Пари

Тишина была оглушающей. Наверное, даже слишком. Шесть пар глаз(не считая того странного спящего парня в шляпе) уставились на Маргариту, но лично она сама смотрела только на одного единственного Асмодея. Марго как-то не подумала, что врываться на чёртово(в прямом смысле) собрание как минимум невежливо, как максимум — опасно. Но ей не привыкать, верно?

— Какого чёрта?! — Асмодей подскакивает со своего места, забыв свою драгоценную трость рядом и делает несколько шагов вперёд, чтобы затем остановиться в нерешительности. Он никогда не оставляет трость. Сейчас оставил. Пиздец.

— Маргоша, привет! — приветливо улыбается ей Бельфегор, а Маргарита просто кивает, потому что и на ногах-то держится из последних сил. Асмодей дёргается.

— Ты... — Маргарита отталкивается от косяка и начинает идти вперёд. Настолько быстро, насколько может. Или даже больше, — совсем... — Асмодей слегка откланяется назад, но Маргарита хватает его за воротник рубашки и встряхивает, — охренел?! — и сама удивляется тому, насколько громко она смогла прокричать. 

— Чт... — Асмодей пытается что-то сказать, но Маргарита со всей силы бьёт его лбом в подбородок — только до него и достаёт. — Блять! 

— Засунь свою чёртову ленту себе в задницу, грёбаный ты ублюдок, — шипит Рита, сильнее сжимая воротник его рубашки в своих руках. Она вообще больше так опирается на него. И смотрит ещё. Вроде бы злобно, с яростью, как она обычно на него и смотрит, а вроде и с горечью. С обидой. Болью. Ненавистью. И, кажется, в уголках глаз стоят слёзы, но Асмодею, наверное, кажется, тут ведь темно, да и стала бы она из-за него плакать...Стала бы. Но кто он такой, чтобы признавать это? Такого ведь быть не может. Совершенный бред, а она...ждёт ответа. А до Асмодея наконец доходит.

— Ты совсем с ума сошла?! — он хватает Маргариту за плечи — она и не сопротивляется, сил ведь нету, да и руки его...впрочем, это не так важно — и встряхивает. У неё губы синие уже. Лицо бледное, как у мертвеца. И только сейчас доходит, что у неё руки-то дрожат. И плечи. И вообще всё. Пик. Предел. Да что ж такое?.. — Не говори мне, что ты...ты...

— Что? — Рита кривит губы в усмешке. — Умерла? Слишком много чести для такого животного, как ты. Я бы в жизни не стала умирать ради встречи с тобой. — стала бы. 

— Тогда что?! — Асмодей не может не кричать, потому что у него сейчас сердце остановится, которого, вообще-то, нет, но кажется сейчас появится. Убеждает себя, что плевать он на неё хотел, но волнуется ужасно и кажется, будто если она умрёт — он умрёт тоже. Поэтому ей лучше бы не умирать. И мысли свои воедино связать не может, получаются односложные фразы, которые он сам не понимает, да и никто не понимает, а Маргарита вот...это самое...как-то даже...понимает. 

— О, так тебе есть до этого дело? — язвит Марго, с каждой секундой злясь всё сильнее, а он её так за плечи и держит, потому что чувствует, что если отпустит, то она упадёт. И боль от удара кажется уже сущим пустяком. Ударила и ударила. Правильно сделала даже. Ещё бы он в этом признался. — А я не скажу, — шипит девушка. — Я пришла сюда, чтобы надрать тебе задницу, потому что, чёрт, — голос предательски срывается, — как тебе вообще в твою тупую голову могло прийти бросить меня?! — снова с отчаянием хватается за воротник, но сил встряхнуть уже не остаётся. 

— Я ничего тебе не должен. Если ты привязалась ко мне, то это только твои проблемы. — невыносимо горько и больно это говорить, но он должен. Должен, потому что иначе нельзя. Иначе ей снова будет грозить опасность. Чёрт, как же он испугался за неё, когда пуля летела ей прямо в лоб. Повторения подобного Асмодей бы не хотел. 

