Из пламени

Близ пограничного итальянского города Лузерна-Сан-Джованни ютилась заброшенная деревня, состоявшая всего из нескольких полуразрушенных домов, да одного общего амбара для хранения сена. На протяжении многих столетий жители окрестных поселений передавали друг другу легенду о зловещих тёмных колдунах, однажды нашедших в ней своё пристанище. Избежав суда инквизиции, они основали тайную коммуну и стали похищать маленьких детей из соседних городов и деревень, чтобы приносить их в жертву древним духам, у которых просили заступничества. Когда слуги церкви всё же обнаружили их серпентарий, то жестоко казнили всех преступников вместе с захваченными в плен детьми. С тех пор эта земля, окроплённая кровью невинных жертв, считалась проклятой, и местные жители, чрезвычайно суеверные, не смели туда забредать.

Деревня эта прекрасно подходила для тех, кому требовалось залечь на дно, ведь на расстоянии как минимум трёх с половиной миль вокруг не осталось ни единого обитаемого строения. Там часто ночевали браконьеры, любящие поохотиться в местных лесах, или искатели сокровищ, приезжающие попытать счастье на золотых приисках, которыми так славятся долины и горы Пьемонта.

Вот и сейчас никто не заметил, как среди ночи в одном из домиков зажёгся свет...

***

Осенью 1977 года в самом разгаре была война волшебников с не-магами.

Во главе возрождённого Общества Туле, ныне именуемого «Серпентум», стоял могущественный Чёрный Змей. Держа в страхе всю Европу, он пользовался покровительством десяти из шестнадцати высших волшебных семей. Маги не забыли о страшных гонениях, которым подвергались во время фанатичной охоты на ведьм. Впервые за несколько прошедших веков у них появился шанс отомстить: смертоносное оружие, изобретённое человечеством, чтобы себя же и уничтожить, в сочетании с колдовством открывало перед ними такие возможности, о каких раньше нельзя было и помыслить. Магическая печать на Уставе Неприкосновения почти полностью раскрошилась, и мировое равновесие оказалось ближе к абсолютному краху, чем когда-либо.

Даймос Гриффин, глава академии Альшенс, сформировал отряд сопротивления, получивший название Общество Грифона. Отряд этот объединился с теми филиалами Союза Порядка, что ещё не были подчинены Чёрному Змею, чтобы совместными усилиями противостоять сокрушительным атакам врага. Но исход войны был ещё не определён.

***

После побега из института Обскур Анна и Стефан не задерживались на одном месте дольше пары дней. Скрываясь от следовавших за ними по пятам членов Серпентум, они передвигались только в тёмное время суток и почти не вступали в бой с преследователями.

Спустя месяц изматывающих скитаний, Анна начала подумывать о том, чтобы присоединиться к отряду ректора Гриффина, но так и не решилась. Привязанность молодых людей друг к другу крепла с каждым днём и со временем переросла в более глубокое чувство. Страх потери единственного оставшегося рядом близкого человека оказался сильнее желания служить свету. К тому же Анна не знала, сколько света в ней осталось. Способна ли она к нему обращаться? Будет ли от неё польза сопротивлению или только вред?

В последнее время девушка была сама не своя. Её мучили сильные головные боли, внутри она ощущала мощный сгусток негативной энергии, который давил на все органы, готовый в любую минуту лопнуть подобно гнойной язве. И только рядом со Стефаном Анна чувствовала себя способной сдерживать накаты гнева, только он был её опорой и стимулом не сдаваться в этой борьбе с собой.

В конце декабря 1977 года Анна и Стефан поженились.

Убегая всё дальше на юго-запад, молодые люди пересекли границу Австрии, затем — Италии и, в конце концов, достигли французской границы. Дальше в этом направлении двигаться было нельзя, ведь Франция стала одной из первых стран на континенте, добровольно капитулировавших перед Серпентум.

