Пари

Маргарита чувствует такое странно-приятное тепло, ей никогда ещё не было так хорошо просыпаться по утрам. Хотелось подольше остаться под этим тёплым одеялом, лёжа на мерно вздымающейся груди, пряча лицо в складках мятой рубашки и вдыхая терпкий запах алкоголя вперемешку с каким-то дорогим одеколоном, продолжать чувствовать холодную руку на своей тали...Стоп. Чего?

Маргарита резко вскидывает голову, перед глазами ненадолго пролегает тёмная пелена, а голову пронзает тупая боль. Девушка морщится, что-то неразборчиво мычит, а потом резко замолкает, распахнув свои светло-карие глаза. Прямо перед ней, буквально в нескольких сантиметрах, оказывается спящее лицо Асмодей, а её руки, её, чёрт возьми, руки, каким-то образом оказались запутаны в его длиннющих волосах. 

Риту охватывает ужас, когда она внезапно осознаёт, что из одежды на ней только лифчик и брюки. 

"Ну хоть не голая", — мрачно думает девушка и выпутывает свои руки из волос Князя Ада. Пытается подняться и свалить, пока этот придурок, каким-то образом оказавшийся на её диване вместе с ней, не проснулся и не устроил ей шоу.

Но не может. 

— Что за... — недовольно шепчет Марго, а потом понимает, что подняться ей не даёт рука, которая крепко прижимает тело девушки к её обладателю. Да ещё и так сильно, что ногти его длинные, кажется, впиваются в кожу. — Синяк будет...и не один...И не у одной меня.

Маргарита уже было хотела разразиться гневной тирадой, но Асмодей проснулся самостоятельно. Приподнялся на локте, недовольно морщась и тихо шепча ругательства, и оказался нос к носу с Ритой, которая от такого положения дел потеряла дар речи. А потом Князь открыл глаза.

Повисло долгое, гнетущее молчание. Они просто сидели так, глядя друг другу в глаза на непозволительно близком расстоянии, и не могли пошевелиться. Шестерёнки в их пустых ото сна головах всё набирали и набирали темп, а они все сидели и сидели, буквально слыша биения собственных сердец, а потом...заорали. Синхронно так, как будто репетировали.

— Ёбаный в рот! — Асмодей с силой оттолкнул от себя Маргариту, которая, запутавшись в одеяле, кубарем скатилась с дивана и больно приложилась головой о стол. Будет шишка. Перед глазами у девушки раскинулся цветастый калейдоскоп и не успела она окончательно придти в себя, как Князь и сам подскочил с кровати, продолжая орать ругательства: — Дьявол, что за хуйня?! Блять, это так мерзко! Я чувствую себя грязным! — Асмодея всего коробило, казалось, будто по его телу бегает огромная, нескончаемая туча мерзких насекомых. Он сжал свои плечи, впиваясь сквозь ткань рубашки себе в кожу, а волосы на его голове буквально встали дыбом. 

Маргарита чувствовала себя оскорблённой.

— Слышь ты, даун, — девушка подскочила, не обращая внимания на рябь перед глазами и хотела было схватить метнувшегося в сторону ванны Асмодея за рукав рубашки, но так не вовремя запнулась о валявшуюся под ногами бутылку спиртного, и в руку ей попалась прядь княжеских волос, за которую она схватилась с такой силой, что вполне могла бы выдрать. — Уёбок, блять, конченый! Совсем охренел?! — Рита не видела его лица, так как картинка перед глазами расплывалась, но она чувствовала, с каким шипением он разворачивается и сам хватает её за волосы.

— Я предупреждал тебя не касаться меня! — прорычал он, вновь оказываясь лицом к лицу с девушкой, чей взгляд понемногу прояснялся. Лучше бы не прояснялся. Потому что глаза Князя были пропитаны такой злобой и ненавистью, что любой, кто никогда не имел дело с существами из тонкого мира, уже давно умер бы от страха. Но только не Марго.

— Это мой диван! — в ответ проорала она, уже второй рукой схватившись за его волосы. — Попрощайся со своими патлами, озабоченный придурок! — и она буквально плюнула ему в лицо.

— Ты умрёшь в самых страшных муках, чокнутая девка, — прошипел демон, на полном серьёзе собираясь выдрать маргаритины волосы. — Посмотрим, кто тут ещё со своими патлами попрощается!

