12.
Одни только «продам, сдам, сниму». Хотя вот: «Фирме нужны расклейщики объявлений».
– Что это ты тут делаешь, Ким?
Дженни посмотрела на Чонён, неизвестно откуда появившуюся. Как всегда красива,модно одета, накрашена ярко, но с толком, а парня постоянного нет. То с одним, то с другим. Она, кажется, о чем-то ее спросила, ах да, что она здесь делает?
– Объявления на доске читаю, – ответила Дженни с некоторым опозданием.
– Курсы подбираешь?
– Нет, работу ищу, – неожиданно для себя разоткровенничалась Дженни.
– Работу? – Карие глаза Чонён округлились, став размером с блюдце.
– Мне деньги нужны, – пояснила Джен, поглядывая, не покажется ли автобус.
– Ну, открыла Америку. Деньги сейчас всем нужны. Шмотки стоят дорого, а мальчики к ним очень даже приглядываются. Кстати, куда это твой бойфренд пропал?
– Экзамены сдает, – мгновенно ответила Ким.
За эти несколько дней она превратилась в актрису, которая выучила наизусть свою роль и уверенно играла ее перед зрителями. Пожалуй, ей позавидовала бы сама Сыльги, которой прочили звездную карьеру.
– Значит, пока он занят в институте, – сказала Чонён и потянула ее за собой на скамейку, ты решила деньжат на тряпки подзаработать?
– Нечто в этом роде, – небрежно обронила Дженни.
– Правильно. Таких богатеньких мальчиков надо держать ух! – Чонён подвинула к себе спортивную сумку, освобождая место для пожилoй женщины.
– С чего это ты решила, что он такой богатенький? – поинтересовалась Дженни растерянно.
– Да ты что? Так и не поняла, что он у тебя из обеспеченных? На мальчике часы золотые, итальянские ботинки за триста баксов... У меня на такие вещи глаз наметан, уж поверь мне.
Да. Наверное. Ей виднее. А Дженни даже не обратила внимания, какие у него часы. Помнила только, что ботинки у Тэхёна всегда были начищены до блеска.
– Ну и как, присмотрела себе работу? – спросила Чонён, покровительственно улыбаясь. – Вот, – Дженни кивнула головой в направлении доски, – расклейщики объявлений.
– Ха-ха! Ты хоть представляешь, сколько платят за то, чтобы ты вымазалась клеем с головы до ног?
– Мне миллионы не нужны.
– Миллионы тебе никто и не предложит, разве что только в одном бизнесе, – намекнула та, криво усмехаясь. – А за объявления платят копейки. Я сама пробовала на них заработать.
– Правда?
– Чтоб мне век в девках просидеть! – неожиданно сострила старшеклассница. – И вообще, я много чего перепробовала в том году, пока с одной аждумой не познакомилась.
– А что за аджума? – заинтересовалась Ким. Подошел ее автобус, но она не села в него.
– Торговка, – бросила Чонён, скривив губы в пренебрежительной ухмылочке. – У нее палатка на вещевом рынке, но товара столько, что она иногда нанимает людей для реализации. Ты думаешь, откуда у меня такие тряпки? От нее. Месячишко поторгую кофточками, платочками, футболочками, тут тебе и обнова, и денежки на сладкое.
– А где же ты торгуешь этими кофточками? Глаза Ким загорелись. Она еще не понимала, что уже, как неопытная рыбка, подсела на крючок, умело заброшенный рыбаком.
– Не в школе, разумеется, и не в своем районе. Зачем мне этот ядовитый шелест языков! А так, где угодно можно с ними встать. Например, у магазина, в переходе, у продуктового рынка. Да ты что, не видела, что ли, сколько в этих местах народу стоит, торгует?
– Видела, конечно.
– Вот и я среди них. Ну ладно, удачи тебе в твоих поисках, – сказала Чонён, легко вскакивая на ноги и подхватывая сумку. – А я пойду за товаром. Глядишь, к воскресенью у меня в кармане пара сотен вон появится.
