Сердцебиение гроз

Холодно.

Холодно так, будто тело инеем покрылось, а вокруг бушевала метель. Холодно так, что хочется завернуться в ворох одеял, согреться и попытаться вернуться в реальность. Холодно так, что, кажется, ни один костёр не поможет согреться и заново научить дышать.

Тэхён не помнит, как поднялся к себе в комнату. Не помнит вскрика Ханюля, оттолкнувшего Чимина от себя стремительно и подскочившего на ноги, лихорадочно пытающегося завязать халат и спрятать полыхающее лицо. Не помнит его слов что-то типа из разряда «я объясню, это не то, что ты подумал». Не помнит и Чимина, скалящегося победно во все тридцать два, не особо торопящегося одеваться.

Тэхён молча выходит из кабинета Джунёля, больше походя на выцветшую оболочку, чем живого человека, стерев все эмоции с лица. Телефон продолжал звенеть неистово в кармане штанов, но даже этого Тэхён был не в состоянии услышать. Для него мир в мгновение ока окрасился в чёрный, оглушив своей звенящей в ушах тишиной. Вряд ли омега был в состоянии тогда ответить на звонок. Всё словно в густом тумане было, застелившем глаза. Тэхён добирается до своей комнаты на автомате, подходит на гнущихся ногах к кровати и садится на постель, сцепив холодные ладошки в крепкий замок на коленях. Его трясёт мелко, знобит, а в горле застрял отчаянный крик о помощи, граничащий с леденящим душу ужасом.

Уставившись в одну точку, Тэхён сидит неподвижно, боясь шелохнуться, будто, сделай он это снова, тот кошмар в кабинете отчима опять повторится. Он пытается выбросить эту картину из головы, пытается разомкнуть слипшиеся будто губы и ответить наконец на звонок Чонгука, набравшего ему бесчисленное количество раз уже. Но тщетно. Конечности все будто атрофировались, не хотя слушаться хозяина.

«Я люблю тебя...»

Что это значит? Что эти три слова значили? Зачем Ханюль сказал такое Чимину? Разве эта заветная фраза не должна была достаться Джунёлю? Что это вообще было?.. И это не единственные вопросы, жужжащие в голове омеги. Там сейчас такой хаос, и Тэхён понятия не имеет, как от него избавиться. В груди словно дыру огромную пробили, отчего, похоже, и мир перестал вращаться, встав на месте.

Что? Как? Почему? Зачем? За что?!

Нет ответа.

Если бы было такое возможно, то Тэхён непременно пожелал бы всё забыть как сон, проснуться опять в коконе рук Чонгука, поцеловать его в щёку и начать новый чудесный день. Но это было тогда, давно, а сейчас... Сейчас же у метиса хватит едва ли сил дойти до ванной и умыться, постаравшись не свалиться в обморок.

Проходит час, два. А может, и четыре. Тэхён не в курсе. Телефон перестаёт звенеть, вероятно, разрядившись, и он валится на спину, гипнотизируя теперь стеклянным взглядом потолок. Подумать только! Ещё пару дней назад он уезжал из этого дома счастливым вполне ребёнком, у которого есть семья и дом, а теперь... Ничего нет. Нет ни семьи, ни дома, ни отца... Ханюль одним разом всё уничтожил. Всё...

Что теперь будет? Как они дальше будут жить и есть ли смысл вообще в местоимении «они»? «Они» вообще есть? Может, Тэхён всё себе просто придумал? Придумал новую жизнь, которую им подарил Джунёль, придумал мечты, которые всегда поддерживал первым Джунёль, придумал отца, которого успешно ему заменил Джунёль. Джунёль. О нём даже думать не хотелось. Тэхёну дурно становилось от мысли, что он в курсе похождений Ханюля налево. Ещё хуже — его измены с Чимином.

Чимин.

Тэхёна распирало от гнева на альфу. Если раньше омега мог списать всё на его ненормальность и наркотики, то сейчас... нет оправданий. Хотелось просто пойти и придушить Пака голыми руками, и совершенно плевать, что Тэхёна потом посадят в тюрьму за убийство. Разорвать, размазать по стенке, уничтожить — всё сразу. Подумать только! Шесть лет назад Джунёль привёл в их дом Паков, и кто знал, что эта семья разрушит их маленькое обретённое наконец счастье? Что вообще руководило Чимином, когда он встречался с Ханюлем и руки распускал? Это же неприемлемо и аморально. Чимин Ханюлю в сыновья годится, а он...

Не понимает. Тэхён абсолютно ничего не понимает. Он чувствует себя гадко от этого незнания, растоптанным и выгнанным на улицу под проливной дождь, посему и не может заставить себя как-то собраться, вдохнуть полной грудью и выдавить из себя хоть один звук.

Давящую, напряжённую тишину нарушает стук в дверь, а после и Ханюль, уже одетый в пижамный костюм, с вопросом:

— Можно?

Тэхён ничего не отвечает. На это нет сил. Он лежит без движения, продолжая смотреть в никуда, вздрагивая только когда рядом с ним ложится папа, отзеркаливая его позу. Сердце в тиски сжимает, а в носу свербит от отголосков запаха кардамона на теле Ханюля, и Тэхён не без усилия заставляет себя вести спокойно, сглатывая гулко, чтобы не вскочить и не убежать в ванную. Господи... Боже мой... Боже... Не получается! Тэхён всхлипывает, подскакивает на ноги и, прикрывая ладонью рот, несётся в ванную, сразу же падая около унитаза. Едва он успел открыть его, омегу рвёт. Рвёт достаточно долго, желчью в конце. Стоит только вспомнить, как Чимин касался его, обнимал и целовал, оставлял на нём свой запах, говорил о важности метки и том, как сильно он любит Тэхёна, что готов согрешить, так омегу заново наизнанку выворачивает. И снова та картина из кабинета перед глазами витает. И снова этот запах кардамона и пионов. А ведь когда-то на месте папы был сам Тэхён... На месте. Твою мать, дайте Тэхёну уже просто спокойно сдохнуть, а не сидеть здесь в обнимку с унитазом, захлёбываясь в слезах, соплях и, прости Господи, рвоте. Голова начинает просто разрываться от боли, а температура тела явно повышается, потому что испарина на лбу даже появляется. Тэхёну знать не хочется, как он убито сейчас выглядит. Он, наверное, сам на себя не похож.

— Ненавижу... — сипит Тэхён, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Ненавижу...

Его организм явно сильно перенервничал, поэтому даёт такие сбои. Удивительно, как он ещё в сознании до сих пор. На помощь приходит папа, садясь рядом с сыном, и гладит по спине круговыми движениями, пытаясь успокоить. Тэхён отшатывается от Ханюля, отползти пытается, продолжая хлюпать носом и слёзы лить.