— Только попробуй и я заставлю тебя читать молитвы, — Маргарита осклабилась, уже собравшись самой зачитать какую-нибудь молитву, а после воплотить угрозу в жизнь, как вдруг шокированная замерла. Вся ярость с её лица испарилась, оставив в её глазах крайнюю степень недоумения. Девушка ослабила хватку. — Асмодей.

— Чего тебе ещё, блять?! — Князь, кажется, и вовсе ничего странного не заметил.

— Мы касаемся друг друга, — чеканя каждое слово произнесла Марго. — И ты не дрожишь.

И без того бледное лицо Асмодея сейчас и вовсе лишилось красок. В глазах, вместо праведного гнева, промелькнул...страх? Или Марго так показалось. У неё не было возможности рассмотреть, так как Князь отскочил от неё, как от огня, и в этот раз толчок оказался куда более слабым, чем самый первый. Марго поскользнулась на лежащей под ногами бутылке и очень удачно, насколько это вообще было возможно, шлёпнулась задницей на стол. 

"Спасибо, что не на бутылку", — проскользнула мысль в голове у Маргариты, пока она ошарашено наблюдала за тем, как Асмодей вылетает из комнаты и с силой, так, что штукатурка с потолка посыпалась, закрывает дверь в ванной. Щёлкает щеколда замка. Включается вода. Слышатся маты. — "Прибраться бы, а то ходить невозможно", — меланхолично думает Рита и встаёт со своего места.

Асмодея трясёт. Асмодея лихорадит. Он пытается смыть с себя всё, что возможно смыть вообще, проскальзывают мысли содрать с себя кожу, но и тогда он всё ещё будет чувствовать на себе эти обжигающе-горячие короткие прикосновения, от которых душа в пятки уходит и в окно хочется выброситься, только бы не чувствовать их.

Мерзко

Мерзко

Мерзко

Приступ удушья накатывает чересчур внезапно. Ноги подкашиваются и он падает на колени, ударяясь о чугунную ванну, хватается за горло, бьёт себя свободным кулаком в грудь, пока мокрые волосы облипают всё его лицо и тело, не давая рассмотреть совершенно ничего, он даже слив не видит. А холодные капли воды всё продолжают нескончаемым потоком бить по голым плечам и горячей голове.

Холодная вода мешается с кровью — он слишком сильно разодрал себе тело в попытке привести себя в чувство — и утекает, смывая подступившую панику и приступ удушья. Князь сидит, закрыв глаза, и пытается ровно дышать. Он ненавидит такие моменты. Иногда паника подступает сразу и его лихорадит, а иногда она наступает намного позже того, как к нему прикоснулись. Но важно сейчас не это. Он сорвался. На неё. На Маргариту.

"Я не должен был", — и ему хочется разбить себе голову о холодный кафель, но это его не убьёт, так что в этом нет никакого смысла. И, о, нет-нет, он не раскаивается. Ему не жаль. Она заслужила. — "Плакало моё выигрышное пари". 

И с силой ударяет рукой по стене.

Когда Асмодей выходит из ванны, уже в другой одежде, похожей на старую, но уже не смятую и порванную — видно, нашаманил — в комнате становится гораздо чище. Видимо, эта девушка убирается, когда нервничает. Видимо, нервничает она не часто. А сама Маргарита сидит на полу у дивана с настолько меланхоличным видом, будто она не с демоном только что подралась, а в магазин сходила. Вместо старой одежды на ней какая-то доисторическая помятая серая майка и короткие шорты, а те шмотки, в которых ей пришлось спать на одном диване с Князем, кажется, выкинуты в распахнутое окно. 

Асмодей молча садится на пол у другого конца дивана, а Рита в ту же секунду поднимается, достаёт из кармана шорт пачку каких-то дешёвых сигарет, прикуривает и затягивается, высунувшись в окно. Холодный утренний ветер неприятно морозит голую кожу, но уже как-то без разницы. Видеть только этого ублюдка совсем не хочется.

Пока он там непонятно чем полтора часа занимался, Маргарита все события прошлой ночи вспомнила. И зачем она ему вообще выпить предложила? Раз паршиво было, так одна бы и пила. Ничего между ними не было, но девушка всё равно чувствовала себя грязной. Давно ей так противно и мерзко не было. 

— Что-то было? — нарушает молчание Асмодей, глядя на свою руку, где вокруг запястья обвивается едва видимый ореол света. Нет. Не выполнено пари. 

