Глава 13
Глава 13
Фрэнсин стояла в сумрачном вестибюле, вслушиваясь в молчание дома и надеясь, что оно успокоит ее расходившиеся нервы и поможет прояснить спутанные мысли. Но вместо этого молчание давило на нее, напряженное и гнетущее, нарушаемое только тиканьем старинных напольных часов, отсчитывающих время в главной гостиной, словно то билось сердце старого дома. Но это сердцебиение было каким-то неуверенным, немного неровным, и каждому такту предшествовало тихое бормотание, как будто где-то далеко хлопала крыльями стая птиц.
Испуганно дрожа от ощущения, что каждое ее движение будет наказуемо, Фрэнсин подошла к закрытой двери главной гостиной. Здесь бормотание было громче, похожее на злобный шепот из-под ладони, которой прикрывают рот. Фрэнсин смотрела на темное дерево двери с таким же страхом, какой, должно быть, испытывала последняя жена Синей Бороды, стоя перед дверью, за которой ей откроется жуткий кровавый секрет.
Услышав скрип, она виновато вздрогнула, как будто ее застукали за подглядыванием в ее собственном доме, и бросилась прочь на другую сторону вестибюля, затем остановилась на пороге маленькой гостиной.
В кресле сидела Мэдлин, глядя в окно, выходящее в переднюю часть сада; лицо ее было задумчиво.
Фрэнсин окинула комнату взглядом и подняла брови. Все разбитые бурей оконные стекла были заменены; Констейбл привел окна в порядок, пока ее не было.
Она повернулась, чтобы уйти и не беспокоить сестру, но Мэдлин, почувствовав ее присутствие, оглянулась, затем снова повернула голову к окну.
- Я думала, что ты вышла, - сказала Фрэнсин, и в ее тон закрались кислые нотки.
- Я спала допоздна. У меня была ужасная ночь. Я все время просыпалась, потому что мне казалось, что за мной кто-то следит.
Это была явная ложь - ведь Фрэнсин заглядывала в комнату сестры утром, когда услыхала повышенные голоса, и Мэдлин там не было. Она не стала возражать сестре, а вошла в маленькую гостиную и села, держа спину так прямо, будто проглотила линейку. И, хмуря брови, уставилась на затылок Мэдлин.
- Посмотри на меня, - тихо сказала она.
- Я уже смотрела на тебя, - брюзгливо ответила Мэдлин, делая вид, будто ее очень интересует сад за окном.
- Нет, не смотрела. - Фрэнсин резко встала, быстро подошла к сестре, развернула ее и, взяв ее за подбородок, всмотрелась в ее лицо. И округлила глаза от ужаса, ибо под макияжем на челюсти Мэдлин и вокруг одного из ее глаз темнели синяки.
- Ну что, теперь ты довольна? - резко спросила сестра и высвободила подбородок из хватки сестры.
- Кто ударил тебя? - прошипела Фрэнсин.
Лицо Мэдлин было напряжено.
- Не знаю. Когда я встала сегодня утром, эти синяки уже были у меня на лице, и я увидела их, когда посмотрелась в зеркало... Возможно, это сделал тот злой дух, которого я, по твоим словам, привела сюда с собой, - прошептала она в ответ. Но в ее глазах читался неподдельный страх.
Фрэнсин села, и ее плечи поникли.
- Ты не приводила его, он уже был тут. Это я привела его в дом, когда забыла защитить сад в вечер твоего приезда.
- Он уже был здесь? О чем ты? Боже! - Мэдлин поднесла руки к лицу. - Поверить не могу, что у меня вообще возникла мысль о том, что эти синяки мне поставило привидение... Я даже ничего не почувствовала, Фрэнни!
- А какая еще может быть альтернатива?
Зеленые глаза Мэдлин заблестели от слез.
- Я не хочу, чтобы ты оказалась права. Должно же этому быть другое объяснение.
- Думаю, я знаю, кто это, - сказала Фрэнсин, сказала мягко, потому что ей не хотелось иметь дело со слезами сестры, ведь она чувствовала, что и сама может вот-вот заплакать. - Сюда приходила мисс Си...
- Знаю. Я видела, как ты уходила вместе с ней. - Мэдлин неодобрительно усмехнулась, увидев, что Фрэнсин вопросительно подняла бровь. - Я сижу здесь уже давно. Мне надо было подумать, надо было попытаться отыскать объяснение всему этому... - Она неопределенно махнула рукой. - Такое объяснение, которое было бы логичным.
- Она сказала, что ты приходила к ней вчера и что ты беспокоишься обо мне.
