Игра на выбывание

Если бы в их реальности можно было убивать с помощью взгляда, Нил спалил бы себя дотла. Из всех способов попрощаться с Кристин он выбрал самый худший, так и не найдя в себе сил объяснить все, глядя прямо ей в глаза. Он был слабаком, и ненавидел себя за это. Ему следовало бы рассказать все Крис — она бы поняла. Но если была возможность оградить ее от последующих соприкосновений с его миром — тем самым, из которого он бежал ранее, — то Нил непременно собирался этим воспользоваться. Даже если пришлось разбить Кристин сердце. Даже если разбить пришлось свое. Неважно. Все это не так важно, как безопасность Кристин и Джека.

Именно эту мысль вбивал себе в голову Нил каждое утро. Так он уговаривал себя в зеркало в очередной раз переступить через себя. Если бы не этот договор с отцом, Нил попробовал бы сбежать снова. Взбунтовался бы. Сделал что угодно, но не вел бы себя как копия Килиана. Но договор касался Кристин — ее жизни, ее благополучия и ее безопасности. От Нила требовалось лишь делать все, что требует отец. Даже если этого если ради этого пришлось пожертвовать своей свободой. Он был готов заплатить эту цену. Тем более, что договор был заключен всего на пять лет. Нил сможет это пережить.

По крайней мере, он изо всех сил старался себя в этом убедить.

— Ты бегаешь от меня? — прозвучавший над ухом голос брата заставил вздрогнуть.

Нил резко обернулся , чуть не опрокинув на себя завтрак, который ему принесли прямо в комнату. Несмотря на то, что прошел уже месяц, он никак не мог заставить себя позавтракать с семьей. При отце Нил с Килианом общались сдержанно и сухо, чтобы не выдать своей тайны — тот все еще не подозревал, что его старший сын был замешан в побеге младшего. Даже если догадывался, ничего об этом не говорил. Нила завалили учебой и репетитором — отец ожидал, что тот поступит в Принстон, где и сам учился. Свободное же время Нил посвящал делам отцовской компании — не основной, но одной из дочерних, которую по планам отца он возглавит однажды.

За весь январь братьям ни разу не удалось остаться наедине, несмотря на то, что жили в одном доме. Но, видимо, Килиану тоже надоела эта недосказанность между ними, раз он решил заглянуть к Нилу в комнату. Кажется, пришло время разговора по душам. Нил был не готов. Совершенно. Аккуратно отодвинув от себя завтрак, он развернулся к брату. За те полгода, пока они не виделись, Килиан заметно похудел, сменил свою извечную круглую оправу на прямоугольные очки и даже немного отрастил волосы, хотя раньше всегда предпочитал короткую стрижку. Впрочем, даже эта прическа была уложена волосок к волоску. Не придраться.

— Просто дел много. Сейчас вот репетитор по английской литературе, — несмотря на то, что в комнате были они вдвоем, Нил старался держаться так, как его дрессировали весь последний месяц. Он не исключал, что после его побега отец мог поставить в комнату камеру или прослушку. — У тебя что-то срочное? Можем отложить разговор на вечер?

Килиан усмехнулся и опустился на краешек идеально заправленной кровати. Похоже, разговора сейчас не избежать.

— Не ври, у тебя репетитор только через час. Я знаю твое расписание, Нил. Я же его составлял.

Под пристальным взглядом Нила, Килиан немного откинулся назад, опираясь на руки. Извечная сдержанность отпустила его, и брат выглядел более расслабленным, чем обычно — он уже был в рубашке и брюках, но без галстука, и верхние пуговицы не застегнуты. Может, это означало, что здесь все же нет ни прослушки, ни камер? Словно в подтверждение его слов, Килиан произнес:

— Знаю, что тебе запрещено интересоваться жизнью Кристин, но я подумал, что ты захочешь узнать, чем все закончилось.

Нил стиснул зубы и прищурился. Это проверка? Или Килиан и вправду сейчас хочет ему помочь? У него не было оснований сомневаться в старшем брате после его помощи с побегом, но все же Килиан явно был рад его возвращению.

— А разве уже закончилось?

— Ну почти. Всех троих парней арестовали, они ждут суда. Эс-Эм-Эй погрязла в проверках и на грани закрытия.