— Тебя ебёт?

— Хочу узнать, ебало ли тебя, — невозмутимо отвечает Князь и ловит на себе гневный взгляд девушки.

— Не было, — шипит Марго и снова отворачивается. — Если бы было, я бы убила себя здесь и сейчас.

— Болит? — девушка кивнула. — Сильно?

— Пиздец, — коротко отвечает Марго. 

— Я не стану извиняться.

— О, только попробуй, — хмыкает девушка. — Я уже говорила, что мне нахер не сдались извинения от такого отброса, как ты, — а потом разворачивается. — Предлагаю забыть. Раз ничего непозволительного не было — значит не было вообще ничего. 

— Солидарен.

Маргарита хочет сказать что-то ещё, но её резко скручивает пополам и она, прикрывая рот рукой, добегает до туалета, где блюёт минут пятнадцать. Что там так долго можно сблёвывать? Асмодею хочется включить классическую музыку.

— Собирайся, — бросает Марго, выползая из туалета и на ходу беря сменную одежду.

— Куда? — в недоумении вскинул брови Асмодей.

— В Церковь. 

И за ней захлопнулась дверь ванной комнаты. 

***

Всю дорогу длилось напряжённое молчание. Маргарита шла чуть впереди, нервно курила и тихо материлась, явно думая о чём-то своём. Асмодей всё силился сказать, что носить подвёрнутые джинсы в ноябре — не лучшая идея, но так и не смог. Как бы сильно он не ненавидел эту бабу, как бы сильно ему не хотелось размозжить ей голову, он должен был терпеть. Впервые наладить связь с женщиной было так трудно.

— Ты девственница? — вопрос сам слетел с языка.

— Тебя ебёт? — огрызнулась Марго.

— Ты только такой ответ знаешь? — поморщился Князь. — Я подумал, что было бы довольно комично, лиши тебя девственности Князь Ада. 

— Нет, — вздохнула Рита на удивление спокойно. — Не девственница. Пятнадцать лет как не девственница, — Асмодей посчитал.

— В пятнадцать лет уже того? — он присвистнул. — А я думал, ты порядочная.

— Не бывает порядочных экзорцистов, — Марго отмахнулась. Устала слишком, чтобы ещё и огрызаться на него. Князь-то тоже вяло на контакт шёл, хотя сам же разговор и завёл. — Интересно, что-ли, мою половую жизнь обсуждать?

— Интересно, с кем, — ответил Асмодей и, заметив недоумевающий взгляд Марго, пояснил: — Интересно, кому в голову такое пришло.

Марго не ответила.

— И насколько он был тебя старше? Года на два? — Князю действительно было любопытно, кто вообще в здравом уме обратит внимание на такую барышню. Судя по рассказам, она в пятнадцать лет весёлую жизнь вела. Взять хотя бы банши и лопату.

— Пять лет, — пожала плечами девушка. Асмодей запнулся на ровном месте.

— То есть, ты хочешь сказать, что этот молодой человек в двадцать лет пятнадцатилетку трахал? — Князь аж рассмеялся. — И что, совесть его не замучила?

— Любил он меня. Да и один раз было, не вижу проблемы, — криво усмехнулась Марго. 

— Любил... — медленно произнёс Асмодей. Он-то никогда не любил. — И каково это — любить?

— Я откуда знаю? — Рита остановилась и окинула Князя таким взглядом, как будто он спросил у неё какую-то глупость. — Я не любила никогда. Ни его, ни кого бы то ни было ещё. 

— Но вы переспали. Просто так, что-ли?

— Просто так. Он мне жизнь спас.

— И ты ему дала?

— И я ему дала, — согласно кивнула девушка. Желания говорить с Асмодеем у неё не было вовсе. Она ещё не отошла от утреннего происшествия и её коробило при одном взгляде на Князя Ада.

— А сейчас с ним что? — Маргарите уже порядком надоедала такая заинтересованность её личной жизнью.

— Помер, блять, на задании, — с нотками раздражения в голосе ответила Рита. 

— А... — было хотел задать ещё один вопрос Асмодей, но Марго резко остановилась и, развернувшись на пятках, процедила сквозь зубы:

— Ты что, в парни ко мне набиваешься? Заебал уже, честное слово! У самого-то девушка долгосрочная была, а? — Маргарита язвительно усмехнулась, а демон сконфузился и помрачнел.

