Катаклизм

Кайзер еле-еле проволочил себя до стула, тяжело опустился на него и подпер голову рукой.

— Башка трещит, — пробормотал он, зажмуриваясь.

— Меньше пить надо, овчарка, — сказала Саюри сквозь зубы. От одноклассника она демонстративно отвернулась. Боже правый, как же ей сейчас было не до Михаэля Кайзера, его больной головы и всех сопутствующих этому проблем.

— Могла бы и посочувствовать.

— Мог бы и не притаскиваться к моему дому в пьяном виде, — передразнила его Китогава, чем вызвала недовольный вздох и почти обиженное сопение. Будто это Саюри у него на кухне сидит, а не наоборот.

— Тебя никто тащить меня к себе не просил, — снова невнятно ответил Кайзер, — слушай, а у тебя нет ничего от похмелья?

Тут девушка резко развернулась к нему, борясь с желанием швырнуть в него тряпкой, которой только что вытирала кухню от кулинарного шедевра Рики и Мей.

— Я не пью.

— Многое упускаешь, — хмыкнул Михаэль, — а воду хотя бы можно? Или твое королевство не поддерживает дипломатические отношения с соседними императорами?

На его ужимки Китогава приняла решение не отвечать, просто молча налила в стакан жидкость и также молча протянув ее парню.

Он принялся жадно пить, опустошая емкость за несколько секунд. Потом поморщился и ляпнул:

— А у нас в академии вода вкуснее.

— А мы не в твоей академии, — проскрежетала Саюри, — и ты в ней, видимо, тоже скоро числиться не будешь, если продолжишь бухать.

Кайзер лениво отмахнулся:

— Я нужен им в основном составе. Никуда не денутся.

— Именно поэтому ты просидел на скамейке запасных? — не удержалась от насмешливого вопроса Китогава.

— Именно поэтому меня оттуда убрали и поставили в основу, дорогуша, — Михаэль холодно сощурился, и девушке стало даже как-то неуютно под его взглядом. Однако виду она не подала, взяла со стола обгоревшее нечто, которое должно было быть штруделем и огрызнулась:

— Хватит звать меня так.

— А по-моему все равноценно. Ты называешь меня всеми известными породами немецких собак, а я тебя — дорогуша. Вроде все честно, да? — выражение лица Кайзера было таким тошнотворно хитрым и насмешливым, что Саюри снова пришлось себя удержать, чтобы не ударить его разочек тряпочкой.

«Всевышний, дай мне сил», — взмолилась про себя Китогава, все-таки отправляя тряпку в мусорку, а не в одноклассника.

На целую минуту воцарилось спасительное молчание. Кайзер только настукивал ногой какую-то мелодию из, кажется, детского мультика, но такую мелочь игнорировать было легко — не зря же Саюри с двумя сестрами живет. В этом отношении, нервы у нее стальные.

— А это, — снова открыл рот Кайзер, кивая на обгоревший штрудель, — твое творение? Тогда мне очень жаль твоих сестер, бедняжки ведь голодают.

А, нет, нервы точно не стальные.

— Они это и приготовили, — наигранно спокойно ответила Китогава. Как же Михаэль ее бесит, честное слово. Своим присутствием, своей интонацией. Всем, чем только можно бесить, мать вашу.

— Сваливаешь все на сестер. Ай-яй-яй, это нехорошо, — Кайзер открыто подтрунивал, но Саюри и этого было достаточно.

— Да Господи, просто закрой уже свой рот и иди в свою академию! — девушка повысила голос, изо всех сил стараясь показать всеми возможными способами — жестами, взглядом, интонацией, что взбалмошным футболистам здесь не рады.

Михаэль едва заметно напрягся, его взгляд стал жестким, и он слегка склонил вбок голову, снова холодно сощурившись.

— Я твой разговор с сестренкой слышал, — тон такой же, как несколькими часами ранее, когда Китогава отказалась потакать его капризам и отказалась от «императорской милости».