- Так оно и есть. Хотя теперь... - Мэдлин раздраженно заерзала, как будто ей было не по себе.
Не дожидаясь, когда между ними повиснет неловкое молчание, Фрэнсин рассказала ей все, что узнала от мисс Кэвендиш.
- Она считает, что этот... дух - наш отец и что он находился здесь все это время? - с сомнением в голосе подытожила Мэдлин. - И что мама каким-то образом выгнала его в лес?
- По-моему, сама мисс Кэвендиш в это не верит, но считает, что в это верила мама.
- Это какой-то безумный бред, - пробормотала Мэдлин.
Фрэнсин посмотрела на синяки на лице сестры.
- Да неужели?
- Определенно! И еще больше меня пугает то, что ты тоже в это веришь.
- Разумеется, верю! И не понимаю, как в это можешь не верить ты сама, если доказательством тому служит твое лицо.
Между ними воцарилось молчание, полное ужаса и тиканья, доносящегося из главной гостиной.
- У меня есть средство от синяков. - Фрэнсин встала и направилась на кухню. Мэдлин двинулась следом, явно боясь остаться одна.
Войдя, Фрэнсин увидела записку Констейбла и распечатки газетных заметок, лежащие на столе. Быстро собрав листки, она положила их в выдвижной ящик, чтобы прочесть еще раз, когда останется одна. Фрэнсин была не готова сообщать сестре, что пытается сама искать информацию об их семье. Она не станет ничего говорить Мэдлин, пока не докопается до чего-то конкретного.
Пошарив в буфете, Фрэнсин протянула Мэдлин, усевшейся за стол, большую банку с мазью.
Мэдлин открыла банку и осторожно понюхала ее содержимое.
- Запах у нее довольно приятный. Это что, ананас?
- Да, ананас и арника. И то и другое хорошо снимает воспаление.
Мэдлин намазала мазью свои синяки, а Фрэнсин тем временем сделала чай. Поставила перед Мэдлин чашку с чаем, затем села напротив, решив не продолжать этот разговор из опасения, что сестра будет высмеивать ее.
- Давай предположим - чисто теоретически, - начала Мэдлин, - что дух, проникший в дом, - это наш отец.
Фрэнсин настороженно посмотрела на нее.
- Да?
Мэдлин прикусила губу, затем вздохнула.
- Откуда маме было знать, что он мертв и что ей надо изгнать его?
- Должно быть, он вернулся домой после того, как умер.
- Зачем?
Фрэнсин обдумала этот вопрос, затем пожала плечами.
- Это же был его дом. - Но этот ответ показался неубедительным даже ей самой.
- Если он умер, то что произошло с нашими сестрами?
- Мисс Си считает, что их забрала социальная служба.
Мэдлин потерла лицо и поморщилась, коснувшись синяка.
- Тогда мы никогда их не найдем.
- Мы должны попытаться. Если выясним, что случилось с нашим отцом, и узнаем, где он в конце концов оказался, это может помочь нам их отыскать. Возможно, нам надо обратиться в муниципалитет.
Мэдлин безнадежно кивнула и погрузилась в молчание. Прошло несколько минут, пока она не заговорила опять:
- Себастьян говорил, что у всех духов есть свои причины оставаться в нашем мире после смерти.
- К чему ты клонишь? - спросила Фрэнсин, нахмурив брови.
- Я поговорила с некоторыми старыми жителями Хоксхеда, и все они утверждали, что наш отец был редкостный мерзавец. Они все знали, что он бьет маму, но ни один из них ничего не предпринял, чтобы положить этому конец. На месте мамы я бы убила его.
Фрэнсин сердито уставилась на сестру, свирепо сжав зубы.
- Возьми свои слова обратно! Мама и мухи не обидела бы. Поверить не могу, что ты могла предположить такое!
- Это же всего-навсего гипотеза, Фрэнсин...
Все так же кипя от злости, Фрэнсин проглотила подступившую к горлу желчь и принужденно кивнула, пытаясь начать думать о том, что было совершенно невозможно.
- Ладно! - рявкнула она. - Чисто гипотетически предположим, что она убила его. И что же она сделала тогда с его телом?
Мэдлин пожала плечами.
- Закопала его где-то в саду. Возможно, под гиацинтами. Они всегда красиво цвели....
- Скорее уж под чертополохом, - язвительно возразила Фрэнсин. - Гиацинтам хватило бы ума не цвести так красиво ради такой скотины, как он. И вообще, твое предположение никуда не годится. Если он не сбежал, то куда же подевались наши три сестры? Мама что, убила и их? И все это в тот вечер, когда Бри и Монти утонули? Что? - спросила она, когда Мэдлин бросила на нее странный взгляд.
