Пепел Наших Грёз

Равен сдержал своё обещание. Довёл до самого порога дома, хоть это того и не стоило.

Было далеко за полночь, когда Эстер опасливо переступила порог тетушкиного дома, стараясь максимально тихо запереть входную дверь, как специально оставленную открытой. Во мраке передней силуэт Агаты, острый, угловатый, не по возрасту сгорбленный. Матовая ночная рубаха добавляла ей мертвенной белизны, чепец с по-девичьи розовыми рюшами - ощущение убывающей молодости, а контрастная тёмная накидка в цвет волосам и вовсе не красила.

Нет, тётушка не злилась.

Злость, как всякое привычное и слабое чувство, осталась далеко за спиной. Немая ярость ясно проступила в её лишенных сна и покоя чертах. И читалось во взгляде подозрение или, и того хуже, знание всех свершенных непутевой племянницей проступков.

... Милостивый Всевышний! Эстер, погляди на себя! Ты вымокла до нитки, явилась домой посреди ночи. На дневных службах тебя постоянно нет, а твоё плохое самочувствие отныне непростительно. Вынужденно. Твои знания языков кончаются на корявом приветствии, песочные часы даже не переворачивают, когда ты садишься читать. Впрочем, Эстер ничуть не стыдно...

Стоило обуви с грохотом хлопнуться об пол, как тётушка схватила девушку за локоть, не сказав ни слова, потянула вслед за собой в гостиную.

- Прости! - только и успела выпалить. - Прости, что задержалась! Я не хотела...

Но слова пропустили мимо ушей.

Агата срыву выдвинула на середину комнаты маленький пуфик, небрежно пнула его к старому, приобретённому на благотворительном аукционе, пианино.

- Садись, - лампы были поочерёдно зажжены. - Садись! Не стесняйся! - звучало упрёком.

Покорно присела, сложив руки на коленях.

- Мне на днях писала твоя матушка. - Чуть затушила пламя свечи. - Наши интересы с ней во многом совпадают. Честно признаться, мне нет дела ни до чего, кроме твоей учёбы. Ты можешь сколько угодно пропускать занятия, возвращаться позже должного, но я должна видеть и знать, что мои терпимость и благосклонность не безосновательны.

- Ты можешь положиться...

- Не думаю, - сказала как отрезала.

Агата плавным шагом подступилась к пианино, резко вздернула его крышку, бережно, кончиками пальцев очертила крайние клавиши.

- Сыграй мне. - Отошла, давая воздуха. - Хочу узнать, продвигается ли твоё обучение.

Эстер плотно сжала губы.

- Хоть что-нибудь. Самое простое.

- Сейчас так поздно, меня клонит в сон, - врала, - не могли бы мы перенести...

- Нет. Не можем.

- Я... - всё ещё надеялась выкрутиться, уйти от ответственности. Но тётушка загнала в тупик. - Я не могу. Не умею. - Тут же исправилась.

- И ты считаешь позволительным шляться допоздна вместо того, чтобы нарабатывать навык?!

- Я не шлялась! - поспешно возразила. - Как ты можешь судить, если даже не удосужилась спросить, почему и где я была всё это время!

- Мне хватило и прошлого опыта, чтобы убедиться в твоей безответственности.

- Даже так! - Эстер вскочила на ноги. - Что если у меня не лежит душа к музыке?! Что если нет таланта и желания?! Неужели, если я не смогу отличить "си" от "до" и в нужной очерёдности стучать по клавишам, то я не имею права называться образованной?!

- Ничуть, - ответила с непроницаемым холодом.

- Неужели, это столь важно?!

- Необходимо.

- Мир не остановиться, коли владение нотами упадёт до нуля!

Агата саркастически вскинула бровь.

- Мир остановиться, если воспитанная девушка из благочестивой семьи, выйдя в свет, не сможет развлечь юных господ.

Эстер тянулась в свет, желая вырваться из оков стереотипов и противоречий. Рвалась тщетно и бездумно. Оказалась жестоко обманутой собственными ожиданиями.

... И ловушка захлопнулась, ободрав спину...

Умение вовремя остановиться помогло совладать с негодованием.

____________________

... Ей-Богу, сущая чертовщина!...

Равен поторопился выпроводить Эстер, благо Витнею вскоре стало лучше. Вместе с жаром металла опала и температура. Жаль с многочисленными вопросами не могло произойти то же самое. Приходилось отмахиваться и открещиваться, с трудом связывая собственные доводы, немо кивать и в недоумении сводить брови.

... Я сам ничего не понимаю. Но понимать Вам уж точно не стоит!...

