В путь
- Скажи-ка мне, Лиса, разве ты меня не боишься?
Она чуть было не ответила утвердительно. На самом деле ей было страшно. Но ее мятежный дух не желал сдаваться.
- С чего бы мне бояться тебя? - отважно спросила она, холодея от страха.
- Потому что я сильнее тебя, дорогуша. Дорогуша. Она вздрогнула всем телом, потому что в устах этого человека слово прозвучало как ругательство. О да, она знала, что он о ней думает. Он ее ненавидит всеми фибрами своей души.
Он напрягся, словно ждал, что она возразит ему. Но она молчала, потому что, по правде говоря, пришла в ужас оттого, что осмелилась так дерзко с ним говорить.
Он отодвинулся, и Лиса вздохнула с облегчением, когда он поднялся на ноги и направился к лошадям. Как ни напрягала она зрение, ночь была такая темная и безлунная, что вскоре она потеряла его из виду.
Он скоро вернулся, как будто вспомнив, что не закончил разговор с ней. Она с опаской наблюдала, как он опустился перед ней на одно колено.
В его руке позвякивала цепь.
Он взял ее за запястье. Лиса вздрогнула от его прикосновения. Он надел наручник на ее правую руку. Она с изумлением увидела, что другой наручник он закрепил на своей левой руке.
Она облизала пересохшие губы.
- А ключ имеется? - услышала она собственный голос.
Он поднял голову и даже улыбнулся:
- Имеется. Но советую тебе не распускать язык и вести себя смирно, иначе я могу его потерять.
Она неожиданно разозлилась.
- Понятно, - с милой улыбкой сказала она. - Только интересно было бы узнать, кто из нас пленник?
Улыбка исчезла с его лица. Он посмотрел на нее таким уничтожающим взглядом, что вся ее бравада испарилась. Не сказав больше ни слова, он улегся на землю. Лиса была вынуждена лечь рядом. Короткая цепь не позволяла ей сидеть.
Повернувшись к ней спиной, он натянул край одеяла и ей ничего не оставалось, кроме как свернуться рядом, дрожа от ночного холода.
**********
Сон понемногу отступал, но Лиса не могла заставить себя открыть глаза. Она смутно сознавала, что уже светает, а значит, скоро утро. Она лежала на боку, ощущая спиной влажный холод, пробиравший ее до костей. И в то же время где-то рядом с ней находился источник тепла. Она инстинктивно подвинулась ближе. Тепло! Господи, какое наслаждение! Она уютно прижалась к нему, словно котенок к кошке.
Над ее ухом кто-то грубо выругался. Лалиса открыла глаза. Источник тепла исчез. Она с удивлением увидела, как наручник, сковывавший ее запястье, упал на землю. Над ней, широко расставив ноги, стоял Чон Чонгук. Их взгляды встретились: его - укоризненный и возмущенный и ее - озадаченный и смущенный.
Он молча смотрел на нее, да слова и не были нужны, потому что и без них было видно, как он взбешен.
И в тот момент, когда она почувствовала, что не выдержит напряжения, он круто повернулся и ушел.
Лиса медленно поднялась и села. Его злоба задела ее за живое. Судя по всему, он считал ее каким-то мерзким уродом, вызывающим отвращение, только потому, что она принадлежит к клану Манобан.
Она осторожно прокралась мимо Тэхёна и Чимина, которые уже проснулись, и подошла к ручью. Умывшись, Лиса направилась к старому дубу. Она опустилась на колени на мягкую, покрытую мхом землю. С поляны доносились голоса мужчин, но она не обращала на них внимания. В тени ветвей векового дуба было тихо и спокойно. Хотя жизнь ее теперь резко изменилась, она решила начать этот день так, как начинала каждый день в течение последнего года. Лиса молитвенно сложила руки, закрыла глаза и низко опустила голову.
Ее губы безмолвно шевелились. Она молилась за здоровье, силу и благополучие своего отца. Особенно жарко молилась она за свое освобождение от Чон Чонгука.
За ее спиной хрустнула ветка.
- Пора, - произнес слишком знакомый теперь голос.
Сделав вид, что не замечает его присутствия, Лиса продолжала молиться. Она ощущала на себе его взгляд, и он был как прикосновение. А потом он действительно прикоснулся к ней. Его руки решительно обхватили ее за талию и резко поставили на ноги. Она оказалась лицом к лицу с ним - тут уж было не до молитвы. Его взгляд остановился на серебряном распятии, висевшем у нее на шее.
