Глава 21
***
Запах кофе, свежей выпечки и легкий ветерок с улицы смешивались с веселым гомоном. Брауна устроилась за столиком с Микки и Наталией под широким зонтом. Беллоли устроила свой животик поудобнее на подушке, а Де Йонг, как всегда, светилась энергией и готовностью к сплетням.
— Я не шучу. — стонала Беллоли, поедая третий круассан. — Если Барса сегодня проиграет, я рожу прямо на трибуне Метрополитано. — пережёвывая выпечку, она мечталльно посмотрела в небо потирая живот.
— Представляете заголовки? "Атлетико забил гол, а у жены Рафиньи начались схватки!" — Она закатила глаза, но в них светилась искорка веселья.
Микки фыркнула, поправляя солнцезащитные очки:
— Родишь – назовешь Диего. В честь стадиона. Или Симеоне. Это будет эпично! — складывая руки в замок, заявила та, но тут же запротестовала размахивая лениво руками. — Но нет, не разрешаю. Рожай после финального свистка. И только если мы выиграем... — поднимая кружку кофе и свободной воды круги в пространств. — ...Для позитивного настроя.
Брауна слушала, улыбаясь. На душе было необычайно легко. Солнце грело, подруги смешили, а внутри горел маленький, но яркий огонек надежды и удовлетворения.
Тренировка Барселоны. 12:00.
Поле сияло изумрудом под мадридским солнцем. Лопес стояла у кромки, планшет прижав к груди, но не столько для записей, сколько как щит от волнения. Ее взгляд неотрывно следил за ним. Педри.
Он двигался идеально по ее тайному плану. Никаких бессмысленных рывков. Никаких резких скручиваний на левой ноге. Он отдавал мячи, которые раньше пытался обыграть сам. Отходил в оборону, когда видел риск столкновения. Его игра была не менее эффективной, но умной, расчетливой. И самое главное – он ловил ее взгляд. Каждый раз, когда делал что-то по плану – отдавал мяч вместо рискованного дриблинга, аккуратно отходил после отбора – его ореховые глаза на мгновение находили ее в толпе персонала. Не было слов. Только короткий кивок, едва заметное поднятие брови или просто взгляд, в котором читалось: Видишь? Держу слово.
Она отвечала микро-улыбкой или таким же кивком. Их тихий диалог взглядов был понятен только им двоим. Каждый такой момент заставлял ее сердце биться чуть чаще, а уверенность – расти. Он верил ей. Он слушался. И на матче, который начнется через 6 часов, он будет таким же. Она верила.
Ресторан. Мадрид. 14:54
— ...и вот этот идиот Френки. — голос Микки, полный смеха, выдернул Брауну из сладких воспоминаний.
— Пытался показать мне новый трюк с мячом на крыше отеля! Представляешь? — блондинка поправила очки, спадающие с переносицы. — Я чуть инфаркт не схватила! Говорю: «Дорогой, ты же не обезьяна! Слезай, пока не стал звездой фейлов».
Наталия смеялась, а Микки вдруг прищурилась, изучая аргентинку.
— Эй, Земля вызывает Брауну Лопес! Ты где? На Альфе Центавре? Или в медицинских дебрях своего планшета? — Она ткнула вилкой в ее направлении. — Лицо у тебя... как у кота, сливки украдкой выпившего. — Голландка отпила кофе.
— Признавайся. — Стук фарфора о стол. — Какая-то особо упрямая мышца наконец сдалась?
Брауна покраснела, отгоняя навязчивый образ Педри в тренировочной форме.
— Да просто... справилась с одним очень проблемным пациентом.— ответила она, разводя руками, стараясь звучать небрежно.
— Упрямый, как баран, колючий, как ёж... но сегодня, наконец, послушался. — Лопес заправила выпавшую прядь волос, поскольку утренний хватит превратился в распашные волосы. — Сделал все, как надо. Это... приятно. — шатенка потянулась к своему кофе. — Когда видишь результат и... доверие.
— Оооо, доверие! — протянула Наталия, многозначительно поднимая бровь. — Это ценно. Особенно от упрямых баранов. Главное, чтоб этот баран не был в нашей команде? — Она лукаво подмигнула, но Розарио только покачала головой, делая глоток клубничного сока.
