Супостат

Сучий выродок.

Бектемиров, мать его, грёбанный Елизар.

Мне надо успокоиться. Но я не могу. Потому что пребываю на взводе уже третий день. И третий день меня не покидает ощущение, что я нахожусь в ловушке, в которой медленно заканчивается кислород. Неопределённость давит. Настолько сильно, что это беспокоит меня по ночам, врываясь кошмаром в мои сны.

Он знает.

Я игралась с огнём и проиграла. И теперь я в полной заднице.

Он. Знает.

Это изнуряет моё сознание больше, чем что-либо, отбивая этим фактом по нервной системе как убойным молотом. Потому что не страшна сама тайна, как то, что может за нею последовать. И я знаю цену этих последствий.

- Эй, приём, - перед моим лицом мелькает ладошка. – Ты в порядке? Выглядишь отстойно.

Вздыхаю, сосредотачиваясь на своей безумной соседке. Безумной, потому что только безумцы могут заявиться на пару в восемь утра неся в себе всё отчаяние добротного похмелья и запах перегара. Последнее, кстати, не давало мне возможности дышать спокойно, поэтому постоянно приходилось уводить нос в противоположную сторону от источника алкогольных паров.

- По твоим меркам все заучки выглядят так, но могу парировать только одно: ты выглядишь куда не лучше. И, судя по тому, насколько ты не сфокусирована, ты ещё пьяна.

- Что? Ты хочешь, чтобы я показала тебе фокусы? Парочку я знаю, - она озорно подмигивает мне, а я удручённо осознаю, что сегодня мне предстоит тяжёлый день.

Нет, даже не так. Мне предстоит тяжёлая неделя, а точнее три.

Словно угадывая направление моего мышления, мой телефон пискнул сообщением. Напрягшись, потянулась к нему, выуживая мобильный из кармана.

Неизвестный: Американо. Чёрный. Без сахара. 3-134. У тебя 15 минут.

Я ненавижу его.

Это сатанинское отродье не из тех противников, что приходятся по зубам, что мне уже стало известно, как и то, что грязными способами он не пренебрегает. Он воспользовался моим личным, чтобы использовать это как оружие, и теперь мне не остаётся ничего другого, как смириться. Пока. Нельзя с полной уверенностью полагать, что его шантаж продлиться не более, чем тот срок, который он обозначил мне.

Три недели, выскочка. Три недели ты будешь делать то, что я тебе скажу.

Эти слова преследуют меня с того самого вечера субботы и теперь я понимаю, что ощущают люди, на которых наставлен пистолет. Нет, у моего лба не было дула, но Елизар вооружился кое-чем похуже. И теперь мне просто жизненно необходимо лишить его этого карт-бланша.

Накидывая план действий в голове, я, как только звенит звонок, срываюсь с места, направляясь к кофейному аппарату, расположенному в холле университетского здания. Условно, из того времени, что он мне дал, я потрачу семь минут на выполнение его задания, оставшегося мне точно не хватит, чтобы найти яд, который можно добавить в пластиковый стакан. Конечно, будь у меня такая возможность, я бы, естественно, не стала его травить, но ничто не запрещает мне мечтать об этом самом действии. В моих фантазиях он имеет аллергию на карамельный сироп, который я с щедростью лью в его напиток, после наблюдая, как этот посланник ада с шипением раздувается подобно воздушному шарику.

Прошло восемь минут, и я стою в коридоре, глядя на распахнутую дверь, стоя неподалёку от неё и не решаясь ступить внутрь. Кофе прожигает ладонь сквозь тонкий картон, и я чувствую, как температура в моей крови повышается, становясь идентичной.

Будто предугадав моё расположение, мой угнетатель выходит из кабинета, на секунду останавливаясь в проходе.

- Быстро, - довольно произносит, подходя ко мне и беря ношу из моих рук, которые я тут же отдёргиваю, стоит его пальцам коснуться моих.

- В Аду плохо спится? – киваю на стакан, который он некоторое время разглядывает. Я очень жалею, что кофе из автомата, а не из кофемашины, где всегда можно попросить подогреть воду до состояния ядерного кипятка.

