В плену чувст

Я просыпаюсь от яркого света, пробивающегося сквозь неплотно задвинутые шторы. Он ложится полосами на подоконник, на мои руки, на подушку. Воздух в комнате тёплый, будто стояла не весна, а начало лета.

Я щурюсь, потягиваюсь и ещё пару минут лежу, глядя в потолок. Тишина в квартире особенная — город будто ещё не проснулся, хотя на часах почти девять. Только за окном глухо проезжает машина и скрипит что-то у соседей сверху.

Моя комната — самая маленькая из трёх. Но она моя. Стены в светло-бежевом, где-то у изголовья висят старые полароиды, кое-где подкрашенные краской в хаотичном порядке. На прикроватной тумбе — кружка с недопитым чаем и стопка книг, которые я всё никак не могу дочитать.

На полу — мой рюкзак, открытый. Из него торчит папка с распечатками, пара ручек, наушники в спутанном клубке. Вся я — одна большая небрежность. Внутренняя и внешняя.

Я встаю босиком, идя по тёплому ламинату в сторону кухни.

Папа уже там. Сидит за столом с ноутбуком, в рубашке, но без галстука. У него сегодня снова пары — лекции, встречи, комиссии. Он декан на нашем факультете. В университете его уважают. Боятся немного. Но я знаю, какой он на самом деле — строгий, но мягкий, и с каким выражением лица он смотрит на маму, когда думает, что никто не видит.

— Утро доброе, — говорит он, не отрывая взгляда от экрана. — Завтрак в духовке.

— Спасибо, — бормочу я, открывая дверцу. Тёплый запах запеканки моментально наполняет кухню. Мамина рука — точная, как у хирурга, но нежная. Она косметолог, работает в клинике, куда почти невозможно записаться просто так.

У нас никогда не было роскоши. Но и нужды тоже не было. Мы живём в трёшке на окраине — дом старый, но уютный, с высокими потолками и хорошей шумоизоляцией. Внутри — ремонт, сделанный лет десять назад. Всё аккуратно, тепло, немного винтажно.

На кухне — белый стол, старые деревянные стулья, кресло у окна, где мама обычно пьёт кофе по утрам. На стене висят детские рисунки, один из которых я нарисовала ещё в начальной школе. Почему он до сих пор тут — загадка. Но я каждый раз улыбаюсь, когда вижу его.

— У тебя сегодня первая пара? — спрашивает папа.

— В одиннадцать, — отвечаю, откусывая кусочек запеканки. Горячо, но вкусно. Дом. Безопасность. Ощущение, что всё пока в порядке.

Я смотрю на отца — он углублён в текст, лоб чуть нахмурен. Серые волосы у висков, лёгкие морщины. Он из тех, кого студенты уважают не за страх, а за мозги. Я слышала, как про него говорят в коридорах — «сухой, но справедливый».
И всё же быть его дочерью в стенах университета — отдельная тема. Мне не раз говорили, что мне "всё с рук сходит", хотя я — одна из немногих, кто учится по-настоящему. Не потому что надо. Потому что по-другому не умею.

Я ем медленно, слушая, как капает вода из-под крана. Дом скрипит, как будто просыпается. Скоро мама приедет — у неё сегодня ранние клиенты, потом дела. У нас с ней хорошие отношения. Просто... взрослые.
Она давно перестала читать мне нотации. А я — задавать лишние вопросы.

На часах 9:34. Я чувствую, как по спине пробегает лёгкая дрожь — будто что-то должно случиться. Или кто-то должен появиться.
Но пока — всё привычно. Всё своё. Всё в пределах контроля.
Я просыпаюсь не от будильника. Просто открываю глаза — как будто внутри что-то знает, что пора. Сквозь полупрозрачные серые шторы в комнату лезет утренний свет. Он мягкий, неяркий, рассеянный — такой, как в поздние весенние дни, когда город ещё не прогрелся до жары, но уже пахнет летом.

Я лежу пару минут, прислушиваясь к утру. Где-то сверху скрипит пол — соседи, которые вечно не спят. За окном щебечет птица, будто перебирает слова. В квартире тихо, как всегда по утрам — всё размеренно, стабильно, как и должно быть в доме, где каждый знает своё место.

Моя комната — самая маленькая. Но я её люблю. Здесь стены тёплого бежевого цвета, старый торшер в углу, чуть облезший комод, на котором стоят мои духи, маленькое зеркало в раме с трещинкой и стопка книг. Некоторые из них я читаю по второму разу, не потому что они такие уж хорошие — просто когда читаешь знакомое, не нужно напрягаться.

Всё в этой комнате будто немного устало, но живо. Даже кресло у окна, где я иногда засыпаю с телефоном в руке.

На кухне уже кто-то есть. Я слышу, как скрипит табурет, как стучат клавиши — значит, папа. Он почти всегда встаёт раньше всех. Его день расписан ещё до рассвета — лекции, встречи, собрания. Он декан факультета, на котором я учусь. Человек важный, уважаемый, строгий.

Я слышу, как он говорит в телефон. Его голос низкий, уверенный. Даже на кухне он звучит как в аудитории: без лишних эмоций, ровно, будто отмеренный по линейке. Когда я была младше, мне казалось, что у него вообще нет слабых мест. Сейчас я понимаю — просто он научился их прятать.