Чонён пошла к метро, потом замедлила, шаг, обернулась:
– Слушай, а хочешь, пойдем со мной? Я могу замолвить за тебя словечко передаджумой. Возьмешь пару кофточек...
Дженни покачала головой. Чонён вернулась:
– А говоришь, деньги нужны.
– Не умею я торговать.
– Думаешь, я умела? Научилась: наука не хитрая. – Чонён многозначительно хмыкнула. – Не понимаю, чего ты боишься? Не получится – не станешь этим заниматься, вернешь тряпки, да и дело с концом. А расклеивать бумажки на столбах всегда успеешь.
Дженни задумалась. Действительно, что она теряет? Сходит к этой торговке вместе с Чонён, оглядится, решит. И она согласилась.
Они долго ехали на метро, сделав пересадку. Потом сели на трамвай. Ким не верила в мистические совпадения, но, когда они оказались на улице Грязевая, ей стало как-то не по себе. Будто намек: человек: живущий на такой улице, занимается грязным, нехорошим делом.
«Перестань психовать, – одернула себя Дженни, – нельзя же думать, что все, кто торгует на рынках или живут не на Цветочных улицах, непременно плохие люди. И потом, ты просто идешь посмотреть, тебя никто ни к чему не принуждает».
Спустя два часа Дженни вместе с Чонён оказалась на улице, в руках у нее была спортивная сумка Чонён, в которой лежали четыре шелковые блузки и две вязаные кофточки. И как было устоять, когда вокруг тебя море, океан разноцветных шмоток с яркими ярлыками и наклейками. Одна блузка особенно понравилась Дженни. Она даже примерила ее. Белоснежная, приталенная, с отложным воротничком и эффектными расклешенными манжетами, отгибающимися в виде раструба и застегивающимися на две перламутровые пуговки. «Как раз на последний звонок, подумала она и сняла английскую блузку, чтобы не подвергать себя соблазну истратить первый же заработок на обнову. Впрочем, эти деньги еще следовало заработать! На сердце было немного тревожно, но деньги были нужны. На следующей неделе она должна была звонить Ким Лие, а родители затеяли перекрывать крышу на загородном домике, так что с финансами предвиделась напряженка.
– А может, я с тобой в первый раз постою? обратилась девушка к Чонён, стараясь спрятать волнение за беззаботной улыбкой.
– Да ты что? У нас же одинаковый товар, осадила ее старшеклассница. – Разве можно стоять в ряд с блузками по триста вон?
– Да, нельзя, – согласилась Джен.
Она еще не была уверена, что осмелится продавать этот товар. Взять его – это одно (Ким чуть сместила акценты в своих рассуждениях), а торговать им – это другое.
– Встань где-нибудь у рынка в первый раз, можно даже возле вещевого, – учила ее Чонён, направляясь к метро. – Там конкурентов, правда, побольше, чем в переходе, но зато солидарность почувствуешь. Поддержка в нашем деле – великая вещь. К слову сказать, когда продашь первую вещицу, то остальные тряпки обязательно помажь...
– Как это помажь? – испугалась Дженни.
– О святая простота! – Чонён устремила глаза ввысь, где витали легкие облачка. – Это примета такая – на удачу. Берешь купюру покрупнее и прикасаешься ею к своему товару, чтобы быстро разошелся. Ритуал глупый, но действенный – сама проверяла. Ладно, мне еще нужно в одно место заскочить, – сказала Чонён, – так что гуд бай. Сумку принесешь в школу в понедельник, там и поболтаем о твоих успехах.
– Договорились, – ответила Дженни. – И спасибо за сумку – выручила.
– Ерунда, – небрежно заметила та, я и в пакетах дотащу. – Ну, дерзай и помни: «Человек боится до тех пор, пока позволяет себе бояться».