- Почему ты назвала нашего брата Монти, если не помнишь его?
Фрэнсин ошарашенно покачала головой.
- Не знаю. Думаю, потому, что это логичное сокращение для имени Монтгомери.
- Возможно, к тебе начинает возвращаться память.
Фрэнсин так не думала и вернулась к их гипотезе.
- Даже сама мысль о том, что мама могла кого-то убить, даже нашего мерзкого отца, просто смехотворна.
- Тебе нет нужды разговаривать со мной в таком тоне, Фрэнсин!
- В каком таком тоне?
- Ты такая ханжа! Ты же знаешь, что я не верю в то, что мама кому-то причинила зло, не говоря уже о том, чтобы кого-то убить. Это всего лишь предположение, но ты вечно мнишь, что ты права! Это всегда бесило меня в тебе. Ты была такой всегда, даже когда мы были детьми. Это выбешивало меня!
Фрэнсин фыркнула.
- Если ты хочешь затеять со мной ссору, тебе придется придумать предлог получше. - Она засмеялась пронзительным раздраженным смехом, потому что отлично знала, что это взбесит сестру; засмеялась, хотя ей совсем не хотелось смеяться. Ей хотелось одного - поцапаться. Нервы были напряжены, голова болела. Кухня давила на нее, словно холодные влажные пальцы.
Мэдлин свирепо уставилась на нее.
- И меня всегда бесило, когда ты вела себя так, как сейчас. - Она вскочила так быстро, что ее стул с грохотом опрокинулся на пол, подошла к двери, затем остановилась и повернулась. - Я уезжаю и больше никогда не вернусь в этот ужасный дом.
- Делай, что должна, Мэдлин, - с напускным спокойствием ответила Фрэнсин, зная, что сестра никогда не делает того, что должна. - И можешь забрать с собой этого злого духа.
- Тебе всегда надо, чтобы последнее слово обязательно осталось за тобой! - визгливо закричала Мэдлин. - Но только не сегодня! Я не могу так жить. - Она замахала руками. - Я не такая, как ты. Я не могу жить с мертвыми. Они должны оставаться в своих могилах. - Она развернулась и в гневе выбежала в вестибюль.
- Скатертью дорога, - пробормотала Фрэнсин, но она так не думала. Она сожалела о том, что позволила себе поддаться гневу. Но Мэдлин так выводила ее из себя... Она долго сидела, уставившись в чашку и чувствуя, как в воздухе висят сказанные ею жестокие слова.
Не в силах и дальше выносить напряжение как в себе самой, так и в доме, Фрэнсин вышла, чувствуя, что ей необходимо с кем-то поговорить. Но ей было комфортно говорить лишь с Бри. Ей не хватало ее призраков. Особенно Бри, но не только, ведь после приезда Мэдлин она также не видела никого и из остальных.
Фрэнсин повернулась к Туэйт-мэнор. Дом был омыт солнечными лучами, его окна с многочастными переплетами отражали их, сияя, как звезды. И хотя всего несколько секунд назад ей отчаянно хотелось выбраться из дома, снаружи он показался ей красивым как никогда. С размытыми краями, словно это было какое-то угасающее воспоминание, он был слишком прекрасен, чтобы содержать в себе зло. Впервые в жизни Фрэнсин боялась своего дома. Он больше не казался ей тихой гаванью.
Она повернулась, когда ее внимание привлекло какое-то движение в лесу Лоунхау. Деревья в нем неистово качались, как будто между ними носился вихрь. Фрэнсин склонила голову набок. Ветер перемещался от дерева к дереву, а не дул свободно.
- Бри? - с надеждой позвала Фрэнсин. Ветер переносился от одного дерева к другому, колыхая сначала одну крону с набухшими почками, затем еще, и еще...
Фрэнсин следила за этим ветром, полная решимости не терять его из виду. Но ее отвлек другой порыв ветра, который следовал за первым, как будто они играли друг с другом в прятки среди деревьев.
Сердце Фрэнсин вдруг объял холод.
- Бри! - закричала она, бросившись бежать к краю сада. - Бри!
Послышались надрывные рыдания, разорвав тишину солнечного дня, за ними последовал тихий нарастающий вой.
- БЕГИ, БРИ! - завопила Фрэнсин, несясь за первым порывом ветра в лес.
Сквозь рассеянную тень она увидела мерцающую фигурку девочки, бегущей по тропинке. Бри повернула к ней испуганное лицо, не переставая мчаться в глубину леса Лоунхау.