— Не надо. Я сам. Уйди, — просит жалобно Тэхён, напоминая загнанного в клетку зверька.

— Я помогу, Рэми, — Ханюль не слышит его, помогает подняться на ноги и подводит к раковине. — Умойся, сходи переоденься и спускайся на кухню, а я пока всё здесь уберу. Сделаю тебе имбирный чай, и мы поговорим.

Чуть позже, когда Тэхён сидит на стуле, поджав ноги под себя, за столом, грея руки об пузатую кружку с чаем, он немного приходит в себя. Желудок успокаивается, а голова больше не трещит так сильно. Что ж, первый этап этой жестокой игры пройден.

Начинается второй — разговор с Ханюлем. Ему явно есть что сказать, и Тэхён правда хочет послушать. Признаться, выглядел Ханюль тоже не очень: серое лицо, поникшие плечи и глаза потеряли привычный янтарный блеск. Он делает и себе чай, только ромашковый, и садится напротив Тэхёна. Ханюль молчит с минуту, не зная, с чего начать рассказывать по порядку, поэтому Тэхён опережает его, подмечая, что папу трясёт не меньше его.

Тэхён не готов к буре. Не готов снова страдать. Он был так счастлив последние четыре дня, и снова шагать во тьму — последнее, что он бы предпочёл делать.

— Джунёль знает? — по коже холодок пробегает от собственного севшего голоса.

— Да, — просто отвечает Ханюль. — Но не знает с кем. В этом он меня не ограничивал, как и я его.

Тэхён давится чаем от услышанного последнего предложения, закашляв. Как это? Как это «знает» и «не ограничивал»? Что вообще происходит в этом чёртовом доме? Сколько ещё загадок Тэхён должен отгадать, чтобы добиться всей правды?

— Тэхён, ты ведь знаешь, что в последнее время у нас с Джу было всё негладко. Ты видел и слышал, как мы ругаемся, как не спим вместе в одной постели и ведём себя как чужие люди, — Ханюль режет без ножа — Тэхён клянётся в этом. Конечно он всё видел, но упорно игнорировал, стараясь не думать, что у родителей всё плохо в личной жизни. Ведь когда они были все вместе, за тем же ужином, к примеру, создавалась просто невероятно тёплая и уютная атмосфера. Неужели и это было фальшью? Тэхёна всё это время водили за нос? — На самом деле у нас началось это уже давно. Если быть точным, то четыре года назад, — четырнадцать. Тэхёну тогда было четырнадцать. — И именно тогда мы приняли решение с твоим папой, что не хотим подобных отношений. Что нельзя так мучить друг друга. Лучше быть просто друзьями, чем оскорблять и доводить до слёз, — Ханюль поднимает голову резко, встречаясь глазами с замеревшим на месте Тэхёном и говоря после: — Мы с Джунёлем в разводе. Уже как четвёртый год. И уже как четвёртый год каждый из нас живёт собственной жизнью.

Стоп.

Стоп-стоп-стоп...

Это шутка такая? Ханюль всегда не особо умел шутить, но чтобы вот так...

— Если не веришь, то могу показать паспорт. Там всё написано и заверено, — продолжает Ханюль, а у омеги земля из-под ног уходит. Сказанное папой словно пуля в висок. Резкая и точная, убивающая наповал. Дрожащими, пересохшими от волнения губами Тэхён говорит неестественно тихо, желая закричать что есть мочи, чтобы выпустить наружу наконец-то всю боль в районе груди, пульсирующую сейчас там.

— Нет, — улыбается поломанно уголками губ Тэхён, качая головой и отодвигая чай от греха подальше. Он медленно меняет позу, спуская ноги на пол и вцепляясь крепко в мягкую сидушку стула, смаргивая слёзы. — Так не может быть. Вы ведь всегда были вместе... Я не верю. Зачем ты так со мной, папа?

— Я не вру, Тэхён, — твердеет голос взрослого. — Я понимаю, что тебе сложно это принять сейчас, но я прошу понять и нас с Джунёлем.

— Нас? Ты сказал «нас»? Нет никаких «нас»! И никогда не было. Всё это время я думал, что у меня есть семья, отец, который любит меня, а теперь оказывается, это всего лишь была игра?

— Мы не хотели тебе говорить, потому что ты бы не понял. Ты был счастлив, Тэхён. Ты был безумно счастлив, и если бы тогда мы сказали о разводе, то явно травмировали бы тебя и твою окрепшую наконец после Венеции психику. Не думай, пожалуйста, что, когда мы подали на развод, это что-то поменяло. Джунёль любит тебя. Очень любит, как своего родного сына. У него и мысли не было нас выгонять из своего дома, хотя я хотел уйти и переехать к твоему дедушке. Он не позволил. Сказал, что мы можем остаться здесь, жить как раньше, но более свободно. Мы выбрали этот путь лжи не потому, что хотели тебе соврать, а чтобы ты чувствовал себя здорово и комфортно. Ты сын Джунёля, Тэхён. У тебя его фамилия, и он ни за что не откажется от тебя. Ничего не поменялось. Просто теперь ты знаешь чуть больше положенного.

— Чуть больше положенного? — Тэхён метает в сторону папы простреливающий насквозь взгляд, в котором смешалась горечь правды и разочарования. — То есть то, что я видел в кабинете, это всего лишь «чуть»? Папа, да ты в своём уме?! Что на тебя нашло?! Ты хоть представляешь, какой дикий ужас я испытал, когда увидел тебя с Чимином?! С Чимином, чёрт побери! Не с каким-то мужиком, подходящим тебе по возрасту, а с моим бывшим парнем-наркоманом, который мстит мне!

Тэхён не может. Он поднимается на ноги, засеменив по кухне, запустив пальцы в волосы и сжимая их у корней. Злость опять порывами накатывает на него, забирая кислород из лёгких и усиливая головную боль. Весь омега сейчас как натянутая струна, оголённый нерв и спичка, дотронься до которой, и вероятность обжечься будет запредельна.

— Позволь мне и об этом спокойно рассказать, — просит Ханюль, показывая рукой на пустой стул. — Не мельтеши перед глазами.

— Почему ты ведёшь себя так? Будто всё случившееся — обыденная вещь. Будто ты хотел этого. Меня сейчас на атомы разорвёт, а ты спокоен как удав!

— Я перед этим выпил валерьянку.