Наткнувшись на заброшенную деревню, в нескольких милях от Лузерна-Сан-Джованни, они решили обосноваться в ней. Стефан осмотрел пару хижин, оценивая их пригодность для жизни, и предложил Анне заселиться в одну из них — меньше всего пострадавшую от времени и разрухи. Она согласилась. А поскольку драконам требуется укромное место для отдыха — пещера или берлога — Лазурит обосновался в большом амбаре для сена.

Прошло несколько недель, затем месяц и ещё один. Молодую чету никто не потревожил. Это продолжительное затишье должно было не только удивить, но и не на шутку насторожить беглецов, однако они лишь облегчённо выдохнули. Анна решила, что слишком долго убегала — сначала от себя, потом от того, что на неё навалилось, поэтому, даже если счастье продлится недолго, она проведёт отведённое судьбой спокойное время рядом с тем, кого выбрало сердце! И чтобы отвлечься от мрачных мыслей о будущем, девушка приступила к обустройству их со Стефаном дома. Пользуясь магией, она залатала пробоины в стенах и крыше, обставила комнаты удобной мебелью и добавила немного уюта с помощью элементов декора и приятного глазу освещения.

Девятнадцатого августа 1978 года у Анны и Стефана родилась дочь. Новоиспечённая мать назвала её Оливией — в честь знаменитой прародительницы, которая всегда вдохновляла её своим благородным примером.

***

Следующие два года пролетели, как одно мгновение. Правду говорят: «Счастливые часов не наблюдают!» Пока внешней мир содрогался от страха и бился в предсмертных конвульсиях, в маленьком оазисе любви Анны и Стефана царили покой и благоденствие.

Малышка росла, и молодые родители с трепетом следили за каждым её шагом, тем не менее не забывая об угрозе извне. С наступлением темноты Стефан обычно выбирался в лес, чтобы разведать обстановку вокруг. Анна же всё своё время посвящала дочери.

Как-то раз, когда муж отправился на очередную вечернюю вылазку, Анна, убедившись в том, что Оливия заснула, побрела в спальню, чтобы хоть немного отдохнуть от дневных забот. Едва она опустилась на постель и коснулась щекой прохладной подушки, как её настиг сон.

Оказавшись посреди цветочного луга, она увидела над головой безоблачное небо и стайку пёстрых бабочек с крыльями, отливавшими светло-жёлтым янтарём. Вдали виднелась скалистая гряда, из-за которой струилась знакомая мелодия. Всё здесь было таким родным и умиротворяющим.

Но в какой-то момент до ушей Анны, как и в прошлый раз, донеслось странное потрескивание. Оно смешалось со звучанием песни, противореча её спокойной мелодии и предвещая что-то зловещее. Опустив глаза, девушка увидела свои горящие ладони. Она вздрогнула, но не попыталась заставить огонь потухнуть, знала, что бесполезно. Вместо этого она решила просто понаблюдать за тем, что будет происходить дальше.

Пламя медленно сползло с её рук. Анна ощутила колющую боль на кончиках пальцев, но продолжила стоять неподвижно. Взгляд её застила красноватая пелена. Анна поняла, что из глаз текут слёзы, смешанные с кровью, но не смогла пошевелить руками, чтобы смахнуть их. Коснувшись луговой травы, огонь устремился куда-то вдаль, оставляя за собой пылающий след.

Голос стал громче и вскоре сорвался на пронзительный крик, который больше походил на стон ребёнка...

Проснувшись, Анна всё ещё его слышала.

— Оливия! — прошептала она, касаясь мокрого от слёз лица.

Руки её уже не горели. В темноте Анна не видела окровавленных пальцев, но, потерев их между собой, ощутила липкость, а в нос ударил едкий запах металла.

— Что случилось?! — через вторую дверь, выходившую на задний двор, в комнату влетел встревоженный Стефан, вернувшийся из разведки.

— Скорее! В детскую!

Анна спрыгнула с кровати и они со Стефаном выбежали в прихожую. Из-под закрытой двери соседней спальни густыми клубами вырывался дым: было понятно, что там бушует пожар.

Анна схватилась за раскалённую дверную ручку, думая, что огонь ей не навредит, и тут же отняла руку, с удивлением осознавая, что впервые испытывает боль от ожога. Но предаваться рефлексии было некогда: пока она мешкала, Стефан высадил дверь плечом и вошёл внутрь. Анна последовала за ним.