— Пациент есть пациент. Конфиденциальность. Ни имен, ни фамилий.— она вновь откусила свой круассан.
— Ладно, ладно, доктор тайн. — сдалась Микки. — Рада за твою победу над упрямством. Пусть все твои пациенты будут такими послушными! Ну, или почти все. — Она вдруг хмыкнула. — Вот Дембеле, например, вряд ли когда послушается. Он больше по части...— Блондинка поджала глаза, но продолжила. — ...Приставания к симпатичным врачам.
Беллоли фыркнула, чуть не поперхнувшись соком.
— О, этот! — воскликнула она, катая глаза. — Я его еще у Левандовских видела, как он вокруг тебя кружил, Бруни! Как шмель вокруг меда! Но, девочка...— Наталия наклонилась вперед, понизив голос с материнской серьезностью, несмотря на молодость.
— ...Он же... ну, Дембеле. Яркий, быстрый, талантливый, но... ветер. — девушка приняла исходное положение, продолжая свое пояснение. — Сегодня тут, завтра там. И серьезных намерений ноль. Не трать на него время, правда. Рафинья говорит, у него в каждом городе по «сердечной подруге». — Блондинка погладила свой живот, лишь бы деть куда-то руки. — Ты ему не нужна, ты ему интересна. Пока не надоест.
Тренировка Барселоны. Угол поля. 12:45.
Брауна делала заметки, когда к ней подбежал Усман. Улыбка во все лицо, глаза игривые.
— Доктор Брауна! — начал он сладковато. — Моя лодыжка... она сегодня как-то странно щелкает. Не посмотришь? Может, нужен особый массаж? Только твоими волшебными руками... — Он сделал шаг ближе, слишком близко.
Прежде чем шатенка успела ответить что-то резкое или отойти, громкий шлепок раздался у Дембеле за спиной. Футбольный мяч ударил его точно между лопаток, заставив вздрогнуть и споткнуться.
— Соррян, Усман! — раздался спокойный, чуть насмешливый голос Педри. Он стоял метрах в десяти, делая вид, что разминает лодыжку. Его лицо было невозмутимым, но в ореховых глазах горел холодный огонек.
— Не рассчитал пас. Совсем не хотел в спину... — он склонил голову вниз, пряча свою оскальную ухмылку.
— Возвращайся на поле, не мешай доктору работать. У нее... — он подчеркнуто кивнул в сторону Брауны. — ...важные дела.
Дембеле покраснел, бросил злой взгляд на Педри, но промолчал. Поднял мяч и неохотно поплелся обратно на поле.
— Ладно, док, потом..
Педри же лишь на секунду встретился с Брауной взглядом. В его взгляде не было ничего, кроме делового спокойствия, но уголок его губ дрогнул в едва заметном торжествующем подергивании, прежде чем он развернулся и побежал на свою позицию.
Ресторан. Мадрид. 14:56
— ...Бруни? Ты опять уплыла? — Голос Микки снова вернул ее в настоящее. — О чем задумалась? О ветреном Дембеле или о том, как загадочный пациент тебя слушается?
Брауна покачала головой, отгоняя и образ Дембеле, и навязчивый взгляд Педри. — Ни о ком конкретном. Просто... о работе. И о том, что скоро матч. — Она улыбнулась подругам, стараясь выглядеть беззаботной.
— Ната, держись там на трибунах. Никаких родов до финального свистка! Договорились?
— Договорились! — засмеялась Наталия, поглаживая животик. — Но если будет пенальти в наши ворота на 89-й минуте...никаких гарантий!
Солнце припекало, подруги смеялись, а где-то в глубине души Брауны тихо звенело эхо взгляда Педри с тренировки – взгляда, который обещал держать слово и... неожиданно защищал от назойливых "шмелей". До матча оставалось всего ничего. И она верила. В него. В его слово. И в то, что на Метрополитано их молчаливый договор пройдет самое серьезное испытание. А Дембеле... пусть летает к другим цветкам.
***
Парковка отеля. Мадрид. 17:45.