— Хочешь сказать, ничего не было? — у Маргариты глаза округляются и она вообще не понимает, почему завела эту тему, почему они об этом говорят и это такой бред, что даже смешно. Всё, что с ними происходит, — сущий бред. И она будет это повторять и повторять. Повторять, пока сама не поверит, пока не убедит себя, пока не выветрит эти странные чувства, минутное заблуждение, ошибка. 

— ...не было, — пауза в самом начале о многом говорит. И они, кажется, совершенно позабыли, что в комнате не одни, что на них смотрят и слушают, но, что странно, даже не прерывают. Это всё становится совершенно неважно. Здесь и сейчас существуют только два человека: Асмодей и Маргарита. Маргарита и Асмодей. Экзорцист и Адский Князь. 

С м е ш н о.

— Да я, по-твоему, слепая?! — снова кричит Маргарита. Настолько забывается в собственных чувствах, что уже и не помнит, сколько у неё осталось времени. Резкий холод во всём теле и жуткая слабость говорят, что не много. Но она ему ещё не всё сказала. Хотя, наверное, и не получится. Но что-то же она должна сказать, пока не стало слишком поздно. 

— Ничего не было! — рыкнул Асмодей. — И быть не могло! Да ты, чёрт...

— Что? — Князь молчит, поджав губы. В сторону смотрит. — Давай, говори! Что же ты замолчал, а? — снова усмехается и, кажется, хочет расхохотаться. — Было. — повторяет настойчиво и твёрдо, как будто отдаёт приказ. Ей бы командиром быть. — А если и не было, то могло быть! — и тут же затыкается. 

Что

она

только 

что

сказала

?

Впрочем, они оба понимали, что этот разговор неизбежен, что эта фраза неизбежна, и кто первый сказал — тот проиграл. Но проигравшим себя чувствует Асмодей. Просто понимает, что Маргарита оказалась сильнее. Просто она смогла об этом сказать, а он — нет. Чувствует себя идиотом. Полным придурком, но поступить иначе сейчас не может. Она должна уйти, потому что если останется...он уже не сможет от неё отвернуться. 

Демоны редко привязываются к людям, да и вообще к кому-либо. Но если привязываются, то привязываются сильно. На всю жизнь. На всю их бессмертную жизнь. Демоны постоянны, люди — нет. И Маргарита тоже такой будет, Князь уверен. У неё остынут к нему чувства и она уйдёт, будто и не было, а он не сможет. Асмодей не думал, что когда-нибудь сможет так сильно понять Нибраса с его смертной подружкой. 

Тяжело это.

— Уходи. — и отворачивается, аккуратно сбросив её руки с ворота рубашки. — Сейчас же. Вернись к своей спокойной жизни, снова стань алкоголичкой и умри от цирроза печени в тридцать пять, как и хотела. А я...я...больше не хочу тебя видеть. Никогда.

— Так сильно не хочешь меня видеть, что аж запнулся, — Князь не видит, но чувствует, как горько она сейчас улыбнулась. И самому горько. Вообще смотреть на неё горько. Буквально всё в ней причиняет неимоверную боль, но боль такую, которую хочется чувствовать из раза в раз, которая опьяняет и притягивает. Это паучьи сети. И Асмодей в них попался. — Приди и спаси меня. — Маргарита достаёт из кармана джинсов ту самую скомканную бумажку с неизвестным адресом и суёт её в руку Асмодею.  

— Я не приду. 

— Придёшь. — и разворачивается, чтобы больше не продолжать этот разговор. Внезапно появляются силы на бег, а ведь Рита уже думала, что не успеет.  Чуть поворачивает голову назад и сталкивается с кроваво-красными глазами. Как великодушно со стороны Люцифера. 

В зале воцаряется гробовая тишина, как только Маргарита покидает стены кабинета. 

— АРГХ! — орёт спустя пару секунд Асмодей, хватаясь за голову, портя свою идеальную причёску и, кажется, даже рвёт на себе волосы. — Какого чёрта вообще?! — Князь забывает, что в зале он не один, а, может, и не забывает, но решает наплевать, потому что самое худшее, что могло случиться, уже случилось. 

Асмодей молча идёт к своему месту, весь растрёпанный и до ужаса злой, чтобы взять трость и так же молча удалиться. Тишина длится ещё пару секунд, прежде чем Астарот выдаёт то, что крутится в головах у всех присутствующих:

— Вот это номер.

