impulse control disorder a.i. [RussianTranslation]

— Кто эта Робин Флинн? — очень тихо спросил Эштон, не желая, чтобы его услышала та девушка.

— Я не знаю, просто она сумасшедшая, совершенно, — ответил Калум, ещё более обескураживая Эштона. Он пристально смотрел на Робин, которая отчаянно пыталась перевернуть страницу книги, но это было довольно трудно из-за наручников на её запястьях. Девушка выглядела очень расстроенной.

Она уже собиралась швырнуть книгу в стену через всю комнату, но женщина остановила её, выглядя разъярённой.

— Я не понимаю, — произнёс Эштон. Ему было жаль Робин; она выглядела невероятно беззащитной. Это расстраивало Эштона.

— Эш, только не разговаривай с ней, ладно? — сказал Калум, но Эштон никак не отреагировал, он продолжал прожигать взглядом Робин.

Эшлин и Калум начали говорить о чём-то, Робин посмотрела на них, и её желудок скрутило. Она мечтала о возможности иметь друзей. Через несколько минут Робин и та женщина направились к выходу из магазина, и глаза Эштона расширились.

— Нет, подождите! — воскликнул Эш, пытаясь привлечь внимание Робин.

— Я могу чем-то помочь? — спросила женщина; она выглядела озлобленной. Это поставило Эштона в неловкое положение, он просто не знал, что ему стоит сказать. Он хотел поговорить с Робин, а не с этой женщиной.

— Хм... нет. Хорошего дня, — сказал Эштон и сочувственно улыбнулся Робин. Она улыбнулась ему в ответ.

То, как она улыбнулась, заставило Эштона нахмуриться. Она выглядела такой грустной, и сердце парня сжалось в груди.

Как только Робин вышла из магазина, ей захотелось кричать. Кричать как можно громче. Наручники врезались ей в кожу, они были затянуты слишком сильно.

— Садись в машину, — сказала мать Робин, и та послушалась. Она медленно села на переднее сиденье, ожидая, когда женщина снимет наручники.

— Я не сниму эти наручники до ужина, — сказала женщина, и её тон заставил Робин съежиться. Она очень боялась свою мать, особенно когда она была раздражена.

— Но мама, мне больно! — умоляла Робин, размахивая руками. Она не просто боялась свою маму, она просто цепенела.

— Ужин всего через два часа.

Робин отчаянно застонала.

— Ты всёравно не кормишь меня, — проворчала она. Робин ожидала, что её мать почувствуетсебя виноватой, но женщина была невозмутима.