В духовке греется завтрак. Мама оставила записку — на кусочке розовой бумаги, как всегда: «Доченька, будь умничкой. Мы с папой тебя любим. Завтрак в духовке. Мама».

Она — косметолог. Работает в хорошей клинике в центре, у неё плотный график, постоянные клиентки, звонки, маски, сыворотки, курсы и семинары. Всегда занята, но всегда красивая — та женщина, которая пахнет дорогим кремом и кофе.

Я сажусь за кухонный стол с белой клеёнкой в цветочек. Кухня у нас не новая, но уютная. Капли на подоконнике от вчерашнего дождя ещё не высохли. Кофеварка на месте, как и старые кружки, которые никто не выбрасывает просто потому что к ним привыкли.

Я ем запеканку медленно, слушая, как в соседней комнате папа продолжает разговор. В голове — пусто. Просто утро. Без мыслей, без тревог. Пока.

Через сорок минут я уже стою у зеркала в прихожей, застёгивая куртку. Волосы — в небрежном пучке, ресницы слегка прокрашены, губы — нейтральный блеск. Я не люблю выделяться. Не люблю, когда смотрят слишком долго.

Я выхожу из подъезда. Воздух ещё прохладный, но не холодный. Во дворе пахнет мокрой землёй, булочками из ближайшей пекарни и чем-то ещё — весной, свободой, чем-то неуловимым.

На остановке — несколько человек, всё как всегда. Автобус приходит почти вовремя, я сажусь у окна, как обычно. Слушаю музыку. Гляжу в стекло. Всё будто замедляется — улицы плывут мимо, как сцены из фильма, где нет сюжета, но есть настроение.

Я люблю дорогу. Этот момент между "дома" и "там". В нём всегда есть что-то чистое. Как будто можно передохнуть между реальностями.

Университет — здание огромное, бетонное, с широкими окнами и странным сочетанием строгости и беспорядка. На входе — охранник с привычным взглядом, киваю ему. Поднимаюсь на четвёртый этаж, где у нас сегодня лекция.

Люди уже толпятся в коридоре, смеются, обсуждают что-то. Кто-то машет мне рукой — я киваю. Всё привычно. Всё на своих местах.

И вдруг — словно фон сбивается.
Он.

Стоит у стены, чуть в стороне, с опущенными руками, в чёрной толстовке и капюшоне, с расправленными плечами и лицом, которое невозможно прочитать. Я его не знаю. И никогда не видела. Но он не похож на первокурсника. Он будто не здесь. Не в этой суете. Его присутствие — как холод в жару.

Он поднимает взгляд.
На меня.

Короткий миг. Взгляд — прямой, ровный, спокойный. Ни удивления, ни улыбки, ни оценки. Просто взгляд. Словно мы уже знакомы. Словно он знает, кто я.

И я почему-то отвожу глаза первой. Хотя обычно не отвожу.

Прохожу мимо. В голове гулко.

Вхожу в аудиторию, сажусь, достаю блокнот, но ощущение от его взгляда не уходит. Оно как будто въелось в кожу. Лёгкое, но тревожное.

Я не знаю, кто он. Может, просто мимолётный взгляд в коридоре.
Может.
Но что-то в этом утре не даёт мне покоя.

Что-то сдвинулось.
Он — Игнат Сергеевич Савин. На год старше меня, учится на третьем курсе, я — на втором. Правда, в нашем университете это почти не имеет значения — все друг друга знают, особенно если твой отец — декан факультета. Игнат — одна из тех фигур, вокруг которых ходят легенды.

Говорят, что он красив до безобразия: высокий, с чётко очерченными чертами лица, пронзительный взгляд, который будто видит насквозь, и редкая, холодная улыбка, словно вызов всему миру. У него репутация неприступного, но тем, кого он считает близкими, он неожиданно мягок и заботлив.

Рассказывали, что в прошлом году он был почти идеальным студентом — призёр олимпиад, лидер студсовета. Его уважали и немного боялись одновременно. Он не из тех, кто подстраивается под толпу, он сам — отдельный мир. Никто не знает, что скрывается за этой маской, но все догадываются — этот мир не самый простой.

Я видела его несколько раз на факультете — обычно он появляется тихо, незаметно, но сразу становится центром внимания. Он редко вступает в разговоры, но его слова всегда имеют вес. Мне кажется, что для него я — просто очередная тень, которую он игнорирует.

И всё же, что-то в его взгляде в коридоре — тот миг, когда он посмотрел на меня — заставило меня задуматься. Почему он не отвернулся? Почему именно я?

Пока мы — просто незнакомцы, пересекающиеся в общем пространстве. Но ощущение, что между нами что-то повисло в воздухе, не даёт мне покоя.
Аудитория постепенно заполняется. Тёплый воздух пропитан смесью запахов — тонких духов, старой бумаги, слегка горьковатого кофе, который кто-то небрежно оставил на подоконнике. За окнами тихо шелестит весенний ветер, который будто пытается заглянуть внутрь, но остаётся за стеклом.

Я выбираю место у окна — люблю сидеть там, где можно наблюдать за улицей и чувствовать себя чуть менее на виду. В сумке щёлкает замок, я аккуратно достаю блокнот и ручку, готовая ловить каждое слово профессора, хотя знаю — сегодня мой разум будет куда более занят.

