8.
Они гуляли ещё долго — просто плелись по тихим улочкам, иногда останавливаясь у витрин, смеялись над какой-то ерундой. Сону почти перестал дёргаться от каждого подкола Ники — но всё равно смущался каждый раз, когда тот ловил его за подбородок или поправлял сползший шарф.
Погода под вечер стала холоднее — лёгкий ветер пробирал до костей. Сону сначала просто сунул нос в ворот свитера и шёл вперёд молча, но уши у него быстро покраснели от холода.
Ники шёл рядом, закинув одну руку в карман куртки, а второй лениво придерживал рюкзак Сону за лямку, чтобы тот не отбежал.
— Зяблик ты мой, — хмыкнул Ники, скользнув взглядом на его дрожащие плечи. — Ну чего ты мёрзнешь? Дал бы свою ручку.
— Сам ты зяблик, — буркнул Сону, даже не поднимая глаз. Но потом вдруг замялся, посмотрел на его локоть, торчащий из приоткрытого кармана куртки… и резко опустил взгляд, будто что-то обдумывал.
Ники и не заметил сразу — просто шёл и что-то напевал себе под нос. Но вдруг почувствовал, как к его ладони осторожно прижалась чья-то холодная маленькая рука.
Сону робко просунул пальцы прямо в его карман и зацепился ими за его ладонь, будто украдкой.
Ники опустил глаза и ухмыльнулся так тепло, что даже дыхание паром повисло в воздухе.
— Ого, — протянул он. — Ты чего это?
— Холодно, — тихо выдавил Сону, пряча взгляд куда-то в бок. — Ты же всё равно руку там держишь…
Ники сжал его ладонь чуть крепче, переплёл их пальцы прямо в кармане и слегка наклонился к его уху.
— Малышонок, ты даже не представляешь, как я тебя за это съем потом.
Сону замер, уткнулся лбом в его плечо и пробормотал сквозь шарф что-то нечленораздельное. Но руку не вытащил. Наоборот — прижался ещё ближе, прижимая пальцы к его тёплой ладони.
А Ники только усмехнулся и чуть сильнее сжал его руку, чтобы не отпускать.