«Здравая мысль в такой ветреной головке», успела подумать девушка перед тем, как след Чонён простыл.
Прибежав домой, Дженни, словно воришка, затолкала сумку под кровать и тут же рванулась к телефону. У них в квартире появился еще один аппарат с автоответчиком. Родители постарались, к счастью, до того момента, как крыша протекла. Ким включила запись.
– Дженни, ты куда пропала? – услышала она, но сердце ее не ускорило бег и не упало в пятки – это был голос Намджуна. – Я, безусловно, рад, что ты обзавелась автоответчиком, – вещал тот, – но все же хотелось бы услышать тебя живьем. Окей?! Перезвони мне, но вначале подумай над одним вопросом: если она говорит, что я осел безмозглый, не означает ли это, что она в меня наконец-то влюбилась? Пока.
Дженни усмехнулась. Как всегда в своем репертуаре – коротко и ясно. И кажется, у него с девочкой из параллельного класса, о которой Дженни была наслышана, что-то намечается. Флаг им в руки!
Еще был звонок от друга папы. Он уговаривал отца поехать с ним на рыбалку.
И все. Больше ни одной записи за целый день.
Тяжело вздохнув, Дженни по привычке нажала на кнопку пульта, и на экране телевизора возникла роскошная сексапильная блондинка, рекламирующая косметику какой-то фирмы. Может, это именно то, что Дженни нужно? Волшебно преобразиться – постричься и покрасить волосы, например, или взять да и напялить на себя вызывающе обтягивающие шорты... Дженни выключила телевизор и побрела в свою комнату. Вряд ли волшебное преображение лечит душевные муки. А что лечит? Время? Как часто приходится слышать: «Время лечит все». Почему-то пришла на ум Чеён. Еще недавно она сходила с ума от своей любви к брату Айрин, а не прошло и месяца, пошла на свидание с другим. Хотя что она об этом знает, одернула себя Дженни, может, это ее отчаяние толкнуло. Душевное одиночество может оказаться не только тяжелым, но и коварным. Оно может окутать тебя, словно плотный туман, и въесться в твое сердце, разрушая последние надежды. И вроде бы вокруг тебя люди, друзья, родители, обеспокоенные и все понимающие, а ты все равно один на один со своей болью.
Пятница подходила к концу, а Тэхён так и не дал о себе знать, просто канул в Лету, в эту мифическую реку забвения, откуда нет возврата.
До этого дня Джени считала, что нельзя быть несчастнее, чем она есть, теперь же она поняла что ошиблась. Больше звонить она не стала ни на домашний, ни на мобильный. Это упорное молчание было лучшим из объяснений. Умом Ким это понимала, но сердцем принять не могла. Так и мучилась, разрываясь между желанием и возможностями. Желание увидеть Тэхёна, услышать его голос было огромное, а вот возможности – ничтожные. Не в институт же к нему бежать?
– Дженни, сбегай в супермаркет, – попросила мама, заглядывая в ее комнату. – Представляешь, масло забыли купить.
Родители собирались уезжать на дачу рано утром. Дженни отказалась ехать с ними, сославшись на недописанное сочинение. Папа с мамой не стали настаивать, они же были не слепые, видели, как их дочь всю неделю вздрагивала от телефонных звонков. Может, даже решили между собой: пусть побудет одна, успокоится, подумает... Да, подумать ей было о чем.
Девушка набросила куртку, взяла деньги, сумку и вышла из квартиры.
– Только недолго, – услышала она голос мамы, когда закрывала дверь.
Разумеется, недолго. Туда и обратно, но получилось иначе.
Дженни возвращалась из магазинас бутылкой масла и поглядывала на небо. Ей нравилось, когда в окружении звезд появлялась полная луна. Иногда она улыбалась девушке, иногда в чем-то ее укоряла. Но сегодня светил месяц, тоненький, как серп. «Надо побренчать мелочью в кармане, чтобы деньги не переводились», – поиздевалась над собой Дженни, сворачивая в ворота дворика. Ей оставалось преодолеть метров пятьдесят, когда из темноты возник Чон Хосок.