К счастью, Эстер не из пытливых. И не из медленных. Она летела по улице стремительным, не по-девичьи широким шагом, то и дело перегоняла Равена. Была увлечена потоком собственных волнительных мыслей, не менее значимых и отрадных, чем всё произошедшее. Её дом находился в дальнем конце города близ Элозианы, что в очередной раз напомнило о принадлежности Эстер к храму. Вызвало волну неприятия.

С магией приходилось иметь дело только на словах, а потому в голове не укладывалась её возможная (в далёком прошлом) самобытность и действенность. Правда, заговоры, привычные и знакомые слуху, находили отражение даже в мельчайших традициях. И пусть их полезность опровергалась временем, чудодейственные слова ещё надолго задержались в людской речи. Так и Равен, сжимая в руках лечебную настойку, невольно помянул пару из них.

... Связываться с магией не хотелось. Не к добру, да и в новинку. Связываться с Витнеем не стоило изначально. Жаль, совесть не позволяла оставить его в тяжёлом положении...

- Может, теперь расскажешь, где ты его взял? - вяло кивнул в сторону меча, чьё лезвие покоилось в металлическом тазу с еле тёплой водой. Лишняя предосторожность являлась вынужденной мерой, но уж лучше перестраховаться, нежели нарваться на новые неприятности.

- Не думаю, что это столь необходимо. - Витней пригубил настойку, поперхнулся первым же глотком. - Что за черт?! - закашлялся, утирая губы рукавом рубахи.

- И всё же, где?

Равен сидел на краю подоконника, закинув левую ногу на трухлявую раму распахнутого настежь окна. Носком затертых ботфортов сдирал покоцанную белую краску, что мелкими кусочками ссыпалась на пол.

Вид наружу угловатый и обрезанный: часть зеленеющего сада и пустынная дорога. Больше ничего.

- Воинское кладбище по дороге в Иллиду.

- Ты ведь из Междуречья?! В таком случае, странно... Ты уверен, что это было именно воинское кладбище? Всё они расположены за Эдорианской косой. Далеко на севере. Близ Иллиды их днём с огнём не сыщешь.

- Не думаю, что могу ошибаться. - Сделал ещё один глоток, вновь поморщился. - То была ночь, глушь подле дороги. Через пролесок лежал кратчайший путь в город. Там-то и...

- Пролесок, говоришь?! С востока Иллиду окружают густые леса. Гиблые, болотистые. Простой люд их сторонится. Так вот, ходят слухи (не знаю, насколько правдивые), что есть там одно мистическое место, именуемое Полуночный Оком. Там похоронено не одно поколение жрецов, некогда служивших богам Ариэйтеса. Их падшие души, отторгнутые Мидорианской землёй, рвутся покинуть Иллиду. Говорят, каждое полнолуние Око меняет своё положение на тридцать градусов относительно охранной башни. На четвёртое полнолуние возвращается на прежнее место. - Равен потянулся за пачкой сигарет. - Каждый, кто хоть раз побывал там, обязан оставить что-либо из своих вещей. Любую мелочь или безделушку. Тогда духи помогут не заплутать и выбраться из глуши.

- Думаешь, - Витней откинул со лба тяжёлые каштановые пряди. - Я наткнулся на... Как его? - потёр глаза. - Полуночное Око?

- Не думаю. Уверен.

- Сам-то, хоть раз видал его?

- Нет. - Покачал головой. - Но брату матери приходилось однажды наткнуться. После долгой охоты он сбился с тропы, погнавшись за оленем (сейчас они покинули эти места), вот и набрёл на ту самую поляну. Он оставил там самое ценное, что у него было - кинжал с сапфировыми пластинами.

Равен ненадолго замолчал, опаляя край сигареты, слабым языком зажжённой свечи.

Оба уставились на меч.

- Порча?

Брюнет покачал головой.

- Не думаю, что эта вещица вообще принадлежит нашему миру. Во всяком случае, от неё лучше избавиться.

- Как раз хотел сбыть, - опомнился Витней.

- Не стоит. Просто верни его на законное место. И поскорее, - тяжело выдохнул облако вязкого дыма. - Поверь, я не из тех, кто живёт мистикой, но есть крайние случаи, когда лучше положиться не на здравый смысл и логику. Есть ситуации, когда лучше слепо верить заветам и устоям, нежели рисковать в попытке дорваться до практического решения. Ты, ведь маг?! Кому, как не тебе чужда рациональность?!

Усталость давала о себе знать вместе с приливами желания запахнуть слипающиеся веки.

