Игнат
Не люблю такие игры. "Бутылочка" — это обычно про скуку, фальшь и дешёвые прикосновения. Люди выдыхают алкоголь и страсть одновременно, лишь бы на минуту почувствовать себя нужными. Я не планировал участвовать. Просто сидел, наблюдал, пил свой коктейль и не ожидал ничего нового. До тех пор, пока в круг не села она.
Мира Власова. Тихая. Прямолинейная. Неприметная настолько, что почти прозрачная — на первый взгляд. Дочь нашего декана. Я знал, кто она. Не потому, что следил. Просто слышал пару раз. В универе об этом шепчутся, особенно первокурсники: «Власова — дочка самого Власова».
Я смотрел, как она усаживается напротив, сжимая пальцы на коленях. Она не хотела играть — это было видно. Но она осталась. Принцип или вызов — не знаю. Но в ней точно было что-то такое... что я не мог игнорировать.
Когда бутылка указала на нас, в круге кто-то засвистел, кто-то фальшиво засмеялся. Я не двигался сразу. Она тоже — просто смотрела. В глазах был страх. Лёгкий. Настоящий. Не передо мной — перед моментом. Я потянулся ближе, намеренно медленно, чтобы не спугнуть. Её губы дрогнули, но не отпрянули.
Поцелуй.
Короткий. Но он будто вырвал меня из себя. Как вспышка. Она была мягкой. Тёплой. На вкус — сладкой, с ноткой вина и чего-то очень живого. В этом поцелуе не было желания произвести впечатление. Он был не на показ. И, возможно, поэтому — он тронул. Слишком сильно.
Я отстранился, но внутри всё ещё пульсировало. Хотелось снова. Не грубо. Не быстро. А... иначе. Глубже.
Она опустила глаза. А я остался сидеть, сжимая стакан так крепко, что стекло трещало в пальцах.
После игры Алиса — яркая, уверенная, с полуобнажённой спиной и намерением — схватила меня за руку.
— Пошли, Игнат. Скучно тут стало.
Я пожал плечами. Просто чтобы отвлечься. Она вела меня наверх, в одну из комнат. Там был полумрак, приглушённый свет, она стянула с себя кофту, подошла ближе.
Её губы коснулись моей шеи, а руки обвили за плечи. Всё, как обычно. Я должен был быть здесь. С ней. В моменте.
Но я не мог.
Перед глазами снова и снова — глаза Миры. Поцелуй. Её дыхание. Её нервный жест, когда она откинула волосы за ухо. Слишком ярко. Слишком... по-настоящему.
— Ты что, отключился? — Алиса отстранилась, обиженно хмыкнув.
— Прости. Не сегодня, — бросил я коротко и вышел.
Я спустился вниз. Сел рядом с ребятами — кто-то курил, кто-то ржал, кто-то наливал новое. Всё привычно. До момента.
— Ты, кстати, понял, кого целовал? — спросил Артём, чиркая зажигалкой. — Власову. Дочку самого Власова. Ну, нашего декана.
Я молча поднёс стакан к губам.
— Тихая такая, а поцелуй — ух, — вставил кто-то. — Я аж перегорел на месте. У вас там искры были.
— Интересная девочка, — хмыкнул кто-то сбоку. — Спорим, ты её не затащишь в постель?
Я повернулся. Вадик. Не друг. Так, знакомый с кафедры.
— Что? — фыркнул я. — Ты серьёзно?
— Абсолютно. Пятнашка. Если уложишь — твоя. Если нет — ну, значит, не ты тот Игнат, про которого все базарят.
Я хотел отказать. Правда. Такие споры — тупость. Детский сад. Но внутри что-то щёлкнуло. Не азарт. Интерес. Глубокий, навязчивый.
Я хотел узнать её ближе.
Через пятнадцать минут я согласился. Не из-за денег. И даже не из-за гордости.
Из-за неё.
Ближе к ночи я вышел на улицу. Воздух стал свежим, влажным, пах весной и дымом от мангала. Музыка из дома звучала приглушённо, а вечеринка заметно стихла. Я заметил, как с подъезда уехал мотоцикл — за рулём Егор, а позади него — подруга Миры. Они скрылись за поворотом.
Мира осталась одна.
Стояла у ворот, в молочной жилетке, с телефоном в руке. Она злилась. Листала экран. Видно было, что вызывала такси. И безуспешно.
Минут через десять я всё-таки подошёл. Спокойно. Без лишних фраз.
— Проблемы с такси?
Она обернулась. В её глазах мелькнуло удивление, затем усталость и лёгкое, почти невидимое облегчение.
— Да. Не могу поймать. Все заняты.
— Хочешь, подвезу?
Она колебалась секунду. Потом кивнула. Я открыл перед ней пассажирскую дверь.
Она села. Спокойно, без слов. Но я чувствовал — она снова рядом. И это ощущение снова вцепилось в меня, будто пальцы по коже.
Я завёл двигатель.
И в эту ночь я понял:
Я больше не просто наблюдаю за ней.
Я хочу её.
Но не по правилам.
По-своему.
Я смотрел, как она вышла из машины, поблагодарила и скрылась в подъезде. Её белая сумка болталась на плече, а лёгкие волосы колыхались от вечернего ветра. Она даже не оглянулась.
И, чёрт возьми, это только ещё сильнее разжигало меня.
Я остался сидеть. Двигатель работал глухо. Салон пропитался её духами — нежный, пудрово-цветочный аромат. Такой, от которого не кружится голова, а хочется уткнуться носом в шею и дышать глубже.