Жаркое мадридское солнце клонилось к закату, отбрасывая длинные тени от роскошного автобуса Барселоны, уже ждавшего команду. Брауна стояла у открытой двери, плотный планшет в руках, быстро сверяя последние отметки в списках игроков и персонала. На ней был элегантный, но строгий темно-синий костюм с вышитой эмблемой клуба на груди, подчеркивавший ее статус. Волосы были убраны в безупречный низкий пучок, открывавший шею. Несмотря на рабочую форму, она выглядела поразительно привлекательно – собранность и легкое предматчевое волнение придавали лицу особую живость, а строгие линии костюма лишь оттеняли природную грацию.
Рядом, не отрывая камеры от Ансу Фати, который позировал с фирменной застенчивой улыбкой, работала Сара Салапур. Ее темные кудри развевались на ветру.
— Ансу, взгляд чуть выше! Да, так! Идеально! — кричала Сара, щелкая затвором.
– Бруни, привет! Всех пересчитала? Не потеряла никого важного? — Бросила она подруге на ходу, не отрываясь от видоискателя.
— Пока всех, кого надо, вижу. — улыбнулась Лопес, отмечая галочкой Роберто. – Ансу, не переутомляй ногу перед разминкой!
— Доктор, я как шелковый! — заверил нападающий, отправляя ей подмигивание перед тем, как Сара увела его для следующего кадра.
Игроки подтягивались группами. Тер Штеген кивнул Брауне с профессиональной сдержанностью:
— Док, все в порядке? Готовы к работе?
— Готовы, Марк. Удачи там! — ответила она, проверяя планшет и ставя галочку возле имени мужчины.
— Нам понадобится твоя удача больше. — Усмехнулся голкипер, проходя в автобус.
Роберт Левандовски остановился на секунду:
— Анна передает привет, Брауна. Говорит, вы отлично провели время за шоппингом.
— Передавай ответный! Пусть бережет силы для трибун! — девушка улыбнулась. Лева ответил теплой улыбкой и проследовал за Марком.
Внезапно на парковке разразился шум. К автобусу, горячо споря и жестикулируя, двигались Гави и Френки. Алехандро и Эрик шли рядом, явно подначивая обоих.
— ...но я же говорю, Пабло, это физически невозможно в такой позиции! — настаивал Френки, размахивая руками.
— Тебе очень идет одежда с нашей эмблемой, Доктор Хаус в юбке. — Пике подошел ближе, пожимая руку улыбающейся Лопес.
— А я говорю, возможно! Ты просто не видел, как я это делал в юношестве! — парировал Гавира, ткнув пальцем в грудь голландцу.
— А тебе очень идет не перенагружать левый голеностоп. — отметила та, ставя галочку напротив имени мужчины. — Зайди перед матчем в мед кабинет. — Брауна нарочито сердиты указала ручкой.
— Затейпируем.
— В памперсе что-ли? — вопросительно глядел блондин.
— Ой, да он просто завидует твоему будущему голу, Пабло! — вставил Бальде с ехидцей.
Жерар благодарно улыбнулся и по дружески тыкнув девушку в плечо, направился в автобус. — Не сердись! Это не идет. — кинул шатен через плечо и скрылся в машине.
— Ага, особенно после того, как Френки вчера на тренировке мяч в пустые ворота не забил! — добавил Гарсия, и оба рассмеялись.
«Ну легенда...Выпишу ему план на салфетке!»
Увидев Брауну, оба спорщика — Гави и Френки – как по команде рванули к ней, наперегонки оттесняя друг друга.
— Браунита! Моя спасительница! — Мартин попытался обнять ее, но нидерландец ловко вставил плечо.
— Моя спасительница, Пабло! — поправил его Де Йонг, обращаясь к Брауне с теплой улыбкой. — Она спасла мою карьеру в 21-м, когда все думали, что я не восстановлюсь.
— Браунита моя подруга с детства! — Парировал Гавира, пытаясь встать между ней и Френки. — Хотя бы тут, в Мадриде, дай мне побыть с ней без твоих споров, голландец!
— Друзья! — кареглазая засмеялась, отбиваясь от обоих руками.
— Хватит! Вы оба важны! И оба – мои головные боли в разное время!