Прошлая ночь выдалась бессонной и муторной. Проводив Эстер до порога, Равен с необъяснимой тяжестью на сердце отправился обратно по мрачным улицам столицы. Шёл нарочито медленно, путался в потоке мыслей и улиц. В конечном итоге, очутившись у порога дома, с неохотой потянул резную ручку.

... Проблемы не решатся, сколько не откладывай и не забывай о них...

Из столовой доносились приглушенные звуки шагов, и Равен постарался как можно тише провернуть ключ в двери. "Хлопок"! И все старания к чертям!

... Редклиф вернулся. По крайней мере, ожидать чьего-либо прихода, кроме как его, не приходилось...

Силуэт отчима навевал тревогу.

Мягкими бесшумными шагами Равен проскочил в гостевую, опрометью взбежал по лестнице, на проломленной ступени запнулся, в ужасе замер. Протяжный скрип оглушил. Разнесся по всему особняку, оставив в тишине лишь малые его уголки.

- Равен?! - оклик прибавил шагам скорости. - Это ты?!

Замки на двери комнаты щёлкнули один за другим, давая волю дыханию.

Витней мирно спал с самым, что ни на есть блаженным выражением лица. Сон его был светел и лёгок, раскинутые руки огибали складки бордового одеяла, босые ноги торчали из-под него, опутанные атласным месивом.

Звук шагов, доносившийся с лестницы, заставил поторопиться. Узлы на лентах распустились, позволяя балдахину распасться, мощным потоком накрыть пространство меж столбиков кровати. Ботинки Витнея Равен запихнул в дальний угол комнаты, туда же последовал вещевой мешок и... меч. С ним пришлось быть особо бережным. Когда с площадки раздался стук, юноша встрепенулся, окинул комнату пристальным взглядом, убеждаясь в полной её непримечательности.

Отперев дверь, Равен медленно потянул её на себя, допуская лишь малейшую щель, сквозь которую виднелся его собственный силуэт и кромешная тьма вокруг. Пальцы замерли у задвижки, готовясь в любой момент захлопнуть её.

- Что надо?! - заговорить первым значило приблизить диалог к его завершению.

Силуэт Редклифа был еле различим. Лишь черты лица, в блеклом алом свете керосиновой лампы: усталые угольные глаза, прямой острый нос, пышные усы, переходящие в щетину; впалые щёки.

- Если ещё раз оставишь парадную дверь открытой, можешь не искать своих вещей. До последней - выброшу всё на помойку! - пустые угрозы.

Запах спирта пронизывал насквозь.

- Рад огорчить тебя, но если ты пришёл, чтобы отчитывать меня, я настолько устал, что даже при полном желании не смогу выслушать очередные упрёки, - сильнее стиснул сруб двери.

- В таком случае, я просто оставлю инструменты на кухонном столе. Думаю, ты знаешь, что с ними делать.

... Ах да, точно, сломанные порожки. Впрочем, до их починки дело никак не доходило. То ли из-за нежелания, то ли по причине собственной криворукости....

- Равен! - голос Витнея вырвал из раздумий.

Сигарета опалила кожу, пепел подобно перу осыпался на подоконник.

- Равен, ты разве не слышишь?! - юноша недоверчиво скривился.

- Что?

- В дверь кто-то звонит. Я бы спустился проверить, но... Сам понимаешь.

И правда.

Пронзительный звон отдавался в голове протяжным гулом, заставил поморщиться от неприятного чувства. Нехватка сна давала о себе знать, причём, так явственно, до боли в мышцах, что Равен начинал сомневаться, а была ли прошлая ночь вообще.

Настороженность - значимая лепта трезвости и бодрства ума была как нельзя к месту, поэтому, открывая парадную дверь, тело пошатнуло новое ощущение. Чуждость. Чуждость и двойственность самого себя самому себе.

На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял Фрэйзер - светловолосый юноша на редкость приятного норова и вида. Высокие скулы подчеркивали правильные черты лица, лишённые той нарочитой неотесанности и небрежности, что так и резала глаз в вороне. Не по погоде светлые тона одежды красили общий вид, располагали и заведомо выставляли в выгодном свете. Единственное, что негативом выбивалось из общей картины - чрезвычайное беспокойство, нашедшее отражение в пустых холодных глазах.

В друзья Фрэй набивался давно; стоило ему вступить в ряды Отчаянных, как он тут же заклеймил Равена своим новоиспечённым товарищем.

... Зря...

Друг из ворона всегда выходил плохой как близким, так и себе самому. Нелюдимый, несговорчивый, вечно критично настроенный, требовательный. К своему же несчастью, Фрэй отличался настойчивостью и доброжелательностью. Здоровался как по расписанию, изо всех сил тянул и без того притянутые разговоры, пропускал мимо ушей колкости. И порой у Равена создавалось впечатление, что это особая форма "гадостности", заключающаяся в излишней любезности.