Я не поехал сразу. Просто сидел. Вглядывался в тёмное окно её подъезда, будто что-то там ещё должно было произойти. Хотя всё уже закончилось.
Наверное.
Вздохнув, я наконец выжал сцепление и тронулся с места. Асфальт блестел под уличными фонарями, город постепенно выдыхал ночную суету. Машин почти не было, редкие огоньки фар вдалеке, да мерцающие витрины круглосуточных кофеен. Я ехал медленно, хотя обычно несусь. Хотелось сохранить это состояние. Как будто внутри пульсирует ток, медленный, но постоянный.
Пока я вёл, в голове снова всплывал поцелуй.
Её губы. Её лёгкое, почти неуверенное движение.
Как она немного дрогнула, но не отстранилась. Как будто... позволила мне больше, чем остальным.
Я сжал руль сильнее.
У меня давно не было такой реакции. Настоящей.
Это не просто возбуждение — хотя, да, я был возбуждён. До боли. До желания сорваться, развернуться, вернуться и прижать её к двери, к стене, к себе.
Но дело было не только в теле.
Она зацепила что-то другое. Более глубокое. Как будто её дыхание открыло во мне щёлку, куда хлынуло нечто острое, живое.
Я припарковался у дома. Моя квартира — в центре, на пятом этаже. Панорамные окна, минимализм в интерьере, чёрно-белая кухня, стеклянный стол, дорогой кофе. Всё как надо. Всё — по плану. Только внутри ничего не по плану.
В лифте я смотрел в своё отражение.
И впервые за долгое время видел, что глаза не пустые.
Когда за мной закрылась дверь, я сбросил кроссовки, стянул куртку и прошёл на кухню.
Налил себе воды.
Глотал жадно, будто мог этим утопить пульсацию внизу живота.
Глупо.
Я не подросток.
Я мужчина, у которого были десятки девушек, разных: дерзких, раскованных, красивых.
Но... в ней была совсем другая энергия.
Я снова вспомнил спор. Пятнадцать тысяч. Да плевать. Это уже не про деньги. Даже не про "затащить". Это... стало чем-то личным. Интересом. Вызовом. Желанием.
Не доказать. Понять.
Я прошёл в спальню, стянул с себя футболку и рухнул на кровать. Потолок плыл перед глазами, а внутри всё ещё жила её тень — тихая, сильная, неожиданно глубокая.
И я знал.
Я найду повод быть рядом снова.
И не просто из-за спора.
Потому что я не могу выкинуть её из головы.
А когда я не могу забыть — я всегда возвращаюсь.
Я лежал на кровати, уставившись в потолок, а в голове — ни одной здравой мысли. Только она.
Мира.
Маленькая, незаметная на первый взгляд. Не из тех, кто бросается в глаза. Но, чёрт, как же она врезалась мне в голову.
Я чувствовал, как с каждой минутой воспоминание о поцелуе не просто не отпускало — оно будто вгрызалось в меня. Под кожу, в кровь. Внутри всё гудело. Напряжение стало почти физическим. Я сглотнул и провёл ладонью по лицу.
Не помогло.
Я чувствовал, как всё тело словно живёт в ритме её дыхания — того самого, которое я слышал, когда наши губы соприкоснулись. Легкое, прерывистое, словно она боялась, что это не игра.
Я хотел убедить себя, что это ничего не значит. Просто случайный поцелуй. Но как объяснить, что меня всё ещё трясёт?
Медленно спустил руку вниз по груди, к животу. Лёгкое напряжение превратилось в тяжесть. В возбуждение.
Даже через ткань белья я чувствовал, насколько сильно хочу её.
Насколько сильно хочу снова. Не мимолётно. По-настоящему.
Я закрыл глаза и представил её. Как она выглядела, когда подходила ко мне на улице, чуть растерянная, с белой сумкой и идеально уложенными волосами. Эти стрелки на глазах, аккуратные, тонкие. Губы — блестящие. Мягкие. Я точно знал, какие они на вкус.
Я медленно провёл ладонью поверх себя. Глубоко вдохнул.
Из груди вырвался тихий стон.
Перед глазами — сцена, которую я сам выдумывал.
Она — в моих руках. Робкая. Неуверенная. Но не сопротивляется. Губы раскрываются навстречу моим. Она тихо дышит мне в ухо. Я чувствую её запах — тот самый пудровый, нежный, как весна.
Я сжал себя крепче, движения стали медленными, осознанными.
Пульсация отдавала в бёдра, в поясницу, в грудь. Я чувствовал, как с каждой секундой желание перехватывает дыхание. Горло пересохло. Мне было жарко. Почти до боли.
— Мира... — прошептал я, даже не осознавая, что говорю.
Я представлял, как она садится на меня сверху, вся раскрасневшаяся, глаза полны нерешительности. Но когда я беру её за талию — она не уходит.
Она двигается навстречу. Медленно.
Губы дрожат, руки сжаты в кулачки. Но она остаётся. Смотрит на меня.
Смотрит и молчит.
И я срываюсь.
Финал накрыл резко — как прилив. Я не удержался и сжал зубы, чтобы не выругаться вслух. Всё тело вытянулось, дыхание сбилось. Несколько секунд — и тишина.
Потом — только сердце, колотящееся где-то в груди, и голова, полная её.
Я лежал, глядя в потолок. Рука всё ещё на животе, грудь поднималась тяжело. Но мысль была одна:
Это не просто интерес. Это не просто спор. Я хочу её. Серьёзно. Опасно. До одержимости.
И, кажется, я уже начал проигрывать. Себе.
