Тайм-аут

Спустя пять лет отсутствия Магнос был в точности такой же, какой Уайт его помнил. Шумные улицы переполнены вечно суетливыми весёлыми прохожими, отовсюду слышались крики магов «Авроры», и каждый встречный не прочь распить с ними литр-другой эля. Принюхавшись, он уловил слабый аромат корицы и вишневого мыла, которое так нравилось Голд. Поправив лямку походной сумки, мужчина неторопливо пошёл в сторону библиотеки, улыбаясь тому, что эта девчонка совсем не изменилась. Всё те же привычки, всё те же хобби, ну что за посредственность.

-Ой, - врезался в него, мальчишка лет шестнадцати, улыбнулся и промямлив тихое «извини, чувак», помчался по своим делам.

Успев разглядеть на его плече синий знак Авроры, Уайт проводил его взглядом и пошёл своей дорогой. Малец был ему смутно знаком. Если память ему не изменяла, это был сын одного из магов, имени которого он не помнил. Зато помнил и до сих пор ощущает сродную огненную силу.

Алистер ни капли не удивился тому, что его не признали и в страхе не вымаливали прощения. Когда-то давно это было одним из признаков его силы и признания боевой мощи. Сейчас же бесконечным геморроем, не имеющим никакого смысла. Зачем кричать о своих способностях и запугивать одним именем, если можно уничтожать по-тихому и без лишней суеты? Да, такой опыт приходил с возрастом и со шрамами, коих на теле огненного драконоборца предостаточно. Юношеский максимализм и бесконечный бунт его пламенной натуры поутих, на их место пришёл холодный расчёт и чистая техника идеального убийства, отточенная не на одной сотне душ.

Вместе с опытом у Уайта также появились первые морщинки вокруг глаз, взгляд приобрёл особую хищную глубину и некую отстранённость. Казалось, что вместе с этим даже радужка из сочной зелени перетекла в нейтральную серость. Рыжие волосы, забавно торчавшие во все стороны, слегка отросли и приняли более алый оттенок. Большой шрам рассекал его шею, напоминая о силе поверженного врага и собственной небрежности. Песочно-серый походный плащ изрядно истрепался и износился в результате долгих скитаний по миру, но неплохо защищал от палящего солнца этого города. Отметив, что улицы быстро отстроили после сражения с Гендже, он искал среди домиков и закусочных нетронутую библиотеку.

Возвращение в Магнос не навевало никаких воспоминаний и лиричного чувства ностальгии. Этот город был одним из многих, в которых он побывал. И всё же отличался тем, что в него не хотелось возвращаться. Ведь в нём всё ещё жила Голд, от которой он так позорно, по сути, сбежал.

Фенрер что-то обыденно говорил под ногами, но Алистер  его не слушал, раздумывая над тем, стоило ли здесь вообще появляться? Стоя у самых окон библиотеки, он усмехнулся своим жалким мыслям. Слишком поздно думать о таких глупостях. Дверцы окна под его ладонями задрожали и с громким скрипом раскрылись. В нос ударил запах пыли, старой бумаги, дерева и вишни. Он безошибочно пришёл именно к её окнам, как, собственно, и всегда.

Запрыгнув внутрь, первое, что он увидел- спящую за столом Сайфер. Саламандр не мог сдержать улыбки. Что действительно не изменилось в ней со временем -так это инстинкт самосохранения, который, к слову, просто тотально отсутствовал. В ворохе разных рукописей, книг и журналов, волшебница телекинеза спала прямо в них, что-то нашептывая во сне, изредка хмурясь.

Фенрер следом запрыгнул внутрь, аккуратно приземляясь на лапы, чтобы не разбудить спящую красавицу. Помимо того, что двоим им тут тесно, волк так же подметил, как сильно изменилась Сайфер. Она стала ещё красивей, старше и гораздо сильнее. Как же сильно он по ней скучал...
По привычке, пришлось сначала принюхаться к Голд, а потом Фенрер решил предложить Алистеру:

-Давай её разбудим? – заговорчески прошептал волчонок, и в его тёмных глазах полыхнул недобрый огонёк.

-Пусть спит, мы ненадолго, - перехватил того на полпути маг, схватившись за лохматую шкирку.

-Что? Мы так долго шли сюда и ты даже с ней не поговоришь? – довольно-таки некультурный шок поселился в громадном теле волка. Который теперь рос только в ширь. Он готов был разразиться бранной тирадой с кучей нелицеприятных эпитетов, которую он заготовил на случай капитуляции друга.

Ничего не ответив на гневный шёпот Фенрера, Алистер подошёл к столу и потянулся рукой к светлым волосам девушки, замирая на полпути. В тусклом освещении, всего на один короткий миг, ему привиделись собственные руки, по локоть залитые кровью. Руки убийцы и до смерти перепуганные глаза предметницы в момент, когда он изничтожал местный люд. Впервые чей-то ужас заставил его остановиться, впервые ему хотелось кого-то успокоить и защитить, но Алистер этого попросту не умел да и имел ли на это право?

Опустившись на край стола рядом с её головой, он бесцеремонно зашелестел  рукописями, которые складировала под собой и вокруг Сайфер. Конечно же все это происходило под неодобрительный взгляд Фенрера.