Голос, резкий и властный, разрезал суету:
— ¡Basta ya! ¡Al autobús! ¡Rápido! — Хавьер, стоял в дверях автобуса, делая вид, что хмурится, но в глазах светилась привычная усталая снисходительность. — Гави, Де Йонг, вы не на детской площадке! — мужчина скрестил руку.
— Бальде, Гарсия – хватит подливать масла! Марш все внутрь! Сейчас же! — тот дал шуточных подзатыльников последним.
Как щенки, пристыженные вожаком, игроки мгновенно притихли и потянулись к автобусу.
Гави, проходя мимо Брауны, крикнул:
— Я с тобой сяду, Бруни! Место охраняю!
Хави подождал, пока последний игрок скрылся в салоне, и сделал Брауне знак отойти на пару шагов в сторону от шума двигателя.
— Брауна.. — его голос стал тише, отечнее. — Как там наши? Все в строю? — Его взгляд был очень внимательным, когда он мягко добавил. — И... колено? Оно... стабильно?
Он знал. Брауна рассказала ему первой о реальном состоянии Педри. Эрнандес, вопреки ее опасениям, не стал устраивать разнос. Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал..
...Ты справишься. Я доверяю тебе. Держи меня в курсе, но официально... я ничего не знаю. Пока ты говоришь контролируемо, я верю тебе...
Это доверие тренера, почти отцовское, было для нее огромной поддержкой.
— Все в норме, Хавьер. — ответила она уверенно, встречая его взгляд.
— Колено... под контролем. Значительное улучшение. Риски минимизированы. Он знает план. — Она не стала упоминать о своем «договоре» с Педри насчет карты. Хави и так доверял ей сверх меры.
Он кивнул, глубоко, с облегчением. Похлопал ее по плечу – тяжело, по-отечески.
— Молодец. Ты делаешь отличную работу. — Он взял из ее рук папку с некоторыми документами. — Поехали. Игра ждет.
***
Автобус мягко тронулся, увозя команду к Ванда Метрополитано. Внутри царил приглушенный гул – не праздный, а сосредоточенный. Левандовский в наушниках смотрел в окно, ритмично постукивая пальцами по подлокотнику.
Тер Штеген и Кристенсен тихо обсуждали что-то, разглядывая планшет с тактикой. Френки и Педри сидели рядом, Педри что-то тихо объяснял голландцу, жестикулируя. Его взгляд на долю секунды скользнул по Брауне, сидящей в дальнем углу, и тут же вернулся к Френки – быстрый, нейтральный, но она поймала его. Она сидела одна у окна, планшет на коленях, но не смотрела в него. Смотрела на мелькающие за стеклом улицы Мадрида, пытаясь унять легкую дрожь в руках. Предстоящий матч, ответственность за Педри, за всю команду... она верила в свой план, но нервы были нервами.
Внезапно сиденье рядом с ней опустилось под чьим-то весом. Пабло устроился, не спрашивая разрешения, и тут же уронил свою взъерошенную голову ей на плечо с театральным вздохом.
— Уфф... Вырвался. Френки все еще бубнит там про тактику. — Он помолчал, глядя в ту же точку за окном, что и она. Потом его голос стал тише, серьезнее, потеряв всю игривость.
— Бруни... — вымолвил тот привлекая внимание подруги.
— М-мм..? — не отрываясь от сменяющихся пейзажей.
— Рафинья мне рассказал. Про то, что было вчера в коридоре. — произнес юноша, мотнув головой убирая прядь волос.
Брауна напряглась. Она знала, о чем он.
— Пабло...
— Нет, слушай. — он приподнял голову, его темные глаза горели холодным гневом. — Этот...Симонс. Он опять лез? Говорил с тобой? Рафи сказал, он видел, как тот к тебе приставал. Я... — Пабло сжал кулаки. — Я ему сломаю шею, Бруни. Честное слово. Если он не понимает словами и блокировку в телефоне... Я ему объясню так, что он навсегда запомн...
Его ярость была искренней, братской. Брауна быстро положила ладонь ему на рот, заставляя замолчать.