— Собрание окончено. — твёрдо произносит Люцифер и поднимается со своего места. Старается выглядеть спокойным, но поджимает губы и едва сдерживает тяжёлый вздох. Не стоит показывать своё беспокойство. Но, вообще-то, слишком уж часто начало происходить что-то из рядя вон выходящее. 

Сатана покидает залу вслед за своим подчинённым. 

— Ну и что это было? — Вельзевул, наконец переварив в своей голове произошедшее, удивлённо вскинул брови.

— Шуры-муры, — промурлыкал Астарот, прищурив один глаз. — Ве-е-е-есело. 

— Абсолютно не весело. — вклинивается в разговор Маммон, как всегда с каменным лицом и безучастным голосом, но если бы ему было не интересно, то он бы вообще рта не открыл.

— Ну, ты знаешь...

— Что я пропустил? — перебивает Астарота Левиафан, убирая шляпу с лица и протяжно зевнув. 

— Ты как обычно самое интересное проспал, — фыркает Князь Вельзевул, продолжая перекидывать свою косу с одного плеча на другое. 

— Шуры-муры. — отвечает ему Астарот то же самое, что минуту назад сказал Вельзевулу. — А вообще, как спалось, дружочек?

— Вот как. — снова зевает Князь, не проявляя особого интереса к разговору и тем более к вопросу, который ему только что задал Князь. Он вообще редко принимает участие в разговорах. Последний раз был пару дней назад, во время соревнования между Асмодеем и Нибрасом. Не то чтобы ему вообще было интересно, чем всё закончилось.

— Клоуны. — презрительно бросает Маммон, прежде чем покинуть залу.

— А, этот как всегда, — Астарот машет рукой так, будто отгоняет надоедливую муху. — Такой нудный, молчаливый, ску-у-у-учный. Ещё и с ангелом по воскресеньям бухает, фи.

— Зато ты болтливый, — безмятежно улыбается Бельфегор, а затем пару раз хлопает в ладоши, привлекая внимание. — Впрочем, нам действительно пора расходиться. У нас так много работы.

Вельзевул закатил глаза, а Астарот хмыкнул. Да, работы. У них много работы, но какой?..

***

Асмодей нашёлся в кладовке. Что и почему он там делал — неизвестно, но очень интересно, поэтому Люцифер любезно интересуется об этом, но Князь всё молчит и молчит. Вид убитый до ужаса, как будто не он только что отказал девушке, а она ему. Да и отказал ли? Люциферу наоборот показалось, что он был готов прямо там вцепиться в неё и никогда не отпускать. 

— Хорошая сцена, — Люцифер присаживается на одну из пыльных коробок, что стояли рядом. И, естественно, перед этим он стряхнул пыль.

— ...Живая? — Асмодей нервно щёлкает пальцами.

— Кто? — Люцифер изображает лёгкое удивление. Не то чтобы он хотел вывести Асмодея из себя, просто он...знает, как лучше с ним разговаривать. 

— Клянусь, я... — Асмодей тут же вскидывает голову и сжимает руки в кулаки. Если она не вернулась обратно...

— Клянёшься? С каких пор? — Люцифер вновь изображает удивление. Но, если быть честным, он действительно никогда не слышал, чтобы Асмодей в чём-то клялся. Слишком большая ноша для такого, как он. Который никогда не привязывался. До недавнего времени.

— Чёрт...

— Слушаю.

— Люцифер, мать твою! — взрывается(не буквально, а жаль) Асмодей, подскочив со своего места и ударившись головой об полку. На него тут же летят какие-то доски и банки, которые разбиваются вдребезги, да и бьют больно. В воздух поднимается пыль, а грохот стоит такой, что проходящие мимо черти отскакивают подальше и предпочитают не соваться. Асмодей громко кашляет и начинает чихать, в перерывах громко матерясь, что совсем не свойственно такой важной персоне, как он. Люцифер лишь прикрывает рот рукой и жмурит глаза, потому что от такого количества пыли они начинают слезиться.