По правде говоря, Алистера заинтересовало, чем занимается эта девица. Он ничего о ней не слышал и не собирал никакой информации. Надежда понять, через ее список чтения, что именно девушку заинтересовало, была выше всего остального. Но кроме разных давних сводок, которые, как ему казалось, нисколько не связаны между собой, ничего интересного и информативного не было. Он положил всю макулатуру обратно, пока не наткнулся на книгу в твёрдом переплёте под ее рукой.  

О да, Уайт определённо узнал эту новеллу. Маг аккуратно выудил ее из рук Сайфер и прошёлся по страницам. Он сам когда-то читал ее. Это произошло совершенно случайно, когда ему взбрело в голову, отвлечься чтением, а ничего интересного, кроме нашумевшей новинки не было. И как же парень был удивлён тем, насколько схожи персонажи с ним и Сайфер. Не веря своим глазам, тот перевернул книгу на титульный лист, думая, что может девушка решила выплеснуть эмоции на него через книгу. Но роман оказался анонимный.

Алистер тогда дочитал его только потому, что ему было действительно интересно посмотреть на ситуацию глазами Сайфер. Немного наивно, идеализированно и приукрашенно выглядело со стороны, словно сломавшая их жизни история интерпретирована под сказку. Главный герой, а именно тот Уайт, которого можно было видеть, был далёк от правды настолько, что Саламандр едва сдерживал ироничную улыбку. Каждое действие, в каждый поступок или проступок персонажа неуклонно вел к одному финалу - тому, где он менялся в лучшую сторону. Сказка она и будет сказкой.

Естественно сам Уайт был не такой. Ему было мало тихого счастья и человека, которого можно любить. В определённый момент он осознал это настолько остро, что растерялся. Рутинные походы по магазинам за продуктами, простые задания с минимальным уровнем разрушения, ужины, поцелуи, близость не только телесная, но и, о ужас, духовная. Где-то Сайфер зацепила своей напористостью и открытостью, истончившие нити его загубленной души. Тогда-то та самая тёмная сущность, что была частью него или возможно самим им, подняла голову и неистово зарычала во всю мощь своих ментальных лёгких. Она рвалась наружу, прорывая изогнутыми и острыми, как кинжалы, когтями грудную клетку до треска в рёбрах. В безмолвном ужасе, с тихим трепетом Алистер ждал, когда наконец хлынет кровь. Он сам или она неважно, монстру по душе были оба варианта. Голд была до омерзения правильной, чистой и обладала настоящей человечностью, которая присуща немногим. Странная сила духа, пугающее всепрощение и мягкость – это приводило его сущность в исступление. Она была сильней здравого смысла, сильней привязанности и... просто сильней его самого. Она руководила балом, она заказывала музыку.

Если бы он остался с ней, то убил бы рано или поздно, как предсказывал то его бывший мастер Август. Или же он так думал. Казалось. И только чудом в моменты его неконтролируемой жажды крови, он останавливал руку, что так страстно тянулась к хрупкой шее. И эту потребность, эту маниакальную жажду уничтожения той, что угрожала чудовищу, Уайт не в силах был ни утолить, ни побороть. Заведомо зная, что их отношения, да-да, именно отношения, с чувствами и укрепившейся связью, а не просто игра, которую он так любил приводить в оправдание всего, были обречены. Следовало уйти.

Голд беспокойно спала, хмурясь и что-то неразборчиво бормоча во сне. Алистер посмотрел на неё вскользь и вернулся к книге, прочитав лишь конец. Разрушающийся мир, выяснение отношений, каким-то проклятьем появившаяся женщина и к его величайшему ужасу ребёнок. Всё это так по-женски. Интересно, а в жизни Сайфер серьёзно волновали такие мелочи? Драгнил об этом никогда и не задумывался. Ему даже страшно представлять, что бы он смог дать этому ходячему шарику, которого все умилительно называли «малыш». По правде, он со своей жизнью еле справился, а тут ещё такая ответственность. Счастье – не для него. Его место – это поле боя, где он, как истинный дьявол, кружил над трупами и уничтожал всё, до чего мог дотянуться.

-Ребёнок, хм, - пробормотал с усмешкой Алистер, и Фенрер наконец-то отвлёкся от поедания остывших плюшек, замерев на месте.

Какая-то старая и давно поселившаяся грусть не уходила из его взгляда. Эти идиоты нешуточно поиграли на ее нервной системе, и волк в любой момент готов был связать их каким-нибудь магическим канатом. Вот только если бы это помогло, а не усугубило психически-критическое состояние и без того малахольного мага.

Взяв в руки волшебное перо, Уайт сделал небольшую пометку на оборванном листе из утренних новостей. И хотел уж было оставить новеллу с журналами и уйти, как заметил книгу по растениям и цветам. Полистав её, он улыбнулся, наткнувшись на закладку со статьёй об том самом красном жасмине, который он отыскал когда-то для Авроры.

-Когда ты так улыбаешься, то выглядишь жутко, - с наигранным ужасом проговорил волчонок, и слегка вытянул морду в бок, косо смотря на парня.