— ...Шшш! Тише!.. — прошептала она, оглядываясь. Никто, к счастью, не обратил внимания. Она убрала руку. — Все нормально, Паблито. Он подошел... я сказала все, что думаю. Он понял. Ушел. Больше не подходил. Никаких драк, понял? — шатенка ткнула его локтем под ребра. — Сегодня нужна твоя голова на поле, а не в участке.
Пабло смотрел на нее, изучая лицо, ища правду. Потом тяжело вздохнул, снова уронив голову ей на плечо.
— Ладно... Но если он хоть раз еще... – он не договорил, но угроза висела в воздухе. – Ты моя подруга, Бруни. Никто не имеет права тебя тревожить.
Они ехали молча. Брауна гладила Пабло по лохматой голове, глядя на приближающиеся очертания громадного, грозного стадиона Ванда Метрополитано. Автобус заполняли тихие разговоры, шуршание тактических схем, предматчевая молитва Ансу Фати. Гави тихо засопел у нее на плече, на мгновение забыв о гневе. А где-то впереди сидел он. Педри. С его коленом, его словом и его красноречивыми ореховыми глазами. Испытание приближалось. И она была готова.
***
Воздух в подземелье Ванда Метрополитано был не просто густым, он был ощутимым. Пахло нагретым бетоном, резкой химической чистотой лака для травы и чем-то первобытным – потом, адреналином, просачивающимся сквозь стены с трибун. Гул болельщиков вибрировал не только в ушах, он отдавался в грудине глухим, неровным стуком, вторившим собственному учащенному сердцебиению Брауны. Она шла по серому, безликому тоннелю, ее шаги – слишком громкие, слишком резкие в этой давящей тишине за кулисами. Планшет в руках казался ледяным, неудобным глыбой. Кончики пальцев предательски дрожали.
«Соберись. Ты здесь не для того, чтобы дрожать. Списки. Гидратация. Мониторинг. Педри...»
Мысль о нем, о его колене, о том каменном выражении лица, за которым он прячет боль, сжала горло. Всплыл образ с утренней тренировки – послушный, ловящий ее взгляд.
«Он дал слово. Держись за это.»
Поворот – и свет, неяркий, желтоватый от дешевых ламп, но все же свет. Островок в сером море: Микки, ее светлые кудри как сигнальный огонек, Наталия, у которой рука защитно лежала на округлившемся животе, словно прикрывая самое ценное, Анна – оазис спокойствия, Катрина с ее тихой надежность, Сира с ободряющей полуулыбкой.
— Бруни! — голос Микки пробился сквозь гул, и прежде чем Брауна успела ответить, ее уже обнимали.
Запах знакомых духов Микки – сладковатых, с ноткой черники – на миг перебил стадионную сырость. Объятия были крепкими, настоящими, якорем в нарастающем шторме.
— Как ты? Внутри все переворачивается? — Де Йонг отстранилась, ее глаза сканировали лицо подруги, ища признаки паники.
— Работаю. — Лопес заставила губы растянуться в подобие улыбки, надеясь, что это выглядит убедительно. Она осторожно обняла Наталию, ладонь инстинктивно легла на теплый, твердый купол под тонкой тканью платья. — Как там маленький воин? Спокоен?
Блондинка засмеялась, но смех был нервным, с дрожью. — Воин? Он сегодня как барабанная дробь! Чувствует, куда мы попали, наверное. — она сдула со лба выпавшую прядь волос. — Брауна, умоляю, если вдруг... знаешь... схватки начнутся от крика 'Гооол!' Атлетико...
— Ната.. — Катрина мягко обняла ее с другой стороны, ее голос был тихим успокоительным бархатом.
— Ты родишь самого стойкого болельщика только после того, как наши забьют. Иначе он всю жизнь будет комплексовать, что помешал маме поболеть за победу.
— Точно! — Анна кивнула, ее спокойный взгляд встретился с аргентинским. — Ты наш тайный ингредиент сегодня, Бру. — Левандовска подбадривающе толкнула Лопес в плечо. — И главный сдерживающий фактор для Беллоли преждевременных подвигов. — Шатенка хлопнула в ладоши смотря на Лопес.
Сира просто подмигнула, ее глаза говорили: Мы с тобой.