Рядом садится Лена — моя подруга с первого курса. Она весёлая, громкая и умеет легко заставить меня улыбнуться даже в самый серый день. Лена уже сейчас щебечет что-то о предстоящей вечеринке, её глаза блестят от возбуждения.

— Мира, — шепчет она, наклоняясь ко мне, — ты слышала про Игната? Говорят, он опять затеял какой-то проект, и все парни завидуют, а девчонки тают. Вот бы нам с ним хоть раз поговорить, правда?

Я улыбаюсь, не отрывая взгляда от двери — где он, конечно же, не появляется. Мне кажется, что я уже достаточно размышдала об Игнате, чтобы не давать Лене волю. Но что-то в этом разговоре задевает, словно невидимый рычаг.

— Лена, — тихо отвечаю я, — он словно другой мир. И не уверенна, что мы вообще пересечёмся.

Она смеётся и кладёт руку мне на плечо. В этот момент входит преподаватель, и аудитория замолкает. Начинается пара.

Я снова беру ручку в руки, пытаясь сосредоточиться на лекции, но взгляд иногда непроизвольно скользит к пустому месту рядом. Место, где мог бы сесть он — Игнат Савин.
Лена всё болтает про Игната, а я слушаю и мысленно качаю головой. Да, он красивый. Очень. Его холодный взгляд и уверенность притягивают внимание, как магнит. Но я не из тех девочек, которые растворяются в нём, мечтая о каких-то романах и подмигиваниях.

Мне кажется, что в нашей маленькой вселенной он — отдельная планета. Его нельзя достичь просто так, и я даже не пытаюсь. Это слишком далеко, слишком сложно, и, честно говоря, мне не нужно быть частью его игры.

Я — другая. Тихая, незаметная. Мне нравится быть собой, даже если это значит стоять в стороне от всех этих шумных страстей и бессмысленных поклонений.

Пусть он остается загадкой. Пусть все вокруг мечтают о нём. А я буду просто наблюдать, не теряя себя.
Лекция продолжается, а мои мысли ускользают куда-то далеко — за стены этой аудитории, туда, где всё кажется проще и понятнее.

Рядом Лена оживлённо болтает, но я улыбаюсь лишь в ответ, не в силах сосредоточиться.

Вдруг дверь тихо открывается, и в коридоре мелькает знакомая фигура — Игнат Савин. Он идёт не в эту аудиторию — на курс старше, у него своя расписание и свои пары, но его присутствие будто заполняет всё пространство, словно тяжёлое облако.

Я замечаю, как он слегка останавливается, на мгновение смотрит в сторону окна, где сижу я, и медленно уходит дальше. Его взгляд был холоден и бесконечно спокойен, но в нём было что-то, что заставило меня невольно задержать дыхание.

И хотя мы — студенты разных курсов, я знаю — наши пути ещё пересекутся.
Лекция подошла к концу, и мы с Леной вышли из аудитории в гулкий коридор, наполненный голосами, шагами и запахом кофе из автомата на первом этаже.

— Пойдём в буфет? — спросила она, легко закидывая сумку на плечо. — У меня мозг расплавился. Если не съем что-нибудь сладкое — забуду, как меня зовут.

Я кивнула. Хотя в животе было пусто, внутри стояла какая-то тревожная насыщенность. Как будто что-то уже случилось, но я ещё не поняла — что именно.

Мы спустились вниз по лестнице. Студенты толпились у расписания, кто-то вёл спор у кафедры, кто-то смеялся слишком громко, кто-то стоял у стены с телефоном в руке, отрезанный от всего. Обычный день. Но я чувствовала, что он стал немного другим.

У буфета, в конце коридора, было почти пусто. Мы заняли стол у окна — высокий, круглый, с потертым пластиком на поверхности. Лена взяла себе булочку и латте, я — просто воду.

— Ты сегодня совсем не в духе, — заметила она, делая глоток. — Это всё из-за него? Савина?

Я чуть повернула голову к окну, избегая её взгляда.

— Да нет, — честно сказала я. — Он просто... странный. Словно не отсюда. Не из этого шума, не из этих разговоров.

Лена фыркнула:
— Ещё бы. Видела бы ты, как на него смотрят девчонки с четвёртого курса. Там прям очередь. Только он, кажется, вообще никого не замечает.

Я молча крутила в руках пластиковую крышку от бутылки.

— Я не из тех, кто влюбляется в таких, — тихо сказала я. — Он красивый, да. Умный. Харизматичный. Но... не мой. Слишком холодный. Слишком закрытый.

Лена посмотрела на меня чуть дольше, чем нужно. Потом улыбнулась:
— Ну, ты же знаешь, как это бывает. Те, кто «не наш», почему-то всегда приходят ближе, чем те, кто рядом.

Я не ответила. Просто посмотрела в окно. Где-то на скамейке сидела пара, мальчик держал девочку за руку, а она смеялась — легко, свободно, по-настоящему.

А внутри меня всё было совсем иначе. Словно медленно, очень медленно начинался новый виток. Незаметный снаружи, но громкий внутри.
— Сегодня вечером, кстати, вечеринка у Женьки с юрфака, — сказала Лена как бы между прочим, будто вспоминая что-то незначительное. — У неё день рождения. Будет музыка, свет, кальяны, люди... много людей. Все наши будут.

Я подняла взгляд от бутылки с водой. Лена, конечно, знала, что подобные предложения — это не совсем про меня. Но предлагала каждый раз.

