7 часть
Автор: ну, не хочу я этот фф растягивать. Не лежит у меня душа на 2928 глав с этим сюжетом, будет там, глав 10, хехе))) ловлю ваши тапки, только НЕ ПОМИДОРЫ
***
–Юнги, — зовёт глава семьи, продолжая нарезать овощи для салата. Мин, что погружен в свои мысли, сначала не замечает и поэтому молчит, но после с неким туманом в глазах смотрит на своего отца. — Почему именно Чимин?
Юнги ошарашенно смотрит на старшего, путаясь в собственных мыслях. До этого он без всяких зазрений совести представлял себе, как бережно разводит эти стройные бедра в разные стороны. Как они обхватывают его талию. Как сам омега закидывает их на его плечи. Об этих ножках можно было думать вечность и совершенно не в том ключе, что нужно. Мин это осознает, но ничего сделать не может. Влюбился, как маленький мальчик в симпатичного омежку.
— Ну, он не такой, как Сокджин, — неуверенно тянет альфа, словно все еще обдумывать вопрос родителя, — Сокджин, он ведь весь такой омега-омега: красивые наряды, уходя за лицом, походка прямая. Да и полюбил я его, кажется, из-за того, что он просто красивый с сладким запахом. Но, когда узнал, что он помолвлен с моим другом детства, не особо и расстроился.
Юнги замолкает. Он точно помнить те деньки, когда ухлестывал за своим хеном, пытаясь привлечь внимание. Дарил цветы, подарки, ухаживал и даже осмеливался чмокнуть в щечку, на что получал странно реакцию: омега чуть ли не визжал, брыкался и говорил что это не правильно, что нужно именно по правилам. Юнги все еще диеты, что именно из-за этого он немного охладел к противоположному полу, потеряв к нему интерес.
— А Чимин… он просто смачно врезал мне как-то, когда я думал, что это очередной правильным мальчик. Кажется, даже мозги вставил на место. Вообще, мы довольно холодно друг друга встретили. Первое время мне чертовски хотелось убить его, а сейчас, когда вижу этого недовольного, надутого и матерящегося хомячка аж сердце от умиления сжимается, — продолжает говорить Юнги, улыбаясь уголками губ. Он может вечность рассказывать о его возлюбленном омеге. Но никто из альф не заметил прихода обсуждаемого парнишки. — А ещё он просто красивый, не сладко, но и не горько пахнет цитрусами. Наверное, именно из-за этого мне и нужен Чимин.
Сам Пак, что стоит недалеко от него сжимает руки в кулаки от нахлынувшей злости.
(Несколькими минутами ранее в другой комнате)
— Тебе нравится Юнги-я? — интересуется старший омега, протягивая штаны и указывая на красивую шырму.
— Я… не знаю, — неуверенно начинает Чимин, пугаясь этого разговора. — Точнее, я не знаю, что это… для меня это вечные ссоры, ругань, избиение, насилие. И я не хочу любить и быть любимым.
— Нет, что ты, любовь это противоположное понятие твоему объяснению, — взволнованно сказал мужчина, присаживаясь на край кровати. — Знаешь, на самом деле любовь не такая и плохая штука. Я тоже был молод, амбициозен, всякие клубы, сигареты алкоголь, с друзьями-омегами. Конечно, это и сейчас есть, но после клуба, когда я в стельку пьян, я могу со спокойной душой подойти к своему мужу и точно буду знать, что меня не тронут, а наоборот, ворча, уложат спать, а утром подадут таблетку от головы… а есть ли у тебя тот альфа, к кому ты можешь так же спокойно, без страха, что тебя тронут, подойти?
Чимин задумался. А есть ли действительно такой человек? Отец? Он сразу отмахнулся от этой мысли, ведь даже в трезвом состоянии он не уверен, что сегодня вечером его не тронут. Конечно, насадкой не было уже давно, но воспоминания о той боли всегда будут в молодой белокурой голове. А больше альф и нет, если только Мин Юнги. Этот парень плотно засел в его голове с самой встречи, но сейчас, обдумывая те самые слова старшего, он понимает, что чувствует себя в безопасности рядом с Мином.
Даже когда они остались наедине, а тела мучали течка и гон, Мин его не тронул. Оба безумно хотели, но сдержался только он. И более не поднимал ту тему, избегая каких-то лишних и некомфортных вопросов. Поэтому Чимин с осознанием переосмысливает его поведение последнюю неделю и осознает, что вот оно оказывается счастье. Совсем рядом, и истина понятия любви для него была открыта.
Чимин самовлюблен. Он думал только о себе и собственных выгодах. Чтобы было удобно только ему. И даже не заметил, что решение всех его проблем рядом. Эта проблема любовью в детстве заставляла его все больше и дольше, глубже изучать старые шрам на груди от мысли, что он виноват в потери папы.
— Кажется, я понял, — вдумчиво произносит омега, встав напротив Мина-старшего. — Прошу простить меня, за то что не однократно бил вашего сына. Он… хороший… Человек. Да.
Старший удивленно на него смотрит, а после пропускают смешок.
— Иногда ему не повредит дать хорошенько по голове, уж позаботься об этом, — хихикает он, встрехнув чужую блондинистую копну волос. — А ещё… откуда у тебя такие мысли, про любовь?
— Я… ой, знаете, так бывает, когда кто-то умирает при родах. И я стал именно тем, кто убил собственного папу. Слышал, он толком то меня и не родил. Был разрыв, и он умер от кровотечения. Думаю, вы понимаете о чем я. И я остался наедине с отцом. Все было хорошо, но каждый раз приходил домой и видел новую пассию отца… сначала это до чёртиков пугало и мне пришлись по вкусу сигареты. А потом мои нервы сдали окончательно, когда именно я стал той очередной его пассией. Уж тогда мне полюбилось соджу… уж не знаю, зачем я сегодня так много говорю о себе, хотя знаком с вами немного.
Омега‐родитель тихо хмыкнул и обнял младшего, прижимая к себе и успокаивающе погладил по голове. Он понимал и чувствовал в нем себя. Знает, что таким детям не хватает больше всего на свете. Родительской любви и поддержки. Осознания, что теперь хорошо, теперь все обязательно наладится.
— Потерпи чуток, закончишь школу и поступишь дальше, а там и в общагу съедешь и никто тебя не тронет, — мужчина, легко касается мягких волос. Он знает, что ничего другого ему и не скажешь. Обращаться в полицию — по себе знает, что таких как они особо не слушают.
А Чимин впервые почувствовал родительское тепло. Настоящие папины объятья, а не лёгкие, почти невесомые и холодные.
— Ну, а теперь не расклеивайся! Круто ты ему зарядил по ноге! А те синяки? Ты? — радужно просиял старший, ярко улыбаясь.
— Нет, а чего было меня злить? Но… я шесть раз ему проиграл в наших драках, все-таки он альфа и… — неожиданно чужой кулак прилетел по белокурой голове. — Айй, за что?!
— И что, что он альфа? Неужели это повод проигрывать? Ты можешь лучше, к тому же отдаю своего сына, как грушу для битья! Только не делай из него для всей школы козла отпущения, будет нечестно!
Чимин впервые так легко и непринуждённо смеётся, а в мыслях полный порядок. Вот что-такое папина любовь. Хоть от совершенно не его папы. Он уверен, его родитель сейчас бы улыбался вместе с ними…