Их присутствие, их смех, даже натянутый, их забота – были как глоток чистого воздуха перед нырянием в пучину. Брауна кивнула, махнула рукой, глядя, как они растворяются в потоке людей, уходящих к свету и реву трибун.
«Держитесь там, девчонки. Держитесь.»
Она сделала шаг вперед, намереваясь углубиться в лабиринт служебных коридоров – и мир резко погрузился в темноту. Не физическую, а от внезапно прижавшихся к глазам горячих, шершавых ладоней. Запах кожи, пота и чего-то неуловимо знакомого.
— Угадай кто и не получишь подзатыльник, hermanita! — Голос. Низкий, хрипловатый, с певучими аргентинскими перекатами. Музыка дома, ворвавшаяся в чужое подземелье.
Сердце Брауны екнуло.
— Родри! — Смех, настоящий, теплый, вырвался наружу, сметая часть напряжения. Она оторвала его руки – сильные, с шрамами-картами былых сражений на костяшках – и обернулась. Родриго де Пауль. В красно-белой форме Атлетико, стоял перед ней, как воплощение неукротимой энергии. Его улыбка была широкой, бесхитростной, освещающей мрачноватый коридор, как прожектор. Ни слова больше – они впились друг в друга в объятиях. Крепко, по-родственному, забыв на мгновение о цветах формы, о предстоящем противостоянии. Его запах – мужской пот, дорогая кожа бутс, смешанная с терпкими нотами одеколона и чем-то неуловимо, глубоко родным – ударил в ноздри, вызвав волну ностальгии.
— Посмотри на себя! — он отстранился, держа ее за плечи на расстоянии вытянутых рук, его темные глаза с любопытством и гордостью окидывали ее с ног до головы. — Айболит из Барсы! В костюме, как настоящий генерал перед битвой. Серьезная... — Его взгляд задержался на ее лице. — ...и чертовски красивая. — Озорная искра вспыхнула в его глазах.
— Но я-то знаю тебя, сестренка, под всей этой... — Шатен сделал широкий жест рукой, обозначая ее строгий вид. — ...ты сегодня тайно болеешь за Атлетико, ну или за меня.. — Он театрально нахмурился бровь протягивая девушку за плечи ближе к себе. — Признавайся же!
«О, Родри... Мой шумный, верный, вечный мальчишка.»
Ностальгия по Буэнос-Айресу, по тем временам, когда мир был проще и в нем не было сине-гранатовых дилемм, сладко кольнула под сердце.
— Мечтай, пенсия! — Она ткнула его пальцем в твердую грудную клетку, стараясь сохранить строгий тон, но уголки губ предательски дрогнули.
— Но обещай мне одно. — Она возвела палец ввысь. — Никаких безумных подкатов сегодня. Мои выходные от спасения аргентинских связок начинаются прямо сейчас.
— Обещаю! Только... — Его выражение внезапно сменилось, игривость уступила место искренней, братской заботе. Он наклонился ближе, понизив голос до доверительного шепота:
— ...А тот твой... упрямый барселонский пациент? О котором ты писала? Колено... Держит удар? Готов?...
Тень легла рядом, разрезая их уединенный миг.
Антуан Гризманн.
Капитан команды соперника. Его лицо было маской сосредоточенности перед боем, но в глубине умных глаз Брауна прочла уважение, граничащее с профессиональным признанием.
— Родриго. — Его голос был спокойным, но не терпящим возражений. — Разминка. Ты задерживаешь команду. — Взгляд скользнул к Брауне. — Доктор Лопес. Всегда приятно видеть коллегу на поле, даже по другую сторону баррикад. Удачи сегодня.
Легкая, почти незаметная усмешка тронула его губы. — Хотя я искренне надеюсь, что ваши услуги не потребуются.
— Удачи, Антуан. — Брауна кивнула ему искренне, уважая его спокойную силу.
Родри сжал ее плечо в последнем, крепком, прощальном жесте.
— ¡Vamos, hermana! — бросил он через плечо, уже отходя с Гризманном. — И следи за своим барселонским камнем! Пусть не спотыкается! — Его смех затерялся в гулком эхе тоннеля. Гризманн лишь покачал головой, но улыбнулся.