— Думаю, ты и без меня отлично повеселишься, — ответила я, мягко улыбнувшись.

— Опять ты за своё, — закатила глаза она, но в голосе всё ещё звучала лёгкая игривость. — Ты прячешься от жизни, Мира. Ходишь на пары, сидишь дома, читаешь книжки и смотришь в окно, как будто тебя всё это не касается.

— А может, просто устаю от лишнего шума, — пожала я плечами. — Я не про то, чтобы стоять под колонкой и делать вид, что мне весело.

Лена закусила булочку, проглотила и уставилась на меня с прищуром:
— Слушай, ты же не дерево. Тебе не обязательно пускать корни дома или в библиотеке. Иногда надо просто выдохнуть и... быть. Потанцевать. Посмеяться. Выпить бокал вина. Перекинуться парой слов с незнакомцем. Кто знает, может, именно такой вечер что-то изменит.

Я задумалась. Мне всегда нравилась её лёгкость — то, с какой смелостью она шла в любое пространство, как будто знала, что в нём найдёт себя. А я... я всегда вначале слушаю, смотрю, вдыхаю, прежде чем войти.

— Если ты пойдёшь — я буду рядом, — добавила Лена уже тише, почти серьёзно. — Я просто хочу, чтобы ты вышла из своего кокона. Это не обязательно должно быть весело. Просто... пообещай, что подумаешь.

Я кивнула. Не обещая. Просто давая понять: я слышу.

На душе стало немного странно. Словно чья-то тень прошлась по моей спине. Может, это был ветер, а может — вечер, который всё ближе.
Мы вышли из университета ближе к четырём. День был удивительно тёплым, как для начала весны — солнце будто решило напомнить, что всё когда-то оживает. На асфальте лежали длинные тени от деревьев, а воздух пах пылью, прошлогодней листвой и чем-то едва уловимо сладким, будто весна растворили где-то мёд.

Я чуть прищурилась от света, отвыкнув от яркости — с утра он был рассеянным, мягким, а теперь ударял по глазам через стеклянные фасады корпусов.

— Пойдём немного пешком, — предложила Лена, бросив взгляд в сторону аллеи. — Не хочу в метро сразу. Там душно.

Я молча кивнула. Мы пошли вдоль университетского сквера, где ещё не зазеленела трава, но уже таяла последняя грязь, и на лавочках сидели первокурсницы в лёгких пальто, шумно обсуждая что-то между собой.

Лена говорила о вечеринке — снова, будто невзначай.
— Там будет Алина, Катя, Марк, ну ты всех знаешь... И, кажется, Савин тоже приедет. Хотя он обычно избегает таких сборищ. Может, просто в честь Жени, у них вроде дружеская история.

Я сделала вид, что не зацепилась за его имя. Хотя внутри что-то дрогнуло — легкий, почти невесомый отклик.
— Снова ты про него, — произнесла я спокойно, засунув руки в карманы пальто. — Зачем тебе так важно, чтобы я пошла?

Лена усмехнулась и посмотрела на меня из-под ресниц:
— Потому что ты красивая, умная и закрытая, как сейф. А я просто хочу, чтобы ты позволила себе немного жить. Хоть чуть-чуть. Без фильтра.

Мы шли медленно, почти синхронно, как будто растворялись в городе, который начал оживать после серой зимы. Мимо проходили студенты, мимо пробежала девочка с хвостиком и кофе в руках, кто-то смеялся, кто-то спорил, а мы просто шли — две тени на фоне бесконечного городского гудка.

— Если я и приду, — сказала я наконец, — это будет не ради кого-то. Не ради Савина, не ради вечеринки. Просто... потому что, может быть, пора.

Лена ничего не ответила. Только взяла меня под руку и прижалась к плечу — по-сестрински, тепло.

Так мы и шли. Сквозь солнце, сквозь вечер, сквозь привычный, но чуть-чуть другой день.
Когда я возвращаюсь домой, в квартире тихо. Только лёгкая музыка доносится из кухни — та самая, которую мама любит ставить фоном, пока варит кофе или сортирует баночки на полках. Она не громкая — просто присутствует, как дыхание дома.

Я снимаю пальто, вешаю его на крючок в прихожей, и прохожу по коридору, цепляя носком тапочки. Здесь всё до боли знакомо: светлый ламинат, стены в мягком сером, зеркала, в которых отражается вечер, и еле уловимый запах маминых кремов.

На кухне — тепло. Мама, как обычно, в белой футболке и лёгких домашних брюках, с повязанной на голове лентой, сидит за столом с чашкой чая. На ней нет макияжа, но кожа всё равно сияет — профессиональная привычка.

— Привет, зайка, — говорит она, глядя на меня поверх чашки. — Как день?

— Нормально, — я киваю и прохожу к холодильнику. Открываю, просто чтобы посмотреть. Закрываю. — Тепло сегодня. Мы с Ленкой шли пешком.

— Это хорошо. Витамины хоть какие-то получишь, — усмехается мама. — Ты бледная. Завтра утром я тебе сделаю маску с кислотами, и вот этим новым пептидным кремом, ладно? Кожа усталая. Надо чуть оживить.

Я улыбаюсь и сажусь напротив, положив локти на стол.
— Конечно, оживи меня полностью. Только не как в фильмах ужасов, ладно?