С помощью технотрости муж защищал её и себя от всполохов огня, лизавших деревянные пол и стены. Анна бросилась к кроватке Оливии. Уже собираясь прижать дочку к груди, она остановилась, увидев, что ручки той горят — именно Оливия была источником пожара. Не теряя ни секунды, Стефан прикоснулся к плечу дочери концом трости, погружая её в глубокий сон, а затем использовал контрзаклинание Ignis Captionem*, которое позволило поймать огонь в ловушку и потушить, прежде чем он распространился дальше по дому.

На следующее утро в амбаре, где жил Лазурит, Стефан нашёл груду разбросанных скорлупок — лопнуло одно из яиц, отложенных драконом ещё полгода назад. След из кусочков янтарной скорлупы привёл его за большую кучу брёвен. Маленький дракончик затравленно жался к стене и забавно посапывал, наблюдая за приближающимся незнакомцем. Новорождённое существо смотрело на него глазками цвета пламени, в которых сверкнуло остриё кинжала, вытащенного Стефаном из ножен. Интерес взял верх над осторожностью, и любопытный зверёк сделал шаг навстречу своей судьбе.

Тем временем Анна, лишённая магии, испытала небывалое облегчение. Странное чувство — смешение радости и опустошения — поднималось и опадало в её груди, подобно магме извергающегося вулкана. В истории Дома Лейн уже были случаи, когда юный наследник обретал силу раньше положенного срока, ведь огонь — стихия своенравная, не поддающаяся никаким расчётам и правилам. Но Анна и подумать не могла, что подобное случится с её собственным ребёнком.

В какой-то момент ручки Оливии снова вспыхнули, и Стефан, только что вернувшийся из амбара, с трудом подавил огонь, хотя в прошлый раз справился быстрее, чем за минуту.

С этого момента Стефан стал угрюмым и подавленным. Анна хорошо знала мужа, но больше не могла читать людей так же просто, как раньше, поэтому не до конца понимала, отчего его отношение к ней так резко изменилось. Сейчас, когда она больше всего нуждалась в поддержке, он забыл о ней и пребывал в какой-то мрачной отрешённости; и ей оставалось только гадать, что творилось в его душе.

Не имея сил для выяснения отношений, Анна всецело сосредоточилась на заботе об Оливии.

***

— Дорогая. — тихо позвал жену Стефан почти сутки спустя.

Анна удивилась его внезапному интересу к ней, но виду не подала, равнодушно спросив:

— Что такое?

— Прошу тебя, отдохни. Ты не спишь уже второй день и совсем ничего не ешь. Мне невыносимо смотреть, как ты мучаешь себя.

Она и впрямь выглядела очень плохо: её лицо совершенно лишилось румянца, черты заострились, щёки впали, а под глазами пролегли тёмно-фиолетовые тени. Анна была истощена как физически, так и морально. Потеряв бóльшую часть своей магии, она утратила жизненные силы и запал, превратившись в бледную копию себя.

Дрожащей рукой Анна качала детскую колыбель, напевая под нос какую-то монотонную мелодию, против воли въедающуюся в память. Когда Стефан появился на пороге, она прекратила петь, но поворачиваться в его сторону не стала.

Подойдя сзади, он мягко опустил руки на её хрупкие плечи, чувствуя, как в ладони врезаются выпирающие косточки. Анна едва заметно дёрнулась, пытаясь сбросить руки мужа, но, несмотря на её упрямство, отступать Стефан не собирался. Он притянул её к себе в примирительном жесте и нежно поцеловал в макушку. Анна хотела вырваться из его объятий, но сил у неё всё равно не было, поэтому она осталась неподвижной, как фарфоровая кукла, позволяя ему перебирать пряди потускневших волос и покрывать лицо поцелуями.

— Да, в последнее время между нами не всё гладко, но обещаю, что скоро это изменится. Всё будет по-другому... — прошептал Стефан, склоняясь над самым её ухом. — Только не отталкивай меня, прошу! Не возводи между нами стену! — последние слова он произнёс с надрывом и мольбой.