— Издеваешься? — Тэхён издаёт смешок. — Наша семья рушится, точнее, её уже нет. Джунёль, возможно, отжигает сейчас где-то в Пусане с омегой, а ты спишь со старшеклассником! Это пиздец. По-другому тут и не скажешь. Неужели это ты мне написал сообщение, что тебя увезла скорая и ты хочешь, чтобы я приехал?

— Нет, не писал. Для меня твой приезд был столько же неожиданным, сколько для тебя увиденное.

— Значит, это сделал Чимин, — заключает омега, желая альфе всех страшных мучений на свете. — Ты правда его любишь? Твои слова тогда и его... Это правда?

— Сядь, — не унимается Ханюль, хватая за руку сына и усаживая на стул рядом с собой. — Не перебивай меня только. Иначе не поймёшь.

Тэхён кивает, смахивая слезинку со щеки, уставившись на папу во все глаза.

— Начнём с того, что эти слова ничего не значили. Ни для меня, ни для него. Это вообще был наш прощальный раз, который ты явно не должен был увидеть. Об этом союзе вообще никто не должен был узнать. Он изначально был создан на неправильности, но я слишком поздно это понял, поплатившись не только собственной свободой, но и твоей.

Тэхён хмурит брови, смотря на папу ошарашенно. С каждым новым словом Ханюля рождается только больше вопросов. Омега уже устал удивляться, заранее настраивая себя, что сейчас рванёт. Либо так же сильно, как и в первый, либо ещё хуже. Омега не понаслышке знает, что там, где есть Пак Чимин, само собой всплывает море боли и слёз.

— Мы с Чимином начали хорошо общаться чуть больше года назад. Он стал часто к нам приезжать, даря подарки то мне, то тебе. Он отчаянно пытался завоевать моё внимание и втереться в доверие, чтобы знать о тебе всё. На тот момент мне это казалось таким милым. Джунёль же всегда относился к нему предвзято. Я не слушал его, потому что Чимин демонстрировал себя как галантного и учтивого альфу, не смеющего распускать руки в твою сторону. Я правда очень хотел вас видеть вместе. Чимин казался мне лучшей партией для тебя. К тому же он тебя любит. Так любит, что готов на всё ради тебя, — ну да, даже затащить папу Тэхёна себе в постель. Тэхён бы посмеялся, но сейчас не до шуток. — На тот момент наши отношения с Джу ухудшились ещё больше, но он не хотел, чтобы я забирал тебя у него. С одной стороны, это правильно, а с другой — меня терзало чувство вины перед ним, ведь я не давал ему шанса на счастье. Мы с тобой пригвождали его к месту, хотя Джунёль мог ещё себе найти достойную омегу и попытаться построить новые отношения. Наша любовь истрепалась, её невозможно было восстановить. Мы оказались несовместимы, но ты любил Джу как родного отца, прикипел к нему всем сердцем, что я тоже видел и не хотел лишать тебя этого. Все эти противные мысли, события и прочая волокита меня угнетала. Я не знал, как мне поступить, Тэхён, — Ханюль накрывает своей ладонью запястье Тэхёна. — И именно тогда, полгода назад, я встретился лицом к лицу с Чимином. Он нашёл меня в одном из баров, где я в одиночку выпивал уже вторую бутылку «Шардоне».

Неудивительно, что Чимин нашёл Ханюля именно в такой уязвимый момент. В момент, когда грудь переполнена нескончаемой болью, сковывающей неприятно тело. Альфа как хитрая лиса, что нацепила перья и пробралась в курятник, чтобы сойти за своих, а когда бдительность жертвы падает, то он показывает своё истинное лицо, цапая за горло и перекрывая путь к кислороду. Так было и с Тэхёном. Пак пришёл к нему во время первой течки, когда омега мало что соображал в силу неопытности и желания, которого требовало тело, ломая всё на своём пути. И всё равно Тэхён не понимает, что сподвигло Ханюля на такой шаг, как переспать с ним. Ведь, как бы мерзко это ни было осознавать, это был их не первый раз. Теперь, однако, хвалебные слова в сторону Чимина папой расценивались иначе.

— У него тогда был день рожденья. Он подсел ко мне и заговорил как с другом, а я не смог устоять и выложил ему всё как на духу. Тогда мне это было необходимо, чтобы хоть с кем-то разделить эту горечь. Чимин подвёз меня до дома, сказав не переживать так сильно и что всё обязательно устаканится. Поверь, тогда я и подумать не мог, чем для меня это пьяное откровение обернётся. Ты, наверное, помнишь, что он стал приезжать к нам более часто, из-за чего ты бесился и сбегал из дома к своему другу-бете, но, как оказалось, Чимин приезжал вовсе не к тебе, а ко мне. Мы прекрасно с ним общались, сидя здесь на кухне за чашкой кофе, до приезда Джунёля с работы. Чимин говорил, так правильно, так нужно и необходимо, словно бравый психолог, и это заметно меня успокаивало. Мы стали друзьями. Хорошими друзьями. Не было стеснения из-за разницы в возрасте или какого-то напряжения. Я чувствовал себя гораздо лучше после общения с ним. Клянусь, порой я даже забывал, к кому изначально приезжал Чимин.

— Угу, — шмыгает носом Тэхён, кусая губы. — Это он умеет — красиво заливать, ухаживать, сверкать невинно глазками. И что дальше? Пожалуйста, только не говори, что ты влюбился в него.

— У меня были такие мысли, но я сразу же откидывал их в сторону, когда видел Чимина. Это неправильно, и это хорошо мне известно, но, видимо, я не такой сильный, как считал себя до момента в саду.

— В саду?

— Вас тогда с Джу не было дома, а я копался с розами, когда Чимин приехал весь взбудораженный чем-то, чуть ли не с порога падая ко мне в руки и говоря, что влюблён в меня уже продолжительное количество времени.

Ханюль очень хорошо помнит этот день. Помнит, как пытался привести в чувства взбаламученного парня, как заставлял опомниться и уйти из дома. Как оттолкнул его от себя, когда альфа полез целоваться, шепча как мантру, что любит Ханюля и не может справиться с этим пламенем в груди. Ханюль не поверил. Но только в первые минут двадцать, а потом позволил себя обнять, уткнувшись в шею. Альфа повис на нём ребёнком, не желая отстраняться, а когда всё-таки сделал это, то сразу же начал осыпать поцелуями лицо омеги, достигая в конце губ и захватывая их своими. Ханюль не станет оправдываться, потому что тогда, именно тогда, он хотел этого. Всё нутро кричало довериться молодому альфе, что за рекордное время смог его понять как никто другой и заставить улыбнуться снова, что он и сделал, покорно открыв рот, впуская язык Чимина.

