Глава 3
Ему двенадцать лет
Ей восемь лет
Невио
Массимо весь день рассказывал о книге, которую ему недавно подарил Нино. Он с большим воодушевлением делился своими впечатлениями и размышлениями о произведении.
Но стоит ли тратить время на чтение книг, когда можно наслаждаться жизнью, полной ярких и интересных событий?
В то время как некоторые люди, такие как Массимо, могут быть поглощены книгами, я стремлюсь делиться с окружающими вдохновением и материалами для творчества. Моя жизнь — это самое захватывающее повествование, которое когда-либо существовало.
Мы с отцом идём по коридору нашего подвала и приближаемся к одной из камер.
Он часто говорит, что я его точная копия, и это действительно так. Я унаследовал его смоляные чёрные волосы, как и Грета. У нас одинаковые глаза и гордый нос Фальконе, как его называет Савио. Я словно его клон, реплика.
Будущее Каморры в моих руках.
В каждой истории есть свои монстры. Моя фамилия стала для окружающих синонимом монстра.
Фальконе.
Моя семья пугала множество людей.
Сегодня у меня день рождения. Мы с Алессио и Массимо провели целый день возле большого бассейна возле нашего дома. Савио был с нами и придумывал разные игры, а Фабиано присматривал за Давиде. Он часто приходил к нам и с интересом наблюдал за нашими развлечениями.
Аврора, к нашему удивлению, держалась немного в стороне. Она с любопытством смотрела на нас и даже хотела присоединиться, но в итоге предпочла быть ближе к Карлотте.
Мне просто нужно было поцеловать её, чтобы она перестала настаивать на игре. Я не возражал, чтобы она играла с нами. Однако Аврора стремилась изменить правила и установить свои, чтобы только она выигрывала. И мне это совершенно не нравилось.
Алессио и Массимо не обращали на это внимания, им просто нравилось играть.
Когда Аврора проигрывала, она сердилась и топала ногами, а потом возвращалась, требуя реванша.
Она много говорит и спорит — очень, очень много — это так раздражает. Аврора также не любит открываться для всех, но почему-то начала общаться с этими тремя идиотами, которые постоянно крутятся вокруг неё. Но не сегодня, и это хорошо.
Я не знаю, почему попросил её поцеловать меня. Возможно, потому что никогда раньше не видел, чтобы она целовалась с кем-то другим. И я хотел, чтобы это был наш первый поцелуй. Хотел, чтобы именно я был тем, кто подарит ей этот первый опыт.
Хотя Аврора иногда раздражала меня, мне было необходимо, чтобы она была рядом. Мне было важно знать о ней всё, и в этом мне помогала Карлотта. Я спрашивал у неё обо всём, что меня интересовало.
О поездках в дом Сесилии Маручелли, о визитах этих людей к Авроре, о том, что происходит в школе. Я был в курсе всего.
Мы оказываемся в одной из камер, и я с любопытством осматриваюсь вокруг. Серый пол, недавно вымытый, холодит ноги. У стены стоит небольшой столик, на котором лежит сумка, набитая чем-то. Мой отец, прислонившись к стене, продолжает хранить молчание.
Внезапно дверь за нами открывается, и я вижу дядю Нино и Фабиано, которые ведут за собой худощавого мужчину. Его светлые волосы в беспорядке, одежда старая и измятая. На лице видны синяки, которые, кажется, только что появились. Они подталкивают мужчину к стулу, заставляют сесть и пристегивают его руки наручниками, а ноги — верёвками.
— Наслаждайся своим подарком на день рождения, — говорит Фабиано, мрачно улыбаясь мне и уходит.
Поворачиваюсь к папе и Нино, не понимая.
— Подарком?
— Он твой, — папа указывает на мужчину, который дрожит от чистого страха.
Его взгляд мечется по сторонам, словно он пытается найти спасение от нас. От меня.
Я чувствую, как нечто внутри меня выходит из своей пещеры, обнажая клыки, и готовится вкусить приготовленное для него тело. Сейчас мне больше не нужно притворяться, что я такой же, как все, я наконец-то в гармонии с собой и своей истиной. Хотя я никогда не прячусь, даже когда нахожусь на публике, здесь я чувствую себя свободным.
С этим голодом, движущим мной, я медленно подхожу к нему и достаю свои ножи из кобуры, которая прикреплена на моих икрах.
Я родился с психическими отклонениями. Во мне словно воплотилась сама смерть.
Возможно, когда я вырасту, люди будут запирать двери на ночь, чтобы избежать встречи со мной. Я родился с качествами, которые могут сделать из меня убийцу, и это пугает всех больше всего.
Понимаю, что нет способа остановить это. Невозможно предотвратить то, что некоторые люди рождаются с желанием причинять вред другим. Они созданы для того, чтобы разрушать жизни, причинять боль и заставлять других испытывать страх.