Я пролежал ещё пару минут, ощущая, как пульс постепенно успокаивается. Комната снова стала тихой, прохладной. Я чувствовал липкость на коже и привычную тяжесть, которая приходит после разрядки — но не облегчения. Потому что стоило закрыть глаза, как она снова возвращалась.
Мира.
Я встал и, не включая свет, направился в ванную. Шаги по паркету глухие, приглушённые. Открыл воду — горячую, до предела, чтобы отпарила мозги. Чтобы сбросить это наваждение, выбить из себя желание, которое, казалось, только разгорелось.
Пар начал подниматься с плитки, обволакивая меня, будто засовывая в капсулу из влажного жара. Я зашёл в душ, закрыл стеклянную дверь. Поток воды ударил по плечам, спине. Закрыл глаза.
Ошибка.
Она — снова там. Передо мной.
С этими глазами. С этим образом: слегка растрёпанная, с лёгкой улыбкой, будто она точно знает, что творит со мной. В моей голове она уже не та неловкая девочка с вечеринки. Нет. Там — женщина. Уверенная, плавная в движениях, мягкая в голосе, будто созданная, чтобы сойти с ума.
Я провёл ладонями по лицу, по волосам. Горячая вода обжигала кожу, но мне было всё равно. Мурашки по спине — не от холода.
От желания.
Я представлял, как она заходит в эту ванную. Тихо, босиком, смотрит на меня через запотевшее стекло. Как тянет к себе, не говоря ни слова. Как её руки скользят по моей спине, по животу. Как её губы касаются моей шеи, а потом — ниже.
Я вцепился пальцами в кафельную стену. Грудь вздымалась.
— Чёрт, Мира... — прошептал сквозь зубы.
Глаза сжались сильнее. И я снова дал волю рукам.
Горячая вода текла по запястьям, по плечам, вниз по телу. Тело напряглось. Всё в ней — сводило с ума. Её голос. Поза. Её запах, чёрт бы его побрал. Я чувствовал, как снова становлюсь жёстким, сильным.
Как будто даже после того, что было — мне не хватило.
Мало.
Хочу её.
Настоящую. Живую. Подо мной, в себе, полностью.
Когда всё закончилось, я тяжело выдохнул, уткнулся лбом в стену. Вода текла по спине, по затылку, смывая с меня жар. Но не очищая.
Потому что в голове всё ещё жила она.
И я понимал — мне уже не остановиться.
Я вышел из душа, медленно вытирая капли с плеч и груди. Полотенце тянулось за мной, как второе дыхание. В квартире было тихо, окна приоткрыты, и с улицы доносился гул ночного города — отдалённый, приглушённый.
Я прошёл в спальню, не включая свет. Всё было знакомо, привычно: кровать, тёмные стены, торшер в углу, которого я так и не зажёг. Только внутри всё было не так. Как будто всё сместилось.
Сел на край кровати, провёл рукой по волосам.
Усталость навалилась резко. Она была тёплой, вязкой, почти уютной. Я лёг, закрыл глаза — и снова увидел её.
Мира.
Где-то на фоне за окном проехала машина, и тишина накрыла снова. Я позволил себе раствориться в ней. В себе. В этом странном, не до конца понятном ощущении. Желание отпустило, но осадок остался. Что-то тревожное, почти беспокойное. Как будто я прикоснулся к чему-то запретному — и теперь это не отпускает.
Я уснул быстро. Без снов. Просто провалился в темноту.
Утро пришло неожиданно мягко. Свет пробивался сквозь полузадёрнутые шторы, оставляя на стене полосы. Я проснулся не от будильника — от тишины. От этой особенной тишины выходного дня, когда мир не торопится никуда, а воздух в комнате чуть прохладный, свежий.
Потянулся, медленно сел.
Голова была тяжёлой, но ясной. На телефоне — пару непрочитанных сообщений в чате с ребятами. Кто-то делился фотками с вечеринки, кто-то шутил про «бутылочку». Я пролистал — и задержал взгляд на видео.
Тот самый момент.
Я. Она.
Поцелуй.
Даже на записи видно, что всё было не просто "по правилам игры". Это было... странно близко. Не пошло. Не неловко. А с чувством.
Я машинально провёл пальцем по губам. Внутри будто снова кольнуло. Вчерашнее напряжение вернулось лёгкой тенью.
Мира Власова.
Дочь Власова, декана факультета...
Да ну нахрен.
Но губы чуть дрогнули. Усмешка.
Я поднялся, прошёл к окну, отдёрнул штору. Город просыпался. Снизу — редкие прохожие, кофейня напротив только включила свет. На столе у окна лежал мой блокнот, где я обычно записывал всякую чушь: мысли, наброски для курсовой, иногда — строки, которые просто приходили ночью.
Я взял ручку.
И вдруг написал её имя.
«Мира.»
Просто. Одно слово.
А в нём — всё, что крутилось в голове. Всё, что ещё предстоит.
Я провёл по бумаге пальцем.
Снова усмехнулся.
Ладно, девочка. Посмотрим, как далеко ты зайдёшь в мою жизнь.
Свет в спальне был мягким, почти нежным, как будто утро не спешило меня вырывать из постели. Я какое-то время просто лежал, глядя в потолок. Прокручивал всё заново. То, как тёплая ладонь Миры скользнула по моему запястью в момент поцелуя. Как её губы сначала дрожали, а потом вдруг стали смелыми.
Как будто в ней проснулось что-то... настоящее.
Поднялся. Прошёл босиком по прохладному паркету до ванной. Включил воду, на этот раз чуть прохладную — нужно было привести себя в порядок, встряхнуться. Пока вода набиралась, я стоял перед зеркалом и смотрел на себя. Вроде тот же — но внутри будто что-то сдвинулось. И это раздражало. И... цепляло.