Фейерверки над головой пусть и не взорвались, но последующий час Ханюль проводит с альфой у них в спальне, абстрагируясь от всего навалившегося на плечи, отдавая не только тело, соскучившееся по ласкам, но и душу.

— Что мы творим? — говорит тогда Ханюль, прикрываясь одеялом и млея от руки Чимина, поглаживающей его по спине. — Ты должен немедленно уехать, Чимин. Нас никто не должен увидеть вместе.

— Я уже совершеннолетний, — урчит Чимин с ласковой улыбкой, касаясь губами покатого плеча и притягивая рукой омегу к себе. — Нам никто ничего не посмеет сказать. Пусть идут к чёрту со своими стереотипами насчёт разницы в возрасте.

— Это неправильно, — не оставляет попытки ещё исправить положение дел Ханюль, чувствуя себя сейчас одновременно падшим ниже плинтуса и вознесённым выше облаков, щекочущих его своей мягкостью. — Ты нужен Тэхёну. Ты ведь к нему приезжаешь всегда. Ты любишь его, а не меня.

— Он даже не видит меня, когда я здесь. Смотрит сквозь и думает о чём-то своём. Мне ты нужен, Ханюль. Я влюбился в тебя, как дурак, и не хочу отпускать от себя.

— Твои родители меня придушат, если узнают.

— А мы им не скажем, — Чимин валит омегу обратно на постель и накрывает своим телом, коленями разводя сомкнутые ноги Ханюля широко в стороны и одним толчком проникая в него, простонав глухо от приятной тесноты, давящей на его член. — Это будет наш секрет.

Ханюль не думает в этот момент, когда обхватывает поясницу альфы ногами и отвечает на мокрый поцелуй, сдавленно простонав от нового вторжения. В голове пусто. Всё забылось. Мир приобрёл другой цвет и вкус, благодаря которому он чувствует себя вновь живым и желанным омегой.

Сказка, если её ещё так можно назвать, длится недолго. Завеса падает тогда, когда семья Пак устраивает вечер в честь дня рожденья Сары, куда приглашается и семья Ким. Ханюлю не нужно много ума, чтобы понять горящий огоньками взгляд Чимина на Тэхёне, когда они пересекаются. Этот вечер меняет всё. Ханюлю хочется провалиться сквозь землю от стыда и злости на самого себя, что позволил вообще интрижке с Чимином состояться. Все его греющие сердце слова, которые он дарил омеге, когда они встречались периодически в отеле, не значат и половины того, как Чимин смотрит на его сына.

Альфе изначально нужен был только Тэхён. Зачем он решил соблазнить Ханюля, неясно, но это и неважно. Важно то, что они встречались с ним только ради секса, взаимного бесплатного удовольствия, но ничего более между ними не было. Можно во время выброса адреналина в кровь сказать что угодно, но это не заменит глаз, что являются зеркалом души. Ханюль это спокойно принимает, не собираясь впадать в истерику и устраивать скандал. В конце концов, он ничего не ждал от встреч с Чимином. Возможно, альфа просто запутался, ошибочно посчитав, что влюбился во взрослого, красивого омегу, когда на самом деле знал наперёд, что нужен ему совершенно другой Ким, что своей неприступностью и зелёными глазами вызвал взрыв в районе груди.

Окончательно всё решается, когда Ханюль, потеряв Тэхёна из виду, идёт на его поиски, замечая его стоящего около цветущего ранункулюса в саду в компании Чимина. Тэхён тогда перебрал с шампанским и позволил Чимину потанцевать с собой, а потом ещё и обнять его за шею, когда альфа наклоняется и впивается долгожданным голодным поцелуем в его губы.

Ханюль всё это видит, а на следующий день, когда они встречаются с Чимином в отеле, расставляет точки над «i». Их связь мимолётная — ошибка. Наиглупейшая ошибка. Ханюль очень сожалеет о ней и просит забыть Чимина всё как плохой сон и больше никогда не возвращаться к этой теме.

— Окей, — Чимин даже не сопротивляется. Кивает и уходит сразу же. Его ждёт Тэхён внизу, согласившийся с ним покататься по городу.

Ханюль — это просто замена Тэхёну. Временная и удобная, чтобы знать где, что, когда и как Тэхён. Ханюль осознаёт это с нескрываемой горечью, но удерживает себя от разборок и криков, будучи взрослым. Он ведь знал это с самого начала, но всё равно шагнул в пропасть. Правда режет глаза, но реветь смысла тоже нет. Они просто пользовались друг другом. Рано или поздно это всё равно бы прекратилось.

И если до этого Ханюль думал, что всё образумится и он сможет избавиться от неправильного прошлого, то Чимин так явно не считал.

— Помоги мне завоевать своего сына. Хочу, чтобы он согласился быть моим парнем, — даже не просит, а приказывает Чимин, когда приезжает к ним в дом. Ханюль сначала отнекивается, но потом давится возмущением, когда слышит следующее, вышибающее из лёгких воздух одним ударом: — Если не хочешь, чтобы не только твой муж и сынок узнали о нас, а также полшколы, где Тэ учится, что мы с тобой спали, засветив своими нюдсами в форуме, то поможешь мне. Не бойся, я буду хорошим альфой для него. Ты ведь и сам это знаешь.

— Это шантаж! — выкрикивает Ханюль. — Я могу с лёгкостью заявить на тебя в полицию.

— Это сделка, чтобы все были счастливы. А насчёт полиции... Я бы не советовал. Всё же мой отец дружит с нашим известным прокурором и, думаю, поверит больше мне, что ты соблазнил меня, нежели какому-то Ким Ханюлю.

— Тэхён, — Ханюль поворачивается полностью корпусом к сыну, продолжающему молчать после прослушанного. — Я не жду, что ты меня простишь. Не жду прощения и от Джунёля. Как только он приедет в воскресенье из командировки, мы с ним обо всём поговорим, и именно он будет решать мою дальнейшую судьбу: скажет уехать — так и сделаю, остаться — найду квартиру себе и буду жить там, чтобы своим видом не мучить ни тебя, ни его. С кем жить дальше, я тоже не вправе заставить тебя. Если захочешь остаться с Джунёлем, то оставайся, я не буду против. Он твой отец, что бы ни случилось. Он любит тебя, а ты его. Я не хочу лишать вас этих тёплых взаимоотношений между вами. Виноват я. Именно мне и расплачиваться за свои грехи.

— Последний вопрос, — обретает способность говорить наконец Тэхён, вздохнув тяжело. Пожалуй, на сегодня ему достаточно. Только бы дойти до кровати и упасть лицом в подушку. Переваривать всё сказанное папой он будет завтра. — Что было в кабинете отца? Ты сказал что-то про прощание.

