13 глава
Я направляюсь в кухню, чтобы, наконец, поесть; мой живот уже урчит так, будто там поселилось какое-то чудовище с голосистым рыком.
— Садись, Анна, — говорит мама, достав пирог из духовки.
Фирменное блюдо мамы, как всегда, пахнет чудесно. Наверное, именно своими навыками готовки она приманила моего папу, который сразу же поддался ее манипуляциям – ну, по словам мамы. К сожалению, я немного знаю о своем отце – для мамы эта тема слишком тяжелая, хоть и прошло столько лет. Наверное, поэтому я боюсь расспрашивать ее о подробностях. Знаю только, что мой отец погиб в автокатастрофе, когда мама была на последнем месяце беременности. В тот день он мчался, после работы, но пьяный водитель грузовика сбил машину, где был в тот момент отец. По словам врачей, он умер на месте, что не удивительно. Ему было всего лишь двадцать шесть лет... У него должна была родиться дочка; он так ждал этого момента. Но отец оказался не в то время, не в том месте и стал жертвой непоправимых последствий, которые перевернули жизнь любящей девушки, ожидавшей возлюбленного, поглаживая свой круглый живот, где жила маленькая девочка, мечтающая появиться на свет и увидеть своих родителей, но, к сожалению, когда он родилась, услышала только радостный плач своей мамы и больше никого...
Я никогда не знала как это — ощущать себя принцессой, которую любящий папа холит и лелеет, дарит подарки, читает сказки и целует в носик на ночь. Но несмотря на то что совсем не знаю своего отца, я уважаю его и люблю всем сердцем, ведь именно он дал мне жизнь. Мой папочка.
После своей первой любви маме не удалось найти настоящего человека ее жизни. Я помню, как она встречалась то с одним, то с другим, но в итоге все мужчины уходили от нее — и мама оставалась одна. Мне было жаль ее, я не знала, как ей помочь, ведь была совсем малышкой, но сейчас начинаю ее понимать... На самом деле это так тяжело, когда в твоей жизни нет опоры, поддержки, а особенно когда ты однажды обрела ее, но внезапно лишилась. Я даже не представляю, как мама пережила эти годы.
— Аккуратно, не обожгись, только из духовки, — остерегает меня мама, положив перед моим носом на стол тарелку с куском пирога, от вида которого у меня текут слюнки.
— Спасибо, мама.
Я принимаюсь за трапезу. Почему-то сейчас пирог кажется мне вкусней, чем раньше. Видимо, после большого перерыва еда оказывается намного приятней. Кусочки таят во рту, а творожная начинка сладко чувствуется на языке.
— Так что у вас с Андреем? — спрашивает мама, присев напротив меня с тарелкой пирога в руках.
— Ну мама, я же сказала! — возмущаюсь я, закатив глаза от маминой бестактности. – Все хорошо...
Она всегда такая прямолинейная и любопытная!
— Анна, мать не проведешь. Хватит упрямиться, рассказывай, — положив один кусок пирога в рот, невнятно произносит мама.
— Мам, не так все просто...
— А ты не усложняй.
У мамы такой непринужденный тон, словно мы решаем задачу по геометрии, а не мою жизнь обсуждаем. Никогда не советовалась с ней и не рассказывала сокровенное... Она всегда меня поймет — знаю, но я не хочу, чтобы кто—то знал о моих проблемах, особенно когда они связаны с Андреем.
«Но Дмитрий, видимо, исключение».
— Я ничего не усложняю, мам. Просто все и вправду так запутано, что голова кругом... Сначала одно, а потом Дмит...
Боже, я чуть не проговорилась!
— Дмит?.. — протягивает мама, предлагая мне закончить предложение, но я не дура, чтобы рассказывать о моем главном секрете.
— Ой, ничего... Забудь, нечаянно вырвалось, — отмахиваюсь я, а потом забиваю рот пирогом, чтобы уйти от грядущих вопросов.
— Так—так... Дмит... Дмитрий? — Не получилось. Черт!
— Какой еще Дмитрий? — включив дурочку, спрашиваю я.
— Ничего не хочешь мне рассказать? — подозрительно говорит мама, пристально смотря мне в глаза, словно таким образом может вытащить из меня правду.
— Нет, — без промедления отвечаю я.
После этого мама загадочно смотрит на меня, а потом просто встает и принимается мыть посуду, которая лежит в раковине.
Я нервно сглатываю, подумав, что буря обходит меня, а язык замолкает и больше не вымолвит ничего лишнего.
— А как там Андрей? Говорила, что у него какие-то новые съемки, — сквозь шум льющийся воды из крана слышится мамин голос.
— Да. Совсем недавно начались. Андрей говорит, что сложно, но справляется.
— А что за роль?
— Да так... По какому-то роману «Триумфальный вздох».
Вдруг наступает тишина, а повернувшись, я вижу мамин шокированный взгляд, который не предвещает ничего хорошего.
— Мам?..
— И ты ничего не имеешь против?
— Что? Ты о чем? — непонимающе спрашиваю я, повернувшись всем корпусом к маме.
— Это же очень откровенный роман... Разве ты не читала? Весь сюжет построен на эротике и прочих непристойностях...
— Откровенные?.. Но Андрей мне ничего не говорил, — осекаюсь я, пытаясь не впасть в панику и отчаяние.