- Бри! - истошно крикнула Фрэнсин, увидев, что за маленьким призраком понесся второй ветер. И побежала за ними в рассеянную тень. В столбах солнечного света она увидела того самого мужчину, которого разглядела в главной гостиной пару дней назад. Он летел за Бри, его лицо было искажено яростью; он гнал ее все глубже в лес, все дальше и дальше от ее дома.
Фрэнсин бежала за ними, но вскоре ветер обогнал ее.
Ее легкие горели, она задыхалась, но продолжала бежать туда, где скрылись они. В конце концов остановилась и наклонилась, уперев ладони в колени и тяжело дыша. И мало-помалу начала ощущать безмолвие, царящее в лесу. Мрачное грозное безмолвие.
Фрэнсин хорошо знала этот лес, она ходила по его тропинкам всю свою жизнь. Некогда он приносил ей радость. Но сейчас таил в себе угрозу. Солнце бросало на землю узорчатые блики, и каждая лежащая на ней тень скрывала в себе секреты. Фрэнсин давно не бывала в этой части леса. Не представляя себе, куда именно подевалась Бри, она двинулась по узкой звериной тропке, тихо зовя ее. Идя, все время оглядывалась через плечо, уверенная, что кто-то следует за ней. И всякий раз, оборачиваясь, улавливала какое-то движение, как будто кто-то только что спрятался за деревом.
Встряхнувшись, Фрэнсин шла все дальше, дальше. В этой части леса не было призраков, если не считать одинокого пешего туриста, появившегося несколько лет назад. Он отправился в поход по лесу в середине зимы и сломал ногу во время снежной бури. И погиб от холода, совершенно один в зимнем лесу. Он лежал, скорчившись между корнями огромного дерева, растущего на краю тропы.
Солнце двигалось по небу в сторону запада, и в лесу становилось все темнее. Воздух был влажным, холодным. Пряди волос липли к затылку Фрэнсин; она продолжала идти по тропе, которая, кажется, когда-то была ей знакома, но которую она забыла.
Она собиралась уже повернуть в сторону дома, когда услышала рыдания, звучащие где-то впереди. И ускорила шаг.
Перед ней открылась поляна, по которой вниз тек ручей, радостно журча. Над водой стояло несколько плакучих ив, склонившись над нагромождением больших валунов на кромке противоположного берега.
Рыдания стали громче.
Фрэнсин перебралась через ручей по наполовину погруженным в воду камням, служившим чем-то вроде мостика.
- Бри?
Рыдания вдруг стихли.
- Бри! - Фрэнсин почувствовала такое облегчение, что у нее сжалось горло. - Это всего лишь я. Пожалуйста, не уходи.
Она осторожно подошла к валунам и, к своему удивлению, обнаружила между ними узкий проход, в который мог бы проникнуть только ребенок - или худенькая пятидесятипятилетняя женщина, опустившаяся на четвереньки.
Фрэнсин заползла внутрь, задевая узкими плечами о валуны, затем остановилась, оказавшись в чем-то вроде грота. И удивленно оглядела царящий здесь сумрак. Воздух в гроте был сырой, но довольно приятный, и в нем пахло мхом, лишайником и... чем-то знакомым, чем-то, словно бередящим ее заблокированную память.
- Бри? - прошептала Фрэнсин, чувствуя присутствие маленького призрака.
Она обвела грот взглядом. В нем было достаточно места, чтобы Фрэнсин могла сесть в его середине по-турецки. Из пары отверстий наверху, похожих на слуховые оконца, сюда падал свет. Здесь имелись два мшистых камня, находящихся по разные стороны плоского камня побольше - ни дать ни взять стол и стулья. Во всем этом было что-то... знакомое. Безотчетным движением Фрэнсин протянула руку к природному выступу на одном из валунов, расположенному чуть выше ее головы, и пошарила, пока ее пальцы не коснулись чего-то мягкого и сырого. Она сняла с полки этот предмет и, вглядевшись в маленькую тряпичную куклу, изумленно покачала головой.
Пошарив на полке еще, нашла там и другие детские сокровища: книжку Беатрис Поттер о ежихе Ухти-Тухти со страницами, склеившимися от сырости, но с еще различимым изображением ежихи на обложке; огарок свечи, жестянку с яркими разноцветными пуговицами и булавками, теперь уже ржавыми; старую жестяную коробку из-под печенья с давно облупившейся краской, в которой когда-то, возможно, хранилась еда, теперь превратившаяся в ядовито-зеленую плесень.
Последним она достала с полки маленький игрушечный трактор, кажущийся неуместным среди остальных предметов, явно девчачьих. Он был совсем новым, на его красной краске не было видно ни одной царапины.