Анна приподняла голову и посмотрела на мужа. Зелёные радужки его глаз отливали приятным теплом, и пусть взгляд был не таким уверенным, как обычно, в нём всё ещё читались забота и искреннее желание помочь. Или это всего лишь жалость?

Анна запуталась, продолжая упрямо держаться за ускользающую надежду, хотя всем своим существом ощущала, как иллюзорная пелена их совместного счастья распадается на мелкие частицы. А может, она и не была по-настоящему счастлива? «Нет! Довольно! Я слишком устала, чтобы думать о таких вещах. Стефан прав, мне нужно поспать. Вправе ли я вообще сомневаться в нём? Он мой муж, отец моего ребёнка. Нам обоим сейчас непросто, но вместе мы выстоим!..»

Позволив поднять себя, Анна прильнула к широкой груди Стефана и обвила руками его шею. Он отнёс её в спальню, уложил в кровать и, пожелав приятных снов, удалился. А измотанная девушка тут же уснула.

Её чуткий, беспокойный сон прервали звуки, поколебавшие полуночную тишину. Анна приподнялась на локтях и прислушалась. Поняв, что шум доносится снаружи дома, она торопливо слезла с кровати и подошла к выходившему в сад окну.

Открывшаяся глазам картина привела её в полнейший ужас: освещённая луной тихая улочка, уходящая в лес дорога и четыре человека на ней. Стефан шёл впереди, за ним следовали два юноши в болотных мантиях Обскура, а замыкал шествие некто невысокий, опирающийся на длинную трость. Когда свет луны скользнул по его худому лицу, волосы на голове Анны зашевелились, а по телу пробежала волна колючих мурашек. Этот зловещий блеск в глазах она узнала бы даже в кромешном мраке.

Даррен Хьюз остановился у забора, дал какие-то распоряжения подручным, затем кивнул сыну, и все направились к дому.

«Они пришли не за мной, — подумала Анна, — им нужна Оливия!»

Медлить было нельзя. Она ринулась к двери и несколько раз с силой дёрнула за ручку, обнаружив, что заперта. Отойдя назад, Анна упёрлась спиной в противоположную стену и с разбегу навалилась на дверь всем весом, выбив её вместе с частью полусгнившего косяка.

Группа тёмных магов уже была в прихожей.

Анна устремилась к детской, но один из юношей, сопровождавших Хьюза, опередил её и звериной хваткой вцепился в тонкое запястье девушки, едва не сломав его пополам. Она повалилась на пол и застонала от резкой боли. Стефан хотел вступиться за жену, но отец остановил его не допускающим возражений жестом.

Ещё один юноша приблизился к Анне с другой стороны и схватил за вторую руку.

— Что происходит, Стефан?! Что всё это значит? — ворочаясь на полу и растерянно озираясь по сторонам, Анна пыталась принять менее неудобную позу.

— Это значит, puella, — услышала она знакомый хриплый голос. — что он тебя предал.

— Нет, не слушай его! Зачем ты врёшь, отец?! — Стефан возмущённо всплеснул руками.

Хьюз брезгливо оттолкнул его, словно грязного пса из подворотни, и вошёл в комнату, где спала маленькая Оливия.

— Анна, прошу, поверь мне, я тебя не обманывал! — упав на колени рядом с ней, Стефан схватил её за подбородок, вынуждая посмотреть себе в глаза. — Я делал только то, что было необходимо для нашего спасения.

— Тогда объясни мне, что здесь делает он? — Анна мотнула головой в сторону Хьюза, с которого не спускала взгляда, следя за каждым его движением.

Она уже пришла к неутешительному выводу относительно поступков мужа: предчувствие не обмануло — и сердце её щемило от разочарования и боли. Оправданий слышать не хотелось, и в то же время она жаждала получить признание из уст Стефана, чтобы раз и навсегда возненавидеть его. Чтобы не осталось никаких сомнений и неясностей. Чтобы чаша её страданий, наконец, наполнилась до краёв и больше не хотелось надеяться.