Мама смеётся — её смех мягкий, искренний, очень домашний. Такой, который растворяет напряжение.

— Мам, — вдруг спрашиваю я, стараясь сделать голос максимально нейтральным, — если я вдруг... ну, если Ленка позовёт меня вечером на какую-то вечеринку, ты сильно расстроишься?

Мама прищуривается, наклоняет голову.
— Хочешь пойти?

Я пожимаю плечами.
— Не знаю. Думаю. Она уговаривает. Говорит, что пора хоть как-то... включиться в жизнь.

Мама смотрит на меня чуть дольше обычного. Потом делает глоток чая и кивает:
— Ну, ты взрослая. Если чувствуешь, что хочешь — иди. Только не поздно вернись. И, пожалуйста, без этого: «ой, я случайно забыла зарядить телефон» или «мы просто остались у кого-то ночевать». Я знаю, как бывает. Будь на связи.

— Хорошо, — улыбаюсь я. — Спасибо.

— А одежду выберем вместе. Ты вечно всё тянешь в серое и чёрное. Надо что-то светлое, весеннее. Я найду тебе кое-что, ладно?

Я смеюсь и встаю, подходя к ней, чтобы обнять.
— Договорились. Но, мам, только не блёстки.

— Ни слова, — шепчет она с улыбкой. — Только сияние изнутри.
После ужина мы ещё немного посидели с мамой на кухне. Она рассказала, как к ней сегодня пришла новая клиентка — капризная, но интересная. Говорила, что у неё «трудная кожа», но на самом деле просто не слушала, что ей говорят. Мама смеялась, перебирая кисточки и баночки, которые всегда лежали где-то поблизости, как будто жили с ней одной жизнью.

Я слушала, потягивала воду с лимоном и ощущала, как день постепенно уходит из меня, уступая место чему-то новому — не знакомому ещё, но притягательному.

Когда стало темнеть, я пошла в свою комнату. Пространство, которое всегда было моим — мягкий плед на кровати, свеча с ароматом ванили на подоконнике, стопка книг на тумбочке. Открыв окно, я впустила в комнату прохладный весенний воздух. Он пах асфальтом, сыростью и чуть-чуть — будущими ночами, которые ещё впереди.

Я достала телефон и, немного поколебавшись, написала Лене:
«Я иду. Только скажи адрес.»

Ответ пришёл мгновенно, будто она держала телефон в руках всё это время.
«Ура!  Я скину точку, ты просто скажи, когда будешь выходить»

Я надела наушники, выбрала что-то спокойное — мягкий голос под акустическую гитару — и села на край кровати с книгой. Листала страницы, вглядывалась в слова, но смысл ускользал. Мысли прыгали между: «что надеть», «а вдруг будет неловко», и «зачем мне вообще туда идти». Но внутри, глубоко, было ощущение правильности. Как будто всё само сложилось.

Примерно через полчаса я услышала, как мама тихо постучала в дверь.
— Можно?

— Конечно.

Она вошла с лёгкой улыбкой, села на кровать и посмотрела на меня как-то особенно — будто вглядывалась не просто в лицо, а в то, что у меня внутри.

— Ну что, собираемся? — спросила она.

Я кивнула и подошла к шкафу.

— Поможешь выбрать? Я не хочу выглядеть как серая мышь. Но и не как будто очень старалась.

— Ммм, баланс между «я такая красивая, но не напрягалась», — усмехнулась мама. — Это мы умеем.

Мы перебрали несколько вариантов, посмеялись над каким-то пёстрым платьем, которое мама назвала «персиковой катастрофой», и в итоге остановились на чём-то простом, но очень «моём».

Я надела белый топ с короткими рукавами, поверх — нежно-розовую оверсайз рубашку, полупрозрачную, мягкую, как весеннее облако. Кремовые джинсы с высокой посадкой идеально сели по фигуре, подчеркивая талию, но оставляя ощущение свободы.

— Вот, — сказала мама, скрестив руки на груди. — Это — ты. Спокойно, красиво и светло.

Я слегка уложила волосы — просто, чтобы был объём у корней, и чуть подвила концы. Мейк тоже был лёгкий: тон, немного румян, стрелки, блеск. На губы добавила чуть карандаша — чтобы подчеркнуть форму, но не делать их слишком заметными.

Белая сумка — моя любимая. Я положила туда всё по порядку: ключи, зарядку, жвачку, пудру, блеск и карандаш для губ. Остановилась у зеркала в коридоре, посмотрела на отражение. И, впервые за долгое время, почувствовала — мне нравится, как я выгляжу. Я не казалась себе чужой. Я была собой.

— Ты красивая, — сказала мама, подойдя ко мне сзади и поправив ворот рубашки. — Такая взрослая уже.

Я улыбнулась в зеркало, глядя на нас обеих — такую разную женщину и девушку, но всё равно — одну кровь.

— Спасибо, мам. Правда.

Она поцеловала меня в щёку, слегка сжала руку.

— Будь аккуратна. И просто... будь собой. Этого достаточно.

Я кивнула, проверила телефон. Лена уже прислала адрес — точка на карте где-то на другом конце района. Я вызвала такси, надела куртку, взяла сумку, и, под звуки сообщений от Лены, направилась к выходу.

— Я позвоню, как приеду. Не волнуйся, — бросила я, обуваясь.

— Не волнуюсь. Просто люблю, — сказала мама, стоя в дверях кухни.