Душ смыл остатки сна, освежил мысли. Я вытерся, распылил на кожу любимый аромат — пряный, древесный, тёплый. Oud Wood от Tom Ford. Он держался близко к телу, едва уловимый, но цепляющий. Такой, который хочется вдыхать снова и снова.
На автомате достал из шкафа чёрные джинсы, серую футболку и рубашку цвета мокрого асфальта. Оделся, застегнул часы на запястье — тёмный кожаный ремешок, стальной корпус, классика. Плеснул воды на лицо, посмотрел в зеркало. Всё. Готов.
Выглядел, как всегда.
Но внутри — не так, как всегда.
Я вышел из дома, спустился в подземный паркинг. Машина, как обычно, вылизанная до блеска. Сел за руль, включил музыку — что-то ненавязчивое, фон. Вырулил на дорогу.
Пробки.
Понедельник. Утро. Центр города — всё как по учебнику. Но я не спешил. Нервно не бил по рулю, не поджимал губы. Просто ехал. Скользил по потоку, глядя на светофоры и людей, торопящихся по делам.
На светофоре в голове всплыло, как Мира поправляла волосы, выходя на улицу. Как смотрела на экран телефона, кусая губу.
Тепло снова подступило к коже, будто кто-то включил внутренний обогреватель.
Я мотнул головой и уставился в лобовое.
— Всё, хорош, — сказал себе вслух.
Припарковался возле универа. Вышел. Люди спешили, кто-то курил на ступеньках, кто-то толкался в холле. Знакомая суета. Родная. Я прошёл по коридору, словил пару приветствий от одногруппников, кивнул, не особо вникая. Пара начиналась через пять минут.
Сел в аудитории к окну. Профессор вещал что-то привычное — я слышал, но не слушал. Мысли уплывали, пока не увидел, как в аудиторию напротив зашла она.
Мира.
Шла уверенно, но с лёгкой скромностью в осанке. Волосы собраны в низкий хвост, рубашка небрежно заправлена в светлые джинсы. Села ближе к окну. Достала блокнот, ручку. Что-то написала. Улыбнулась кому-то рядом.
Я залип.
И снова поймал себя на этом.
Как будто весь мир сузился до неё.
Как будто просто наблюдать за ней — уже интересно. Уже... приятно.
А я не из тех, кто обычно разглядывает девочек через стекло. Но тут — не мог оторваться.
— Ты чего, Власову высматриваешь? — услышал я сзади знакомый голос. Один из одногруппников сел рядом, усмехаясь.
Я не ответил. Только перевёл взгляд обратно в свою аудиторию, откинулся на спинку стула.
Да. Похоже, всё только начинается.
Я отогнал от себя мысли и заставил себя сфокусироваться. Хотя бы попробовать. Препод что-то чертил на доске, цифры, формулы, объяснения. Мой блокнот остался пустым — я лишь бездумно вертел ручку между пальцами, делая вид, что записываю. Через стекло видел, как она тоже что-то пишет, чуть склоняя голову — сосредоточенная, аккуратная, в этом было что-то чертовски притягательное.
Было бы проще, если бы она была из тех — шумных, нарочито сексуальных, самоуверенных до истерики. Но нет. Она была... настоящей. Спокойной. Чистой, в каком-то смысле. А мне всегда хотелось запачкать чистое. В хорошем смысле. Или в плохом. Смотря с какой стороны посмотреть.
Пара тянулась, как жвачка. Я вышел первым — не потому что спешил, просто не мог больше сидеть в одном положении. Пошёл в коридор, сел на подоконник, достал телефон. Пара новых сообщений в общем чате. Егор написал что-то про вечер, подколол про «красивую парочку». Ему кто-то ответил мемом. Я промолчал.
Следующая пара была по расписанию в другом корпусе. Я неторопливо пошёл через внутренний двор, на ходу закурил. Воздух был влажный, весенний, с лёгкой прохладой — не холодно, но приятно. Вдохнул поглубже, наблюдая, как группы студентов текли в разные стороны.
На второй паре я сидел на последнем ряду. Лектор — молодая женщина с чёткой дикцией и умением удерживать внимание — рассказывала о проектных структурах. Кто-то конспектировал, кто-то смотрел в телефон. Я делал вид, что слушаю, но в голове уже начал выстраивать что-то другое.
План, может.
Или просто картинку: как бы подойти к Мире, чтобы не выглядеть слишком заинтересованным. И в то же время, не так, чтобы она подумала, будто я, как все остальные.
А может, вообще не подходить?
Сама придёт.
На большой перемене я снова её увидел. Она вышла из другого корпуса, держала стаканчик кофе. Лена была рядом — болтали о чём-то, смеялись. Я стоял у автомата с напитками, делая вид, что выбираю, но всё уже выбрал — просто смотрел.
Мира в этот момент поймала мой взгляд.
Мельком.
Может, случайно. Может, нет.
Но глаза встретились. И что-то в ней дрогнуло. Или мне показалось.
Я чуть наклонил голову, будто в знак приветствия. Она не улыбнулась — но и не отвернулась. А потом пошла дальше.
Спокойно.
Небрежно.
Как будто ничего не случилось. Но я заметил, как она сильнее сжала стакан в руке.
Заметила.
Я взял воду из автомата и ушёл в другую сторону. Слова мне пока были не нужны. Достаточно было взгляда.
Достаточно, чтобы понять — она тоже начала думать обо мне.
