Стигмалион

Вечером позвонила Бекки и пригласила к себе на чай. Я сказала ей, что приду, только если Вильяма с Айви нет. Она сказала, что Айви нет, а Вильям спит как убитый, так что можно сказать, их обоих нет.
Я взяла Мелиссин шоколадный кекс и поднялась по ступенькам. Бекки оставила дверь приоткрытой, чтобы я не звонила. Я просочилась внутрь и тут же увидела ее, машущую из слабо освещенной кухни.
- Привет, - шепотом сказала она. - Садись. Это тебе. - Она протянула маленький бумажный пакетик, перевязанный бантиком. - Я тут кое-что... подарить хочу.
Я развернула подарок и вынула музыкальный диск в пластиковой коробочке с нарисованной от руки бумажной обложкой. На ней был изображен лес. Густой хвойный лес на фоне неба, раскрашенного ярко-синим фломастером.
- Не знаю, какую музыку ты слушаешь, но надеюсь, тебе понравится. Эти песни написали скандинавы - датчане, шведы, норвежцы... Мы с Вильямом сами из Норвегии, не знаю, в курсе ли ты...
- Д-да, немного в курсе, - улыбнулась я.
- Я сама его записала для тебя. Хочешь послушать? - С энтузиазмом спросила Бекки. - Если, конечно, ты не спешишь никуда.
Я никуда не спешила. Я была готова сидеть рядом с Бекки до утра, если уж начистоту. Она поставила диск в проигрыватель и нажала на кнопку.
- Эту ты точно слышала раньше. «Я могла бы» шведского ди-джея Авичи. Помнишь, как она была популярна несколько лет назад? Горячее было время... Мы с Вильямом тогда только-только приехали в Ирландию. Первый курс, первые приключения, первая любовь, первая ночь с парнем, которого я любила много лет...
- Он ирландец?
- Да, и мы познакомились с ним задолго до моего приезда сюда. Переписывались, перезванивались, а когда наконец мне удалось поступить сюда, то он пригласил на свидание прямо в аэропорту, куда приехал встретить меня.
- Здорово, - улыбнулась я.
- Думаешь ли ты обо мне, когда остаешься наедине с собой? О том, чем мы занимались, о том, какими были? - запела Бекки, кружась по комнате. - Я могла бы осчастливить тебя! Я могла бы тебя освободить!
Я следила за ней глазами, тоже подпевая и смутно припоминая, что у этой песни был оригинальный трагикомичный клип с потрясающей актрисой в главной роли. Она тоже мечтала убежать из своего Стигмалиона и больше никогда не возвращаться. Но так и не смогла...
- А это моя любимая норвежская певица Мария Мена, - объявила Бекки и указала пальцем на обратную сторону диска, на которой от руки были выведены названия: «Привычки», «Без дома», «Наши битвы» и «Я всегда любила это».
И мы послушали их все, набивая рты остатками шоколадного кекса. Как же уютно было сидеть здесь, на кухне Бекки, и слушать всю эту скандинавскую музыку. Впрочем, скандинавскую ли, если ее слушал и любил весь белый свет?
А после Марии Мены пришел черед норвежской группы «Highasakite», чье название показалось мне полнейшей абракадаброй, пока я не разделила его на отдельные слова и не увидела в них смысл: «Высоко-как-воздушный-змей»! Вот это задумка! Может, мне тоже стоит шифровать послания, склеивая слова в одно длинное слово?
«Беккикакздоровочтомысейчасздесь»!
«Музыкахорошаатыещелучше»!
«Япочтивлюбиласьвтебякакивтвоегобрата»!
Мы начали слушать песню «Самурайские мечи», акустическую версию. А потом песню «Боже, не оставляй меня», а потом «Любовь моя, где ты живешь?» И, сказать по правде, уже на «Самурайских мечах» у меня защипало глаза. Песня была такой грустной... Я вертела коробку от диска, водя пальцем по названиям песен, и пыталась проглотить вставший в горле комок.
- Эй, - села рядом Бекки. - Ты что-то совсем приуныла... Лори?
Я подняла на нее глаза и вздохнула. Время пришло. Сейчас или никогда.
- Бекки... Это в мой дом вы приезжали восемь лет назад, и это я натравила собаку на Вильяма...
И я закрыла глаза, ожидая того момента, когда разразится буря. Но буря не случилась. Даже дождь не закапал. Бекки похлопала меня по плечу и сказала:
- Я узнала тебя. И твоего брата. Сразу же, как только увидела. У меня хорошая память на лица, а вы не сильно изменились.
Я качнулась на стуле. Самое время опрокинуться навзничь, треснувшись головой об пол.
- И... тебе не захотелось... отплатить за все?
- Однажды меня до крови укусил шестилетний малыш, потому что я притронулась к его игрушечному паровозу. Не думаю, что мне стоит ненавидеть его остаток жизни. А ты была ненамного взрослее. Вильяму, конечно, пришлось тяжело, но... теперь ты уже не дикий, замкнутый, враждебный ребенок, правда? Сейчас ты бы не смогла спустить разъяренную собаку на человека?
- Шутишь? - покачала головой я, все еще не в силах поверить, что Бекки не выгнала меня вон.
Бекки придвинулась ближе и осторожно обняла.
- Через что он прошел, Бекки? Расскажи мне...
И она рассказала. О многочисленных шрамах, что оставили на нем зубы Хэйзел, о затяжной депрессии, о приступах агрессии, о проблемах с одноклассниками, о сложном характере, о драках в школе, о наблюдении у врачей. О том, как одна травма становилась причиной другой, а та в свою очередь - причиной третьей. О том, как тяжело перестать быть заложником прошлого и наконец вырваться на свободу...
- Что мне сделать, чтобы он простил меня?
