогда, когда за моё плечо схватился тот самый разговорчивый невежа.

– Отпусти! – Процедил сквозь зубы Чужак. – Я сказал, отпусти её! – С яростью прыснул он и стремительно отправил свой кулак прямо незнакомцу в лицо. Мужчина глухо засмеялся, а из его рта потекла окрашенная в алый струйка слюны, показавшаяся мне в слабом свечении предрассветного солнца полыхающим огнём. Я не привыкла робеть при виде ушибов, царапин или просто неких отвратительных картин моего существования в поселении (один раз я принимала непосредственное участие в принятии родов у коровы). Но в моей жизни ранее не было места для насилия, и я искренне верила, что и дальше буду продолжать представлять себе ужасающие нутро эпизоды только в недрах собственного подсознания. До этого момента.

Мощная хватка крепкой руки незнакомца только окрепла от неожиданного удара.

– Отпусти мою дочь, увалень! – Взревела сквозь слёзы мама и со всей силы врезала трясущимися кулаками бугаю по спине. Это его только раззадорило. Он отпустил меня и поспешил заломить руки моей матери за спиной, за что получил лишь несколько царапин, так как мама пыталась отбиться всеми силами, да ещё и плевок в придачу.

– Третий, ты уверен, что это та семья? По мне так какие-то дикари! – Прохрепел мужчина.

Я стояла на площади – настоящий участник происходящего, но словно бы наблюдала за всем со стороны. Ступор, оцепенение, паническая атака? Называйте это как хотите. Но когда я увидела заплаканное лицо матери и её истерические всхлипы в объятиях отца, я поняла, что мне тоже придётся лезть в этот проклятый кузов. Единственное, что я успела сделать, медленно продвигаясь к железной громадине на ватных ногах под подзуживание громилы «Ай-да девочка, молодчина!» и призывы Чужака остановиться, это крикнуть что есть мочи брату, кусочек лица которого мне удалось разглядеть в приоткрытую дверь библиотеки. «Беги, Тигра!».

Но имя моему брату было дано не просто так. Малыш с криком выбежал из библиотеки и вцепился в ногу хохочущего недруга.

– И это...? Это вот Тигра? – Не прекращал смеяться мерзкий тип. Он отцепил брата от себя, как маленькую надоедливую букашку и, взяв его за воротник рубашки, потащил брыкающегося бедолагу в сторону машины. Перед самым кузовом я отобрала у него брата и поспешила затолкать трясущееся тельце к родителям. Мне хотелось поскорее закончить этот фарс, только бы враги никому не причинили вреда.

– Давай, залезай, чего встала. Ну, же. – Громила подсадил меня, и уже через секунду я сидела на холодном металлическом полу, обхватив колени руками. Я думала о том, что нужно закричать и попросить о помощи, нужно оглядеть площадь и взмолиться к поселенцам... Но меня обуял страх испортить и без того скверную ситуацию.

– И ты. Ты тоже полезай. Ты вроде умный. Вот и хватит.

Слышу, как кто-то присоединяется к нам. Поворачиваю голову – знакомые рыжие волосы, собранные в хвост. Прим.

Не смотрю ему в глаза, чувствую, как мне не хватает воздуха, жадно глотаю его ртом. Немного привстаю и окидываю площадь взглядом. Где-то вдалеке в безмолвной толпе вижу Скалу, обнимающего вздымающиеся плечи Брены. Солнечные лучи засветили лица почти всех стоящих в том ряду. Безликие призраки моего, теперь уже, прошлого. «Увижу ли я еще друзей? Увижу ли я хоть кого-то? Что нас ждёт дальше? Доживём ли мы до следующего рассвета?» – один за другим мой мозг порождал жалящие вопросы.

– Стрелок, полезай за ними, усмири всех. Выдвигаемся. – Услышала я противный хрип того подобия человека. Чужак тоже не сопротивлялся, и уже через полминуты нас в кузове было шестеро. Погодите.

– Пятеро? На рассвете... Пятеро. На рассвете. – Шептала я, словно заклинание, своё удивительное открытие.

– Не волнуйтесь, никто не причинит вам вреда. – Успокоил нас Чужак. – Я и сам не очень помню, кто эти люди, но я уверен, что они не опасны. – Я ни капли ему не верила.

Загудел мотор. Первый раз в жизни я почувствовала, как движется автомобиль, как движемся все мы, не прилагая совершенно никаких усилий. Это отличалось от повозки, запряжённой конями, и совершенно точно отличалось от того, что я читала в книгах.

– Вы же понимаете? – Закричала я, судорожно осматривая следующий за нами конвой и удаляющуюся многолюдную площадь. – Вы же понимаете?

– Что понимаем, Ти? – Недоумевал Прим.

– Пятеро. На рассвете. Это мы! Это нас ты должен был привезти! Не подходи к нам! Не подходи! – Я с настоящей ненавистью смотрела в голубые глаза недоумевающего Чужака, глаза, не выражающие ничего, даже раскаяния. Он не помнил своего задания, но, тем не менее, оно было. Он – враг. Такой же враг, как и бугай-невежа. Такой же враг, как и его команда.

Но почему тогда он старался защитить меня? И старался ли?

Чужак вскинул руки вверх и отодвинулся к дальнему углу.

– Я не враг вам, Алатея. Пусть я ничего и не помню, но это знаю наверняка. И скоро ты это поймёшь.

Тигра, до этого остававшийся спокойным, заплакал навзрыд.

– О, О, О, Овечка!!!! Овечка! Осталась! Там! Совсем! Одна!

– Тигра, я уверена, что Брена о ней позаботится. Не волнуйся.

Мама начала убаюкивать брата, напевая мелодию одной из поселенских песен. Отчего-то она выбрала именно эту песню. В голове эхом пронеслись строчки: «Пусть думают, что мы не выйдем за порог, пусть думают, что нам не выбраться из тьмы. Мы выучим урок, чрез тысячи дорог сумеем мы сбежать, ворота найдём мы...».

Вдаль уплывало всё, что так дорого. Позади уже остались ярмарочные палатки, окружённые серыми бетонными глыбами, несколько полей и деревянных домов... А вот мы уже прощаемся с озером и въезжаем на непригодную для повозок лесную тропу. Казалось, водителю наплевать на дорогу, он уверен, что сможет проехать, где угодно, пусть и ценой кустов, плодов, и других лесных ценностей. Мы проехали и то место, за которым находилась наша полянка, и даже Веланову хижину, хозяина которой я заметила, прятавшимся за одним из деревьев. «Прощай, Велан. Обещай, что поставишь больных на ноги».

Железный конь всё набирал скорость, а я, вжавшись руками в ограждение, молила всех существующих и несуществующих богов о скором завершении неизвестности. Конечно же, машина должна была врезаться во что-нибудь, они явно задумали нас убить. И тогда, себя тоже?

А что если?

Мама продолжала напевать мелодию безымянной песни, сквозь всхлипы, но мне всё равно стало спокойнее. Я закрыла глаза и решила оставить всё в руках судьбы. Ветер, обдувающий моё мокрое от слёз лицо, стал ещё холоднее. Я не знала, приближаемся мы к концу или началу? Стоит ли рассматривать конец чего-то, как начало нечто другого? Или после смерти совсем ничего нет? Раньше я об этом не задумывалась.

И вот, мы столкнулись.