Я закрыла за собой дверь, и лестничная площадка, пахнущая холодным бетоном и свежей краской, показалась мне неожиданно просторной.

Ночь только начиналась.
Такси ехало неспешно. За окном тянулся вечерний город — фонари, мокрый асфальт, редкие прохожие, ветер, поднимающий крошечные пыльные вихри у остановок. Я смотрела в окно, пальцами играя с замком сумки. Музыка из радио в машине лилась фоном — лёгкая, без слов, чуть приглушённая. Где-то в глубине живота пряталось то самое ощущение, как перед прыжком в воду — не страшно, но всё внутри насторожено. Готово.

Когда такси свернуло на нужную улицу, я увидела дом — двухэтажный, аккуратный, с широкими окнами, из которых лился тёплый свет. Вокруг — несколько припаркованных машин, у крыльца кто-то курил, и в воздухе уже чувствовалась атмосфера вечеринки: лёгкий шум голосов, музыка, смех, чуть глуше, чем с улицы.

Я расплатилась, вышла из машины и поправила жилетку — молочного цвета, с поясом, затянутым на талии. Она идеально дополняла образ — мягкая, немного струящаяся, не греющая как куртка, но создающая ощущение уюта и стиля. Воздух был прохладный, но не колкий — как раз для начала весны. Я вдохнула глубже и достала телефон.

Позвонила Лене — и буквально через минуту та выскочила из дома, сияющая, как всегда.

— Мира... — выдохнула она, подбегая. — Ты просто... ты такая! Это же идеально! Белый топ, джинсы, эта рубашка и жилетка — образ как из Pinterest! Как весеннее вдохновение. Серьёзно, ты сразишь всех.

Я засмеялась и сделала шаг к ней.
— Слава богу, ты одобрила, а то я уже почти хотела вернуться домой.

— Даже не думай, — хохотнула она.— Пошли, тебе здесь понравится.
Она взяла меня под руку и повела к дому.
— Пошли, покажу тебе всё. Здесь супер. И без вот этой показной мажорности. Всё по уму, но со вкусом.

Внутри было именно так. Просторные комнаты с мягким светом, дерево, белые стены, в каждой комнате горели разные лампы, из кухни доносился аромат цитрусов и пряностей, в зале звучала музыка — не слишком громкая, чтобы не перебивать разговоров. Люди были повсюду: кто-то стоял у стола с напитками, кто-то сидел на полу в пледе, кто-то смеялся в углу с гитарой.

— Тут все свои, — сказала Лена. — И да, я кое с кем познакомилась. Позже тебя обязательно представлю. Он смешной и... красивый. Даже очень. Я, по-моему, тупо улыбаюсь, когда он рядом.

Я улыбнулась.
— Тогда точно покажи. Я хочу посмотреть, кто это так тебя сражает.

— Сначала — к Женьке, — сказала она. — Она там, в гостиной.

Мы прошли через коридор, и я увидела Женьку — она стояла с бокалом, окружённая друзьями, улыбалась во все тридцать два, была в уютном свитере и с растрёпанными волосами. Счастливая. Настоящая.

— С днём рождения, — сказала я, подходя и вручая ей свёрток. — Небольшой подарок. Подарочный сертификат на процедуры у косметолога... и чуть-чуть на твоё «только для себя».

Женька подняла брови, обрадованно распаковала конверт.
— Ооо, Мира! Это шикарно. Спасибо огромное. Мне как раз надо «лицо спасать», — засмеялась она. — Ты чудо. Правда.

Мы обнялись, я улыбнулась, и в этот момент поняла — мне здесь хорошо.

Потом мы с Леной подошли к столу, где стояли бутылки, лёд, фрукты и шейкер. Кто-то уже делал коктейли для всех подряд, и мы взяли по одному — с маракуйей, мятой и чем-то крепким, но приятным. Напиток был холодный, с лёгким шипением на языке, как поцелуй весеннего ветра.

— Девочки, — вдруг раздался голос за спиной. — А можно мне к вам?

Мы обернулись. Парень — высокий, с лёгкой небрежностью во всём виде, чуть растрёпанные волосы, серые глаза с какой-то тёплой искрой. В футболке и джинсах, прост, но как-то сразу привлекает. Улыбка — наглая и обаятельная.

— Это Егор, — представила Лена, и я сразу заметила, как у неё загораются глаза.

— А ты, должно быть, Мира? — сказал он, протягивая мне руку. — Умное, тихое имя. Подходит тебе.

Я чуть приподняла бровь.
— А ты умеешь делать комплименты незнакомым девушкам? Или репетируешь дома перед зеркалом?

Он рассмеялся.
— Второе. Даже с аплодисментами в конце. Но с тобой — это вживую получилось.

Он был лёгкий, уверенный, и я чувствовала, как с ним — просто. Не требовалось притворяться. И как бы я ни пыталась этого не замечать, Лена смотрела на него так, будто на секунду забыла про всех, кроме него.

А я — просто пила коктейль и наблюдала, впитывая вечер. Слова, музыку, движение. Было хорошо. Чуть непривычно, но по-настоящему.
Я стояла, чуть покачиваясь в такт музыке, глядя на Егора — он был один из тех, кто будто сразу в своей тарелке. Умел говорить легко, не перебарщивая, не давя. Он шуточно спорил с Леной, делая вид, что у него абсолютно противоположное мнение по поводу какого-то фильма, но всё это было с такой мягкой подачей, что казалось — он просто хочет рассмешить её.