После последней пары я не стал сразу уезжать домой. Было ещё слишком рано, да и настроение не подходило для одиночества. Хотелось шума, движения, знакомых голосов. Я написал ребятам, и через двадцать минут мы уже сидели в небольшом заведении на углу — не пафосном, но уютном.
Деревянные столы, приглушённый свет, лёгкий запах кофе и жареных булок с чем-то сладким. Один из тех мест, где даже время, кажется, идёт чуть медленнее.
— Ну чё, Савин, рассказывай, — заговорил Пашка, потягивая чай через трубочку. — Как там Власова?
Он, конечно, не мог не начать с этого. Сидел напротив, полуразвалившись, с дежурной ухмылкой.
— А что с ней? — я откинулся на спинку кресла, сделал вид, что не понял.
— Не прикидывайся, брат, — вставил Лёха, он был с нами на той самой вечеринке. — Мы все видели. Это ж не просто поцелуй был. Там... там как будто искры пошли. Ты её что, заранее знал?
Я промолчал, только усмехнулся краем губ. Паша, не дождавшись реакции, подался вперёд.
— Ладно, без цирка. Ты согласился на спор, это мы помним. Ты в игре или сдулся?
В его глазах был азарт, тот самый, что появляется у людей, когда они думают, что могут предсказать чужие действия.
Я взял чашку, сделал глоток кофе. Горький, обжигающий — такой, как я любил. Потом спокойно посмотрел на него.
— Я не собираюсь бегать за ней, чтобы выиграть бутылку виски, если ты об этом.
— Ага, — Паша фыркнул. — Только ты, как бы это сказать... выглядишь так, будто у тебя уже план.
Я снова усмехнулся.
Он был прав.
План был. Не расписанный по пунктам, не чёткий, но... внутренне я уже знал, что хочу быть рядом с ней. Смотреть, трогать, чувствовать. Узнавать медленно.
Слишком медленно для таких, как я. Но по-другому — неинтересно.
— Она не из тех, кто бросается на первого харизматичного типа, — сказал Лёха.
— Тем более интересно, — я произнёс, не скрывая иронии. — Хочешь лёгких побед — не трогай Власову.
— Так ты всё-таки собираешься? — Паша загорелся, будто получил долгожданный ответ.
Я не ответил сразу. Только посмотрел в окно — за стеклом уже сгущались сумерки. Фонари загорались лениво, машины ползли по улице, люди спешили домой.
А у меня в голове — снова она. С тем самым взглядом. С тем дыханием на пару секунд после поцелуя.
Интересно, вспоминает ли она так же?
— Посмотрим, — ответил я, наконец.
— Ну всё, — Паша засмеялся и хлопнул меня по плечу. — Спор не отменяется. Времени — месяц.
Я ничего не сказал. Весь этот спор был для меня скорее поводом.
Не азарт, не деньги.
А то, как в ней сочетались спокойствие и внутренний огонь.
И я хотел разжечь его. До конца.
После пары чашек кофе и ленивого обсуждения всего, что только можно было обсудить — от преподов до новой модели мотоцикла у Егора — разговор постепенно стих. Каждый ушёл в свой телефон, кто-то вызвал такси, кто-то заказал ещё десерт.
Но мне не хотелось разъезжаться.
Не потому, что я нуждался в компании — скорее, не хотел оставаться с головой наедине. Потому что стоило задержаться одному — как снова начинало давить. Неосознанное притяжение. Вкус поцелуя. Её глаза.
Слишком ярко. Слишком чётко.
— Поехали ко мне? — кинул я вскользь, даже не глядя. — У меня дома нормальный вискарь, можно спокойно посидеть.
— Да можно, — пожал плечами Лёха. — Всё равно делать нечего.
— Я за, — добавил Паша, уже поднимаясь. — Только пусть твоя колонка работает нормально, а то в прошлый раз она рубила бит, как будто в подвале соседей.
Я хмыкнул.
— Сегодня всё будет нормально. Обещаю.
Через пятнадцать минут мы уже выезжали. Я был за рулём — чёрный седан мягко скользил по проспекту, отражая огни витрин. В городе начинал включаться вечер: пробки растаяли, воздух стал плотнее, чуть прохладнее.
Ребята обсуждали что-то своё, на заднем фоне играла музыка — не слишком громкая, ровная.
Я молчал. Смотрел вперёд, в окно, на пролетающие мимо неоновые вывески. В голове — Мира.
Снова.
Как будто всё остальное было просто паузой между этими воспоминаниями.
Моя квартира была на пятом этаже нового дома в центре. Стекло от пола до потолка, вид на город, светлый лофт с элементами тёмного дерева. Я не устраивал здесь громких вечеринок, не запускал толпы — это было моё пространство. Без шума, без лишних людей.
Но сейчас — я не против компании.
Хотя бы, чтобы заглушить то, что крутится в голове.
Ребята устроились на диване, кто-то пошёл за льдом, кто-то включил музыку. Я переоделся в чёрную футболку и серые спортивные штаны, сбросив с себя напряжение вместе с одеждой. На кухне наливаю виски в бокалы, кидаю по кубику льда. Пахнет карамелью и дубом. Хорошая штука — не дешёвка.
— Ты реально будешь за ней бегать? — Паша снова влез с вопросом, от которого вроде как все уже ушли.
Я опёрся на стол, глядя на него поверх бокала.
— Я ни за кем не бегаю.
— Но тебе она зацепила, да? — подключился Лёха, с интересом косясь в мою сторону. — Видно же.
Я пожал плечами.
— Просто интересно. Не влюбился, расслабьтесь.
Враньё, конечно. Но не совсем. Это было не про любовь. Пока. Это было...
Навязчиво.
Приятно.
Будоражаще.