- Зачем ты носишь это? - спросил он. - Ты говорила, что еще не приняла постриг.
Лиса поморщилась.
- Не приняла, - сказала она.
- Пострижение должно было давно состояться. Ты пробыла там достаточно долго. Может, ты оказалась недостойной?
Он хотел причинить ей боль. Лиса понимала это, но ничего не могла сделать.
Что он заставил ее написать монахиням? Мне очень стыдно, но я так некрепка в вере.
Может быть, так оно и есть, и именно поэтому она все оттягивала постриг? Ее вновь охватило смятение, хотя она горячо молилась, прося Господа помочь ей сделать правильный выбор. А внутренний голос тем временем вопрошал: «За что тебя оставил своей милостью Господь, в которого ты так горячо веришь? Может быть, он наказывает тебя за то, что ты сомневаешься?» Она разочаровала своего отца, а теперь разочаровала и Господа.
- Один Господь может судить о том, достоин человек или нет.
Лицо его вспыхнуло гневом, причину которого она не могла понять. Он шагнул к ней и поднял руку. Стараясь побороть страх, охвативший ее при виде занесенного кулака, Лалиса призвала на помощь всю свою храбрость, чтобы выдержать удар...
Но удара не последовало. Она замерла, почувствовав, как теплые пальцы прикоснулись к ее коже и сняли с нее распятие.
Лиса была потрясена, но старалась не показать этого.
- Считай, что я отдаю тебе на хранение свое распятие, - гордо ответила она, скользнув взглядом по цепочке, свисавшей с его пальца. - Однако могу поклясться, что скоро оно вновь вернется ко мне.
Он стиснул зубы. У нее замерло сердце, когда он, раскачав распятие на цепочке, поймал его в ладонь и сжал в пальцах с такой силой, что побелели костяшки. На мгновение ей показалось, что он зашвырнет его куда-нибудь и она лишится распятия навсегда.
Но он сунул его за пазуху и сказал:
- Пора идти.
Лалиса прикоснулась пальцами к тому месту, где прежде висело распятие. Без него она чувствовала себя голой. Но ведь она поклялась возвратить его назад.
Он свистнул. Тут же появились Тэхён и Чимин, которые вели за собой лошадей.
Ее охватила паника. Не могла она больше ехать с ним в одном седле и все время ощущать рядом его твердое, как каменный столб, тело. Она стиснула руки, чтобы унять дрожь.
- Я поеду, но не сяду ни впереди, ни позади тебя и ни с одним из твоих людей.
Он напрягся. Она была уверена, что ей это не показалось.
- Ты не поедешь ни впереди, ни позади меня? С Чимином и Тэхёном ты тоже отказываешься ехать?
Он говорил очень тихо, но чувствовалось, что это затишье перед бурей.
- Черт побери, женщина, - проворчал у нее за спиной Чимин, - да как ты смеешь...
- Заткнись, Чимин! - сердито буркнул Чон. - И тем не менее ты говоришь, что поедешь с нами, - продолжил он все тем же спокойным тоном.
- Да, - упрямо повторила она.
- Может быть, объяснишь?
У нее бешено заколотилось сердце. Уж не сошла ли она с ума, решившись бросить ему вызов?
- Я не поеду верхом, - заявила она, - я пойду пешком.
Он медленно перевел взгляд на ее босые ноги, выглядывающие из-под рваного платья, и вскинул брови. Казалось, эта ситуация его забавляла.
- Но на тебе нет ни сандалий, ни сапог.
Это и без его слов было очевидно, и она почувствовала себя дурочкой.
- Верно, - сказала она, высокомерно задрав подбородок. - Очень любезно с твоей стороны напомнить мне об этом.
Он прищурился.
- Ты что-то слишком дерзка нынче.
- Нет, сэр. Это не дерзость.
Лиса замерла, не зная, чего от него ожидать. Она не удивилась бы, если бы он схватил ее и Посадил на коня. Он выкрал ее из монастыря, а сейчас, к ее удивлению, вел себя необычайно сдержанно. Лишь позднее она поняла, что ей следовало быть осторожнее.