-Ты знал, что ей нравятся цветы? –посмотрев на волшебницу, задумчиво спросил Алистер.

-Гораздо больше чем холодный душ с утра и укусы,- прыснул со смеху Фенрер, припоминая выходки огненного мага.

- Ну, а как её ещё удивить? Она постоянно ныла, что я не романтик, и что не делаю ей сюрпризов, - проговорил Уайт, отводя взгляд в книгу.

-Ты просто ей свежего мяса с утра не притаскивал.

Закатив глаза на глупую шутку, саламандр
еще раз косо посмотрел на Голд. Ему в голову впервые пришла идея, которая ещё долго будет стоять засахарившимся комом в горле. Но если вместе им не быть, то хоть одно хорошее воспоминание он о себе оставит.

-Фер, помнишь поляну, которую мы проходили по пути сюда? – волк вальяжно поднял голову, почуяв дух авантюризма.

«Радость или пакость, а Сайфер?»- промелькнуло в голове у волшебника. И знакомая, не исчезнувшая с годами, надменная ухмылка осветила его лицо.

***

Когда Сайфер проснулась, во всю горел за окном гранатовый закат. Оторопело оглядевшись и чихнув от сладкого цветочного запаха, она поднялась с письменного стола, за которым уснула. Болело если не всё тело, то очень многие его части. Волшебница даже не знала, что такие места вообще могут болеть. От такого неправильного сна Голд со скрипом и стонами старалась размяться, а невесть откуда появившиеся цветы всё падали и падали с её головы. Весь стол был усыпан бутонами полевых цветов. Их было настолько много, что под ними было невозможно разглядеть ни листы, ни сам стол. На секунду девушка даже испугалась, а не какой ли тайный извращенец её выследил. И кто знает, что ещё успел учинить, пока та спала. Но смахнув ладонью цветы с одного листа, который лежал сверху новеллы, она долго всматривалась в изогнутый и широкий почерк, который видела лишь однажды и запомнила на всю жизнь.

«У меня нет детей, детка»- гласила записка.

Долго смотря на одну единственную фразу, написанную на середине листа, она сдерживала в себе яростный вопль и возможно крепкие нелицеприятные ругательства. Сайфер знала, что это был Уайт и отчасти даже была шокирована этим. Поняла, что спустя столько лет он бесцеремонно явился и даже ни слова ей не сказал.

-Немыслимая наглость!- фыркнула девушка, вкинув вверх брови и вытаращив глаза.

Глядя на все эти цветы и ощущая щемящее чувство в груди, не дающее даже вздохнуть нормально, она поняла, какая дура. Как бы уверенно Сайфер не врала себе и окружающим, по дурости своей всё ещё скучала по этой глупой ящерице. Всё ещё в глубине души верила в их «долго и счастливо» и даже на этот чёртов алтарь, будь он трижды неладен.

Мозг по привычке сразу нагрузился мыслями о том: Зачем он всё это сделал? Почему сейчас? О чем он думал в этот момент?

Так много эмоций кипело в ней лишь от одного факта – он был здесь. Прямо тут, рядом с ней и... ничего. Тяжко вздохнув, она невольно сжимала в руке так неудачно попавший к ней колокольчик.

Девушка взглянула на цветок. В районе горла выступил тугой ком. Перед ней лежали: колокольчики, незабудки, мальвы, васильки и даже лютик! Всё это, не считая ещё десятка видов цветов, названия которых даже она не знала. Все это вызвало не просто улыбку, а самый настоящий горестный смех.

Столько времени она упорно верила, что изменилась, повзрослела и стала умнее. Что переболела по нему и забыла, но ничего из этого никогда и не было правдой. Её затишье не стоило ничего перед этой огненной бурей, что вызвана этим широким жестом с его стороны.

И все же с грустью в глазах, она понимала, что он как пришёл, так и ушёл. Спасибо на том, что не забыл. Из мыслей ее вывел настойчивый стук в дверь.

-Мисс Голд, откройте немедленно!- несмотря на серьёзность тона, юношеский голос ее нисколько не испугал или насторожил. Наоборот она томно выдохнула, откладывая лист с запиской в сторону.

Ничего не ответив, она предприняла всего одно верное решение. Смахнула рукой по золотому браслету с единственным большим изумрудом посередине, который покоится на ее правом запястье. И в момент, когда дверь нагло вышибли, Сайфер приняла невидимый обличий.

Четверо юных солдат из отряда комисси столкнулись лишь с безлюдной библиотекой. И даже вид, который это место приняло будучи усыпано не одной сотней цветов, нисколечко не сразил их.

-Чисто!- проговорил вслух тот же настырный голос, и после молодые люди удалились.

Сайфер проводила их бесстрастным взглядом. Ее будут искать. Совет так просто не спустит ей с рук эту проделку. По договору она обязуется беспрекословно подчиняться комисси и выполнять все поручения.

Какая ирония.

Но сегодня она наконец-то возьмёт тайм-аут и окончательно расставит все точки над "i". Вернёт свою жизнь под контроль, так сказать. Двадцать три года как-никак. Пора что-то менять.