Я пила коктейль — лёд уже почти растаял, на губах остался вкус маракуйи, и я чувствовала, как во мне понемногу отпускает. Все тревоги, сомнения, усталость — всё отступало. Здесь, среди этих мягких голосов и света, мне было уютно.

— А ты что думаешь, Мира? — спросил Егор, оборачиваясь ко мне. — Герой должен был погибнуть в конце или всё-таки хэппи-энд — это не стыдно?

Я чуть улыбнулась, встретившись с ним взглядом.
— Думаю, что не всегда смерть — глубоко. И не всегда счастье — банальность. Всё зависит от того, как рассказать историю.

Он на секунду завис, будто обдумывал мои слова, а потом кивнул.
— Вот это ответ. Ты не просто красивая. Ты умная. Осторожно, таких как ты любят надолго.

Лена тут же хихикнула и толкнула его в бок:
— Отстань от моей подруги. Ещё влюбится, будет мучиться.

Я рассмеялась, но краем глаза заметила, как её взгляд всё чаще возвращается к Егору. Тонко, быстро, с интересом. И он это видел — и, кажется, играл в эту игру вполне охотно.

В этот момент из коридора кто-то громко окликнул:
— Ленка! Где ты прячешься?

Она обернулась и отозвалась:
— Я тут, на кухне!

— О, это Макс, — сказала она мне и Егору. — Пойду, надо ему одну вещь отдать. Вы тут?

— Мы тут, — ответил Егор и подмигнул мне, когда она ушла.

Но я не успела ничего сказать — в тот же момент за его спиной в дверном проёме промелькнула знакомая фигура. Высокий, в чёрной толстовке и джинсах, с бутылкой воды в руке, будто только что пришёл с улицы. Плечи — как у тех, кто не сутулится, движения — уверенные и без спешки. Он прошёл мимо нас, даже не обернувшись, и только легкое напряжение внутри меня сказало: это он. Игнат.

Он был здесь.

Я посмотрела вслед. Только затылок. Только лёгкое покачивание шагов. Только как-то... по-другому стало внутри. Как будто сдвинулась ось. И всё, что было до — коктейли, разговоры, смех — вдруг стало чуть дальше, будто на фоне.

— Всё нормально? — спросил Егор, заметив, как я замолчала.

— Да, — ответила я тихо. — Просто... вспомнила кое-что.

Он кивнул, не настаивая. А я вдруг поняла, что на этой вечеринке будет не только лёгкость. Будет что-то ещё. Намного сложнее. Намного глубже.
Я отвела взгляд от проёма, где только что исчез Игнат, и вернулась к Егору. Он всё ещё держал бокал, опёршись бедром о край стола. На лице — полуулыбка, будто он читал меня без слов.

— Ты как будто внезапно улетела куда-то далеко, — сказал он спокойно. — Признавайся, кто в мыслях?

Я усмехнулась, покачала головой.
— Никто. Просто перегруз. Много лиц, много звуков. Не то чтобы я часто бываю на таких тусовках.

— Тогда тебе нужно больше коктейля и меньше мыслей, — сказал он и протянул мне свежий бокал. — Я взял тебе новый. Этот безумный микс из маракуйи и огурца стал моим личным открытием.

Я взяла стакан, сделала глоток. И правда, вкус странный, но освежающий.

— И что, ты знаток всех местных коктейльных шедевров? — спросила я, прищурившись.

— Я знаток лёгкой импровизации. И ещё — людей. Вот, например, ты. Дай угадаю... учишься на филфаке? Или психология?

— Промахнулся. Эконом. Хотя многие тоже удивляются.

— Эконом? — Он изобразил театральный ужас. — Вот уж точно — тихая снаружи, опасная внутри. А я уж думал, ты из тех, кто разбирается в поэтах и разбивает сердца профессорам.

Я засмеялась.
— Это ты сейчас комплимент мне или профессорам?

Он наклонился чуть ближе, глаза прищурились.
— Это я пытаюсь понять, кого ты сегодня собираешься разбить. Если кого-то вообще.

Я посмотрела на него, на его лёгкую, добрую дерзость, и поняла — с ним легко. Он не пытается копнуть слишком глубоко, просто хочет быть интересным. И у него это получалось.

— Никого, — ответила я. — Сегодня я просто отдыхаю.

— Значит, у тебя хорошие поводы для отдыха. Или плохие — но ты решила их забыть.

Я пожала плечами.
— Это неважно. Главное — сейчас.

Он кивнул, как будто принимал правила игры. Мы стояли рядом, музыка чуть изменилась, заиграл какой-то весенний ремикс с ненавязчивым битом. В комнате стало теплее — не из-за температуры, а из-за количества людей. Кто-то смеялся, кто-то уже танцевал.

— Потанцуем? — предложил он. — Без всяких намёков. Просто так.

Я посмотрела на него. Глаза тёплые. Руки свободные. Простое приглашение — не как намёк, а как дружеский жест.

— Ладно, — кивнула я. — Только одну. Я не умею по-настоящему.

— Отлично, — он улыбнулся. — Я тоже.