Когда обзор становится лучше и в кладовке появляется, чем дышать, Люцифер наконец открывает глаза и видит Асмодея, стоящего с абсолютно непроницаемым лицом. Он глубоко дышит, длинные пряди волос местами спутаны и прикрывают большую часть его лица, а по лбу стекает едва видимая капля крови. Видимо, сильно приложило. Плащ куда-то подевался, а рубашка слегка порвалась. 

— Ты в порядке? — ради приличия интересуется Люцифер.

— Нет.

— Вот и прекрасно, — демон улыбается и кивает головой, чтобы затем выдать: — Кстати, у меня нет матери.

— АРГХ! — снова прорывает Асмодея и он с измученным стоном опускается обратно на коробку. Князь упирается локтями в колени и закрывает лицо руками. Если бы Люцифер не знал его так хорошо, то подумал бы, что Асмодей плачет. А Асмодей не плачет. Вообще никогда, если честно, а сейчас — тем более. Он просто так пар выпускает. Через злость. — Ты специально?

— Успокоился? — вопросом на вопрос отвечает Люцифер. Асмодей передёргивает плечами.

— Не уверен.

— Любишь её? — Асмодея дёргает, как от разряда электрического тока. Он не поднимает головы и ещё пару секунд они сидят в гробовой тишине. Люцифер терпеливо ждёт.

— Люблю. — тихо, еле разборчиво выдаёт Асмодей. У Люцифера округляются глаза.

— ...Что? — он переспрашивает, не веря собственным ушам, потому что Асмодей, которого он знает, никогда бы так открыто об этом не сказал. Это, вообще-то, очевидно было, Люцифер просто так спросил, чтобы ещё немного друга позлить, а он...вот так.

— Люблю я её. Люблю, блять, — громко и нервно повторяет Асмодей, наконец убрав руки от лица. 

— Я...не ожидал, что ты так быстро признаешься.

— Да ты заебал просто, — фыркает Князь, откидываясь назад, и убирает прилипшие к лицу волосы. Прикрывает глаза и делает глубокий вдох. — Четырёх дней хватило. Или трёх. Не особо важно, вообще-то, потому что факт остаётся фактом. Такой идиотизм. Мы в нашу первую встречу дважды за день подрались, потом напились, потом снова подрались...и, честно, Люцифер, я понятия не имею, как это произошло.

— Почему ты говоришь так, будто я тебя осуждаю?

— А разве нет? — Люцифер отрицательно покачал головой. — Вау.

— Чего ты так боишься? — Люцифер снисходительно улыбнулся. — А девушка живая. 

— Хорошо, — Асмодей облегчённо выдохнул.

— Так чего ты боишься, друг мой? — Князь поднял на Люцифера недоумевающий взгляд. — Ты говоришь, что любишь её, так почему же ты её прогнал? Почему оставил её одну?

— Потому что я ей противен.

— И часто за "противными" спускаются в Ад? Лично я впервые такое увидел. Удивительная женщина.

— Да, удивительная, — Асмодей слабо улыбнулся, смотря куда-то в сторону. — Ей...опасно быть рядом. Не хочу, чтобы она ввязалась в неприятности.

— А ты спросил её мнение? 

— Я...какое это имеет значение? Я хочу, чтобы она была в порядке. Она рвётся в такие дебри, в которых, я уверен, никогда не была. Она не понимает, на что идёт, — Князь сильно нахмурил брови и сжал руки в кулаки. Он был настолько уверен в своей правоте, что Люцифер даже подивился его глупости.

— Где ты успел потерять свой мозг и здравый рассудок, друг мой? — Люцифер снисходительно улыбнулся. — Почему ты воспринимаешь её, как ребёнка, которого нужно защищать? Она уже взрослая и, я уверен, полностью отдаёт отчёт своим действиям. Если сравнивать, то ребёнком скорее будешь ты, а не она.

Асмодей молчит. Он, вообще-то, всё понимает, но очень трудно уместить это всё в своей голове. Князь не привык никого защищать и Маргарита стала первой, кого ему действительно хотелось уберечь. Но её не надо защищать. Она защитит себя сама. И это сбивает с толку. Князю проще её оттолкнуть, чем научиться жить по новым правилам. Игра, в которую они играют, ему совсем не нравится. А игра ли это вообще? Если и игра, то очень-очень плохая. Впрочем, его мысли опять уходят в ненужное русло. 