Мы пили, болтали, кто-то смеялся над шутками Паши, кто-то спорил о битах и новых треках. Я в какой-то момент вышел на балкон — вдохнуть ночной воздух. Город подо мной жил, шумел, мигал окнами. А я снова представлял — её.
Как она сейчас. Спит? Читает? Думает обо мне?
Чёрт, будто вернулся в подростковый возраст.
Власова, что ты со мной делаешь?
Я допил виски и вернулся в комнату.
Сегодня я не касался телефона.
Но завтра, может быть, напишу.
Или просто случайно окажусь рядом
Я закрыл дверь на балкон и вернулся в гостиную.
Парни расположились кто где: Лёха лежал, раскинувшись на диване, с телефоном в руках; Пашка полулежал в кресле, уже вторую порцию виски гонял под музыку, которую сам же поставил — что-то в стиле chill-hop, с глухим битом и рваной мелодией.
Запах алкоголя смешивался с ароматом свежемолотого кофе — Лёха зачем-то сварил его в турке. Он всегда так делал под вечер, неважно, сколько градусов в бокале.
— Слыхали, что у Князева инфаркт? — лениво кинул Пашка. — На той неделе, прямо на паре.
Я чуть приподнял бровь.
— Князев? Серьёзно?
— Ага. Ну, говорят, не сильный. Уже дома. Но на кафедре теперь каша полная.
— Он жёсткий был, — хмыкнул Лёха. — Но справедливый.
— Ага, — Паша глотнул виски. — Вот бы таких побольше. А то половина преподов вообще по боку всё ведёт.
— Ты сам когда последний раз лекции писал? — усмехнулся я.
— А зачем, если ты есть?
Я покачал головой, усмехаясь, и залил немного виски себе в бокал.
Минут через десять разговор плавно перешёл на машины. У Лёхи отец купил ему старенький BMW пятёрку, и теперь тот вечно возился с ней.
— Я поклялся: если ещё раз заглохну на светофоре — продам нахрен и куплю велосипед, — ворчал он, потирая шею.
— Дело не в машине, а в тебе, — бросил Паша. — Ты сцепление нормально чувствуешь?
— Я чувствую, как у меня жопа горит каждый раз, когда она троит.
— Возьми себе что-то с автоматом, — сказал я, — и не страдай.
— Автомат для ленивых.
— Тогда не ной.
Парни засмеялись, и я вместе с ними.
Потом кто-то включил матч. Баскетбол — плей-офф.
Я не особо вникал в счёт, просто наблюдал, как мяч метается по площадке, как тела сталкиваются, как работает механика игры.
Меня всё ещё слегка тянуло назад — к тому взгляду, к тому прикосновению, но я упрямо выталкивал это из головы.
Ещё рано.
Пусть побудет просто вечером.
— А на кого ты поставил, кстати? — спросил Лёха, тыкая в экран.
— На них, — я кивнул на игроков в белой форме.
— Тогда ты в пролёте.
— Не впервые.
— Ну и что, — вставил Паша. — Главное — не проспорить спор.
Наступила короткая тишина.
Мы с ним переглянулись — не напряжённо, а как бы с пониманием.
Он знал, что я не забываю.
Я знал, что он ждёт шоу.
Но я никогда не играл по чужим правилам.
Вечер затягивался.
За окнами город замер, свет фонарей стекал по стеклу. Я вышел на кухню, долил остатки виски, смотрел в темноту.
Слушал, как там, за стенкой, парни снова обсуждают какие-то приколы с универа. Кто с кем переспал. Кто спал и теперь жалеет. Кто получил стипендию.
Всё это — обычный, бытовой фон.
Но где-то внутри всё равно оставалась мысль. Одна.
Власова. Тебя будто в голову вбили.
И от этого не избавиться, даже если включить матч погромче.
Даже если сидят рядом те, с кем ты смеёшься.
— Слушай, а ты не думаешь потом на магистратуру пойти? — спросил Паша, потягивая остатки виски.
— Думаю, — пожал я плечами, откинувшись в кресле. — Но пока рано говорить. Хочу год взять паузу.
— Год? А что будешь делать?
— Работать. Или поеду куда-нибудь. За границу. Отдохнуть от всего.
— Или сбежишь от всех? — усмехнулся Лёха.
Я хмыкнул.
— Не исключено.
Разговоры уже шли в полтона — ленивые, будто во сне. Мы перебрали темы — от будущих экзаменов до того, кто на кого подписан в инстаграме. Смеялись, спорили, подначивали друг друга.
И всё это было нормальным.
Таким, каким должно быть.
Но под этим всём — под фоном музыки, смеха, под лёгким гулом в висках от алкоголя — оставалась она.
Как тень, которая не рассеивается даже в ярком свете.
Через полчаса Лёха посмотрел на часы.
— Всё, мужики, я поплыл. Завтра к восьми.
— Я тоже, — встал Паша, потянулся. — Спасибо за вечер.
— Без проблем, — кивнул я.
Мы попрощались на пороге. Я закрыл за ними дверь, прислонился к косяку на секунду. В квартире стало тихо.
Слишком.
Я прошёл на кухню, вымыл бокалы, убрал бутылку. Потом заглянул в ванную, включил воду — чтобы набиралась горячая.
Скинул одежду.
Глянул в зеркало. Лицо спокойное, но в глазах — напряжение. Такое, что даже не хочется его прятать.
Зашёл в душ.
Горячая вода ударила по коже, словно стирала всё — усталость, рутину, разговоры.
Я закрыл глаза.
И она сразу вернулась.
Её запах. Её губы.
Тонкая, но пронзительная искра.