— Чимин приехал несколько часов назад, потому что потерял тебя. Ты не отвечал на звонки, и он приехал сюда. Моя течка ещё не закончилась, поэтому после того, как обошёл весь дом и мне не удалось его выгнать, он накинулся на меня, а я из-за  ослабевшего организма не смог противиться. Наши признания — это блеф. У меня ничего нет к этому альфе. Если раньше что-то теплилось в груди, то сейчас пусто. Он страшный человек, Тэхён. Он начал соблазнять меня лишь потому, что видел тебя во мне. Я хочу тебя спасти от него, но сделать это смогу только вместе с его отцом Бонрю-ши, который тоже возвращается в воскресенье. Не пересекайся с ним больше, Тэхён, — просит Ханюль, кладя руки на плечи сына. — Пусть лучше на мне злость вымещает, но тебя я ему не отдам. Тебя некому защитить, кроме нас с отцом. Именно этим мы и займёмся, когда он приедет. А дальше — будь что будет.

Тэхён поджимает губы и кивает еле заметно, отводя глаза в сторону. Страшный человек... Как же много власти дают людям халявные деньги, не знающим и грамма ценности в них. Чимина испортили не только наркотики, а также вседозволенность и песни родителей с детства о том, что раз он альфа, то ему подвластен весь мир. Мир, который он может сломать голыми руками, стерев в порошок мечты и счастье.

Ханюль сказал, что у Тэхёна нет защитников. Может, так оно и есть, по его мнению, но сам метис так не считал. Всё же один защитник у него есть, и вряд ли он сможет оценить адекватно ситуацию. Тэхён пока не уверен, что чувствует после услышанного, но верит, что станет легче, когда Джунёль приедет из командировки.

Очень верит. Очень...

🌫️🌫️🌫️

Джунёль, как и говорил Ханюль, обещает приехать в воскресенье. Успокаивает плачущего Тэхёна в трубку, говоря, что в разводе нет ничего страшного. Тэхён был, есть и будет его сыном всегда. Именно эта правда вселяет в омегу надежду, что светлому будущему, возможно, быть.

Тэхён пишет Чонгуку и Хисыну, что всё нормально, но в школу он пока не будет ходить пару дней, чтобы немного прийти в себя. Звучит это неуверенно, но Тэхёну действительно пока следует побыть одному. Его жизнь сейчас перевёрнута вверх дном. В какую сторону шагать, неизвестно. Точнее, известно, но как это сделать, чтобы не навредить кому-нибудь — Тэхён не знает.

С папой отношения скатываются в пропасть. После их разговора ночного на кухне Тэхён отмалчивался. Они общались только за завтраком, обедом и ужином. Всё остальное время Тэхён предпочитал сидеть в своей комнате. С одной стороны, ничто ему не мешало простить папу за его поступок, а с другой... даже думать не хотелось. Поэтому омега возлагал надежды только на Джунёля. Как поступит он, так после и омега решит, что ему делать с его непутёвым папой. Ханюль ошибся, сбился с пути, доверился не тому, а потом поплатился, но по-своему защищал Тэхёна. Правда, от этой защиты метис только и делал, что страдал.

С Чимином вообще отдельная тема. Там только злость, злость, злость и злость. Ему уже никто не поможет, кроме хорошего психиатра. Тэхён не в силах изменить его в лучшую сторону, как и его родители, которым его просто жалко, чем он активно пользуется, вытворяя всякую дичь ещё больше им назло.

«Бум» всё-таки случается, когда Тэхён уже было подумал, что всё более-менее устаканилось чуть-чуть. Когда в гостиную заходит домработница, оповещая, что во дворе ждёт Пак Чимин, Тэхён активизируется мгновенно. Он подскакивает с дивана, прося папу остаться в доме, потому что расцарапать физиономию альфы он может вполне сам. Тэхён благодарит тихо их аджуму, натягивает на ноги первые попавшиеся кроссовки и, застёгивая тёплую толстовку до самого горла, выходит из дома, остро чувствуя, как руки чешутся от желания сделать больно альфе.

Чимин стоял возле своего белого мерса, опершись на него поясницей, в чёрной косухе, белой футболке и обтягивающих крепкие бёдра джинсах с прорезами на коленках. Его тёмные брови взметаются вверх, когда он видит омегу, спускающегося с каменной лестницы и воинственно шагающего в его сторону. Он снимает солнцезащитные очки, складывая их и убирая в карман кожаной куртки, как раз вовремя, потому что стоит только Тэхёну приблизиться к нему, как щёку Чимина сразу же обжигает пощёчина.

— Какого чёрта ты тут забыл, урод?! У тебя ещё хватает наглости приезжать сюда как к себе домой?! — от Тэхёна за километр веет негодованием, перемешанным с густым гневом, отчего даже природный аромат становится ярче. — Залезай сейчас в своё корыто и вали отсюда нахрен, чтобы духу твоего здесь не было.

Чимин усмехается от такой речи, потирая горячую щёку ладошкой, и поднимает глаза на Тэхёна, убивающего его взглядом. О! Как давно он не видел этих топящих глаз. А это лицо... Чимин сам не осознавал, как дико соскучился по этому милому личику и острому языку.

— Какие ты слова-то знаешь, киса, — закусывает нижнюю губу Чимин, смотря на Тэхёна сверху-вниз. — Нетрудно догадаться, от кого ты их нахватался. Вот видишь, как окружение с людьми работает. Из заиньки превращает в злобных омежек, которого ты мне сейчас демонстрируешь. Расслабься, я приехал к тебе, а не к твоему папе. У нас с ним всё. Ты же вернулся...

Второй раз пощёчина ощущается больнее, чем первая.

— Я сказал проваливай отсюда, ублюдок! Иначе я тебя задушу здесь, и плевать, что мне за это будет, — продолжает цедить Тэхён. — Как ты посмел вообще коснуться моего папы? Где были твои мозги в этот момент? Он ведь намного старше тебя! Неужели, если так хотелось сильно трахаться, нельзя было воспользоваться услугами, которые любезно предоставляет клуб Черника?

— Ханюль не особо противился, когда я его коснулся, как ты сказал. Это он взрослый, а не я. И именно он должен был отдавать отчёт своим действиям, а не я, — объясняет бесхитростно Чимин, разводя руками в стороны, дёрнув плечами. — А о чём я думал, когда вообще всё это затеял? Так это просто. О тебе. Всегда о тебе, Тэхён. Он твой папа, вы похожи. Мне не особо было важно, с какой версии тебя начать покорять. Вот и решил проверить методы соблазнения сначала на нём, а потом уже...

