29
Данил
Все прошло неплохо. Юля тряслась как заяц из-за отца, но он, познакомившись с моим сыном, тут же поплыл.
— С усыновлением не тяни, — проговаривает тихо Саня, останавливаясь за моим плечом.
— Процесс запущен, — буркаю я и добавляю, — помощь твоя потребуется, обращусь.
— Обратится он... расп*здяй...
Брат злится на меня едва ли не больше, чем отец. Он Ромку почти с пеленок знает. Тот его напару с Никитосом папой пару раз назвал. Не простит мне теперь этого.
Заметив, как Юля, пройдя мимо, выходит в прихожую, иду за ней.
— Все нормально?
— Да. Дань, нам домой пора, Ромаш уже устал.
— Я провожу.
— Не надо, здесь же не далеко, — отказывается она, задевая что-то болезненное внутри.
Не та Юля, которую я помню. Та, прежняя, уже вперед меня в мою машину бежала бы. Этой ничего от меня не надо.
— Ему столько игрушек надарили, — указываю кивком головы в сторону гостиной, — ты как тащить их собралась?
— Я потом заберу, — отвечает, вынимая из шкафа куртку Ромки.
— Не спорь со мной, — припечатываю я, на что она лишь пожимает плечами.
Пока Юля одевает недовольного Ромку, я стаскиваю его новые игрушки в прихожую. Гаврилина поглядывает на эту внушительную гору с опаской. Я, если честно, и сам не представляю, как она поместится в ее маленькой однушке. Ромаш же следит, чтобы я ничего не забыл.
— А бензовоз?..
— Рома, — одергивает его Юля.
Мама с отцом негромко смеются, а я возвращаюсь в гостиную за бензовозом.
— Данечка, я устала, — слышу голос Карины, — пойдем домой.
Стоя у окна, она смотрит на меня через плечо. На лице восковая маска, но я достаточно хорошо знаю свою девушку, чтобы понимать, что за ней прячется. Она чувствует себя здесь не в своей тарелке и она жутко ревнует.
— Скоро пойдем, — посылаю ей и с бензовозом в руках возвращаюсь в прихожую.
Мать расцеловывает Ромку в обе щеки. Тот смущен, зажимая в ручонках плюшевую собаку, бросает на Юлю потерянные взгляды. Потом настает очередь Маришки.
Мой сын в шоке. Столько внимания, и все ему одному. Шаг за шагом пятится к своей мамке.
Они уже одеты. Подхватив с вешалки свою куртку, забираю с комода ключи от машины. Саня, тоже одеваясь, собирается помочь мне стаскать все подарки вниз.
— Даня, ты куда? — догоняет в спину встревоженный голос Карины.
— Провожу...
— Дань!
— Провожу и вернусь, — глядя ей в глаза, повторяю я.
Удерживаю ее взгляд еще несколько мгновений, после чего разворачиваюсь и вместе с Юлей и Ромкой выхожу из квартиры. В моих руках две упаковки с игрушками, столько же в руках брата. Ромаш, хлопая глазенками, смотрит на все это великолепие с неподдельным восторгом.
Гаврилина же, кусая губы, видимо, ломает голову, куда она все это дома распихать.
Вчетвером заходим в лифт. Юля берет Ромку на руки и поворачивается к Сане.
— Спасибо, Саш, за гостеприимство.
— Не за что, — подмигивает он и обращается к моего сыну, — придешь к нам еще?
— Плиду! — восклицает он, — завтла!
Юля с Сашкой смеются. Я, вроде как, ни при делах.
Выходим на улицу. Я открываю машину и, пока брат грузит подарки в багажник, помогаю устроиться Юле и Ромке на заднем сидении.
— Кресло детское купи, — говорит Саня и обращается к Гаврилиной, — сейчас еще трактор ваш притащу.
— Оу, круто... спасибо, — отвечает без энтузиазма.
Брат уходит, а я, стоя, у машины, прикуриваю сигарету. Повалил снег. Я без шапки и в расстегнутой куртке, но холода почему-то не чувствую. Пропуская через себя никотин, через стекло наблюдаю, как Юля, устроив Ромку на своих коленях, что-то с улыбкой ему говорит.
Абсурдная картинка. Бред сумасшедшего. Гаврилина в моей машине с нашим с ней сыном на руках.
Хлопает подъездная дверь, и на улицу выходит Саня со здоровенным трактором. Хорошо, что кабина у него разборная, иначе в багажник бы точно не вошел.