– Откуда идешь? Из лесу вестимо? – спросил он, преграждая Дженни дорогу.
Ким пришлось остановиться. Хорош! Нечего сказать! Чона слегка пошатывало, и вместо приятного аромата мужского одеколона, которым всегда благоухал этот мистер Очарование, от него несло спиртным.
– Из магазина иду, – ответила та, показывая полиэтиленовый пакет для большей убедительности. – А ты как здесь оказался?
– У друга гуляли, – сообщил Хосок, прикуривая. Красный огонек зажигалки мелькнул и растворился в темноте.
– Не иначе, как свободную жизнь отмечали?
– Ее, родимую.
– А зачем же так напиваться? – не утерпела Дженни.
Должно быть, она зашла слишком далеко губы Хосока нервно дрогнули.
– Не люблю я тебя, Ким, – признался он, поморщившись. – Слишком уж ты правильная. Брала бы пример со своей подружки, жить было бы проще, – посоветовал знаток жизни, делая еще одну затяжку.
– С какой подружки? – спросила Дженни, предчувствуя, что услышит в ответ.
– Со среднестатистической красавицы Чеён, вот с какой.
– А что ты о ней знаешь?
– Я о ней много чего интересного знаю. Знаю, например, что она не такой невинный цветочек, каким хочет казаться. – Чон сверкнул глазами и отбросил недокуренную сигарету. – А, чего там говорить, все вы женщины двуличные.
Дженни было наплевать на его разочарования.
Он не ищет любви, он ищет развлечений, как и его дружок, у которого физиологическое развитие опережает умственное.
– Что тебе Для Хван рассказал? – спросила она, воинственно задрав подбородок.
– Ничего. – Хосок уставился на ту непонимающим взглядом. – Это я ему рассказал. Случайно услышал, как завуч с директором базарят о нравственности.
Конечно, если бы Чон не был пьян, он бы никогда не выдал такое, но, как правильно говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
– Значит, это ты? – Дженни брезгливо отодвинулась от Хосока.
– А что, собственно, случилось? Чего ты смотришь на меня, как на грязь под ногами? Ну, трепанул Хвану. Он подкатил, его отшили. Вполне штатная ситуация. И нечего раздувать из мухи слона.
Дженни потряс цинизм, с которым тот говорил о жизни и об отношении к людям.
– Трепанул... отшили... – повторила она. – Как это у вас легко получается. А ты знаешь, что Чеён на грани срыва, она из школы уходить собирается!
– Иди ты?!
– Нет! Это вы идите! Далеко и надолго! – взорвалась Ким в несвойственной ей манере. И попридержите свои языки, а то хуже будет. Думаешь, против лома нет приема?!
– Слушай, уймись! – Хосок резко протрезвел от ее отповеди. – Мы ничего такого и не имели ввиду. – Он примирительно поднял вверх руки. – Будем немы, словно рыбки в аквариуме, мамой клянусь.
– Вот и замечательно. Только вспомни о своем обещании завтра, на трезвую голову.
Дженни резко развернулась и пошла к дому Рози. «Мамой клянусь! Еще одна разновидность страшной клятвы!» – подумалось ей.
–Ким, ты куда? – услышала она удивленный голос Хосока, но останавливаться не стала.
Дженни поднялась на третий этаж, нажала на кнопку звонка. Один раз, другой. Ей ответила Тишина.
Когда-то она сказал Рози: «Любая из нас могла бы оказаться на твоем месте». Безусловно, не любая. Это Ким отлично понимала, когда успокаивала Чеён. Но все же некоторые могли бы. В параллельном классе, между прочим, была одна разбитная девчонка, которая смотрела на всех остальных свысока, потому что она уже успела... Но поскольку она была из неблагополучной семьи, то на нее махнули рукой. Даже завуч, первый борец против «неуставных отношений», и та делала вид, что ей ничего не известно. Розэ, конечно, другой случай наивная, романтичная, вот и попадает из огня да в полымя.