— Разве они причастны к похищению? — нахмурился Нил. — Отец же не хотел, чтобы компанию трогали.

— Так он и не мелькает нигде причастным к этой компании, — усмехнулся Килиан, внимательным взглядом буравя Нила. — Отец ХОТЕЛ, чтобы эту компанию закрыли. А тут удачный случай подвернулся.

— Не понимаю, — честно признался Нил, откидываясь на спинку стула. Все эти бизнесменские делишки совершенно были ему не по силам, и судя по снисходительной улыбке Килиана, брат это понимал.

— Управляющий Эс-Эм-Эй пытался подставить отца. А ты знаешь, что он этого не прощает. Не бери в голову. Я, вообще-то, не о них поговорить пришел.

Нил напрягся и выпрямился. Хоть он и пытался весь месяц не думать о Крис, одна только мысль о том, что с ней могло произойти что-то еще, вдруг пробудила спящий внутри него вулкан.

— Кристин? Что с ней?

— Все в порядке, — успокоил его Килиан. — Конечно, пропускает полуфинальные игры, но идет на поправку. И еще... Их отец вернулся из-за границы, так что теперь у нее, должно быть, меньше забот.

В этом Нил сомневался. Он помнил, с каким презрением отзывалась Кристин о своем отце, о том, как он бросил на ее попечение Джека, уйдя в запой, а потом уехав за границу. И почему-то Нил сомневался, что возвращение Бэнкса-старшего пойдет на пользу Крис. Хотя Джек, наверное, рад.

— Ее больничные счета?

— Оплачены.

— Страховка?

— Тоже. Как и летний баскетбольный лагерь. Даже если ее команда не пройдет в финал, уверен, ее заметят тренеры студенческой лиги. Я сам полностью занимаюсь этим, так что не переживай.

Легко сказать — не переживай. После произошедшего Нил совершенно не чувствовал себя безопасно в этом доме. И не был уверен, что его близкие будут в безопасности. Он даже перестал общаться с Джулией и Шоном, боясь, что они могут попасть под руку отцу, когда ему вновь придет в голову шантажировать сына. О том, чтобы позвонить Кристин, не могло быть и речи — она уже пострадала, и Нил не хотел показывать отцу, насколько же сильна его привязанность к ней, чтобы тот не решил вновь этим воспользоваться. Он словно был на минном поле, но один неверный шаг стоил ему слишком дорого. Даже если Килиан был на его стороне, даже он не мог предугадать всех ходов отца.

— Что насчет тебя?

Нил поднял недоуменный взгляд на брата. Тот смотрел выжидающе, с любопытством.

— Неужели ты и впрямь собираешься положить эти пять лет под хотелки отца?

— Ну ты же так сделал, — раздраженно напомнил Нил. Его злило, что Килиану нравится заниматься семейным бизнесом. Но сколько бы он сам ни прилагал усилий, Нил никогда не видел себя в этом. Судоходный бизнес, отгрузки, какие-то поставки... Звучало максимально неприятно.

— Но ты не я. Сколько ты еще выдержишь? Месяц? Два? Ну, максимум закончишь школу. На сколько еще хватит твоего терпения?

Нил промолчал. У него не было ответа на этот вопрос. Один только январь вымотал его больше, чем все предыдущие месяцы жизни в Окленде. И он совершенно не представлял, как продержится еще четыре года и одиннадцать месяцев. Килиан вдруг поднялся с кровати и подошел ближе. Нилу пришлось закинуть голову, чтобы взглянуть брату в лицо, когда тот положил руку ему на плечо.

— Я не позволю тебе тут сгнить, Нил. Мы что-нибудь придумаем. Пока я только добился того, чтобы отец разрешил тебе вернуться в школу. В Лик-Уилмердинг. Так ты хотя бы с Джулс и Шоном сможешь увидеться, — Килиан сжал его плечо, когда увидел, что Нил хочет возразить. — Не отталкивай их. Сейчас тебе нужны друзья, возможно, больше чем раньше.

— Я не хочу, чтобы они пострадали тоже, — сдавленно отозвался Нил, опуская голову.