— Теперь ты им не нужна, только Оливия. Понимаешь?

Анна смерила мужа испепеляющим взглядом, заставив потупить глаза.

— Хватит ходить вокруг да около, сын. Расскажи ей правду. А если недостаёт мужества, просто признайся, и я сделаю это сам.

Анна заметила, как желваки заиграли на мертвенно-бледном лице Стефана. Скулы сводило от напряжения, но он всё-таки сумел выдавить из себя:

— Став членом Серпентум, я дал клятву на крови и, чтобы выйти из организации, должен был чем-то пожертвовать. Наша жизнь в обмен на твоего будущего ребёнка — таков был уговор. Когда Чёрный Змей понял, что тебя ему не сломить, он решил воспитать собственного ручного драконьего мага, которого сможет посадить на цепь. Ему нужен только ребёнок, без дракона, ведь человека запугать и подчинить можно, а дракон всегда будет служить лишь своему хозяину.

— Ты убил её фамильяра? — голос Анны дрожал, она не узнала бы его, если б прислушалась к звучанию.

— Мне пришлось. Пока связь мага с его драконом не так крепка, её можно оборвать почти безболезненно.

Анна была поражена в самое сердце. Она потеряла дар речи, но её взгляд, полный страдания, горечи и презрения, говорил красноречивее любых слов.

— О, Мерлин, не смотри на меня так! — Стефан вскочил на ноги, злясь не то на неё, не то на себя. — Считаешь, я сделал всё это ради собственной выгоды? Не будь такой наивной! Нам позволили сбежать из института только потому, что я заключил договор. В противном случае они просто убили бы тебя!

— Лучше смерть, чем жизнь, полная обмана!

— Но я не врал о своих чувствах и женился на тебе по любви. Ты ведь это чувствовала?

— Чувствовала? Да. Я определённо что-то чувствовала. Но была ли это любовь? Я обманывала себя, искала опору, которую так безжалостно выбивали из-под моих ног обстоятельства. Боялась посмотреть правде в глаза, ведь устала видеть одну и ту же безрадостную картину. Но теперь я понимаю: горькая правда лучше, чем сладкая ложь. Она ранит, но даёт возможность исцелиться со временем, а ложная надежда усыпляет бдительность и вонзает нож в спину. Ответь, дорогой, чего стоит твоя любовь, если ты готов отдать им наше дитя?

— Ну всё, хватит этой сентиментальной чуши, — вмешался Хьюз. — пора нам покончить с делом. Планы нашего господина изменились. Сейчас он находится на пике своего могущества, драконья магия ему ни к чему. Она слишком нестабильна. Накануне я получил новый приказ: девчонку придётся убить.

— Что?! — возмутился Стефан. — Такого в нашем уговоре не было!

Хьюз ничего не ответил, лишь криво усмехнулся. Он протянул руки к малышке и вынул её из колыбели. Оливия тут же громко застонала, из её ладошек начали вырываться клубы дыма.

— Ну-ну, тише, внучка. Вот ты, оказывается, какая. Смотри-ка, у тебя волосы матери и глаза отца... Ну-ну, скоро всё закончится.

Анна испытывала отвращение, словно его грязные пальцы прикасались к её коже. Ей хотелось вырвать дочь из рук этого страшного человека, а затем разорвать его на куски, но она могла лишь беспомощно наблюдать и трепыхаться на полу, как рыба, выброшенная на берег после шторма. В порыве отчаяния она перевела умоляющий взгляд на мужа. Следующие слова дались ей с трудом, но другого выхода не было:

— Прошу, Стефан, если ты, правда, хоть немного меня любишь, спаси нашу дочь! Клянусь, я прощу тебя. Всё будет, как прежде, как ты и хотел, обещаю, только не дай ему убить её!

Стефан явно заколебался, а Хьюз тем временем бережно опустил Оливию обратно в кроватку, погладил по светлой головке и взялся за свою трость, чтобы произнести убивающее заклинание.

— Нет, отец! — воскликнул Стефан. — Я не позволю тебе...