- Каком Аду? – одна его бровь на пару миллиметров приподнимается.

- Который тебя породил. Я свободна?

- Ты ничего сюда не добавила? – в подозрении сощуривает глаза, не решаясь выпить. Меня не удивляет то, что он угадывает направление моих недавних намерений.

- Нельзя не сказать, что твоя мнительность вполне оправдана, в отличие от логики, что побудила тебя послать человека, которого ты рэкетируешь, себе за напитком. Но могу тебя успокоить: твоя фора слишком мала для того, чтобы я успела подоить хотя бы одну змею в этой округе.

- Собственного яда недостаточно? Ты им плюёшься довольно часто.

- Поверь, если бы он был смертельным, ты был бы первым, кто узнал об этом. Я совершенно безвредна.

К моему сожалению.

Единственное моё оружие – сарказм. Но против этого парня это равносильно битью палкой по воде, в попытке ранить море. Возможно, для этого слишком рано, но мысль сходить в церковь уже не в первые посещает меня с момента нашей встречи.

- Свободна, - он сказал это тихо и повернулся прежде, чем успела сообразить, уставившись ему в спину. Его походка была медленной и размеренной, словно чего-то ждал. И, словно в подтверждение моих мыслей, его нагоняет блондинка, равняясь с ним. Ума не приложу, что я делаю, оставаясь на месте и наблюдая, как воркуют эти двое, но мне стало интересно, как эта сволочь держится с другими людьми.

Отвратительно.

Мне не было полностью видно его лица, но и профиля вполне достаточно, чтобы узреть полное безразличие к человеку, что так усердно распинался перед ним. Я даю пять очков девушке за старания и минус десять за выбор объекта своих усердий. Потому что недомерок не утруждается и улыбнуться, глядя поверх её головы. Будто почувствовав моё внимание, он поворачивается ко мне, встречаясь со мной взглядом. И один уголок его губ взмывает вверх. А затем он отдаёт ей стаканчик, что до этого держал в руке. Кофе, который принесла ему я.

Свинья.

И я ненавижу его. И его сраную вседозволенность.

Прозвеневший звонок пробуждает меня от мрачных мыслей, веля идти на пары.

Когда в твоей группе небольшое количество человек, это даёт тебе усвоить информацию на дюжинную процентность больше, нежели при заполненной аудитории. Но сегодня мне это едва удаётся, потому что, помимо собственного внутреннего поедания, моя соседка всецело решила посвятить всё своё внимание мне, отвлекая и без того мою нестабильную заинтересованность в лекции.

- Почему ты ходишь в очках?

Видимо её сильно мучал этот вопрос, а точнее ответ, до которого она решила допытаться.

- Я в них не хожу, я их ношу.

- Почему ты носишь очки?

Потому что, блять.

Язвительность так и норовит соскочить с языка, но я сдерживаю этот порыв. Ибо Вебер не тот человек, с которым стоит не сдерживаться в этом плане.

- Потому что мне нравится их носить.

- Хм, - нахмурилась, явно мне не веря, но, видимо, решая отложить этот вопрос на другой случай. Глаза её неотрывно наблюдали за мной. Боковым зрением я видела, что она хочет расспросить меня о большем. Любопытство травит её, как и алкоголь, который до сих пор блуждает в её венах.

- Ты скрытная, - делает она вердикт. Мне лишь остаётся молча согласиться, чтобы не порождать в ней новые вопросы, но пьяная Марина гораздо докучливее трезвой. – Чего ты боишься?

- Я боюсь того, что не усвою предмет, от которого ты с таким упорством меня отвлекаешь. Марина, - старалась говорить тихо и мягко, как с маленьким ребёнком, в надежде, что тень раздражения не слышна в моём голосе. – Мне кажется, твоё сегодняшнее состояние не подходит для учёбы. Может ты вернёшься домой? Или в прошлое, где ещё не изобрели алкоголь.

- Или эту адскую систему образования, - дополнила она, удручённо вздыхая и поднимая свою голову со сложенных на парте рук. – Ты занудна, даже слишком. Тебе говорили об этом?

