18.
Утро наступило слишком быстро. Сону вяло перевернулся на другой бок, глядя в экран телефона — там уже мигало "1 новое голосовое от: Ники."
Он не сразу решился нажать "воспроизвести", но потом вспомнил вчерашние слова «Я тебя поцелую в щёки, чтоб стереть её пальцы»… и сердце дрогнуло. Он послушал.
Ники (голос мягкий, почти ласковый, но с той самой фирменной хрипотцой):
«Встань пораньше. Мне нужно поработать по твоим щёчкам. Срочно. Это важно.
Защита территории, понял?
Жду у школы. Не опаздывай, зяблик.»
Сону, покраснев с головы до пят, чуть ли не слетел с кровати. Пока он собирался, чуть не забыл надеть носки, почти перепутал шампунь с пеной для умывания и порвал один из наушников, резко выдёргивая его из кармана.
Но когда он подошёл к воротам школы — Ники уже там был.
Он стоял, прислонившись к ограде, в чёрной толстовке с капюшоном, руки в карманах. Но стоило Сону подойти ближе, как Ники поднял на него глаза — и в этот раз они были не холодные. Напротив. Взгляд был почти голодный, и от него у Сону по спине побежали мурашки.
— Подойди, — тихо сказал Ники, взгляд не отрывая. — Быстро.
Сону не послушался. Он не подошёл. Он подбежал.
И как только оказался достаточно близко, Ники резко прижал его к себе за талию, наклонился, обхватил ладонью обе щёки и начал — прямо посреди двора, не торопясь — целовать его в каждую.
Сначала правую.
Потом левую.
Потом снова правую, ближе к уху.
Потом посередине.
И между каждым поцелуем — короткий шепот:
— Это за Юну.
— Это потому что ты мой.
— Это потому что никто не имеет права.
— Это просто так.
— А это… просто потому что я скучал.
Сону молчал. Щёки горели, глаза были опущены, руки дрожали. Но он не отстранялся. И только в конце пролепетал еле слышно:
— Ты… ты ненормальный…
Ники чуть ухмыльнулся, провёл большим пальцем по его нижней губе:
— Зато твой.