Девушка еще раз нажала на кнопку звонка и, подождав немного, отправилась вниз. Она благополучно пересекла порог квартиры, не встретив на своем пути ни черную кошку, ни Чона.
– Масло купила? – спросила мама, появляясь в поле зрения.
– Вот. – Дженни протянула пакет.
Из комнаты выглянул папа с газетой в руках.
– Дженни, тебе Лиса звонила, просила перезвонить, как только ты придешь.
– Уже! – крикнула Дженни, взяла телефонный аппарат из коридора и пошла в свою комнату.
– Это я, – сказала Ким, как только услышала голос Лисы в трубке.
– Хорошо, что ты позвонила, – отозвалась та, – я хочу тебе кое-что рассказать.
– У меня тоже есть что тебе сообщить, подружка.
Они не поссорились из-за Юнги. И теперь Дженни была безумно рада, что не присоединилась к молчаливому укору Сыльги и Айрин.
– Ты первая, – предложила Манобан, будто предчувствуя, что речь пойдет о ее Юнги.
– В общем, я только что узнала, откуда Хвану стало все известно.
– Ой!,– выдохнула Лалиса свое любимое междометие.
– Оказывается, Чон Хосок каким-то образом подслушал разговор директора и завуча. Ну, сама понимаешь, о чем шла речь. Видимо, в беседе упомянули Чеён.
– Ясно. А он, значит, рассказал об этом своему лучшему дружку.
– Как говорили в былые времена, «В правильном направлении мыслите, товарищ», – пошутила Дженни. У нее словно груз свалился с души, когда Лиса залилась колокольчиком.
– Слушай, это здорово, но нужно девчонок посвятить в подробности.
– Разумеется, – согласилась Ким. – А ты не знаешь, где Рози пропадает?
– Говорят, родители перевели в другую школу.
– Как это? – изумилась девушка, подходя к окну вместе с телефоном.– В конце учебного года?
– А что? Все может быть, – рассудительно сказала Лиса. – Разве ты не знаешь, что Светкин отец – генерал? Наверняка у них есть связи ... «Действительно, – подумалось Дженни. – К тому же – такие обстоятельства».
Когда она задергивала штору, ей показалось, что в темноте промелькнула серебристая тень.
– Значит, Чеён опять придется привыкать к новому классу. Хотя, скоро лето...
– Вот именно, – поддакнула подруга. – А мы завтра утром уезжаем в Тэгу. На свадьбу к двоюродной сестре. Вернусь только в понедельник вечером.
– Ты об этом хотела сказать?
– Ну, об этом, и вообще... – пустилась было в пространное объяснение Лиса, но Дженни ее оборвала:
– Манобан, я тебя знаю, когда ты говоришь «и вообще» таким тоном, это значит, что произошло что-то исключительное. Что? – в упор спросила Дженни.
– Мы с Юнги решили пожениться.
Ни много ни мало! Хорошо, что Ким сидела.
Она бы упала, это точно.
– Пожениться? – переспросила она, глупо улыбаясь.
– Ну не сейчас, конечно, – пояснила Лиса вполне разумно, – а когда окончим школу, поступим в институт.
– А-а-а ... – Дженни вздохнула свободнее. – Это на здоровье. Решили, сколько у вас детей будет? – спросила она, чтобы привести подругу в чувство.
– Двое, – ответила Лиса и опять рассмеялась. Да! Такое впечатление, что весь мир сошел с ума!
Ребят, я начала работу над новым фанфиком (Hate you), если заинтересовала, то пожалуйста, читайте, оставляйте отзывы и ставьте звёздочки, мне будет очень приятно))) Так же не забывайте про этот фф..