Килиан присел рядом, заставляя его посмотреть на себя. Он был спокойным и серьезным — каким был и всегда. Обычно Нила это бесило, но сейчас почему-то успокаивало.

— Я не позволю этому произойти. К тому же, отец не пойдет против их родителей, ты же знаешь. Они тебе нужны, Нил. Тебе нужны твои друзья.

Хоть они никогда не были близки, как братья, Килиан понимал Нила лучше, даже чем он сам. Было ли дело в его наблюдательности и проницательности или же в какой-то братской чуйке, но он никогда не ошибался. И всегда делал то, что для его младшего брата будет лучше. Нил ценил это. И решил последовать его совету. В конце концов, он не может прятаться вечно.

***

— Мда, дела-а, — задумчиво протянула Джулс, выдыхая дым в небо.

Они втроем прятались на заднем дворе школы за спортзалом — это место было присмотрено еще в первый год их учебы здесь. Укромное, спрятанное от глаз буйной зеленью и окруженное с трех сторон стенами пристройки. Редко кто проходил мимо, поэтому Нил не боялся, что их услышат. Его возвращение в школе было проигнорировано, словно его и не было. Баскетбольная команда все еще злилась на «предательство», их подружки демонстративно отворачивались, стоило Нилу пройти мимо. Впрочем, так было даже лучше. Расспросов со всех сторон он не выдержал бы.

Но Джулс и Шон должны были знать. Они изначально были в курсе его авантюры, а потому оставлять их в неведении было бы с его стороны глупо. Все же, Килиан прав — они его друзья. И Нил знал, что может им доверять.

— Ну и мудак же твой отец, — резюмировал мрачно Шон, туша бычок о землю. — Прости, конечно, Нил, но это факт.

Он и не собирался спорить. Напротив, даже легче стало, что кто-то так назвал отца вслух. Наверное, для этого и нужны друзья — называть вещи своими именами. Словно его мысли, озвученные вслух другим человеком, переставали казаться бредовыми. Особенно, когда это казалось близких.

— Но ты тоже не лучше, — вдруг добавила Джулс, затаптывая окурок и поправляя юбку. Хоть она и ненавидела формальности вроде школьной формы, в Лик-Уилмердинг по-другому было нельзя. Так что в качестве протеста Джулия укоротила юбку формы, подвязывала рубашку, обвешивалась браслетами и подвесками, которые оповещали всех вокруг о ее присутствии своим перезвоном. Да и на ее фиолетовые волосы и яркий макияж преподаватели косились неодобрительно, но против сказать ничего не могли — чисто технически Джулс была в форме. А детали их Устав не уточнял.

Нил и Шон обычно тоже подкатывали штаны и расстегивали верхние пуговицы рубашек, второй еще и цепи навешивал на пояс и значками сумку обвешивал. Сейчас же Нил выглядел как образцовый ученик, сошедший со страниц Устава — тщательно выглаженная темно-синяя форма, рубашка застегнута под горло, даже галстук в мелкую полоску на месте, убегает змейкой под бежевую жилетку. Пиджак Нил перекинул через руку, но в классах надевал как положено. Даже волосы теперь Нил выпрямлял и укладывал назад гелем, как это делал его отец. Надеялся, что его не отправят стричься, пока он в состоянии сам справиться со своими буйными кудрями. Джулс, конечно, не могла не подтрунивать над его новым образом, но сейчас, называя его мудаком, была абсолютно серьезна.

— Ты мог бы и нормально Кристин объяснить, куда уезжаешь.

— Знаю, Джулс.

— Хочешь, мы ей позвоним? — подключился Шон, глядя на Нила снизу вверх. Шон сидел, привалившись к одной из стен, совершенно не заботясь о том, что может запачкать свои брюки. В отличие от Нила, он себе не изменял — растрепанная черная шевелюра, почти наполовину расстегнутая рубашка с ярко-желтой майкой под ней, закатанные до колен брюки, которые являют миру носки с уточками.

— Не нужно. Не стоит ей вообще напоминать обо мне.

— Думаешь, она расстроится? — хмыкнула Джулс и скрестила руки на груди. — Я более чем уверена, что вместо того, чтобы лить по тебе слезы, она при встрече плюнула бы тебе в лицо. И я не могу осуждать ее за это.