— О, смотри-ка, пришли мы к твоей церкви! — тут же оживился Князь, жестом указывая на видневшиеся из-за деревьев купола. — Но что ты намерена здесь делать?

— Топить тебя в святой воде буду, — равнодушно ответила Рита, туша докуренную сигарету ботинком, но, заметив, как напрягся демон, закатила глаза. — Шучу. Исповедаться пришла.

Маргарита в последний раз окинула демона равнодушным взглядом и мрачная, как туча, поплелась в сторону церкви. Асмодей благоразумно остался стоять на месте, потому что приближаться к "святому" месту он чисто физически не мог. И звон колоколов тоже неприятной болью отдавался в висках. Поэтому Князь Ада, совсем НЕ грациозно, уселся на бордюр и со скучающим видом принялся ждать. 

"Да как же с ней контакт наладить?", — мысленно провыл Асмодей. — "Нет, серьёзно, она — не женщина! Не женщина!". 

А потом в сознании отчётливо начали всплывать картинки и что-то странно-тягучее разлилось по телу. Липкое такое. Неприятное. Страх? Бред. Он просто сходит с ума. Эта баба просто выжрала ему все мозги за те двадцать четыре часа, что они знакомы. Двадцать четыре часа? Всего день прошёл...А казалось, что лет десять уже точно.

 У Князя всё никак в голове не укладывалось, почему, почему он, чёрт возьми, будучи хоть и пьяным вдрызг, но всё ещё в сознании, не пришил эту девку прямо там. Он мог это сделать. У него были силы. И приступу совершенно наплевать, пьяный он или нет. Так почему его не случилось? Почему всё просто осталось, как есть?

Почему он, хоть и на краткий миг, может её касаться, не чувствуя при этом дискомфорт?

Это бесило.

***

Маргарита остановилась перед железной калиткой и почтительно склонила голову, выказывая своё уважение, и прошла вперёд, стараясь освободить голову от ненужных мыслей. Не может она в храм Божий входить с негативом в душе. Но что поделать, если негатив этот у неё уже двадцать лет не проходит. Девушка тяжело вздохнула, проходя в здание.

Рита уже давно не рассматривает красочные витражи и фрески на стенах. Она идёт, опустив голову и засунув руки в карманы лёгкой тёмно-зелёной куртки, которую ухватила на распродаже в секонд-хенде. Она выглядит потрёпанной и старой, но Марго не привыкать. Она сама потрёпанная и старая. 

Марго садится на одну из лавочек и, запрокинув голову, тяжело вздыхает. Исповедаться она пришла, как же. Чтобы исповедаться, нужно выложить всё подчистую. А она не может. Язык не поворачивается просто признаться в таком. Не может и всё. И не хочет. 

— Маргарита, — к девушке подсаживается мужчина преклонного возраста, очень худой, болезненный даже немного, но с добрым взглядом. — Что привело тебя сюда?

— Святой Отец, — Маргарита медленно поднимает голову и открывает глаза, в которых плескается неимоверная усталость. Когда ей в последний раз удавалось нормально поспать или поесть? Эта бесконечная беготня по работам, а теперь ещё и с демоном, так изматывает. 

— Выглядишь уставшей.

— Много...дел появилось, — уклончиво произносит девушка, а затем встаёт. — Я свечку хотела поставить. За упокой. Две. Ну, Вы понимаете.

Падре кивает и девушка останавливается слева от входа, у маленького кануна*. Крестится дважды у распятия Иисуса Христа, зажигает свечку от лампадки и ставит её на свободное место. Складывает руки и тихо шепчет молитву. Снова крестится, кланяется и проделывает всё то же самое с другой свечой. Потом тихо отходит. 

Рита всегда чувствует себя так спокойно в церкви. Ей нравится чувствовать запах благовоний, ей нравится такая спокойная, умиротворяющая тишина. Ей нравится подолгу молиться у икон или просто сидеть здесь, слушая, как изредка звенят колокола. 

Маргарита всегда находила отдушину в церкви. Особенно после смерти родителей. Она приходила сюда и подолгу плакала, ставила свечки каждый день и молилась. Она приходила исповедаться несколько раз, но фраза "Господь отпустил твои грехи", не приносила успокоения. 

Девушка вздохнула, помотав головой и отгоняя болезненные воспоминания. Она вновь подошла к Падре и присела рядом.

