Цена молчания

Звонок курьера прервал наше тихое утро. Огромный букет красных роз, почти не помещающийся в руках доставщика, заставил нас с Агатой изумлённо переглянуться. От кого это? Ни у одной из нас не было ожидаемых гостей, тем более с такими роскошными подарками.

Мы поднялись в мою комнату, поставив букет на туалетный столик. Агата, с её обычным хладнокровием, аккуратно развернула записку. Её лицо, обычно непроницаемое, на мгновение исказилось.

Прочитав всего лишь одну строку, она подняла на меня глаза, в которых мелькнуло что-то неожиданное – нечто похожее на беспокойство, смешанное с интересом.

– Этот букет не мне, – сказала она, её голос был тише обычного. – Это для тебя, Вивиан.

В её словах чувствовалась уверенность, граничащая с чем-то ещё… с пониманием чего-то, что было скрыто в этом простом, но одновременно загадочном послании.

"Твой смех – это мелодия моей погибели."

Строка звучала как признание, как вызов, как обещание чего-то невероятного. От кого это могло быть? Возможных кандидатов было немного, но… неужели это он? Этот букет, это сообщение – это был новый ход в неизвестной игре, игре, в которой я, казалось, уже чувствовала себя загнанной в угол. Но одновременно… игра увлекала, заставляла забыть о предосторожности, заставляла чувствовать. И этот страх, смешанный с трепетом… он был потрясающе интересным.

Кассиан, – выдохнула я, имя прозвучало как тихое заклинание, как признание того, что я уже не могу отрицать очевидное. Агата кивнула, её взгляд стал пристальным, анализирующим.

А он не промах, – констатировала она, словно озвучивая мои мысли.

Этот букет... это не просто романтический жест. Это заявление. Заявление на меня.

– Что мы будем делать? – спросила я, мой голос дрожал от смеси страха и… странного возбуждения. Игра началась, и я уже не могла остановиться.

Агата повернулась, её взгляд был серьёзным, в нём не было паники.

– Сначала выясним, что он хочет, – сказала она спокойно. – Этот букет – всего лишь начало. Он играет, Вивиан, и мы должны играть вместе с ним. Только так мы сможем понять его правила игры.

Она подошла к букету, её пальцы скользнули по бархатистым лепесткам роз.

– Но, – добавила она, её глаза блеснули, – играть будем по-нашему. Мы не будем жертвами. Мы будем соперницами.

Проводив Агату, я наблюдала, как машина её отца скрывается за поворотом. Строгий водитель, как всегда, не проронил ни слова. Возвращаясь в квартиру, я почувствовала странное беспокойство, предчувствие чего-то необычного. Решение зайти на кухню, чтобы просто попить воды, оказалось спонтанным, но, как выяснилось, предельно важным.

Свет в кухне был приглушён, но я сразу заметила его. Александр стоял у окна, спиной ко мне, его силуэт был резко очерчен вечерним городским освещением. Он был не просто здесь, он явно ждал меня. В руке он держал бокал с чем-то тёмным, напоминающим виски.

Молчание повисло между нами, густое и напряжённое. Сердце заколотилось быстрее, но я постаралась не подать виду. Я медленно приблизилась к холодильнику, стараясь контролировать каждое движение. За спиной я чувствовала его присутствие, чувствовала, как он наблюдает за мной.

Наконец, он обернулся. Его лицо было скрыто в полумраке, но в глазах я увидела то же самое, что и в глазах Кассиана: холодный расчёт, и… нечто большее. Нечто, что пугало и одновременно завораживало. Он сделал жест рукой, приглашая меня присесть.

Он отставил бокал на стол, звук был неожиданно громким в царившей тишине.

– От кого цветы, Вивиан? – спросил он, его голос был низким, почти шёпотом, но в нём чувствовалась сталь.

– Они не мне, – ответила я, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри всё сжималось от напряжения. Мне нужно было уйти. Этот ночной допрос меня не устраивал.