Мой отец и дяди были единственными, кто понимал, какой я человек. Я был особенным ребёнком с мрачным воображением. За пределами нашего дома не было никого, кто бы не испытывал страх при моём появлении, и, честно говоря, мне это даже нравилось.
Очень нравилось.
Я сын своего отца.
Мои пальцы крепко сжимают рукоятку ножа, и я направляю остриё вниз, к лицу мужчины. Я провожу ножом по его щеке, и меня охватывает дрожь при мысли, как легко можно было бы выпотрошить его, словно свинью, и наблюдать, как из его живота льётся кровь. Как просто можно было бы прервать его жизнь одним движением запястья.
Сила бурлит в моих венах, а желание переполняет меня, даря самое острое наслаждение, когда я делаю ещё несколько надрезов на его коже. Нет ничего лучше этого чувства — осознания того, что я полностью контролирую его судьбу, что он находится в моей власти, беспомощный и жалкий, ниже меня во всех отношениях.
Я наслаждался его криками.
— Если ты всегда так сдаешь контроль при пытках, то ты не получишь от них никакой полезной информации, — до меня доходит голос отца.
— И приступ такой сильной боли за такой короткий промежуток времени не так мучителен, как дозированная агония в течение более длительного времени, — говорит Нино, холодным голосом.
Мне плевать.
— Что здесь происходит? — услышал я маму, которая бесшумно зашла в камеру.
Мама смотрит на меня, расширенными от ужаса глазами.
— Папа сделал мне лучший подарок на день рождения.
Она дрожит, переводя свой взгляд на папу. Он хватает её за руку и выводит отсюда.
Я снова устремляю свой взгляд на мужчину, и его глаза наполняются ярким и леденящим страхом, который охватывает все его тело. Это чувство наполняет меня теплом. Мне хочется, чтобы он ушел из жизни в страхе, дрожа от ужаса. Пусть перед тем, как сделать свой последний вздох, он осознает, как выглядит настоящая смерть и как вкус настоящего страха разливается на языке.
К несчастью для него, его руки полны нервов, и он ощущает каждый сантиметр лезвия, проникающего в его тело. Кровь льется из ран, словно фонтан, пропитывая его одежду. Я держу руку уверенно, без колебаний и дрожи, обнажая его мышцы и кости.
Мне почти жаль его. Почти. Крики агонии звенят в моих ушах, а внутри словно вибрируют барабаны.
Из уголков его глаз текут слёзы, а тело сотрясает дрожь. Его кожа стала бледной, и я понимаю, что он находится в состоянии шока.
Я протягиваю руку к верхней части его руки, чтобы обнажить плечо, и в этот момент слышу хрипы в его лёгких. Мои движения замирают, когда я встречаю его взгляд. Я наклоняюсь к его лицу, желая быть уверенным, что моё лицо будет последним, что он увидит перед тем, как покинуть этот мир.
— Достаточно, — твердый голос отца прерывает меня. Он вернулся в камеру.
Качаю головой, но руку останавливаю.
— Я ещё не закончил.
Отец хватает меня за плечи, оттаскивая от мужчины и поворачивает меня к себе лицом.
— Я сказал достаточно. Тебе лучше помнить, кто устанавливает законы в этом доме и на Западе.
— Тебе нужно научиться, когда остановиться, когда контролировать себя, — подходит к нам Нино.
— Контроль — это не весело.
***
«Грета убежала»
С этими словами папа ворвался в мою комнату, после того как я ушёл из той камеры.
Она всё увидела и убежала. От меня? Будет ли она меня бояться?
Сейчас мне не нужны ответы на эти вопросы. Сейчас я хочу только одного — найти свою сестру, которая пропала без вести. Мы осмотрели весь дом, сад и даже дом Фабиано, но её нигде нет. Она не появлялась рядом со мной уже больше двух суток.
Мама не может сдержать слёз, тихо плача на плече Киары, которая нежно обнимает её. Алессио и Массимо сидят на диване, просматривая записи с камер видеонаблюдения в подвалах в надежде найти Грету.
У нас не так много камер на улице, но даже те, что есть, не смогли запечатлеть её.
Отец метается из стороны в сторону, не зная, что делать. Его волосы взъерошены, словно он много раз проводил по ним руками в отчаянии.
Я смотрю в окно, и чувство беспомощности охватывает меня. Мысль о том, что я не могу её найти, словно затягивается на моей шее, как петля.
Алессио и Массимо — мои близкие, я считаю их своими братьями, а не просто кузенами. Мы разделяем одни и те же убеждения, и почти всё в нас похоже. Но больше всего мне не хватает Греты, моей любимой сестры.
Она всегда была рядом со мной, утешала меня, когда я испытывал внутренний разлад. Она — часть меня, и я всегда буду её искать.
— Вернись, — тихо шепчу я.