Саюри вздернула подбородок. Внутри почему-то все похолодело и сжалось. Кажется, это было заметно и в ее глазах, потому что парень как-то нехорошо ухмыльнулся.

— И что? Тебя это не касается, — отрезала девушка хмуро.

— А вот это точно мне решать.

Дурацкий тон, дурацкий. Ничего хорошего не предвещает. Китогава нервно сжала и разжала кулаки.

— Я говорю, не касается. И тебе пора.

Кайзер фыркнул, демонстративно вытягивая ноги. Саюри почувствовала, что от злости прямо сейчас лопнет.

— И что, даже не выслушаешь мое предложение? — по-лисьи растянул губы в ухмылке парень.

— П... предложение?

Китогава посмотрела на одноклассника непонимающе, а голос стал выдавать грызущее изнутри волнение. Она переступила с ноги на ногу, на секунду растерялась, но потом быстро оправилась и тряхнула головой:

— Что ты несешь?

Михаэль, видимо, ожидал другого тона, поэтому скривился.

— Советую говорить более уважительно. И хватит орать, говорю же, башка раскалывается.

«Как у себя дома», — недовольно подумала Саюри, мысленно пиная Кайзера по его нахально вытянутым ногам или, в лучших фантазиях, все же швыряя в него грязной тряпкой. Эх, мечты.

— Говори, что хотел и проваливай, император, — в последнее слово Китогава вложила настолько много сарказма, насколько это было возможно.

Парень вроде как собирался ответить что-нибудь едкое, но по какой-то причине сдержался и снова натянул ухмылку.

— Скажи мне, дорогуша, как ты смотришь на то, чтобы я помог тебе и твоим милейшим сестренкам, скинув на карточку круглую сумму, а взамен ты просто побудешь моей девушкой, скажем, месяц. Как раз до того момента, пока твоя мать не отправит тебе часть зарплаты. Ну, дорогуша, что скажешь?

Саюри пару секунд стояла с округлившимися глазами. Михаэль явно был доволен воспроизведенным эффектом и снисходительно смотрел на нее. Был доволен, пока Китогава не размахнулась и не кинула злосчастную тряпку прямо ему в лицо.

— Ты охренел что ли, пинчер вшивый? — прошипела девушка. О, как она хотела наорать на этого самовлюбленного индюка и покрыть его всеми матами, которые только существуют во вселенной, но сестры, находившиеся в квартире, были единственной преградой, которая не дала этому случиться, — я не шлюха и не эскорт, ясно?! Проваливай, пока яйца целы!

Кайзер медленно убрал упавшую ему на колени тряпку, брезгливо поддевая ее пальцем и кидая на стол. Потом также неспешно поднял голову на стоявшую над ним одноклассницу. Его глаза были настолько ледяными и яростными, что Саюри невольно стушевалась.

— Я предложил тебе услугу, — опасно и тихо проговорил парень, — хотел помочь, как маленькой и ничтожной нищенке. Ты могла находиться со мной рядом и при этом получить денег. Где ты видела, чтобы за такую привилегию платили? Так вот я, из жалости, был готов. Но ты...

— Возвращайся в академию, — твердо сказала Китогава, — и заканчивай цирк.

Ее карие глаза столкнулись с голубыми. Может было немного жутковато видеть Михаэля таким, но хамство и неуважение Саюри просто так стерпеть не могла.

Парень дернул рукой, словно хотел схватить ее или еще что похуже, но потом молча развернулся и пошел в прихожую. При этом походка его была почти полностью прямой.

— Не похож ты на человека, который был так пьян буквально полчаса назад.

Кайзер развернулся к ней и сдернул с крючка куртку.

— Кто сказал, что я был пьян настолько?

Саюри сжала кулаки. Ну, знаете ли, такого притворства и наглости она даже от этого придурка не ожидала.

— И чем же я тебя так заинтересовала, что ты ходил по моему району, изображал пьянчужку и позорился, если даже грудь у меня не впечатляющая? — елейным голосом ответила Китогава.