– Не лги, – его голос стал холоднее, в нём появилась угроза. Но я промолчала. Дальнейшие объяснения были бесполезны. Единственное, что имело значение – это покинуть кухню как можно скорее.

Я медленно попятилась, стараясь выглядеть как можно более непринуждённо, но мой план был сорван. Уже почти достигнув двери, я почувствовала жёсткое прикосновение его пальцев на моей руке. Он держал меня крепко, не причиняя боли, но достаточно сильно, чтобы я не смогла вырваться.

– Цветы от Давейна, – выпалила я, первое имя, которое пришло в голову. Любое имя, лишь бы он отпустил.

Вырвав свою руку из его хватки, я бросила короткий взгляд на его лицо, на его глаза, в которых читался вопрос, недоверие. Он ничего не ответил, не стал допрашивать дальше. Я проскользнула мимо него, чувствуя на своей спине его взгляд, и поспешила в свою комнату, жажда отчаяния и страха растворялась в предвкушении сна. Я хотела только одного – забыться, исчезнуть в царстве Морфея, хотя знала, что сон будет недолгим и беспокойным.

Утро началось с ощущения цейтнота. День предстоял насыщенный, и каждая минута была на счету. В голове уже чётко выстроился план: сначала тренировка по боксу – выплеснуть накопившееся напряжение и привести мысли в порядок с помощью физической активности. После – стрельбище в подвале – точная работа, сосредоточенность, ещё один способ отвлечься и направить энергию в нужное русло.

А потом… потом обрыв. Моё любимое место. Ветер, безграничное небо, широта горизонта. Там, на краю пропасти, среди камней и редких растений, я могла по-настоящему подумать, порисовать, попытаться разобраться в себе. Понять, чего я хочу. Хочу ли я продолжать эту игру, в которой оказалась заложницей собственного любопытства и, признаться, адреналина. Или всё это – лишь затянувшаяся игра, от которой пора избавиться?

Но перед тем, как погрузиться в этот водоворот эмоций и планов, были более прозаические, но не менее важные задачи. Сначала нужно было умыться, смыть остатки ночного беспокойства и привести себя в порядок. Затем переодеться в удобную одежду – спортивный костюм для тренировки, а потом – что-то более свободное и тёплое для посещения обрыва. День обещал быть долгим и полным впечатлений.

Холодная вода взбодрила, смывая остатки сна и ночного беспокойства. Зеркало отразило лицо, немного бледное, но с решительным выражением. Я выбрала спортивный костюм, удобный и практичный. Бокс – лучшее средство от любых дурных мыслей. Тренировка прошла на одном дыхании – удар за ударом, пот заливал лицо, но я чувствовала себя освобождённой, очищенной от накопившейся тревоги. 

Стрельбище в подвале, напротив, требовало максимальной концентрации. Каждый выстрел – как маленькая победа, точность и спокойствие – лучшие союзники в этом занятии. Тишина подвала, только звук выстрелов и едва слышный стук собственного сердца – идеальный фон для размышлений. Но ответы на мучившие меня вопросы не приходили. Игра продолжалась, и я всё больше понимала, что в ней нет победителей, только участники, загнанные в ловушку собственных желаний и страхов.

Наконец, я оказалась на обрыве. Ветер трепал волосы, небо было бесконечным, и широта горизонта, казалось, отражала безграничность моих собственных сомнений. Я достала блокнот и карандаши, начиная переносить на бумагу свои переживания. Линии, цвета, формы – это был язык, понятный только мне, язык моих скрытых чувств и невысказанных мыслей. Рисование помогало структурировать хаос внутри, превращать тревогу в что-то осязаемое, материальное. Сидя на краю обрыва, я постепенно начинала понимать, что игра – это не только опасность и страх, но и захватывающее приключение, испытание самой себя. И что, возможно, именно сейчас, на краю пропасти, я наконец-то пойму, чего я на самом деле хочу.