Слишком яркая, чтобы быть случайной.
Я провёл ладонью по лицу, по волосам.
Снова закрыл глаза.
Мира.
Как она выглядела, когда подошла к столу.
Как посмотрела, чуть нахмурив брови.
Как засмущалась, когда увидела, что бутылка указала на нас.
Я стиснул челюсть.
Она сводит с ума.
Пальцы скользнули по груди, вниз — тело отозвалось сразу.
Не спешно. Не механично.
В этом было что-то другое.
Будто я прикасался к ней.
Будто её дыхание касалось шеи.
Будто она была здесь. Рядом.
Смотрела, молчала, целовала.
Светлая кожа. Длинные пальцы.
И глаза. Эти чёртовы глаза.
Я сжал зубы и откинул голову назад, когда всё накрыло.
Её имя было на кончике языка.
Как будто я выдыхал не воздух, а её.
Вода всё смыла.
Но не отпустила.
Её тень осталась со мной.
Внутри. Где-то под рёбрами.
Я выключил душ, накинул полотенце, прошёл в спальню. На телефоне мигало уведомление — но это была просто реклама.
Плюхнулся на кровать.
В темноте потолок казался глубже обычного.
А мысли — громче.
Власова...
Ночь казалась бесконечной.
Я вертелся на кровати, ворочался, менял подушку местами, в какой-то момент даже пошёл на кухню, налил себе холодной воды. Пил, стоя у окна, глядя на пустые улицы — как будто в их тишине можно было найти хоть немного покоя.
Но тишина была липкой.
Как будто в ней скрывалась она.
Я снова лёг, натянул одеяло до груди.
Телефон поставил на беззвучный, экран повернул вниз.
Тьма, приглушённый свет от уличных фонарей, звуки редких машин за окном.
Глаза закрывались, но мозг не отключался.
Всё внутри будто гудело. Не от вина, не от усталости — от неё.
От одного прикосновения, одного взгляда, одного чёртового поцелуя.
Мира.
Я выругался про себя и закинул руку за голову, вглядываясь в потолок.
Бессмысленно.
Она снова была здесь.
Без разрешения.
Без предупреждения.
Просто — есть.
Когда сон всё же начал медленно тянуть меня к себе, я не сопротивлялся.
Слишком вымотало это вечное внутреннее напряжение.
Сон был странно чётким.
Я стоял в коридоре университета. Свет падал мягко, будто солнце пробивалось через высокие окна.
Она шла мне навстречу.
Медленно.
В своём любимом белом топе, с распущенными волосами.
Смотрела прямо на меня — спокойно, без смущения.
Как будто всё знала.
Как будто ждала.
Я остановился. Она подошла ближе.
Слова не нужны были.
Просто взгляд.
И тишина.
И я.
И она.
Я коснулся её лица.
Пальцы — к щеке, к губам.
Она не отстранилась. Только прикрыла глаза.
И в следующий миг — поцелуй.
Глубокий. Медленный. Тёплый.
Не такой, как на вечеринке.
Этот — настоящий.
Этот — будто изнутри.
Но в тот самый момент, когда я провёл рукой по её талии, всё распалось.
Я резко дёрнулся, распахнул глаза.
Дыхание сбилось.
Сердце стучало, как будто я пробежал круг.
Комната была в полумраке.
Я лежал на спине, смотрел в потолок.
На губах будто ещё оставался её вкус.
Внутри — всё кипело.
Что ты со мной делаешь, Власова?
Ты даже во сне не отпускаешь.
Я провёл рукой по лицу и тихо выдохнул.
Заснуть снова было невозможно.
Часы на тумбочке показывали 03:27.
Я лежал, уставившись в потолок, не мигая.
Казалось, что тело уже отключилось, но мозг работал на износ.
Не отпускал. Не замолкал.
Я пробовал всё — сменить подушку, открыть окно, представить пустоту.
Ни черта.
В голове снова и снова всплывало одно и то же лицо.
Её.
Мира.
Каждая деталь — до тошноты отчётлива.
Как смотрела. Как двигалась.
Как кусала губу, когда смущалась.
Как смеялась тихо, прикрывая рот рукой.
Как пахла — свежестью и чем-то лёгким, сладким.
И, чёрт возьми, как целовалась.
Я повернулся на бок, закрыл глаза — не помогло.
Наоборот, стало хуже.
Мысленно я касался её лица, шеи, прижимал к себе, чувствовал тепло её тела.
Проклятый поцелуй застрял в голове, как заноза.
Он был слишком реальный, слишком живой.
Я снова сел на кровати. Скинул одеяло.
Прошёлся босиком по комнате туда-сюда. Пил воду.
Вернулся. Лёг. Попробовал не думать.
Не получилось.
Я вспоминал, как её губы дрожали в момент, когда она наклонилась ближе.
Как она будто затаила дыхание.
Этот момент до касания — бесконечность.
А потом — огонь.
Мгновенный. Яркий.
И вот уже всё внутри сжимается, будто ты на грани.
Я сжал кулаки, вдавился в подушку, прокручивая это в голове до тошноты.
Пальцы сжали край простыни.
Накрыл лицо ладонью.
Да что с тобой, Савин?
Ты видел тысячи девушек.
Целовал сотни.
У тебя было столько...
Но ни одна не въедалась в голову так, как эта.
Тихая, будто прозрачная.
И всё равно — не отпускает.
Окно чуть приоткрыто — тёплый весенний воздух стелется по комнате, но мне душно.
Не из-за жары.
Из-за неё.
Из-за того, как хочется.
Из-за того, что нельзя.
Дочь декана.
Наивная.