...Свой барселонский камень...
Тревога за Педри, холодная и цепкая, снова сжала сердце.
«Он.Дал.Слово.»
Лопес выпрямилась набирая воздуха в легкие.
«Я ему верю.»
И вот он. Рев. Не просто звук. Физическая волна, обрушившаяся, когда игроки Барселоны выплыли из темноты тоннеля на залитое вечерним солнцем поле. Они вышли не просто командой. Они вышли единым сине-гранатовым клинком, разрезающим море враждебного красно-белого. Уверенные. Собранные. С легкими улыбками, перебрасывая мяч, но с огнем в глазах. Ее команда. Ее ответственность.
«Боже, пусть все будут целы»
Они увидели ее у бровки. Волна тепла, поддержки, докатилась до нее. Френки первый подошел, пожимая руку девушки. Рукопожатие было влажным от предматчевого волнения, но уверенным.
— Док. — его голос был низким, спокойным якорем. — Не волнуйся. Ноги в строю, головы – в игре. Сегодня танцуем. — его глаза, голубые и ясные, излучали надежную силу.
Опора.
Левандовский проходя мимо кивнул. Его кивок был королевски сдержанным, но в короткой, теплой улыбке, мелькнувшей на его обычно серьезном лице, читалось ободрение. — Анна с девчонками уже на трибуне. Ждут шоу. — уверенность поляка была заразительной, как скала в бушующем море.
Непоколебимость.
Кристенсен прошел ближе, чем другие. Его взгляд встретился с ее взглядом прямым, честным. — Контроль. — бросил он коротко, по-военному четко. — Как ты учила. — ничего лишнего. Только факт и обещание.
Щит.
Ансу, как вспышка молодой, неукротимой энергии. Он подбежал, его объятие было быстрым, легким, как порыв ветра. — Спасибо за разминку, Брауна! — его голос звенел азартом.
— Чувствую – сегодня полет! — его улыбка была ослепительной, искренней искрой надежды.
Будущее.
И он. Пабло. Увидел ее – и взорвался из общего строя. Мяч забыт, тактика отложена.
— Брунита! Видишь?! — его глаза горели чистым, необузданным огнем фанатичной веры. — Я сегодня – вулкан! Гол забью! Специально для тебя! Прямо в девят...
Его порыв, такой знакомый и бесшабашный, был прерван звонким, но незлобным шлепком по затылку от подошедшего Френки.
— Гави, идиот! — Френки засмеялся, его голос звенел братской снисходительностью. — Хватит пугать доктора своими фантазиями! И не отвлекай ее, ей работать надо! — Тот ловко подхватил ворчащего Пабло под локоть, мягко, но неумолимо уводя его обратно на газон. Гави корчил ей смешные рожицы, но смеялся, его протест был наполовину наигранным.
«Дураки, ей богу!»
— Брауна.
Хави Эрнандес. Подошел бесшумно, как тень. Его присутствие несло успокаивающую тяжесть опыта и авторитета. Его голос был тише гула стадиона, но перекрывал его своей четкой, отцовской интонацией.
— Первый тайм – Карлос. — он едва заметно кивнул в сторону Карлоса Миньярро Гарсии, главного врача команды, который уже стоял у бровки, наблюдательный и сосредоточенный.
— Ты сделала все возможное до первого свистка. Сейчас – твой час. Иди наверх. Дыши. Смотри игру. — он сделал небольшую паузу, его взгляд, мудрый и проницательный, заглянул ей прямо в душу. — Как болельщица. — мужчина положил руку на её плечо. — Второй тайм – твой.
«Отпустить? Сейчас? Когда мяч вот-вот коснется газона? Когда Педри выходит на поле?»
Протест, горячий и инстинктивный, забурлил внутри. Но взгляд Хави был наполнен абсолютным, безоговорочным доверием. Он верил не только в нее как в врача, но и в ее способность выдержать эту ношу, дав передышку.
«Он прав. Я на пределе. Нужно перевести дух.»
— Хорошо, Хавьер. — ее голос звучал ровно, она передала подошедшему Карлосу планшет.