Знаю, что это так не работает и она меня не слышит, но я готов испробовать любые методы, чтобы отыскать её.
— Невио, — кто-то нежно касается моей руки, переплетая свои маленькие пальчики с моими.
Оборачиваюсь и вижу Аврору, которая с опаской приближается ко мне. Кажется, она не знает, чего ожидать от меня в этот момент.
Аврора — девочка со светлыми волосами и голубыми глазами, словно украденными у океана или неба. Её взгляд полон грусти, а тело слегка дрожит.
— Что?
— Пойдём со мной, пожалуйста.
Она тянет меня за руку и ведёт к двери. По какой-то причине я следую за ней. Впервые с моего рождения она сама подошла ко мне и заговорила.
— У меня сейчас действительно нет времени играть в куклы.
Аврора ведет меня к своей комнате в их доме.
Когда мы были ещё младше, она часто уговаривала меня играть с ней в куклы. Алессио подшучивал надо мной из-за этого, но потом и сам присоединился к нам.
Иногда Аврора умела убеждать нас делать то, что ей хотелось.
Мы оказываемся в комнате, где я уже бывал три дня назад. На мой взгляд, она напоминает декорации к фильму о Барби. Стены нежно-розового цвета, как и подушки, которые разбросаны по всей кровати. Игрушки в беспорядке валяются на полу. Фотографии украшают все полки и даже крепятся к стенам. Множество рисунков и поделок добавляют комнате уюта.
Однако, что сразу привлекло моё внимание, так это поднос с едой на прикроватной тумбочке.
У Леоны есть правило: «Никакой еды в комнатах».
— Прости, но я должна была позвать его. Он сходил с ума от беспокойства за тебя, — её голос дрожит.
И только сейчас я замечаю, что она обращается не ко мне.
Осматриваюсь вокруг и замечаю, что шкаф Авроры открыт, но внутри я не вижу ничего, кроме одежды.
На столе стоит еда. Аврора привела меня сюда.
Подхожу к кровати и, опустившись на колени, заглядываю под неё. Грета смотрит на меня с тревогой в глазах. Её волосы растрепаны и торчат в разные стороны, а пачка, в которую она одета, покрыта кровью и грязью. Её маленькая ручка лежит на животе, прикрывая от меня большое пятно крови.
Наконец-то я могу вздохнуть с облегчением, видя её. Я протягиваю к ней руки, но она отстраняется. Это пугает меня, ведь моя сестра никогда не сторонилась меня.
— Дай нам минутку, Рори, — я не поворачиваюсь к ней, мои глаза прикованы к моей сестры.
Ложусь на спину на пол и протягиваю к ней руку, надеясь, что она ответит взаимностью и возьмёт меня за руку.
Меня беспокоят мысли о том, что Грета может изменить своё отношение ко мне или перестать быть рядом. Она словно лучик света в моей душе, которая, кажется, погружена во тьму. Я очень нуждаюсь в ней. И если Грета станет избегать меня из-за того, что увидела, это может сломить меня.
Мы были такими разными. Там, где меня привлекала тьма, её тянуло к свету. Там, где я стремился к разрушениям, Грета искала покой. Но мы оба нуждались друг в друге. И я надеюсь, что сейчас я ей нужен так же, как она мне.
— Мы искали тебя без остановки. Все волнуются, Грета. Мы думали, что с тобой что-то случилось.
Она молчит.
Грета больше не будет со мной разговаривать?
— Теперь ты меня боишься? — мой голос дрогнул в конце.
Её глаза наполняются слезами и мне становится невыносимо это видеть.
Я никогда не любил, когда Грета и мама плакали.
— Грета, — я придвигаюсь к ней ближе, чтобы хоть как-то успокоить её. Быть рядом с ней.
— Я не боюсь тебя, — шепчет моя сестра, дрожащим голосам.
Это немного успокаивает меня, но тот факт, что она до сих пор не рядом со мной, настораживает.
— Я боюсь того, на что ты способен, боюсь за людей, которые перейдут тебе дорогу в неудачный момент.
— Мне нравится тьма, Грета, — так же шепотом, говорю я. — Есть темное и светлое, так и должно быть. Может быть, с близнецами то же самое, но между нами это не делилось поровну. Мне досталась вся тьма, а тебе - весь свет. Это к лучшему.
— Это слишком тяжёлый груз, чтобы нести его, столько тьмы.
— Лишь немногие люди способны вынести то, кем я являюсь, — я медленно вздыхаю, когда она осторожно кладёт свою руку поверх моей.
— Я могу.
— Ты сбежала.
— Не от тебя. Я никогда не убегу от тебя, Невио. Я всегда буду рядом с тобой, несмотря ни на что.
— Клянешься?
Я тяну её к себе, и, наконец-то могу нормально дышать, когда она не отстраняется от меня.
— Клянусь.