- Да. Ты. Постоянно.

- Да? Позволь тебе ещё раз об этом напомнить. И пусть ты бесконечно права, - пожимает плечами. – Но ты маленькая ханжа. И иногда мне кажется, что ты шпион с соседней страны.

- Почему с соседней?

- Не знаю, - она неопределённо пожимает плечами. – Или не с соседней, с дальней. Может вообще, с другой планеты или вселенной, не знаю. Но ты явно не та, за кого себя выдаёшь.

- Если исходить из подозрительности и допросов, то, скорее, шпионом являешься ты, а не я, - усмехнулась, когда Марина состроила смешливую рожицу.

- О, нет, я точно не шпион, - она широко улыбается, пододвигаясь ко мне ближе. – Я журналист, забыла? Допросы с пристрастием - моё кредо и ремесло.

- Из тебя вышел бы неплохой следователь.

- Ох, единственное, что из меня может выйти, это сегодняшний обед, - она протяжно застонала, кладя голову на сложенные руки и взглядом устремляясь на доску. – Вчера был немного... Перебор. Я увлеклась. Больше такого не повториться.

Её клятвенное заверение повеселило меня. Улыбнувшись, я, вторя ей, уставилась на интерактивную доску, где кадр за кадром сменялись слайды презентации, что показывал нам преподаватель. В очередной раз пытаясь вникнуть, я не сразу слышу вопрос Марины, но, когда суть его доходит до меня, застываю.

- Откуда у тебя этот шрам?

Нет необходимости спрашивать, о каком именно, потому что она уже протягивает свою руку к моей, осторожно дотрагиваясь до запястья, словно это свежая рана. Всеми силами сдерживаю порыв отдёрнуть кисть, едва её пальцы касаются моей кожи. В том месте, где проходит белая, слегка выпуклая полоска.

- Порезалась. Нечаянно.

Избегаю смотреть ей в глаза, потому что знаю, что будет в них. Это саркастичное недоумение, выражающее «ты думаешь, я в это поверю?». Я знаю, потому что Вебер проницательна.

- Господи, - выдыхает она поражённо. – Надеюсь, моя соседка не камикадзе?

Нервный смешок вырывается из моей груди, когда я вижу, как она театрально широко раскрывает глаза. Её причудливость отвлекает меня от вороха мыслей, что грозятся окутать меня своей тяжестью воспоминаний, что связаны с этим самым шрамом. Поэтому я стараюсь не смотреть на него. Не замечать. До тех пор, пока Марина не решает нарушить мою выработанную привычку. И это лишь на доли секунды выбивает меня из равновесия, но я тут же возвращаюсь, излучая совершенное беспутство.

- У тебя странное и въедливое помешательство на придумывании мне всевозможных социальных ролей. Мне интересно, когда ты дойдёшь до самой интригующей.

- Всё зависит от тебя, крошка, - она подмигивает мне. – Сколько личностей кроется в тебе? Но, честно говоря, меня интересует только одна. Та, что будет веселиться со мной до утра в одном из лучших клубов города, соблазняя смазливых парней и отдаваться власти праздным удовольствиям.

- Она проявится лишь тогда, когда эти самые удовольствия будут мне приходиться всего на четверть карманных расходов. И когда мне не нужно будет корпеть над материалами, чтобы успешно их сдать. Или...

- Да всё, поняла, - она подняла руки в предупреждающем жесте перебивая меня. – Зануды в тебе, всё же, больше.

Остальные пары проходят не спешно, но более продуктивно, так как Марина решает больше не беспокоить меня, давая мне больше возможности обдумать собственное положение и способы его изменения. И первое, к чему я прихожу, это то, что мне нужен Григорий.

Вся та куцая информация, что я о нём располагаю, не даёт мне возможности знать, где находится этот парень, поэтому я выслеживаю его там, где обитают все студенты – столовая. Раз за разом я заглядываю туда, в надежде увидеть худощавого шатена. После окончания пар мои надежды оправдываются, и я замечаю его сидящим одного за одним из столов.

- Привет, - бесцеремонно бросаю рюкзак на стул, усаживаясь напротив парня. – Как дела, Геша?