- Ты поранишь ноги.
- Твоя забота меня очень трогает. Но не беспокойся, все свои мучения я посвящу искуплению твоих грехов.
Смиренный тон, которым были сказаны эти слова, не обманул его, на что она и рассчитывала. К тому же он наверняка понял, что она намекает на похищение ее из монастыря. Это было своего рода объявление войны. Она понимала, что он сильнее и что победа, несомненно, останется за ним, тем не менее не хотела подчиниться ему без боя.
Не сказав ни слова в ответ, он подошел к Тэхёну и что-то прошептал ему на ухо. Неизвестно, какие он дал указания, но Тэхён и Чимин моментально собрали свои пожитки и ускакали прочь.
Задумчиво посмотрев на облачко пыли, взбитое копытами их коней, Лиса обернулась к Чону.
- Куда это они? - спросила она.
- Я отослал их домой.
У нее пересохло в горле.
- А как же ты?
- Не беспокойся, - насмешливо произнес он, - мы скоро последуем за ними.
- Значит, мы остались одни? - Она покраснела, поняв, насколько глупо звучит ее вопрос.
Ей стало страшно. В голове кружилось множество мыслей. Зачем он отослал Кима и Чимина? Что он затевает? Может быть, он хочет изнасиловать ее?
Она вспомнила, как он решительно заявил, что она вызывает у него отвращение. Но Лиса была не настолько наивна. Она знала о темных желаниях, которые овладевают мужчинами, когда похоть заставляет их забыть обо всем. Мужчине не обязательно испытывать желание или любовь, чтобы овладеть женщиной... чтобы подчинить женщину своей воле. Некоторые считали это своего рода наказанием. Может быть, и он хочет наказать ее таким образом? Может, он хочет унизить ее тем единственным способом, которым мужчина может унизить женщину?
Нет. Едва ли он осмелится сотворить такое с женщиной, которая готовилась стать монахиней.
Но она не была монахиней и теперь уже никогда не будет.
А он был человеком, для которого не существовало запретов. Разве он уже не доказал это? Вторгшись в монастырь, он нарушил неприкосновенность этого священного приюта!
А может быть, он хочет убить ее? Впрочем, если бы он хотел ее убить, то мог бы давно сделать это... причем на глазах у своих людей.
Она вздернула подбородок.
- Имей в виду, Чон Чонгук! Я так просто тебе не отдамся!
Его губы искривились в усмешке.
- Имей в виду, Лалиса Манобан, целомудренная, добродетельная леди! Я тебя об этом не просил!
Лиса подумала, что она, по правде говоря, уже не целомудренна и не добродетельна. Он заставил ее вспомнить о пережитом позоре, и она разозлилась на него за это.
- Ты обвинила меня в трусости, - продолжал он. - Теперь я вынужден доказать тебе, что я не трус и могу без посторонней помощи держать тебя в повиновении.
С этими словами он повернулся и направился к своему коню по кличке Счастливчик, который пощипывал сочную траву на берегу ручья, и быстро оседлал его. Лиса, не двигаясь, стояла там, где он ее оставил. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя так глупо! Если бы можно было убежать! Но босиком далеко не убежишь, он ее догонит в два счета...
Он вернулся быстрее, чем ей хотелось бы. Восседая на своем коне, он казался таким большим, таким сильным и, к ее досаде, таким неукротимым.
Он не остановился возле нее, а не спеша проехал мимо. Ее мягкие губы вытянулись в прямую линию. Она укоризненно уставилась в его спину. Уж не ожидает ли он, что она побежит за ним, словно ребенок, который боится, что его бросили? Нет уж, этого он не дождется!
Проехав немного, он оглянулся через плечо. Увидев, что она не двинулась с места, он удивленно поднял брови и осадил коня.
- Только не говори мне, что передумала, - вкрадчиво сказал он и покачал головой. - Слишком поздно. Ты пожелала идти пешком, что ж, так и быть, я поеду помедленнее. Но хочу предупредить тебя, дорогуша. Я не стану тебя жалеть, когда ты будешь умолять меня посадить тебя в седло. Ты решила поупрямиться, и я не стану подбирать тебя, когда ты будешь спотыкаться и еле передвигать ноги. Ты будешь делать то, что я скажу, и тогда, когда я прикажу. Если даже я прикажу тебе именовать себя Господом Богом...