На сей раз Чимин успевает перехватить руку Тэхёна до того, как она коснётся его щеки. Он стискивает запястье до уродливых синяков в будущем и заламывает её омеге за спину, а второй рукой обхватывает талию, рывком прижимая к груди. Тэхён шипит, словно кошка дикая, вырывается, но Пак держит крепко, заставляя подчиниться себе.

— Если бы ты только знал, как я жалею о встрече с тобой, о том, что вообще с тобой заговорил и позволил поцеловать меня тогда, в вашем саду, — Тэхён стоически выдерживает тяжёлый взгляд на себе, вскинув гордо подбородок. — Всё бы отдал, чтобы исправить эти ужасные моменты. Ты — само зло во плоти. Тебя невозможно исправить. Ты давно сошёл с ума от своего курева, перестав быть здоровым человеком. Ты ненормальный, — по слогам выплёвывает в лицо альфы Тэхён. — Тебе лечиться надо.

— Закрой рот, Тэхён, — вещает грозно альфа, потеряв улыбку, дыша шумно. — Моя доброта не вечная, ты это хорошо знаешь. Так что выбирай выражения, перед тем как... — Чимин внезапно останавливается, расширив глаза, забыв вообще, о чём хотел сказать, когда наклоняется чуть ближе к омеге, втягивая носом природный аромат Тэхёна, что цепко переплетался с отзвуками горького шоколада, дыма и апельсина. По-другому — ветивера. Ветивера, запаха, что принадлежит лишь одному человеку на Земле, которого Чимин знает с первого класса. Только ему и больше никому.

Только ему — Чон Чонгуку. Гадать, почему от Тэхёна несёт этой отравой, не нужно. Чимин знает, как переплетаются два аромата. А это значит, значит...

Чимин отпускает Тэхёна, отшатываясь назад и зажмуриваясь, пытаясь подавить подступающий к горлу гнев, что разгорается внутри всё больше и больше, обгладывая внутренности. Он дышит загнанно и словно наяву борется со своими демонами, тянущимися лапами к омежьему горлу, чтобы свернуть шею.

Тэхён сперва даже не понимает, что нашло на Пака, смотря на него непонимающе, а после до него доходит, что остановило поток слов альфы. От Тэхёна пахнет Чонгуком. Он в этом не сомневался, и именно запах ветивера учуял Чимин, сменившись в лице. Это удар ниже пояса — Тэхён был уверен как никогда. Альфу сейчас наверняка ломает изнутри от осознания того, что он проиграл не абы кому-то, а бете.

— Ты с ним спишь... — заключает низким, хриплым голосом Чимин, подняв нечитаемый взгляд на Тэхёна. — От тебя воняет этой ебучей травой... — Тэхён расправляет плечи и встаёт ровно, складывая руки на груди, на языке ощущая этот сладкий вкус маленькой победы над Паком. Только один Чонгук способен причинить такую режущую на части мучительно боль Чимину. Даже не Тэхён. — Он тебя трахнул, а ты ноги приветливо раздвинул, — продолжал хрипеть альфа, приближаясь медленно к улыбающемуся омеге. — Шлюха. Вонючая шлюха, — бросает ядом Чимин Тэхёну.

Тэхён на это усмехается, делает ещё шаг вперёд, вставая к альфе вплотную, касаясь едва ли не носом его носа, облизывая губы и выдавая легко:

— От шлюхи слышу.

Чимин не сдерживается. Он впивается напористо в розовые губы Тэхёна, схватив больно за щёки, не реагируя на мычание со стороны метиса, кусает и лижет пухлые половинки, опьяняющие его моментально. Однако сладость длится совсем недолго. Тэхён сгибает колено и бьёт им прямо в пах Чимина, на что тот стонет от боли, что позволяет омеге оттолкнуть его от себя со всей силы.

— Пошёл вон! — кричит Тэхён, вытирая брезгливо губы ладонями. — Не смей больше заявляться сюда!

— Ты мой! — орёт в спину омеге Чимин, когда тот уходит в дом. — Ты только мой, Ким Тэхён! Я заставлю не только тебя, но и его пожалеть, что он притронулся к тебе! Ты ещё приползёшь ко мне на коленях и будешь умолять принять к себе. Моим будешь. Всегда. Даже на том свете! И похуй, что для этого нужно будет выжечь нахрен всю планету дотла. Мой... — шепчет себе под нос Чимин, когда Тэхён скрывается за дверью. Его трясёт крупно, сердце долбится о рёбра, а дыхание сбилось. Он не без усилия подходит к двери автомобиля, открывая её трясущимися руками. Нужно покурить. И желательно сделать это сейчас, иначе его мозг просто взорвётся. — Мой, только мой Тэхён-и. Никому не отдам, мой. Мой.

Рука машинально лезет в карман куртки, откуда Чимин достаёт телефон и заходит на сайт школы, сразу же находя там открытый форум. Шутки кончились, пора показывать реальность. Если Тэхён ещё не понял, что за каждый его косяк никто его просто так прощать не будет, то Чимин напомнит ему ещё раз, что доброта — это явно не его.

Шлюхи должны быть наказаны, чтобы иметь возможность исправиться.

Прикрепить фото.

Шлюха наказана. Больше она не посмеет сделать больно Чимину.

Отправить фото в чат.

🌫️🌫️🌫️

«...[+654,-346] Фу, как это омерзительно...╥﹏╥

[+267,-40] Это что, правда папа Ким Тэхёна? Ниха зачёт фигурка...

[+14,-6] Офигеть, это рил его фотки?????(°0°)!!

[+889,-743] Какой придурок скинул это сюда? Здесь же преподы вообще-то сидят!

[+267,-40] Какая разница кто! Ты глянь, какой зачёт. Я б вдул...˙˚ʚ(´◡')ɞ˚˙

[+500,-167] Ага, и его б посадили. Ахахахахаха

[+267,-40] Подумаешь ≧﹏≦

[+170,-65] Нифига заголовочек у фоток. «Итальянская сучка хорошо жгёт». И кто такой умный вообще скинул это сюда? Админы всё удалят.

[+56,-8] Поскорее бы. Мы тут химию вообще-то обсуждали ಥ‿ಥ

[+267,-40] Да ладно вам, клёво же

[+891,-234] Извращенец┌( ◕ 益 ◕ )ᓄ

[+78,-21] А кто такой Ким Тэхён? Я впервые о нём слышу

[+19,-7] Это мой одноклассник. Он в первом классе старшей школы.

[+908,-447] ААА, ЭТО ТОТ, КОТОРЫЙ ГОНЯЛ С ЧИМИНОМ?!