— Основное – Гави темп, чтобы не сгорел в первые двадцать. — начала перечислять шатенка. — Лева нагрузка на правое бедро и... — кареглазая понизила голос до едва слышного шепота, ее взгляд самопроизвольно нашел Педри, который аккуратно, без резких движений, растягивал левую ногу. — ...стабильность...— она обернула пиджак за низ, выравниваясь.
— Признаки – любое изменение походки, гримаса боли, даже мимолетная. Он знает, но...
— Я знаю, Брауна. — Карлос улыбнулся ей, его взгляд, опытный и спокойный, был как крепкая рука на плече.
— Ты проделала отличную работу, для студентки. Иди. Наслаждайся видом. Мы здесь на посту. — его уверенность была последним толчком.
Она пошла.
К ступеням.
К свету.
К реву.
Каждый шаг вверх по бетонным ступеням был как подъем в эпицентр урагана. Воздух сгущался, наполняясь новыми запахами – горячего человеческого пота, дешевого пива, жареной чуррос, пыли и безудержного, слепого фанатизма. Она вышла на трибуну – и стена звука обрушилась на нее. Крики, песни, грохот барабанов, свист – все слилось в один оглушительный, пульсирующий рёв.
Море красно-белого, яростное, дышащее ненавистью и любовью одновременно. И впереди, как спасительный маяк – островок синего и гранатового. Ее девчонки.
Микки заметила ее первой, вскочила, замахала руками, как сумасшедшая:
— Бруни! Сюда! Быстрее!
Она пробиралась сквозь толпу, тела, лица, кричащие рты. Наталия схватила ее за руку, когда она наконец опустилась на свободное место, ее ладонь была влажной и холодной.
— Ты здесь! — Беллоли почти крикнула ей в ухо, ее голос дрожал от волнения. — Теперь я спокойна! Ты тут – и скорая помощь, и талисман в одном флаконе!
Аргентинка сбросила пиджак. Тонкая шелковая блузка под ним мгновенно показалась слишком легкой, слишком уязвимой в этом пекле. Она обняла Наталию за плечи, чувствуя ее дрожь – или это дрожала она сама? Грянули гимны. Мурашки побежали по спине, по рукам. Грудь сжало так, что стало трудно дышать.
«Господи... Вот он. Метрополитано. Ад на земле. И он там...»
Ее глаза, лихорадочно-внимательные, сканировали поле, выхватывая сине-гранатовые фигуры. Сердце пропустило удар, а потом забилось с бешеной силой.
Номер 8.
Педри.
Он стоял на своей позиции, слегка покачиваясь на носках, лицо – идеальная маска концентрации. Ни тени боли. Ни намека на дискомфорт. Каменное. Непроницаемое.
«Держись. Пожалуйста, держись. Держи слово.»
Она не видела, как он, в последнее мгновение перед свистком арбитра, поднял голову. Его взгляд, быстрый и целенаправленный, скользнул по трибунам, по тому сектору, где он знал она должна была быть. На долю секунды, сквозь сотни метров, сквозь бурлящее море враждебных цветов и рев толпы, их взгляды столкнулись.
Молниеносно.
Неуловимо.
Но она увидела.
В его ореховых глазах не было ни боли, ни сомнения. Там была только сталь. И что-то еще, глубокое и значимое – Обещание. Я держу слово.
«Он видел. Видел меня.»
Теплая волна – облегчения? Гордости? Надежды? – хлынула на нее, смешавшись с леденящей тревогой. Она сжала руку Наталии в своей, ища опоры. Резкий, пронзительный свисток арбитра взрезал всеобщий гул, как нож. Рев стадиона достиг апогея, превратившись в животный, первобытный вопль.
Мяч покатился по изумрудному газону. Игра началась. Брауна впилась взглядом в синюю фигурку с номером 8, забыв дышать. Ее сердце колотилось в унисон с бешеным, пульсирующим ритмом Метрополитано.
За него.
За их молчаливый договор.
За слово, которое теперь должно было выдержать испытание огнем.
Жду ваших звезд, комментариев и вашего мнения !!!!!!!!!
Немного сменила оформление и вставки.
Тгк: Мальборо пишет
( или marlborogonzalez )