- Доброе утро, - ворон улыбнулся вовсю ширь своей жалкой душонки, демонстрируя не первой белизны зубы.

... Доброжелательность была первой уступкой...

- Отнюдь не доброе, - в то утро, видимо, все решили отбросить былые принципы и привычки.

... Впрочем, в глазах Равена любое проявление добродушия уже означало беспринципность...

- Считай, дорвались до неприятностей. Собирай пожитки. И поскорее. Я придержу тебе билет, и сегодня же, первым рейсом, мы уезжаем.

Под словом "мы" Фрэй подразумевал компанию из десятерых Отчаянных, самых юных (оттого, наверное, и мало полезных), содержащихся при гильдии ради мнимого, полного возможностей будущего. Они всегда ютились вместе, особняком; из кожи вон лезли, чтобы выделиться из общей серой массы работников, держались руководством на коротком поводке и были большого мнения о своих "недюжих" заслугах. К "мы" Равена приписали насильно, без его ведома и желания. Тем самым, поставили планкой ниже, обозвали ветреным и несерьёзным, что было свойственно всякому его ровеснику. То ли в шутку, то ли в правду назвали "лицом" Отчаянных.

...Экая неприятная у Отчаянных рожа, в таком случае...

- И с чего же такая спешка? Да и уезжать, зачем?! И не собирался и не собираюсь. С чего вдруг?!

- Сегодня утром группа неизвестных захватила Тэлум. Их примерный состав варьируется от двадцати до сорока вооружённых человек. Из примечательных черт - маски Отчаянных. - Фрэй прикусил губу. - В храме по меньшей мере тридцать заложников. Все, так или иначе, имеют прямое отношение к Элозианской Академии. Учителя, воспитанницы (возрастом от двенадцати до семнадцати), несколько служащих.

Равена охватило смятение. Он никак не мог найти слов, чтобы ответить.

- Новость разлетится в кратчайшие сроки. - Фрэйзер продолжал говорить в своей поспешной и сбивчивой манере. - Первые, на кого падёт подозрение...

- Отчаянные. - Произнесли в голос.

- Первые, кого заподозрят в сотрудничестве - мы.

- Думаешь? - Равен недоверчиво взбросил бровь, лихорадочно собираясь с мыслями.

- Уверен. И чем быстрее мы уедем из Иллиды, тем скорее будем в безопасности.

- Первыми заподозрят тех, кто сбежит. Действуя импульсивно, мы лишь переведём все подозрения в свою сторону. - Поспешно возразил.

- Мы не можем рисковать, оставаясь здесь. Слишком долго пренебрегаем терпением и благосклонностью власти. На этот раз они не упустят шанс посадить нас за решётку. - Фрэй нервно перебирал в руке плетёный браслет, с настороженностью оглядывался, будто ощущая чьё-то присутствие.

- Так значит, личности захватчиков неизвестны?

- Нет прямых доказательств, что они принадлежат ряду Отчаянных. Увы, нельзя опровергнуть и обратное.

- Требования?

- Ещё не были выдвинуты.

- Гвардия?

- Тэлум окружили по всему периметру. Готовятся взять его силой. Идти на это в ближайшее время слишком опасно, велик масштаб возможных потерь. Поэтому мы вынуждены ждать до заката. Ждать решения правительства. - Резко выдохнул. - Поверь. Пока есть возможность. Нам необходимо бежать! Хотя бы на время, но нам необходимо пропасть с горизонтов!

Деятельность Отчаянных всегда имела три основных течения, позволяющих в той или иной степени привлекать внимание общественности. Политическое, направленное на взаимодействие и любой контакт с властью. Туда Равен не совался из здравых побуждений, считая, что обладает недостаточным красноречием и малой ответственностью за сказанное. Второе - социальное, включающее в себя самое безобидное и благодетельное, куда Равену мешала пробиться скудность его познаний, крайняя невезучесть и редкость душевных порывов. И третье, во многом сомнительное и агрессивное, нацеленное на привлечение внимания в чистой его форме, но приносящее хлеб на протяжении второго года. Бросать рисковое дело планировал давно, но не при столь резких обстоятельствах, когда каждое решение - ошибка.

- Мне нужно подумать. - Выпалил, готовясь захлопнуть дверь.

- Можешь думать и сомневаться, сколько угодно, - в лице Фрэя мелькнула удрученность. - Просто знай, ждать тебя никто не станет!