[+111,-35] Точно. Только можно без капса, пж. Глаза ща выкатятся

[+276,-230] Кем бы ни был этот Тэхён, его папуля — просто соска. Сколько ему, кстати?

[+99,-74] Да это фотошоп, долбоящеры! Я это вам как проф говорю

[+267,-70] Передёрни лучше на ночь, проф. Где б ты ещё бесплатно так сумел

ГЫГЫ ( ͡°❥ ͡°)

[+276,-230] Стопэ! Так Тэхён расстался с Чимином. Я это точно знаю

[+790,-400] Мне больше всех жалко мистера Кима. Он поди и не знает, что его муженёк со старшеклассниками вытворяет

[+160,-89] Да! Полностью поддерживаю! Он ведь обоих их из Италии привёз. Новую жизнь дал, а ему вон как отплатили голой жопой, хехе (๑•́ω•̀)

[+57,-19] Я слышала, что раньше они бедные были. Ну типо прям конкретно бедные, а мистер Ким им билет в богатую жизнь подарил

[+789,-456] Ахиреть Ó╭╮Ò

[+90,-12] Ахиреть№2 Ó╭╮Ò

[+100,-70] Ахиреть№3 Ó╭╮Ò

[+256,-34] Ну теперь понятно, почему Тэхён Чимина бросил. Ему экстрима захотелось ʕ º ᴥ ºʔ

[+100,-70] Ну так он и нашёл себе экстримчик. Ща фотку пришлю. Это с сорев по регби недавних

[+456,-89] ФУУУУ ( ͡° ʖ̯ ͡°)

[+12,-6] Он что, встречается теперь с бетой? Ахаха, я в шоке (〇o〇；)

[+100,-70] Ну хоть кто-то＼(^o^)／

[+45,-23] А он кто? Ну парень в красной футболке?

[+100,-68] ЧоН ЧоНгУк. Красавчик выпускного класса ꉂ(ˊᗜˋ*)♡ найди меня на первом этаже в «D5» классе, если читаешь это. Я тебя утешу на переменке (✿❛◡❛)

[+880,-56] Ебаааать. Променять альфу на такое чмо. Где у этого Тэхёна вкус

[+100,-70] Его нет аахаха

[+13,-9] Ну совет им да любовь. Они стоят друг друга. Один сын шлюшки, второй — одноклеточный. Во парочкаヾ(❀╹◡╹)ﾉﾞ❀~

[+444,-10] Это самое уёбищное зрелище. Дорогие омеги, будьте умнее, не связывайтесь с неудачниками. Вас ждёт большое разочарование в жизни

[+76,-32] А вдруг у них любовь? Ну у этого омеги с бетой?

Почему нет? (っ◞‸◟c)

[+300,-10] Слышь, святоша, следи за языком. Кто гоняет с бетами, того сразу списывают со щетов. Беты — отбросы общества. Ими делать нечего.

[+223,-12] Будет теперь ячейка отбросов общества¯\_(ツ)_/¯

[+100,-26] Завязывали бы. А то к директору все на ковёр пойдём

[+267,-40] Да он поди сам щас в шоках сидит. Господин-директор, мы с вами!

[+891,-234] Удалите кто-нибудь этого придурка из чата...┌( ◕ 益 ◕ )ᓄ “...»

Дальше Тэхён не читает. В этом нет смысла. Он знает, что там ещё миллион оскорблений в адрес Чонгука, его самого и папы. Стоя сейчас на рыхлом песке, смотря на ночное небо и слушая шум воды, что омывала берег, омега хотел только одного единственного — забыться. Он приехал на пляж в надежде успокоиться и перестать реветь навзрыд, слоняясь по комнате призраком.

Открыть чат сразу после пробуждения вечером было ошибкой. Прочитать все тысячи сообщений — тоже. На фотографиях смазанных, которые прикрепил пользователь без ника, был Ханюль. В разных позах. Довольно красноречивых и нет. Но лицо отчётливо было видно. Школьники, которым бросили наживку, успешно её проглотили, поливая грязью не только Ханюля и Тэхёна, но потом ещё и Чонгука, который вообще был не при чём. Но повод оскорбить бету есть, так почему бы не ухватиться за него? Именно об этом говорил когда-то Чонгук? Быть съеденными заживо обществом. Видимо, да. Тэхён же чувствует себя сейчас так, словно его не только съели, но ещё и пережевали, выплюнули и потоптались на нём.

Никакие утешения папы, обнимающего его за плечи, и слова о том, что он завтра же пойдёт в полицию и заявит на Чимина, Тэхёну не помогали. Он знал, прекрасно знал, что ему нужно сделать, чтобы Чимин удалил фотографии. Не злиться на Ханюля не получается. Тэхён выплёскивает на него всю накопившуюся за эти дни боль, обвиняя во всём, а после быстро одевается и убегает из дома, чтобы ещё чего-нибудь не натворить.

Куда идти? Кому звонить? Что теперь вообще делать? Ему Хисын написал уже кучу сообщений, приказывая послать всех к чёрту, но Тэхён даже внимания на них не обратил, а вот Чонгук...

Он затих. От него не было ни единого сообщения, и на звонки он не отвечал. Тэхёну ещё никогда не было так страшно. Если бы он только помнил адрес дома беты, то непременно приехал бы к нему, умоляя его простить, ведь это из-за него Чонгук снова страдает. В школе только-только начали мирно обращаться с бетами, а сейчас... Тэхён даже слов таких не знал до чтения чата. Не знал, что бет до такой степени ненавидят и желают им в буквальном смысле слова умереть где-нибудь в канаве и не портить жизнь людям. Под конец сообщений вообще всё свелось к тому, что это Чонгук увёл Тэхёна у Чимина и именно Чонгук заслуживает самой страшной расправы.

Читая комментария в автобусе, куда заскочил Тэхён, не глядя даже на номер, лишь бы подальше от дома, вера в человечность людей таяла на глазах. Мир настолько жесток, настолько гадок и с радостью готов просто ни за что раздавить одного маленького человечка. Звонить Джунёлю было тоже страшно. Неизвестно, отправил ли эти фотографии ему Чимин или нет, а узнавать не хотелось.

Конечная автобуса была неподалёку от озера. Это была другая часть берега, и Тэхён впервые здесь. Тут тихо. Только писк летучих мышей слышен, а также редких насекомых.

— Ответь, пожалуйста, — умоляет Тэхён Чонгука, так надеясь услышать его голос, продолжая звонить. — Любимый, пожалуйста, пожалуйста...

