Глава 6
— А ты ещё кто?
— Твой сводный брат — он подошёл ближе и девушка смогла разглядеть высокого блондина ее возраста — к сожалению — добавил он.
Лилия изучала его взглядом и заметила одну интересную вещь. На воротнике у нее и у ее...родителей была жёлтый олень с узорами. Значит они семья? Или что могут означать одинаковые штучки на одежде?
— В каком смысле?
— Ты тупая? — закатил он глаза — Я законный, официальный и единственный наследник семьи Картеров.
— Какой семьи?
Кто такой Картер, причем тут ее... его родители и о чем он вообще?
— Уф — вздыхает он — То же самое что и со стеной разговаривать... — он приседает у решёток и смотрит угрожающим взглядом — Короче... Держись подальше от нас... То что ты их биологический ребенок не означает что ты претендуешь на наши владения... Ты родилась на улице, на улице и умрёшь. Поверь я об этом позабочусь...
— Мне не нужны — она положила миску в сторону и подошла к решеткам. Их лица находились в нескольких дюймах друг от друга иони смотрели друг другу прямо в глаза — ни ваши владения, ни ваши какие-нибудь привелегии и что там у вас есть. Я и сама никогда не назову их родителями! Можешь не переживать... — она отвернулась от него и пошла на свое место, а он встал и сложил руки на груди — Я лишь хочу вернутся к младшему брату... Вот и все...
— У тебя еле и брат есть... Блеск.
— Не я, не он тебе не угроза. Не знаю как тут у вас все устроено но мы не коснемся вашей жизни...
— Если я помогу тебе вернутся в Трущебы ты уйдешь и никогда не вернёшься?
— Да — она села и откинула голову к стене. — Но па... Л..лорд кажется? — парень кивнул — Лорд Уилсон сказал что это практически невозможно...
— Куда тебя назначили?
— В низшие горничные.
— И вправду не легко...но если ты серьезно провенишься тебя вернут в Трущебы.
— Это будет легко — она грустно улыбнулась — Я не собираюсь работать на них...
— Лучше так не делать...он они будут тебя бить.
— И что? В новинку что-ли? Рано или поздно им это надоест. Тогда они вернут меня домой.
— Это не так работает. — она подняла одну бровь, а парень серьезно ответил — Веди себя пока что нормально, а я буду искать способ вернуть тебя. Как только найду ты уйдешь...
— Угу — девушка кивнула а парень поспешно покинул помещение.
Чтож, этот разговор закончился так же странно как и начался.
Девушка доела наивкуснейшую еду в своей жизни и легла спать Прямо на пол, прямо на теплый песок. Ее израненная рука крепко прижимала плюшевого зайчонка, а ее сердце ныло так, что она хотела вывернуться наизнанку.
***
Он шел по коридору, напряженно сжимая кулаки, пытаясь избавиться от странного чувства, которое поселилось в его груди после встречи с ней.
В ней было что-то чего он раньше не видел не в одной девушке. На его удивление эта Лилия которую он считал дикаркой или просто грязью из трущоб, оказалась наивной, искренней и даже милой.
В её глазах он увидел что-то, что не должен был видеть — что-то, что заставляло его сердце биться быстрее. Нет, — подумал он, отгоняя эти мысли. Она не имеет значения. Она — не его сестра....
Она не его сестра...
Но, проходя мимо очередной колонны, он вдруг остановился. Мысли, что она должна вернуться не в то болото, а в их семью охватили его. Он сам не мог понять, что именно в ней его так притягивало, но одно было ясно: он не хотел, чтобы она уходила. Внутри него вспыхнуло ощущение, что её место рядом с ним и с их семьей. Хоть в качестве сестры, хоть в качестве девушки... И он не собирался это отпускать.
***
Раннее утро встретило Лилию промозглой сыростью. Её грубо выдернули из камеры, не дав ни слова сказать. На пол швырнули форму горничной — поношенную, местами порванную — и бросили в лицо короткий приказ: вымоешь полы в конюшне. Вслед ей кинули ржавое железное ведро и грязную, мокрую тряпку, пропитанную чем-то затхлым. Она хотела возмутиться, но вспомнила слова сводного брата: Слушайся. Так будет проще. И впервые за долгое время подчинилась.
Конюшня была огромной, тёмной, с низкими потолками и тяжёлым запахом сена, навоза и мокрой земли. Конечно не в новинку для нее. Пол был покрыт слоем въевшейся грязи, вперемешку со стружкой и пролитой водой.
Лилия наполнила ведро холодной водой из старого насоса, опустилась на колени и начала работать. Первые движения давались легко, но очень быстро руки начали ныть, тряпка — скользить, оставляя разводы, а колени заболели от твёрдого пола.
Она терла с силой, словно пыталась стереть не только грязь, но и всю боль, что накопилась за эти дни. Пальцы замёрзли, кожа на ладонях стёрлась, но она не останавливалась. Когда вода в ведре становилась чёрной, она выливала её, снова и снова поднимая тяжёлое ведро к насосу. Пот струился по вискам, а волосы прилипали к лицу. Мимо проходили слуги и стража — кто с насмешкой, кто с равнодушием — но она не поднимала головы.