Фрэнсин сложила все вещицы на камень-стол и не без труда села на один из камней-стульев.
Кажется, ее память начала пробуждаться. Она бывала здесь прежде.
Трактор медленно покатился по неровной поверхности камня-стола и остановился, наткнувшись на жестяную коробку из-под печенья.
Фрэнсин испустила трепетный вздох, чувствуя, что глаза ее наполнились слезами облегчения.
- Привет, Бри.
Что-то легко коснулось ее волос. Она улыбнулась и, обведя грот взмахом руки, сказала:
- Мы часто приходили сюда, когда ты была жива. Мы здесь играли. - Это не было вопросом. - Это странно, но у меня такое чувство, будто я пришла сюда, приведенная воспоминанием, которого я не помню. - Фрэнсин прищурилась в сумраке, глядя на противоположный край стола и жалея о том, что не может увидеть Бри. - Это было... важно для нас, - добавила она, нащупывая путь среди спутанных эмоций и догадок. - Это было наше тайное место.
Фрэнсин долго сидела молча. Ей хотелось о стольком расспросить Бри, хотя она и знала, что не сможет получить членораздельный ответ. Бри всегда была частью ее жизни, даже тогда, когда из живой сестры превратилась в мертвую. Переход, который не помешал их отношениям.
Молчание тянулось и тянулось, нарушаемое только царапаньем колесиков трактора, который Бри катала то туда, то сюда.
- Я знаю, что ты моя сестра, - начала Фрэнсин, - и знаю, что ты утонула в колодце. Почему мы оказались в колодце, Бри? - Воздух пощекотал ее шею, но какой от этого толк? - Это действительно был несчастный случай?
Она вспомнила, как пару дней назад, когда она смотрела в колодец, что-то попыталось столкнуть ее туда. Это было так реально...
- Тебя и Монтгомери утопил отец?
Солнце продвинулось дальше, в маленький грот проник луч его света и озарил пляшущие пылинки, так что они стали похожи на бриллианты.
Фрэнсин покачала головой.
- Это кажется нелогичным - ведь все, с кем я говорила, уверяли, что он обожал Монтгомери... но не нас. Не своих дочерей. Нас он ненавидел. - У нее мелькнула какая-то смутная мысль, она попыталась ухватиться за нее, но та уже упорхнула. Фрэнсин мрачно улыбнулась - оказывается, подсознательно она приняла подозрение Мэдлин о том, что Джордж Туэйт убил своих детей.
- Я надеюсь, что это и правда был несчастный случай, просто ужасный несчастный случай, - сказала она Бри, которая принялась гладить ее волосы, как будто в маленький грот проник ласковый ветерок. Фрэнсин перебирала в мозгу возможные варианты, но быстро отбрасывала их один за другим. - Если тебя не столкнули в колодец, значит ли это, что ты в него упала? - Она напряглась, когда ее охватило еще одно ужасное подозрение. - Может, это Монтгомери упал в колодец, а мы залезли туда, чтобы вытащить его?.. Нет, ерунда какая-то. Он же еще не умел ходить. Ему было всего восемь месяцев. - Но, когда щекочущий ветерок обвил ее затылок, ужасное подозрение переросло в еще одну ничем не подкрепленную теорию. - Бри? Ты имела к этому какое-то отношение?
Ветерок тут же унесся в противоположный конец грота, сменившись холодом, в котором чувствовалось недовольство.
Фрэнсин сидела совершенно неподвижно, боясь, что Бри уйдет, если она будет задавать не те вопросы, и через некоторое время укоризненный ветерок прилетел опять и зашевелил волосы на ее виске.
Опасаясь, что она со своим последним вопросом, возможно, напала на след, но что, если она будет настаивать, Бри покинет ее, Фрэнсин решила сменить тему.
- Это отец проник в наш дом, Бри? - Ей было страшно произнести эти слова вслух; она боялась человека, которого не могла вспомнить. Но ей было отчаянно необходимо узнать ответ на свой вопрос, пусть даже у призрака.
Косой солнечный луч упал на мшистый камень-стол и осветил маленький красный трактор. Тот покатился по неровной поверхности и снова уперся в жестяную коробку.
Фрэнсин выдохнула воздух, который невольно задержала в легких. Это было подтверждением ее догадки, и другого подтверждения ей не требовалось.
- Почему он сбежал? Что произошло в тот вечер?
Окутанная молчанием Бри, Фрэнсин не знала, какие вопросы ей задавать, более того, не была уверена, что действительно хочет получить на них ответы. У нее было слишком мало информации, чтобы понять все это, не запутавшись еще больше.