Видимо, что-то в моём тоне настораживает его, отчего он косится на меня с подозрением.

- Неплохо, - отвечает, сглатывая кусок пиццы, которую он только что дожёвывал, но не притрагиваясь к остальному.

- Перейду к делу, - наклонившись, поддалась вперёд. – Мне нужна вся информация о Елизаре.

Слыша это, он хмурится.

- Неужели... - запинается. Глубокая морщина прокладывается меж его бровей. – Не связывайся с ним. Он опасен.

- Слишком запоздалое заявление. И мне нужно знать о нём всё. Выкладывай.

- Я не знаю, - опустил взгляд вниз, ёрзая на стуле. – Всё, что мне известно, это не то, что нужно тебе.

- С чего ты взял?

- Я тот, кто испортил его тачку, - мрачно напомнил он. – Неужели ты думаешь, что владей я какой-то особой информацией, то не воспользовался бы ею вместо того, чтобы делать это?

Это было резонно, но недостаточно.

- Информация, пусть даже и не значительная, может иметь разный вес, в зависимости от того, кто ею обладает.

Ты не я, идиот.

- И всё же, - вздохнул. – Не думаю, что смогу тебе чем-то помочь.

- Но ведь ты давал ему информацию обо мне.

Бинго. По тому, как он застыл, я могу догадаться, что попала в точку.

- Прости, - он понуро опустил голову. – Он пришёл ко мне после того случая в туалете. У меня не было выбора.

У меня его тоже нет.

- Я знаю, - ответила ему, глядя на то, как Григорий закусывает свою губу.

- Ты была права – я пошёл на поводу у собственной ревности. И теперь ты втянута во всё это...

- Так, - перебила его, избавляя себя от созерцания его самобичевания. – Давай вернёмся к тому, с чего начали. Говори всё, что о нём знаешь, кем учится, с кем встречается, где живёт, криминальное прошлое и прочее.

Для надёжности я вытащила ручку и тетрадь, готовая конспектировать каждое его слово, отчего Геша был в ещё большем изумлении.

- Ты собралась это записывать?

- Нет, блин, портрет твой рисовать, - съязвила. – Я же сказала, мне нужно всё.

Вместо ответа он взял у меня тетрадь и выхватил ручку из рук, затем принялся что-то записывать.

- Держи, - сказал, протягивая мне обратно, после недолгого времени. – Здесь адрес, его группа, он, кстати, на юридическом. Насчёт девушки не знаю, но никогда его не видел с одной определённой больше месяца. Хотя, с девушками его редко видят вообще, он не особо общителен. Папа его заведует сетью крупных филиалов по обработке металла, ну, и не только этим. У него ещё несколько фирм разных направлений, хотя, не думаю, что тебе это будет интересно. В семье их двое: он и брат. Брат старший. Вроде, учится где-то за границей, но про него, тоже, мало что могу сказать. У меня есть доступ к студенческому архиву, но там ты ничего не найдёшь, кроме как оценок, - последнее прозвучало слишком уныло.

- И какие же они у него?

- Практически по всем предметам у него стоит «А».

Интересно, преподавателей он тоже шантажирует?

- Я сомневался в подлинности его оценок, так как его отец ежегодно взносит кругленькие суммы в фонд нашего профсоюза, но лично видел его баллы.

Богатенький папенькин упырь.

- Он сидел?

- Нет.

- Занимался чем-нибудь незаконным?

- Нет... Не знаю, - Геша пожал плечами. – У меня доступ к информации, что есть в наших архивах, а не к его библиографии. В любом случае, там ты не найдёшь ничего, что хотелось бы.

Несмотря на то, что такой ответ я ожидала в самом начале, всё равно почувствовала укол разочарования. Маленький, но чувствительный. И как наяву услышала злобный и ликующий смех Елизара. Я не слышала, как он смеётся, но вполне себе представляла, потому что часто слышала, как смеются злодеи в мультиках или фильмах.

Но в этот раз зло победило, и я постоянно напоминаю себе об этом, подгоняемая мыслью о том, что это лишь в последний раз. Больше я не сдамся.