К полудню её спина горела огнём, руки дрожали, а в теле не осталось сил. Но пол под её тряпкой наконец начал светлеть. Шершавая доска вырисовывала свой настоящий цвет. Она выпрямилась, тяжело дыша, и посмотрела на свою работу: чистота — пусть не идеальная, но настоящая.
— Новенькая! — крикнул кто-то когда она закончила. Лилия повернулась и увидела женщину в аккуратной форме — В старую таверну. Если не хочешь сдохнуть с голоду — сказала она и ушла.
В других обстоятельствах она бы ее послала, но сейчас, она еле стояла на ногах и очень хотела есть. Тем более вчерашняя еда была вкусной.
Лилия попробовала привести себя в порядок и пошла искать старую таверну замка.
Таверна для низших слуг располагалась в самом дальнем, забытом крыле замка, туда редко заходили те, кто считал себя выше. Это было тёмное, низкое помещение с потолками, прогнувшимися от времени и сырости. Всё здесь было сделано из грубо сколоченных досок — пол скрипел под каждым шагом, стены держались на честном слове, а массивные столы, покрытые пятнами от еды, стояли рядами, будто в казарме.
Воздух был пропитан запахом разогретой похлёбки, копчёного мяса и хлеба, который давно утратил свежесть. Сегодня на ужин — густая похлёбка из репы, лука и остатков солёного мяса.
Она кипела в больших жестяных котелках, а слуги наливали себе порции в деревянные миски и ели ложками, вырезанными вручную. Рядом лежали грубые ломти чёрного хлеба и кружки с мутной водой.
Лилия взяла миску и ложку, так как горячий суп пить рукой было бы не удобно. Налила себе похлёбку и села за стол.
Конечно девочка не знала что это за еда и почему она горячая. Едя она наблюдала за тем как еду можно жарить и перемешивать с другими продуктами, которые тоже были ей не знакомы.
Девушка повернулась к одной девушке, которая не особо отличалась от нее. Вдруг она заметила интересную метку у нее на шее. Она была в виде двух черных соединенных друг с другом кругов. Очень знакомая метка.
— Скажи... — обратилась она к ней — что это за метка у тебя на шее...
— У меня? Да на себя посмотри — смотря на нее сквозь грязную челку ответила она — Она есть у всех, кто пришел из Трущоб.
Лилия оглянулась. Она была права. Такие метки были у всех. Девушка дотронулась до своей шеи. Неужели они ставят такую метку всем кого притащили из Трущоб?
После приема пищи ее отправили мыть коров. Вначале девушка долго разглядывала этих необычных для нее животных, но получив несколько ударов в спину она принялась за дело.
Коровы были огромные, тёплые, с влажными боками и тяжёлым дыханием. Некоторые покорно стояли, но другие вертелись, мотали головами и лизали стены. Лилия встала у первой, набрала воды и начала тереть щёткой грязную шкуру. Грязь не поддавалась сразу — приходилось давить с силой, пока вода не стекала вниз тёмными струями, а шерсть не начинала хоть немного светлеть.
Руки быстро начали болеть, вода в ведре становилась всё грязнее, и каждый новый бок казался шире предыдущего. Пот лил с лба, спина ломилась, а запах становился только сильнее. В какой-то момент корова ударила хвостом по её щеке, забрызгав грязью. Лилия зажмурилась, но продолжила. Она терла, как будто от этого зависела её свобода — и, в каком-то смысле, так и было.
Тот парень сказал что нужно слушаться... В темнице она ничего не сможет сделать чтобы сбежать. Нужно терпеть, ради брата.
Как-только она закончила ее схватили за волосы и швырнули куда-то. Она упала прямо к ногам главной служанки, которая с отвращением смотрела на нее.
— Приведите ее в порядок — все с тем же отвращением произнесла она.
Вдруг ее резко схватили две служанки и провели в старое помещение с плиточным полом и облупленными стенами. Из труб шёл пар, в углу булькало ведро с нагретой водой. Без лишней церемонии одна из служанок протянула ей смену белья и кивнула на таз.
Лилия начала умываться сама, но вскоре к ней подошли — не агрессивно, но настойчиво — и начали помогать: одна терла ей спину влажной тряпкой, другая мыла волосы чем-то пахнущим мятой и мылом. Движения были резкие, непривычные — как будто её чистили, а не ухаживали. Когда вода потемнела, её вытерли грубым полотенцем и выдали простое, но опрятное платье, высокие сапоги и расчёску.
Волосы быстро подсушили у жаровни, лицо протёрли влажной тканью, и, впервые за долгое время, Лилия выглядела… не как узница, не как служанка, а как кто-то, кого готовят к встрече.
— Что происходит? — наконец спросила она.
— Кронпринц хочет тебя видеть — тихо ответила одна из служанок с четким огнем зависти. — Давай без глупостей.