— Подумай над моими словами, Асмодей, — Люцифер поднял плащ Князя с пола, отряхнул от пыли и набросил Асмодею на голову. — Иногда полезно послушать умного человека. Хах, — и сам усмехнулся своим последним словам. 

— Проваливай уже, — фыркнул Князь из-под плаща, так и не сняв его с головы. Люцифер понимающе улыбнулся и через пару секунд дверь кладовки хлопнула, оставив Асмодея в кромешной темноте. Тишина, воцарившаяся в помещении, душила. Давно он не бывал наедине с самим собой. Видимо, пришло время расставить все точки над "и".

Есть ещё куча вещей, над которыми ему нужно подумать.

***

Свет.

Яркий, ослепительный свет. Маргарита была почти уверена, что умерла, но её резко дёрнули на себя и она подскочила на койке, пытаясь осознать, что только что случилось. Перед глазами закружились чёрные точки, не давая осмотреться, в ушах звенело, но Марго отчётливо слышала, как бьётся в груди её сердце, и как тёплая рука Яны накрывает её руку — холодную. 

— Живая... — облегчённо выдыхает девушка, утыкаясь Маргарите носом в плечо. Рита наугад хлопает подругу по спине, потому что зрение к ней ещё не до конца вернулось и перед глазами всё плывёт. 

— Живая. — и хочется добавить "к сожалению". Почему? Потому что. Потому что уж лучше быть мёртвой, чем осознавать, что всё это было реально. Они снова поругались. Маргарита не понимает, почему каждый раз происходит одно и то же, почему каждый раз они грызутся, как собаки. Неужели так сложно спокойно всё обсудить? Но они, похоже, так не умеют. Этот способ вовсе не для них. А в груди всё равно болит. 

— И как? — спрашивает Яна, хотя и сама уже догадалась, что никак. 

— А никак, — вздыхает Маргарита. — Понятия не имею, как с ним разговаривать. Мы просто не созданы для диалогов, кажется. 

— Или друг для друга, — кашляет в кулак Яна. Марго закатывает глаза. Ну да, не созданы. По гороскопу не подходят, наверное, хотя она понятия не имеет, какой у него знак зодиака, да и бред всё это, но иногда так и хочется проверить совместимость. Хотя, казалось бы, какая совместимость может быть у экзорциста и демона. Отрицательная. Но если предположить, что минус на минус даёт плюс, потому что они оба, очевидно, "минус", то...то что? А ничего. А всё. 

— Яна. 

— Ну что? Что "Яна"?! — всплеснула руками девушка. — Почему ты просто не можешь оставить эту глупую затею? Почему просто не можешь вернуться к своей обычной жизни? Почему, Рита? — в голосе Яны отчётливо звучали нотки отчаяния.

— Я ничего не говорила о том, что собираюсь делать дальше. 

— А то я тебя не знаю! — закатила глаза Яна. — И вообще...я УЖЕ знаю, что будет дальше. Лучше бы не знала. И самое ужасное, знаешь, — девушка криво улыбнулась, — что я не смогу тебя отговорить, как бы не пыталась. Потому что ты никогда меня не слушаешь. То, что я младше, не значит, что мои слова не имеют веса!

— Успокойся, Яна, — Марго устало потёрла переносицу. — Я не говорила, что твои слова не имеют веса. Я просто делаю то, что считаю нужным. У меня нет выбора.

— Выбор есть всегда.

— Сейчас — нет. И ты это знаешь. 

— Но почему это обязательно должна быть ты? Почему это не может быть кто-нибудь другой? — Яна еле сдерживалась, чтобы не сорваться на крик, а к глазам подступили слёзы. Она всё знает. Она всё понимает. И всё же...чёрт возьми, как же это невыносимо.

— Например? — Яна молчит. Маргарита хмыкает. — Вот видишь. Поэтому не мешай мне. 

— Ну и пожалуйста! — девушка фыркает и отворачивается, сжав руки в кулаки. Маргарита видит, как всё тело Яны бьёт мелкая дрожь. Повисает неловкое молчание.

