31
Данил.
Глядя на безмятежно спящего Ромку, пытаюсь абстрагироваться от ситуации. Получается откровенно паршиво.
«Не дома»...
Сука. Чувствуя, что меня взорвет нахрен, тяну ноздрями воздух. Пальцы мелко подрагивают, и до смерти хочется курить. Юля стучит ботинками позади меня. Часто шумно дышит, но молчит. Даже оправдываться не собирается. Обходит меня, когда я останавливаюсь у двери, и вынимает ключи.
— Ты его на свидания всегда с собой берешь? Не мешает он там тебе?
Делает вид, что не слышит. Открывает квартиру и отходит в сторону, пропуская нас с Ромашом вперед. Заходит следом и пытается забрать его у меня.
— Я донесу до комнаты.
— Я сама. Отдай, Дань!
— Я. Сказал. Донесу.
Смотрит на меня почти черными глазищами и краснеет от злости. Меня тоже выворачивает, но я, бл*дь, держусь! Только из-за сына!
Скидываю с ног кроссы и иду с Ромкой в комнату. Юля след в след за мной. Зажигает небольшой торшер и показывает мне, куда его положить.
Я аккуратно укладываю сына и делаю шаг назад.
— Спасибо, Данил. До свидания, — шипит змея.
Скидывает свою куртку в кресло и наклоняется над Ромкой. Я стою сзади как истукан. Киплю, бл*дь. Потому что стерва. Потому что чувствую потребность выплеснуть на нее всю ярость, что варится внутри. Потому что не хочу нести это домой к Карине, которую это вообще не касается.
— Дверь захлопни, когда уходить будешь.
— Я не тороплюсь.
Зыркнув на меня через плечо, раздевает спящего сына. Сначала освобождает его от куртки, затем — от комбинезона, сапог и шапки. Я жду неизвестно чего.
Объяснения?.. Оправданий ее? Почему, мать вашу, мой сын ездит в машине Рокотова? Почему, бл*дь... где они были вообще? Почему я не имею права знать, где и как проводит время мой ребенок?!
Прикрыв его углом покрывала, Юля идет из комнаты, захватив ворох верхней одежды. Я, бросив на Ромку взгляд — за ней.
— Зачем пришел? — спрашивает, сложив руки на груди.
— Ребенка увидеть.
— Увидел? До свидания.
У меня от злости в глазах красные круги расплываются. Руки чешутся схватить и вытрясти из нее душу. А она стоит холодная как статуя, на лице ни единой эмоции, и взгляд покрылся коркой льда.
Телефон в ее куртке начинает звонить. Она вынимает его из кармана и отвечает.
— Да, Артур... все нормально, потом поговорим, хорошо? — отключается и кладет его на комод.
— Зачем ты вывалил на него наше дерьмо? — спрашивает с вызовом.
— Какое дерьмо? — переспрашиваю, не веря своим ушам.
Наш ребенок дерьмо? Ромка?..
— Дерьмо, которое было между нами!
Как смачный харчок в рожу. Я даже теряюсь на секунду. Как имбицил стою и моргаю. Дерьмо?.. Мы вместе горели заживо... Она же, сука, в любви клялась, плакала...
Дерьмо?..
— Заткнись, Гаврилина.
— Заткнусь. Больше ни слова от меня не услышишь, — чеканит слова, — но и ты не смей лезть в МОЮ жизнь.
Все затворы срывает нахрен. В порыве бросаюсь к ней и впечатываю кулак в стену над ее головой. Юля лишь зажмуривается на мгновение.
— Отойди, — шепчет сквозь стиснутые зубы.
— Сука...
Выхожу из квартиры, кубарем скатываюсь на первый этаж и вылетаю на мороз. Дышать, просто дышать...
И курить...
Шагаю к машине и вдруг вижу около нее Артурчика. Иду на него тараном, он смотрит на меня исподлобья, но отходит в сторону в последний момент.
Друг, бл*дь.
— Че за х*йню ты ляпнул, Милохин?
Открываю машину и достаю из бардачка сигареты. Выбиваю из пачки одну и предлагаю Рокотову. Тот, насколько я помню, курит редко, но сейчас не отказывается.