— Как Ваши дети? 

— Даже не спрашивай, — мужчина тяжело вздохнул.

— Всё так плохо? — Маргарита криво улыбнулась. Она знала его детей, когда они ещё были совсем детьми. Брат и сестра. Три года разницы. Такими послушными когда-то были.

— Я надеялся, что хоть кто-нибудь из них захочет посвятить жизнь служению Господу нашему. Я лелеял надежду на Виктора, но он никогда не питал страсти ко всему этому...

— Он видит изнаночную сторону. Это трудно, если тебя к этому не готовят, — вздохнула Марго. — Не вините его за нежелание связываться с обитателями тонкого мира. Я бы тоже не захотела, не родись я в семье экзорцистов.

— Я знаю. Но Алиса...она ничего не видит. И такой послушной девочкой была когда-то, помнишь же? Цветы тебе приносила, когда ты плакала. И никогда не упрекала тебя, что ты, двадцатилетняя, плачешь. А ей ведь тогда всего семь лет было, — мужчина улыбнулся, вспоминая былые времена. — Виктор тогда в тебе друга увидел. Привязался очень. Ты для него как старшая сестра была. А сейчас? Звонит хоть?

— Нет, — покачала головой Маргарита. — Молодёжь, что с них взять. Хотя, казалось бы, мальчишке уже двадцать. Так что с ними сейчас?

— Да ты понимаешь...Виктор вот в художники подался. Сбежал из дома, поселился в какой-то студии со своими друзьями-наркоманами, на факультете искусств в МГУ учится, — Падре покачал головой. — А Алиска...Божий одуванчик, Господи, прости...Приходит домой — вся грязная, как чёрт, с разбитыми коленками и костяшками, синяками и ссадинами, и счастли-и-ивая такая при этом...Даже ругать тяжело, — мужчина качает головой. — А я старый уже. Помру скоро, не дай Боже. И на кого мне церковь оставлять? Да Бог с ней с церковью, с детьми-то мне что делать? Ох...

— Будет Вам, Падре, — Маргарита ободряюще похлопала священника по спине. — Уверена, одумаются ещё. А если нет — не страшно. Всяко лучше, чем заставлять их заниматься тем, чем они заниматься не хотят.

— Да они мне такие ужасы иногда за столом рассказывают, — начал мужчина. — Алиса, вот, недавно выдала, что летом, оказывается, ангела палкой вырубила. Я думал, что меня инфаркт прямо там хватит. Это что же на дочку-то мою нашло? Бес попутал, — Падре аж перекрестился, а Рита прыснула в кулак.

— Ангелы, они, знаете, не такие уж и святые, как Вы думаете, — вдруг серьёзно добавила девушка. — Они такие же...как демоны. Если не хуже, — Маргарита сделала паузу там, где вставила бы словечко покрепче, не находись они в церкви. — Так что правильно Алиса всё сделала. Но в следующий раз лучше просто мимо пройти.

— А Виктор! Виктор! — всплеснул руками мужчина. — Он и так редко к нам забегает, а как забегает, так мороз по коже от его каменного лица...И вот он с этим каменным лицом и говорит, что, мол, геем притворился однажды и демона пытался соблазнить. Всё это его подружка странная...

— Получилось? — Маргарита вскинула брови. — И какого демона?

— Если бы я знал, если бы я знал... — Падре поник головой, снова и снова тяжело вздыхая. — Прости уж меня, старика, Маргарита, что проблемами своими нагружаю. 

— Да всё хорошо, — улыбается девушка. — Я поговорю с ними, если встречу. Не хотелось бы мне, чтобы они в неприятности попали. Но сейчас мне пора, моя головная боль меня ждёт. До свидания, — и спохватившаяся Марго чуть ли не бегом выбежала из церкви, вспомнив о противном Князе Ада, которого оставила без присмотра.

***

К удивлению Марго, Асмодей сидел. Сидел себе спокойно на бордюре, с видом брошенного котёнка, не растерявшего всю свою гордость и грацию, и ждал её. Даже как-то радостно на ноги вскочил, когда она подошла.

— Ты чего так долго? — впрочем, радость быстро сменилась привычной ворчливостью, и Маргарита даже выдохнула.

— Ты работать не собираешься? — девушка зарылась носом в свой воротник, ёжась от холода.

— Чего?