- Просто поговори с ним.
- Уже пыталась.
- И?
- Он не принял мои извинения.
- Правда? - нахмурилась Бекки. - Фигово...
Скрипнула паркетная доска, и на пороге кухни возник Вильям, вперив в меня хмурый взгляд. Волосы растрепаны, мышцы расслаблены, широкая грудь по-прежнему в бинтах.
- Я уже ухожу, - торопливо сказала я, не желая провоцировать новый конфликт.
- Останься. И если ты поможешь мне с перевязкой, то с меня пиво... Или что ты там пьешь? - неожиданно попросил он.
- Ладно, - тут же согласилась я, тупо улыбаясь. Вот это поворот. - Но если Айви узнает...
- Лучше пусть узнает Айви, чем моя мать, когда я попаду в больницу с массивным заражением. Тогда мне точно не поздоровится.
- Никто ничего не узнает, - сказала Бекки и вытащила из шкафа коробку с лекарствами.
* * *
- Затягиваются быстро, - объявила я, придирчиво оглядывая его раны. - Дай телу неделю-две на восстановление, не разрешай ей прикасаться к тебе, пока все не заживет...
Вильям следил взглядом за моей рукой, размачивающей и снимающей старые бинты.
- Будет сделано, док, - сказал он, и я невольно улыбнулась. - У тебя хорошо получается.
- Я как-то перевязывала соседского кота, когда он повредил лапу... Но, смею сказать, с тобой дело продвигается быстрее... Ты, конечно, больше... Но зато волос меньше. Не надо ничего брить... Да и орешь ты меньше...
Я оторвала взгляд от его груди и заглянула в лицо. Вильям улыбался так весело, словно мне удалось по-настоящему рассмешить его, и эта улыбка была очень похожа на ту, что я видела вчера, когда он говорил с Айви...
- Надеюсь, она вчера не очень злилась...
- Она на пороге ядерной войны. Так что найми телохранителя, - отшутился Вильям.
- Посоветуй ей то же самое. Еще одно покушение на тебя - и ей не поздоровится. Бекки обещает ей голову оторвать... Плюс твоя мама, как я уже поняла, будет рвать и метать. Плюс я. И вот нас уже трое, а Айви одна...
Вильям ничего не ответил. Он откинул голову на подушку и молча следил за тем, как я собираю бутылочки с лекарствами в коробку.
- Обезболивающего? - многозначительно спросила я, направляясь к двери.
- Нет, спасибо.
На кухне я выбросила в мусорку бинты, вымыла руки, взяла таблетку антибиотика и стакан воды для Вильяма и зашагала обратно. У самой двери вода случайно выплеснулась из стакана на пол, и я остановилась, прикидывая, чем бы ее вытереть. На гладком мокром паркете можно на раз-два поскользнуться...
- Лори рассказала, что уже приносила извинения, а ты не принял их, - говорила Бекки брату за неплотно прикрытой дверью. - Но при этом ты считаешь, что это совершенно нормально - попросить помочь тебе с перевязкой?
- После всего, через что мне пришлось пройти по ее вине, я не могу просто взять и сказать «все нормально». В этой ситуации ничто не нормально и никогда не будет.
- Но ради услуги с ее стороны ты готов на секундочку забыть обо всем, я правильно поняла?
- Ради спокойствия матери я готов просить об услуге даже серийного маньяка.
- Еще никто не говорил тебе, что ты козел, Вильям?
- Дай-ка подумать. Говорили «калека», говорили «трехпалый», говорили «псих», говорили «мудак». И козел, кажется, в этом списке тоже был...
- Знаешь, что? Пускай-ка в следующий раз тебя перевязывает Айви! Она тебя трахает - она пусть и лечит! А Лори больше не будет этим заниматься. И если тебе захочется увидеть ее здесь, то приглашать ее на чай будешь сам. Я больше и пальцем не пошевелю. Ты жесток к ней, Вильям. Так же, как когда-то была она. Но она повзрослела, раскаялась и переживает из-за той жестокости. А ты - нет.
Я постучала и вошла с наигранным «А вот и я!» Разговоры тут же стихли. Бекки с ярким румянцем на щеках опустила глаза, Вильям отвернулся к окну.
- Мне пора возвращаться. Я сегодня ездила к родителям в Атлон и очень устала... Вильям, вот вода и антибиотик... Надеюсь, все хорошо заживет.
Бекки кивнула мне, Вильям поблагодарил, а я вернулась к себе и свернулась калачиком на кровати. Меня душили слезы, горькие и горячие. Все утро и весь день меня переполняли робкие мысли о том, что я могу подождать, что я могу быть терпеливой, и если отношения Вильяма и Айви не выдержат проверку временем, то, возможно, у меня появится шанс. Шанс обрести свое счастье, сбросить с себя заклятие Стигмалиона, любить и быть любимой. Но сейчас все эти мечты вспыхнули и сгорели, как бумага. Он не простит мне того, что я когда-то сделала.
Выплакав все глаза, я открыла ноут и загрузила сайт с объявлениями о недвижимости. Самое время начать подыскивать другое жилье. Я должна съехать отсюда и не тешить себя наивными мечтами.
* * *
«Привет всем, новость дня: я влюбилась.
И пока не понимаю, что с этим делать.
Представьте, что вы шли по улице в нарядном платье. Наслаждались погодой, строили планы и улыбались прохожим. И вдруг на вас обрушилось ведро ледяной воды! И вы больше не можете думать ни о чудесной погоде, ни о том, куда шли, ни о том, что подумают люди, - вы просто стоите и дрожите на ветру. И не понимаете, что делать дальше. Вот что такое любовь...»
Сто пятьдесят комментариев: все мои читатели в шоке. Все хотят подробностей.
И его фотку.