— Я хотела сказать что-то умное, но я тупая. — хихикает Катерина, пытаясь разрядить обстановку. Обстановка не разряжается. Удивительно. В любом случае, она попыталась, и это похвально. Благородный порыв, достойный уважения. Впрочем, ядом плеваться мы не будем. — Ну, знаешь, я думаю, что вам с ним и не стоит разговаривать. Раз диалог не получается, то зачем говорить?

— Звучит логично. Но проблем от этого меньше не стало.

— Нет, я имею ввиду, возможно, есть какой-то иной способ разобраться в ваших чувствах? 

— Это уже не имеет значения, — вздохнула Маргарита, спрыгивая с койки и прикладывая руку к голове. Болела всё ещё жутко. — Но спасибо за попытку. И вообще за всё. Серьёзно. Я ценю это. 

— Не за что... — неловко улыбнулась Катерина. — Ты уходишь? Может, стоит ещё немного отдохнуть? 

— У меня ещё остались дела. А вы...вы выходите минут через 20 после того, как я уйду. Это нужно для вашего же блага. 

— Но...

— Пусть идёт. — сухо отрезала Яна, даже не смотря в сторону Маргариты. 

— Ян. — девушка продолжала упрямо смотреть в сторону. — Яна. — ещё раз позвала её Маргарита, но ответа так и не услышала. — Губы только не искусай себе все, дура, — слабо улыбнулась и, накинув куртку, быстро вышла из комнаты. 

— Ты уверена, что стоило её отпускать? — спросила рыжая после нескольких минут напряжённого молчания.

— Я, честно, уже ни в чём не уверена. — вздохнула Яна, дрожащей рукой вытирая тонкую струйку крови, стекающую по подбородку. Губу прикусила.

***

Маргарита чувствовала себя выжатой. Выжатой, как лимон. Перед глазами всё плыло, голова раскалывалась, а сердце в груди отбивало чечётку. Больно. Очень больно. Очень-очень. Она из раза в раз прокручивала в голове события последних дней, и из раза в раз спрашивала себя, как, почему и зачем она в это ввязалась. Об этом можно говорить ещё очень много и долго, но кому оно, спрашивается, надо? 

Никому. Особенно Маргарите. Маргарите нужен свежий воздух и бутылка воды(даже не водки, что странно, наверное, головой ударилась). И Маргарита получает свой свежий морозный воздух. Ненадолго. Почему? Потому что в глазах темнеет отнюдь не от усталости, а от удара по затылку чем-то тяжёлым. 

"Как я устала вечно терять сознание", — думает Маргарита и теряет сознание. 

Да, она знала, что это случится. Даже сопротивляться не собиралась, но её, почему-то, решили не спрашивать. Цивилизованные люди, что сказать. Рита понятия не имела, кто эти люди, что им нужно и куда её сейчас несут с мешком на голове. Точнее, куда её несут, она знала. Или догадывалась. В ящик решила сыграть, так сказать. Терять-то нечего. 

Придёт или не придёт? Вот, в чём вопрос. Или не в этом, а в чём-то другом, и у неё просто крыша уже едет. Легче разводить клоунаду в собственной голове, чем думать о плохом, прекрасно зная, что это "плохое" неизбежно. Грустно, конечно, но что поделать, если жизнь такая. Какая? Сложная. Особенно когда тебе нужно мир спасать. Или наоборот. Миру спасать тебя. Тут уж кому как нравится.

Бурный поток мыслей заканчивается, когда Маргариту грубо сбрасывают на каменный холодный пол, а за спиной запирается железная дверь. Девушка чувствует жгучую боль в локте — кажется, разбила — и с трудом принимает сидячее положение, пытаясь одной рукой стянуть с головы вонючий мешок. 

— Вот блять! — выругивается Маргарита, наконец избавившись от мешающей обзору ткани. — Поаккуратнее нельзя было? — спрашивает она у пустоты, пытаясь в темноте разглядеть, что же там с её локтем. — То, что мне на голову нацепили мешок из-под картошки, не делает меня картошкой, чёрт возьми! Как только выберусь отсюда, я их... — и замирает. Замирает, потому что чувствует тяжёлую энергию прямо рядом с собой. Так она здесь не одна? 

Рита поворачивает голову и видит два загоревшихся в темноте рубиновых огня. Сердце уходит в пятки. 

— Се...стрица?