- Для меня нет иного Бога, кроме Отца Небесного, - произнесла Лиса, воздев глаза к небу, - и кроме него, я никому не буду поклоняться.
Он невесело усмехнулся.
- Если бы ты была не из монастыря, мы могли бы обсудить эту тему. И заруби себе на носу, дорогуша: я позволил тебе идти пешком не потому, что ты так захотела, а потому, что так хочу я.
Он так хочет! Лиса даже рот открыла от удивления. Силы небесные, что она натворила! Она не могла бы сказать, на него ли она злилась или на себя за собственную глупость! Умолять его посадить ее на коня! Ишь, чего захотел! . Не сказав больше ни слова, он послал коня вперед.
Лиса,подождав несколько секунд, сделала первый шаг.
На этот раз он даже не потрудился оглянуться.
Он не солгал. Вскоре они оказались на лесистом склоне холма. Сухая еловая хвоя, покрывавшая землю, больно впивалась в подошвы босых ног. Мелкие камешки на каждом шагу врезались в кожу, заставляя ее морщиться. Ей приходилось сосредоточивать все внимание на том, чтобы передвигать ноги. Она едва тащилась, отставая от него все больше и больше.
Около полудня он остановил коня и терпеливо ждал, когда она его нагонит.
- Как твои ноги? - любезно поинтересовался он, стоило ей приблизиться.
Лиса скрипнула зубами. Ей очень хотелось сердито напомнить ему, что, если бы он не выкрал ее из монастыря среди ночи, она не оказалась бы в таком неприятном положении. Однако пешком она шла по своей воле...
Он был прав. Она была слишком упряма, чтобы изменить свое решение.
- А тебе разве не все равно?
- Я интересуюсь только потому, что из-за этого мы слишком медленно продвигаемся вперед.
Лиса сердито взглянула на него. Мерзавец! С трудом взяв себя в руки, она вежливо произнесла:
- Ты еще не сказал мне, куда мы направляемся. Наверное, сообщать ей это не входило в его планы, потому что он промолчал.
Она сделала еще одну попытку.
- Мы направляемся на северо-запад, - сказала она и вздохнула, - к землям клана Манобан.
Он, прищурившись, посмотрел на нее. Лиса подумала: похоже, он не ожидал, что она это заметит. Потом уголки его губ дрогнули в язвительной улыбке.
- На северо-запад, - согласился он, - но к землям Чонов.
Земли Манобан. Земли Чонов. Какая разница? В любом случае она была его пленницей. Многие месяцы в монастыре она находила успокоение в незыблемом распорядке дня, не подвластном никаким потрясениям, происходящим за стенами монастыря, а теперь оказалась в незнакомом мире и не ведала, что принесет ей грядущий день. Она не знала даже, что произойдет через час, потому что ее жизнь оказалась в руках этого неотесанного Чон Чонгука! И от нее ничего не зависело. Она была целиком и полностью в его власти! Лалиса чувствовала, что близка к истерике.
«Возьми себя в руки!» - приказал внутренний голос. Пусть она не могла изменить обстоятельства, но себя контролировать она обязана, подумала Лалиса. Она сделала глубокий вдох, надеясь успокоиться. Впрочем, она знала один верный способ достичь этого.
Она опустилась на колени, закрыла глаза и, осенив себя крестом, молитвенно сложила руки.
- Не испытывай мое терпение, женщина! Чем ты, черт возьми, занимаешься? - послышалось недовольное восклицание.
Губы ее перестали шевелиться. Не открывая глаз, она спокойно сказала:
- Я молюсь.
- Опять?
«Ослеп он, что ли?» - подумала Лиса, не удостоив его ответом.
Он выругался в сердцах, звякнула конская сбруя, послышались тяжелые шаги. В следующее мгновение сильные руки схватили ее под локти и поставили на ноги. Он развернул ее лицом к себе.
- Я не причинил тебе вреда! Не надругался над тобой, не избил тебя! Так чего же ты хочешь?
Он снова пришел в ярость. Она чувствовала, что он с трудом сдерживает гнев. Какой он высокий! Гораздо выше, чем ее отец или даже дядюшка, который был самым высоким человеком в замке Манобан.
Пишите пожалуйста больше отзывов, это необходимо для мотивации🙏