Еще раз попрощавшись с Юлей, он уходит. А я, кинув докуренную сигарету в урну, сажусь в машину.
— Даня, может, мы с Ромашом пешком дойдем? А ты игрушки подвезешь?..
— Какая необходимость?
— Он засыпает уже... А у нас в доме лифт не работает.
— Я помогу.
Не думает же она, что я выгружу их у подъезда и сразу уеду?
Выезжаю на дорогу, миную два квартала и перед поворотом в ее двор, встаю на светофоре. Обернувшись, смотрю на Ромку.
— Уснул, — констатирует Настя.
— Устал?
— Да, много впечатлений для одного дня.
Словив взгляд Гаврилиной, пытаюсь протиснуться в ее мысли. Она ни о чем не спрашивает, и мне от этого дико.
Я поменял машину, и она не могла этого не заметить. Она ни разу не поинтересовалась моей работой. Она даже, бл*дь, не спросила, как отреагировала Карина на новость о том, что у нас с ней общий ребенок.
Неужели, настолько плевать?..
— Поехали, — говорит тихо, намекая на то, что светофор уже сменил цвет с красного на зеленый.
Сворачиваю во двор и останавливаюсь около ее подъезда. Юля не выпендривается, ждет, когда я выйду и возьму спящего Ромку на руки. Выходит сама и, обогнав нас, открывает подъездную дверь.
Идет по лестнице впереди, я со спящим сыном — за ней.
— Как его раздевать?
В этот момент начинает звонить ее телефон. Вынув его из кармана, она бегло смотрит на экран и отключает звук.
— Что?..
— Придется его будить, чтобы раздеть?
— А, нет. Он крепко спит.
Открывает дверь ключом и отходит, чтобы пропустить меня вперед.
— Я сейчас, — быстро скидывает куртку, ключи и телефон бросает на комод и принимает из моих рук ребенка.
— Я игрушки пока перетаскаю, — говорю, понизив голос.
— Хорошо, — роняет тихо и несет сына в комнату.
Я спускаюсь вниз за первой партией подарков. Загружаюсь и возвращаюсь в квартиру. Тихо, слышу доносящийся из комнаты шелест одежды. Собираюсь уже выйти, как замечаю, что лежащий на комоде телефон Юли оживает беззвучным вызовом.
Артур.
Застыв на месте, я гипнотизирую его взглядом.
Рокотов, сука...
За грудиной неожиданно простреливает и начинает мерзко, цепляя крохотными крючками, царапать.
Не знал, что они до сих пор общаются. Твою мать, я не знал! И, видимо, не просто общаются. Слишком поздний звонок для просто друга, да?..
В каком-то отупении выхожу в подъезд, чтобы спуститься еще раз к машине. Появляется соблазн закурить, и я даже вынимаю сигареты из бардачка, но в последний момент решаю отложить на потом.
— Даже глаз не открыл, — говорит Юля со слабой улыбкой, когда я заношу в ее прихожую трактор.
Кивнув, пристраиваю его у входа в кухню и встаю напротив нее.
— Спасибо, Дань.
— Пожалуйста, — отвечаю глухо.
Отведя взгляд, она берет с комода телефон, активирует экран, но тут же его снова гасит. А потом, сложив руки на груди, смотрит на меня.
Мне пора уходить, но я не могу заставить себя сделать и шага. Сунув руки в карманы джинсов, приваливаюсь спиной к стене. Юля, хмурясь, делает то же самое. Взгляд становится жестким, отстраненным, но я-то знаю, как она умеет смотреть.
Я почти не помню того нашего раза. Тот секс был как вспышка. Ослепляюще яркая, но короткая как миг. Наркотический дурман, от которого потом еще долго было похмелье.
Я никогда специально не роюсь в воспоминаниях. Но они приходят сами, без спроса, когда я пьян или сплю.
Флешбеки. Картинки, ощущения, звуки.
Как лежит она распластанная подо мной. Красиво стонет.
Шепчет «Люблю... представь, что любишь меня... сделай меня своей... ты навсегда останешься моим единственным, Дань»
В такие моменты во рту разливается вкус ее кожи. Я чувствую, как терзаемый моим языком твердеет ее ярко-розовый сосок. И взгляд... полный обожания и безграничного доверия.
Встряхнув головой, прогоняю видения.
— Тебе пора, Дань, — ровно произносит Юля.
Фокусируя зрение, смотрю в ее карие глаза. Сегодня в них арктический лед, а на губах дежурная улыбка. От былого огня не осталось и уголька.