— Я тоже.

Они молчали несколько минут, пока не послышался первый звонок, заставивший их собираться. Нил избегал пристального взгляда подруги, который буравил его спину, пока они шли в корпус. Он надел пиджак, пригладил еще раз волосы и, вздохнув, навесил на лицо безразличное выражение лица.

— Мне не нравишься ты таким, — буркнула едва слышно Джулс, равняясь с ним. — Надеюсь, это ненадолго.

Хотелось бы ему верить в это тоже. Но пока Нил не видел выхода из ситуации, куда загнал себя сам. Ему пока приходилось надевать маску прилежного и послушного сына, который смирился с требованиями отца. Даже если она вытягивала из него остатки желания жить. 

***

Отец вел себя так, словно Нил никуда и не пропадал. Помимо их сухого разговора, во время которого и был заключен договор, они почти не общались. Только по работе — отец обязал Нила присутствовать на всех важных совещаниях компании. И пусть Нил совершенно не понимал, о чем они говорят, со временем усвоил главное — как отец строит отношения с партнерами и подчиненными, что говорит и как говорит. Его невозмутимый вид, спокойный размеренный тон и абсолютная уверенность в своих словах определенно производили впечатление. Джереми Туллер был отличным опытным управленцем, и Нил понимал, что никогда не сможет стать таким же. Как бы хорошо ни притворялся, как бы умело не отыгрывал роль, он оставался лишь тенью своего отца. И его это совершенно устраивало.

Отца — нет.

С завидным упрямством он продолжал затаскивать сына в семейный бизнес. Словно тот факт, что Нил занимается чем-то своим, отличным, его безумно раздражал, ведь делал его еще более непохожим на самого Джереми и на Килиана тоже.

Нил подозревал, что в отце все еще говорит обида на бывшую жену, их с Килианом мать. Ведь именно Нил был больше всего на нее похож, не только внешностью, но и характером, своеволием и желанием свободы. Может, если отец сможет подчинить Нила, наконец-то убедится в том, что был прав, а она — нет? Нил не мог сказать точно, что движет слепым упрямством отца. Мог бы, конечно, докопаться до сути, но не хотел. Боялся, что ответ ему не понравится. А ненавидеть отца еще больше было бы сложнее теперь, когда они видятся почти каждый день (хоть и не общаются).

Совещания бывали и посреди учебного дня, когда его выдергивали с укроков и отвозили в компанию, и почти поздно ночью, когда нужно было решить срочные вопросы. Солидные люди в отглаженных костюмах сидели в переговорных с прозрачными стенами или в небольшом кабинете отца, обсуждали рост цен, риски и экономику — все то, в чем Нил был так плох. Он изо всех сил пытался казаться включенным в разговор, следил за говорящими. Но неизменно спустя десять минут внимание рассеивалось, взгляд притуплялся, и приходилось сдерживать зевоту.

Рынки, торги, налоги.

Отгрузки, партнерства, сделки.

Риски, деньги, ставки.

Все это не имело смысла для Нила. Он не хотел, чтобы имело. Сознание упорно избавлялось от бесполезной, на его взгляд, информации, не позволяя ей задерживаться в голове. Зато мозг с упорным постоянством подпихивал ему Кристин. Его память с услужливым постоянством воспроизводила те воспоминания, которые считала намного более важными. Карие глаза. Родинки на щеке. Мягкая оливково-золотистая кожа под его бледными пальцами. Сбивающееся дыхание от их поцелуев. Запах кофе и мяты в ее волосах, когда он утыкался в них макушкой.

Она снилась ему почти каждую ночь. Воспоминания не меркли, словно напротив становились все ярче и отчетливее с каждым днем, который они проводили не вместе. Нил хотел бы забыть ее. И не хотел этого тоже. Сны, в котором они еще были вместе, становились ему спасением, тем кругом, который не позволял утонуть и погрязнуть в незнакомом ему мире, где его так упорно пытаются утопить.

Нет, он выплывает. Он победит в борьбе с этой стихией.

Ради Кристин.

Ради себя.

Ради них двоих, даже если они смогут быть вместе только через пять лет.