Но не такая простая, как кажется.
В голове снова её глаза.
И губы.
И тонкие пальцы, которыми она держала бокал.
И как она поправляла волосы.
Я стиснул зубы.
Вдох.
Выдох.
Снова повернулся на бок.
Накрылся с головой.
Пытался убаюкать себя пустыми мыслями.
Тишина.
Часы тикают.
Свет от фонаря расплывается пятном по потолку.
Глаза горят, веки тяжёлые — но сна нет.
04:41.
Я сжал зубы и тихо выдохнул, почти шёпотом, в подушку:
— Чёртова Власова.
Проснулся я не от будильника — от света.
Жёсткий, яркий, прямо в глаза.
Значит, забыл задернуть шторы.
Классика.
Прикрыл лицо рукой, пошарил по тумбочке в поисках телефона.
Экран мигнул: 09:37.
Две пропущенные от препода и сообщение от Антона: «Где ты, блядь?»
Я просто положил телефон обратно и закрыл глаза.
Пары были последним, о чём я хотел думать сегодня.
Не сегодня.
Не в этом состоянии.
Встал медленно, как будто ломило всё тело.
Пошёл в ванную, включил холодную воду и просто долго стоял, уставившись в собственное отражение.
Глаза красные, волосы растрёпаны, взгляд — как будто после бессонной смены.
И по сути — так и было.
Ночью я почти не спал. А если и вырубался на минуту, то снова видел её.
Эти сны были невыносимо реальными.
Мира.
Опять.
Снова.
Я умылся, провёл ладонью по щетине, вздохнул.
— Поехали, — пробормотал сам себе, но к учебе это не имело никакого отношения.
На автомате сварил кофе.
Чёрный. Без сахара.
Точно так же, как и прошлой ночью — горький, крепкий.
Пил, стоя у окна.
Город уже шумел. Люди куда-то спешили, машины гудели, солнце било в стекла офисов.
А я стоял в своём трикотажном спортивном костюме и чувствовал, как этот день скользит мимо.
Обычно в такие утра я ездил в зал. Или на трек. Или к кому-то из друзей — сбросить напряжение.
Но сегодня всё раздражало.
Даже привычные ритуалы казались бессмысленными.
Я включил музыку, надел наушники, откинулся на диван.
В голове была каша. Мысли прыгали.
Но каждая всё равно вела к ней.
Чёртова Власова.
Я вспомнил, как она стояла на крыльце, кутаясь в жилетку.
Как в машине гладила пальцами ремешок сумки.
Как смотрела в окно, будто пыталась не встречаться со мной взглядом.
А потом этот поцелуй.
Сон.
Ночь.
И снова утро с ней в голове.
Кофе закончился. Поставил кружку в раковину.
Уселся обратно.
Лёг на диван, закинул руки за голову.
Потолок. Свет. Гул улицы.
Никакой тишины внутри — только гул.
И что теперь с тобой делать, Мира Власова?..
Прошло два дня.
Два сраных дня. А в голове всё так же: губы, дыхание, взгляд.
Её голос, почти шёпотом: «Спасибо, что подвёз».
И как закрылась дверь машины.
Чувство, будто что-то важное ушло — и теперь внутри дыра.
Вчера я пытался забить.
С друзьями, с музыкой, даже пытался начать проект по учёбе — ничего не помогло.
Она всплывала в голове в самые рандомные моменты.
И это бесило.
Не то чтобы я не знал, как работает влечение — я прекрасно знал.
Но с ней было по-другому.
Слишком тихо.
Слишком глубоко.
И слишком назойливо.
Сегодня с утра я сидел на кухне, второй кофе, телефон передо мной.
Пальцы зависли над экраном.
Я уже всё сделал — через Женьку выцепил её номер. Не сразу, конечно, она сначала спросила: «А зачем?»
Я, конечно, соврал. Сказал, что кое-что хотел обсудить по поводу той вечеринки.
Женька фыркнула, но номер скинула.
Я даже успел сохранить контакт.
Власова.
Сейчас смотрю на экран. Набираю сообщение.
Удаляю.
Пишу снова.
Удаляю.
«Привет. Хотел узнать, как ты?» — слишком тупо.
«Привет. Не хочешь прогуляться?» — слишком навязчиво.
«Может, в кино? Или куда-то поесть?» — нет, ну и что я, пятнадцатилетний?
Я чертыхнулся, встал из-за стола, прошёлся по квартире.
Снова сел.
Открыл переписку — пустой чат.
Мирина аватарка — какая-то тёплая, светлая, в пастельных тонах. Она там в очках, без макияжа, с чашкой кофе.
Не позёрство. Просто... она.
Я не знал, что ей нравится.
Кино? Рестораны? Может, книги и уют?
Сложно, когда девушка вроде бы скромная, но с характером.
Не из тех, кто поведётся на машину или бар.
Но и не такая, чтобы сидеть в библиотеке сутками.
Баланс.
Пальцы опять зависли.
Я закрыл глаза, откинулся на спинку стула.
Да какого хрена, Игнат? Ты умеешь быть уверенным. Всегда знал, что сказать, как себя подать.
Но сейчас — не то.
Я открыл чат и начал писать:
«Привет. Это Игнат.Не хочу навязываться, но...
Было бы здорово, если бы мы пересеклись ещё раз.Просто кофе. Или прогулка.
Без намёков, если ты не хочешь.Просто ты мне интересна.»
Я перечитал. Слишком честно?Может.Но и маску играть не хотелось.
Нажал «отправить».Палец дрогнул.Чат показал: «прочитано».
Чёрт.Теперь остаётся только ждать.