Но не успел он сделать и нескольких шагов, как Хьюз, резким движением перенаправив на него трость, прокричал:

— Statim Mortem!

Стефан слегка покачнулся на месте, глаза его стали пустыми, и он упал замертво прямо перед входом в детскую.

— Всё-таки он меня предал. — Хьюз произнёс это без капли сожаления в голосе.

Анна испустила душераздирающий крик. Её взор заволокла пелена слёз, взгляд утратил осознанность. Она больше не вырывалась, послушно обмякнув: вместе со Стефаном умерла её единственная надежда на спасение дочери. Теперь цепляться было не за что.

Хьюз медленно перевёл взгляд обратно на внучку, и Анна услышала:

— Statim Mortem!

Яркая фиолетовая вспышка, последний вскрик, и тишина.

Материнское сердце, получившее смертельный удар, было готово разорваться от нестерпимой боли. Казалось — это конец. Анна чувствовала, как силы медленно покидают её, перед глазами стало темнеть, и она почти провалилась в небытие...

И вдруг она ощутила толчок! И ещё один! В груди разлилось приятное тепло. Раньше оно казалось давящим и душным, а теперь было спасительным. Снова ощущая неистощимый источник силы внутри себя, Анна точно знала, куда её направить.

В помутневших глазах вспыхнуло синее пламя, и, вырвавшись из рук своих безжалостных стражей, Анна испепелила их мощной струёй огня. Следующая атака была направлена в сторону Хьюза, но тот успел увернуться. Его рефлексы и ловкость были на высоте, однако вступать в открытый бой он не собирался. Выпрыгнув в распахнутое окно, Хьюз сотворил в пространстве портал и исчез в нём.

— Не-ет! — крик безудержной ярости вырвался из груди Анны.

Но уже в следующее мгновение она забыла об ускользнувшем враге и бросилась к тельцу убитой дочери. Подхватив Оливию на руки, обезумевшая от горя мать пыталась привести её в чувство, качая из стороны в сторону, приглаживая мягкие золотистые волосы и убирая с лица налипшие пряди, но девочка продолжала оставаться неподвижной и молчаливой. Тело её уже начало остывать. Касаться её было невыносимо, поэтому Анна оставила дочь и поднялась. Осмотрев пространство вокруг, сначала она остановила взгляд на двух кучках пепла за порогом, а потом — на телах Стефана и Оливии. Всё здесь было пропитано смертью.

— Только огонь очистит это место... — прижав руки к груди, Анна вскинула их, давая волю скопившейся внутри негативной энергии.

Мощь этого взрыва была сопоставима с силой гигантского цунами, способного накрыть целый город, только вместо воды было всепоглощающее пламя. Стены всего за миг превратились в пыль. То же самое произошло с крышей. И когда огонь потух, от ветхой хижины осталась лишь груда пепла. Он осыпался крупными хлопьями подобно снегу и покрывал землю ровным белым ковром. Всё было кончено.

Целая и невредимая, Анна сидела в центре пепельного поля, глядя куда-то в пустоту. Огонь — страшная и разрушительная стихия — не мог убить её, это сделали люди. Она была мертва не телом, а душой.

Взрывная волна повредила непроницаемый купол, которым был окружён участок, где обитал Лазурит, и, вырвавшись наружу, дракон пустился на поиски хозяйки. Он чувствовал, что ей нужна его помощь. Найдя её среди обломков и дыма, дракон быстро опустился на землю, подняв в воздух облако пепла, а после, устроившись рядом с девушкой, накрыл её своим огромным крылом, защищая от ветра и ночной сырости.

Анна просидела так до самого рассвета, не заметив, как на дороге перед сгоревшим домом появился какой-то человек. Лишь после того как подошедший осторожно опустил руку на испачканное сажей плечо девушки, она обратила на него внимание. Подняв голову, Анна увидела крупного седого мужчину, в котором, несмотря на отрешённость, узнала Даймоса Гриффина.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. — сказал он. — De flamma in cinerem... Но разве это конец?

*Ловушка для огня (лат.).

КОНЕЦ I Тома.