— Сделка наша. Ты ведь работать в наш мир пришёл, — равнодушно отозвалась Маргарита. Не верила она ему ни секунды. 

— Точно-точно, — ответил Князь, совершенно не изменившись в лице. А затем достал из внутреннего кармана кипу каких-то бумаг и, развернувшись на небольших каблуках, бросил: — Пойдём. Тут помойка рядом. 

"Придётся поиграть в работу", — мрачно подумал Князь, но Маргарита его изменившегося лица уже не видела.

И Рита, слега охуевшая от такого заявления, в непонятках зашагала следом. И только когда они пришли, девушка поняла, о чём говорил Асмодей. Помойка. Обычная такая. С бомжом на картонке. И даже не одним. 

— Нет, браток, ну ты только послушай! — вещал тот, что помоложе, в каких-то ободранных лохмотьях и с шапкой наперекосяк на голове. Весь такой весёлый-развесёлый. С тоннелем в ухе. — Убойная штука! У меня друган, короче, на этой системе себе миллион заработал! Нужно только...

— Продолжение читать в источнике, — фыркнула Маргарита, не услышавшая остаток фразы из-за сильного ветра. — Это че за гопник?

— Гопник здесь только ты, Маргарита, — устало вздохнул Асмодей. Судя по всему, сам он тоже был не в восторге. — Это Велиал. Мой подчинённый. Пытается совратить бомжа, — Марго прыснула в кулак. Так это тупо звучало. 

А бомжи между тем продолжали.

— Ты тогда почему тут, раз система такая классная? — недоверчиво щурился бомж постарше, который выглядел так, будто его бизнес выгорел и его выкинули на улицу. Судя по галстуку, что виднелся из-под зимней куртки, и трёхнедельной щетине, так оно и было.

— Да я под прикрытием, брат, под прикрытием! — вещал демон, не замечая, что его босс стоит прямо в нескольких шагах от него. 

— Асмодей, — устало потёрла виски Рита, почувствовав, что, вообще-то, это как-то неправильно с её стороны, — я, вообще-то, экзорцист. 

— А он его сейчас нахуй пошлёт, — невозмутимо отозвался Адский Князь. 

— Да иди ты нахуй со своей системой! — фыркнул бомж и поудобнее устроился на своей картонке. Демон тут же изменился в лице. Оно сделалось таким мрачным-мрачным, будто он готов был в любой момент вцепиться наглому бомжу в глотку.

— Велиал, — прозвучал усталый асмодеевский голос. Такой задолбанный, что Марго даже родство душ какое-то почувствовала. Тоже иногда глаза на лоб лезли от дурости подчинённых.

— Начальник! — как-то испугано отозвался демон, не торопясь подходить ближе. 

— Иди-иди сюда, — таким наигранно-добреньким голосом подозвал к себе подчинённого Асмодей. Тот, сглотнув, подошёл. — Ты вот скажи мне...ты тупой?

— А-а-а-а, не бейте, начальник! — и бомж...то есть, демон прикрыл голову и лицо такое несчастное сделал, что Маргарите, наверное, стало бы его жалко, не будь он бесом.

— А вот теперь расскажи-ка мне...Что ценного в сломленной душе бомжа? — Асмодей сложил руки на груди с видом строгой школьной учительницы.

— Ну...

— Ничего.

— Да.

— Меть выше, — тяжело вздохнул Асмодей. — В сломленных только подселяться и можно. Но от этого толку нет никакого, хотя забавно иногда заставлять людей лазать по стенам, — тут у Марго глаза на лоб полезли. Он ей что, наврал?

Как будто это новость. Что демоны врут.

— Ой, а кстати, — спохватился демон, не дав Маргарите озвучить свой вопрос. — А Вы, босс, чего с этой девушкой делаете? Ой, неужели...

— Иди. Блять. Работать. — прервал только начавшего открывать рот Велиала Асмодей. Тот аж весь сжался под таким пристальным взглядом и, сбивчиво пробормотав извинения, пулей скрылся из виду. 

— А теперь скажи мне, — мрачно начала Рита, но озвучить свой вопрос ей не дал зазвонивший в кармане куртки телефон. — Ну кто там, блять, ещё? — и, не глядя, поднесла к уху: — Чё?

— Здравствуй, Маргарита.

Кану́н — четырехугольный стол, с мраморной или металлической доской, на которой расположены ячейки для поминальных свечей