— Не волнуйся, может, фильм будет совсем не таким. Он, наверное, предупредил бы тебя, Анна, — ласково произносит мама и кладет мне руку на плечо в знак поддержки.
Но в этот момент я ее не чувствую. Я ощущаю лишь предательство и боль, снова... Видимо, Андрей не счел правильным спросить или хотя бы оповестить меня о том, что это не просто роман, а настоящее откровение, как сказала мама... Он просто захотел и сделал, но я его жена, которая думает, что все победы мужа — победы жены, все провалы жены — провалы мужа, а по поводу совместных решений я вообще не сомневаюсь. Хотя нет, уже сомневаюсь. Ведь если бы было так, то Андрей бы не скрыл правду, которая может ранить меня, правда? Хотя это неважно, меня уже ранили — ранила его безразличность, предательство, ложь. Я устала терпеть это... Боже, как я хочу нормальную жизнь — без лжи, двуличности, упреков, без всего!
Но моя жизнь не такая. Мой брак не такой — он ужасен.
В один момент я понимаю, что плачу. Мои слезы катятся по румяным щекам вниз, а жалостное хлюпанье разносится по всей комнате.
Мама ничего не говорит, даже не поворачивается, а спокойно дает мне уйти в свою комнату. И я благодарна ей, что она не утешает меня, не жалеет, ведь знает, что так я чувствую себя еще более беспомощной, а это губит меня сильней.
Именно поэтому я всегда убегаю в свою комнату, укрываюсь пледом и закрываю лицо руками, чтобы никто не видел моей беспомощности и боли, которую в последнее время я ощущаю из-за любимого человека, предавшего меня.
Андрей тебе изменил! Он снова причинил тебе боль! Сколько еще раз он сделает это?!
Горькие слезы текут, а я не в силах их остановить. Сердце разрывается, не приняв предательства. Видимо, я только сейчас осознаю, что делает Андрей; что он позволяет себе делать. И это не в первый раз. Я вновь обманута своим мужем. И это убивает меня.
Я всегда так отчаянно хваталась за каждую возможность помириться с ним, стать ближе, но всегда понимаю, что, если он сам этого не хочет, ничего не получится, несмотря на то что я желала этого всем сердцем — желала его и нашего примирения.
Но сейчас мне разве это нужно? Готова ли я простить его, а потом еще и еще?.. Вытерплю ли я снова ту боль, которую он причинит мне? Не разорвется ли мое сердце от нового предательства, ведь оно уже такое хрупкое. Его надо беречь, иначе я сойду с ума и умру, как Кэтрин скончалась, не одолев эту жизнь.
Но я не хочу такого конца.
Я хочу быть счастливой и умереть во сне очень старой, рядом с возлюбленным. Но будет ли этим человеком Андрей? Сможет ли он поменяться ради меня? Ради моего счастья? Вряд ли...
Боже, Анна. И что тебе делать?
Но моим суждениям нет логики. Каждый раз, когда я говорю, что мне больно, что страдаю от предательства Андрея, то ничего не делаю — просто жалуюсь, плачу и на этом конец. Я не пытаюсь поговорить с ним, хотя, с другой стороны, он слишком предсказуем — я все равно знаю, что он скажет и как себя поведет. И я уверена, что мой муж не изменится — никогда. Ведь столько времени прошло, а он всего-то перестал лазать в моем телефоне как ненормальный – да и то потому, что я сменила пароль и не говорю его.
Вдруг мои слезы прерывает гудок телефона. Я вытираю щеку, пытаюсь восстановить дыхание и поднимаю трубку:
— Да?
— Анна, привет, это Дмитрий.
— Да, привет... — Надеюсь, Дмитрий не поймет, что я плакала и не расслышит эти жалкие нотки в моем голосе.
— Анна? Все нормально?
Черт!
— Да—да, все отлично! — буркаю я, пытаясь показаться непринужденной. — Так мы куда пойдем и во сколько?
— Да, я думаю, что освобожусь в семь вечера. Если для тебя это удобно. – Я киваю самой себе. — А, может, ты предложишь, куда нам идти?
— Ну... я мало ресторанов в Москве знаю.
На самом деле я почти что не знаю никаких заведений в городе, в котором живу около пяти лет. Может, это и странно, но я очень редко куда-либо хожу, в то время как Андрей посещает различные мероприятия крайне часто.
— Ладно, поехали тогда в «Шафран»? Недавно открылся, говорят, хороший, — предлагает Дмитрий.
— Ладно. Скинь мне, пожалуйста, адрес, я поеду на такси, — зачем-то предупреждаю я Дмитрия.
— У тебя нет машины?
— Нет, есть, просто она в ремонте, — поясняю я, потирая лоб.
— Могу заехать за тобой.
Я улыбаюсь тому, что Дмитрий, несмотря на обстоятельства, произошедшие совсем недавно, относится ко мне заботливо и хочет помочь. Я редко встречаю таких людей, хотя, если честно, наверное, даже никогда.
— Нет-нет, правда, не надо, — немного смеясь, отказываюсь я.
— Где твой дом? Я заеду, — настаивает Дмитрий.
— Я сейчас у мамы.
— Говори.
После этого я, сдавшись, сообщаю адрес дома моей мамы, и Дмитрий бросает трубку, сказав, чтобы я была готова в семь.
Сейчас час дня. У меня полно времени. Я успею и поплакать, и собраться с мыслями.