Выражение лица Михаэля она не видела, потому что он возился с дверным замком, но по тому, как одноклассник напрягся, было ясно, что «император» в бешенстве. Понаблюдав за еще десятком бесполезных попыток парня разобраться с заедающим замком, Саюри подошла и с наигранным тяжелым вздохом одним движением открыла дверь, наслаждаясь пусть и недолгим, но торжеством.

— Потому что всегда получаю то, что хочу, — ответил Кайзер уже из подъезда.

Девушка уже открыла рот для того, чтобы послать его к черту, но одноклассник перебил:

— Сама потом прибежишь.

И с этими словами, как ни в чем не бывало направился к выходу из подъезда. Китогава с силой захлопнула дверь в квартиру, зачем-то закрыла на все замки и несколько раз ударила по ней в бессильной ярости.

— Сукин сын.

От бессильной злости хотелось что-то разбить. Желательно, самодовольную рожу одного конкретного футболиста.

— Урод.

— Саюри-чан, все в порядке? — взволнованный голос Мей заставил девушку вздрогнуть.

Она обернулась и увидела сестру в коридоре.

— Этот мудак тебя обидел?

— Мэй, это что за слова? — возмутилась Саюри, хоть в душе ей очень хотелось кивнуть и от всего сердца согласиться с девочкой.

— Но если...

— Никаких «если» и никаких плохих слов в этой квартире, понятно?

— Ладно-ладно, — сестра насупилась.

Китогава-старшая прошла мимо нее и направилась к их общей на троих комнате. Мэй дернула ее за рукав.

— Ну так что он?

— Ничего. Просто любит молоть всякую чушь. Больше вы его здесь не увидите, — отмахнулась Саюри, входя в помещение. Рика, которая до этого сидела в телефоне, сейчас же откинула его и схватила учебник по математике.

— Рика-чан, я не слепая, — устало потерла глаза девушка, — сначала уроки, потом твои игры.

— А я... а я и не играла, — пробормотала девочка.

— Да-да, Рика-чан. А вот ты знаешь, что телефон замедляет реакцию, поэтому ты не успела его спрятать. Скоро будешь как черепаха двигаться, — беззлобно усмехнулась Мэй, садясь за свой стол и утыкаясь в тетрадь.

Младшая тут же вспыхнула и повернула голову к Саюри.

— Скажи, что это неправда!

— Конечно, неправда. Кто-то просто очень любит трепаться. И не любит говорить новый пароль от электронного дневника, правда, Мэй-чан? — Китогава-старшая вопросительно подняла бровь.

Мэй поджала губы:

— Ладно, зануды, — девочка закатила глаза и обратилась к Рике:

— Конечно, это выдумка. Ты не станешь двигаться как черепаха. Всего лишь как фрау Кавельмахер с верхнего этажа после того, как потянула спину на прошлой неделе.

Саюри не удержалась и прыснула, за что получила обиженный взгляд от младшей.

— Ну хватит над ней издеваться, Мэй-чан.

Девушка перевела взгляд на часы и обнаружила, что через полчаса ей нужно было быть на работе. При этом на столе лежала куча учебников, напоминая об огромном количестве домашних заданий на завтра.

— Мне в кафе пора, скоро смена. Ужин без меня просьба не готовить, вторую уборку на кухне за день я не переживу.

Девочки синхронно кивнули. Мэй бросила на сестру многозначительный и упрекающий взгляд. Не нравилось ей, что старшая сестра так много работала.

«Не все же встречаются по любви», — в голове прозвучали немного циничные, слишком серьезные для возраста Мэй слова. Саюри вспомнилось нахальное предложение Кайзера. На одну секунду промелькнула мысль, что это не такой уж и плохой вариант, но Китогава зажмурилась на пару секунд и продолжила собираться на работу.

Она справится. Всегда же справлялась, верно?

Однако в эту минуту, когда взгляд скользнул по теперь пустой шкатулке, где у них хранилась заначка, ей уже так не казалось.

И тогда Саюри почувствовала себя беспомощной впервые за все время бесконечных отъездов матери.