В ответ противные гудки, а Тэхён готов выбросить телефон в воду и завопить на весь свет. Наверное, за все прошедшие дни ему ещё никогда не было так плохо. Такой концентрации боли он не испытывал давно. Похоже, именно так выглядит чистилище. Тэхён теперь понимает, о чём говорил Чимин. А вот самого Чимина и его действия — нет. Неужели он правда думает, что подобным сможет привязать Тэхёна к себе?

Слёзы снова непроизвольно катятся по щекам. Надо отметить, что это тоже в новинку, ибо столько раз на дню Тэхён ещё ни разу не плакал. У него глаза уже красные, как и лицо, но, похоже, это мало кого волновало. Потрясений было столько, что на всю жизнь хватит.

Когда на дисплее телефона загорается входящий звонок от Чонгука, у Тэхёна едва ли не вываливается гаджет из рук; он чувствует удары яростно тарабанящего сердца, когда нажимает на зелёный кружочек.

— Скажи мне любое своё заветное желание, и я обязательно его выполню.

Тэхён хватает воздух ртом, пытаясь выдавить из себя предложения, но получается не сразу, потому как голос беты действует на него каким-то непонятным образом, превращая в тряпичную куклу. Он даже не улавливает сути просьбы, говоря первое, что приходит на ум:

— Тебя. Я хочу тебя рядом.

Чонгук отключается, а Тэхёна опять прорывает. Он садится на корточки, обхватив коленки руками и утыкается в них лицом, позволяя себе выплакаться. Он столько себе нафантазировал, пока пытался дозвониться до Чонгука, начиная от расставания и заканчивая тоже им же. А сейчас бета звонит и говорит что-то про заветное желание, которое знает прекрасно и без слов омеги. Вот если он сейчас появится каким-то волшебным образом на пляже, то Тэхён клянётся всем дорогим, что у него есть, что больше никогда и никуда от себя Чонгука не отпустит.

Телефон снова вибрирует, и это снова Чонгук.

— Оглянись.

Прошло всего от силы минут десять...

Тэхён поднимается на ноги и оборачивается.

— Чонгук-а... — к чёрту весь мир. К чёрту всех людей и их гадкие языки. Они есть у друг друга, и ничего больше не будет значить так сильно, как эта правда.

Тэхён безумно соскучился. Он чувствует это рокочущим сердцем, каждой клеточкой тела, когда бета подбегает к нему и заключает в объятия. Скучал по успокаивающему запаху, по рукам, прижимающим его бережно к себе, по голосу, что тонет в его волосах.

— Я не мог ответить тебе раньше, потому что был на курсах в Сеуле. Как приехал, сразу к тебе. Нашёл тебя по геолокации в приложении-локатере. Ты, видимо, забыл про него, поэтому так распереживался.

— Я тебя люблю, — Тэхёна только на это хватает. Только это для него сейчас важно. Чонгук должен был ещё раз это услышать.

— Мы поговорим обо всём завтра, хорошо? — Чонгук отстраняется от прилипшего к нему намертво Тэхёна, касаясь щеки и стирая большим пальцем влагу с неё. У него уйма вопросов к омеге, но это может подождать, а вот Тэхён нет. — А сейчас я хочу отвести тебя домой и согреть. Нам это обоим нужно. Тебе в первую очередь. Всё-всё, — он целует его в тёмную макушку, — не плачь, Рэми, не плачь. Я с тобой, выкинь дурные мысли из головы. Мы избавимся от боли вместе. И я покажу тебе свою любовь.

Чонгук не врёт, стоит им только выйти из такси, что останавливается около дома беты. Они заходят в него почти на ощупь, сшибая собой какую-то вазу или горшочек с цветком на тумбе, стоящей в прихожей. Чонгук грубо припечатывает Тэхёна к стене, не переставая терзать его губы, по которым дико, до воя в груди соскучился, как и по всему омеге. Тэхён отвечает на эту грубость: кусается в ответ, проворным языком исследуя рот Чонгука и шумно втягивая в себя воздух.

В гостиной достаточно светло, но это ничуть не помогает, ибо, пока бета ведёт омегу в сторону дивана в зале, попутно раздеваясь сам и раздевая стонущего в поцелуй метиса, они чуть было не запинаются о порог и не валятся на пол. Достигнув наконец мягкого дивана, Тэхён падает спиной на него, стянув с себя перед этим нижнее бельё. Внутри всё полыхает, горит, кожа плавится от касаний Чонгука, а голова становится лёгкой. Омеге тяжело сейчас оценивать ситуацию, учитывая накатывающее порывами возбуждение, отчего сердце бьётся неимоверно быстро, но так нужно. Нужно Тэхёну в первую очередь, чтобы забыться, чтобы вспомнить, что свет не покинул его, а мир не стал навеки мёртвым. У него есть Чонгук. Его бета. Его опора и надежда. С ним ничего не страшно. С ним хочется жить и улыбаться, бороться за этот шанс улыбнуться спокойно и совершенно влюблённо. Чимин не победит. Чонгук не позволит ему этого сделать. Тэхён в этом не сомневается.

— Как же я соскучился по тебе... Хороший мой, маленький... — Чонгук склоняется над омегой, подгибая его колени, разводя в стороны и плавным толчком проникает сочащейся природной смазкой головкой в горячее нутро. Тэхёна крошит на кусочки от медленных движений бёдрами Чона, заставляющих его хватать раскалённый воздух ртом и стонать жалобно. Он обнимает бету за шею, оставляет поцелуй на плече и тянется к губам Чонгука. Тот опережает его, накрывает сладкие омежьи губы быстрее, мягко покусывая его язык, наращивая постепенно амплитуду толчков. Чонгук неожиданно отрывается от него, чтобы сменить позу, но Тэхён не позволяет ему этого: он кричит, потянувшись за ним следом, стараясь затащить его обратно на себя, и бета не смеет больше вырваться из его хватки. Тэхён уже не понимал, что с ним творится. Только бы Чонгук был рядом...

— Не надо, я хочу так. Хочу видеть тебя, — просит Тэхён, вызывая у Чонгука мягкую улыбку, что осыпает после жаркими поцелуями каждый сантиметр омежьего тела, прижимается к метису ещё теснее и надавливает мускулистыми бёдрами на его тело.

— Я могу стерпеть многое, но только не когда трогают мою семью. Ты — моя семья, Тэхён. Чимин больше не тронет тебя. Я обещаю, — зарывается носом в шею омеги Чонгук, покусывая её не больно и вызывая у Тэхёна новый поток слёз, но уже не от боли, нет. Это слёзы счастья.

Они вместе, и они справятся. Они уже, хоть и маленькая, но семья. Потому что такова их — неизбежность.