29.
Чудовище внутри Сонхуна взревело с такой яростью, что казалось, весь мир вокруг трещит по швам:
— «ЗАКАНЧИВАЙ С НИМ! РАЗДОЛБИ ЕГО БОШКУ ВДРЕБЕЗГИ!»
Вся ярость и безумие, накопившиеся за месяцы борьбы, вырвались наружу, рвущиеся уничтожить то, что казалось слабым, уязвимым и… непослушным.
Рядом с Сонхуном на полу лежала тяжелая железная труба — холодный, жестокий инструмент, с одним лишь предназначением: разбить, сломать, уничтожить.
Пальцы Хуна сжались вокруг трубы с силой, что могла свернуть металл. Его взгляд был застывшим, пустым, безжалостным — и в нем не было ни тени прежнего мальчика, лишь бездушное чудовище.
Джейк, пятясь назад, едва слышно прошептал:
— «Хун… ты же не сделаешь…?»
Его голос трясся, в глазах — смесь страха и боли. Он пытался остановить то, что, казалось, уже началось.
Сонхун сделал шаг вперед, тело дрожало, словно готовясь нанести удар. Каждое движение казалось тяжелым, будто вся его сущность боролась с самим собой.
Но в этот самый момент в памяти всплыли воспоминания:
тонкий голос Джейка, который доверял, который боялся и просил пощады;
теплое прикосновение, когда мальчик гладил Сонхуна по голове;
слова, которые звучали в темноте: «Ты мой. Ты часть меня.»
Внутри разверзлась битва.
Чудовище кричало, тянуло к разрушению, к боли.
А что-то иное — хрупкое, слабое — цеплялось за остатки человечности.
Пальцы Сонхуна сжались вокруг трубы еще сильнее, но рука задрожала.
Мир замер на секунду.
Джейк не отступал, продолжая смотреть в глаза тому, кто когда-то был его другом.
— «Хун… пожалуйста… не делай этого…»
И тогда, словно цепь рвалась, Сонхун закрыл глаза. Сильный вдох. Тяжелый выдох.
Рука с трубой опустилась вниз, звякнув о пол.
Чудовище внутри рычало, но не смогло подавить последний свет.
Сонхун повернулся, плечи дрожали, голос был ломким, едва слышным:
— «Я не… могу…»
Он рухнул на колени, опираясь на пол, пытаясь унять бурю внутри.
Джейк подбежал, осторожно коснулся плеча старшего.
Вокруг царила тишина — тишина, полная боли, страха и надежды.
---
Борьба длилась, и впереди были дни, когда чудовище будет пытаться вновь и вновь.
Но сейчас — они выиграли.