— Не веришь, что ли? Результаты ДНК показать?
— Она бы мне рассказала... — произносит он неуверенно.
— Настолько близки? — сам не понимаю, что несу, но сделав первую затяжку, щурясь, всматриваюсь в его лицо.
— Тебя не должно это *бать, Дань. Если это твой ребенок, то где ты, сука, все это время был?!
Думает, я его в подробности сейчас посвящу, поплачусь, как феерично меня Юлька на*бала? Оправдываться стану? Перед ним?..
— Не твое дело. Если Гаврилина тебе не рассказала, значит, не заслужил.
Рокотов жестко ухмыляется, и я понимаю, хана нашей дружбе. Он за нее мне нож в сердце засадит.
— Думаешь, для тебя у нее особые привилегии? М?.. После того, как ты ее беременную бросил... Она, чтобы ребенка твоего родить, из больниц не вылезала, а ты, напомни, где был в это время? В Москве?.. Подружку ее драл...
Втягиваю в себя никотин, как пылесос. Руки трясутся. Нечего сказать на это.
— Потом реанимация после родов... еще целый год больниц... — щурясь, смотрит на кончик сигареты, — где ты был в это время, Дань ?
Позорно сбегаю. Толкаю его в плечо и сажусь а машину. Рокотов, видимо, никуда не торопясь, спокойно докуривает и уходит.
Какая, нахрен, реанимация?! Почему?!
Собираюсь набрать Дашу, чтобы выспросить у нее подробности, но вовремя замечаю, что время уже позднее. Придется ждать завтра.
Заведя двигатель, откидываюсь на сидение и пытаюсь привести в норму мое психо-эмоциональное состояние.
Что там Карина про меня говорит? Что я робот с батарейкой вместо сердца? Эмоций ей моих мало, огня не хватает?..
Прижав кулак ко рту, глухо смеюсь.
Последние пару недель я напоминаю себе пучок оголенных проводов. Лучше не трогать. Шибанет так, что мозги наружу вылетят.
Юлечке спасибо. Вроде не делает специально ничего, а нервы мои на кулак намотала. Только она так умеет.
Снова лезу в телефон, а там пять пропущенных от Карины. Бесит, и в то же время жаль ее, понимаю, как ей тоже непросто сейчас. Нервничает, ревнует, извелась вся.
— Карин, звонила?
— Ты где, Дань? Время видел?
— Сейчас буду. Ужин разогрей, голодный, пздц.
— А ты где?..
— Скоро буду, — проговариваю в трубку и отключаюсь.
Убираю телефон и прикрываю глаза, но перед этим замечаю, что Рокотов точно так же сидит в своей машине. Чего ждет?.. Когда я свалю, чтобы подняться к ней?
Пох*й... Мне должно быть пох*й...
Сжимаю пальцами руль до скрипа оплетки. Абстрагироваться, отключиться и посмотреть на ситуацию со стороны.
Все ведь не так плохо, да?
С бизнесом все ништяк. Странно даже, но идет все без проволочек. В семье немного штормит, но тут поможет только время. Родители нормально все восприняли, Карина... она тоже попсихует и успокоится.
И главное — у меня сын есть. Бравый мальчуган. Крепкий, здоровый. Внешне, действительно на мать больше походит, но нутро наше — Милохинское. Отца моего где-то напоминает. Как глянет, брови к переносице сведет — будто батя на меня смотрит.
Ну, а Юля... тут от нее самой ничего не зависит. Это у меня триггер на нее каждый раз срабатывает непонятно почему.
Дерет внутри, раздражает...
Я видел, как оголилась ее поясница, когда она над спящим Ромкой склонилась. Я чувствовал ее запах.
Я какого-то хрена акцентирую на этом внимание.
Каждое ощущение как щекотание того самого пучка оголенных нервов. Я не могу это блокировать.
Карина... она пахнет вообще?.. Есть у нее запах?.. Я, бл*дь, не помню, я его ни разу не чувствовал!
А Гаврилина... ее просто слишком много! Просто дохрена раздражающих мои рецепторы вещей! Она действует на меня, как уксус на соду.
Твою мать, а!.. Даже сейчас при одной только мысли о ней меня снова колотун пробирать начинает.