Мы отошли ближе к гостиной, туда, где уже двигались люди под музыку. Свет приглушён, отблески ламп, мягкая тень на полу. Мы двигались несильно, просто в такт — ни пафоса, ни шоу. Он поймал ритм, пошутил, и я засмеялась. Улыбка сама просилась на лицо.

И всё бы было совершенно просто. Если бы где-то в глубине я не чувствовала чей-то взгляд. Мимолётный, тяжёлый, холодный. Как будто кто-то видел — и не одобрял.

Я обернулась — и, конечно, он там стоял. Игнат. На другом конце комнаты. У стены, с бутылкой в руке, в окружении пары людей, с кем-то говорил. Но взгляд — был на мне.

Я быстро отвернулась. Сделала вид, что не заметила.

Но внутри что-то дрогнуло. И это была совсем другая энергия.
— Ты хорошо двигаешься, — сказал Егор, когда мы вернулись ближе к кухне. Он взял у меня из рук пустой бокал и поставил его на подоконник. — Прямо как будто бываешь на танцполе чаще, чем признаёшься.

— Вовсе нет, — я улыбнулась, поправляя рубашку на плече. — Просто ты не наступал мне на ноги. Это многое упростило.

— Ну, это талант, — он усмехнулся. — Или просто везение.

Я почувствовала, как у меня разгорелись щеки — немного от движения, немного от коктейлей, а, может, и от лёгкости, которая возникла между нами. Он не флиртовал навязчиво, не лез в душу, не давил. Просто рядом было хорошо.

— Расскажи мне о себе, — сказал он, прислонившись спиной к стене. — Мне кажется, ты не из тех, кто делится с первого взгляда.

— А ты хочешь услышать что-то настоящее? Или красивую историю для вечеринки?

— Только настоящее, — уверенно ответил он.

Я на секунду задумалась.
— Я учусь на экономе. Хотя иногда кажется, что не совсем понимаю, зачем. Просто... потому что так надо. Потому что родители, потому что удобно. Но в душе мне ближе совсем другое.

— Что? — спросил он мягко.

— Я люблю читать. Люблю атмосферу. Людей. Подмечать их. Замечать мелочи. Иногда мне кажется, я больше живу внутри, чем снаружи.

Он кивнул.
— Это видно. В тебе много тишины. Такой... глубокой, не тревожной.

Прежде чем я успела что-то ответить, где-то в толпе раздался весёлый голос:

— Вот вы где! — Лена подлетела к нам с бутылкой чего-то полусладкого и с двумя пластиковыми стаканами. — А я ищу-ищу! Мира, он тебя уволок, да? Ещё немного — и ты бы ушла в закат с ним.

Я рассмеялась.
— Мы просто танцевали. И немного разговаривали.

— Немного?! — Ленка театрально округлила глаза. — Я вас не видела полчаса! Что, всё уже? Любовь? Свадьба? Имена для детей?

Егор вскинул руки.
— Я клянусь, я чист! Только коктейли и философия.

— Ага, я видела, как ты философствовал, — поддела его Лена и сунула мне стакан. — Держи. В честь тебя — ты сегодня просто сияешь.

Мы втроём встали у барной стойки, подальше от танцпола. Лена что-то бурно рассказывала о парне, с которым она флиртовала до прихода Макса, потом переключилась на Егорку, потом на какую-то девчонку с «ужасными стрелками» и «сумкой из 2015-го», и всё это было так смешно, так легко, что я поймала себя на том, что хохочу до слёз.

— Вы такие, — сказала я, вытирая уголки глаз. — С вами забываешь, что вообще бывают проблемы.

— Вот это и есть наша суперсила, — сказала Лена, чокаясь со мной. — Уносить людей от фигни и приводить в норму.

— А я думал, моя суперсила — это коктейли и шарм, — вставил Егор.

— Твоя суперсила — это не мешать, — подмигнула ему Лена. — И приносить нам ещё вина.

Он картинно вздохнул и ушёл за бутылкой, а мы с Леной остались вдвоём.

— Ты ему нравишься, — сказала она сразу, без лишних слов.

— Ну, он... нормальный, — я пожала плечами. — Но, если честно, я не хочу ничего серьёзного. Не сейчас.

Лена посмотрела на меня внимательнее.
— Или... просто кто-то другой в голове?

Я промолчала. Сделала глоток. Отвела взгляд.

И снова в глубине зала — его силуэт. Стоит в другом углу. С кем-то говорит. Но снова — взгляд. На мне.

Я не знаю, почему это чувствуется так явно. Но я знаю точно — он видит.
— Так, — сказала Лена, заглянув в пустой стакан, — кто будет добывать нам ещё вкусняшки?

— По очереди, — протянула я, чувствуя, как начинает приятно кружиться голова. — Мне бы сначала в туалет.

— Второй поворот налево по коридору, — подсказал Егор, смеясь. — Только не теряйся там, это как портал в другое измерение. Кто-то зашёл и не вышел до сих пор.

Я фыркнула и пошла по коридору. Дом и правда был большим, но не пафосным. Всё выглядело стильно, но с душой: много дерева, приглушённый свет, уютные детали вроде книжных полок и пледов. Я прошла мимо нескольких комнат, где кто-то разговаривал, кто-то уже танцевал, и наконец дошла до нужной двери.

Открыла — и застыла.

В тусклом свете зеркала напротив целовались двое. Парень и девушка, прижавшиеся друг к другу так, будто забыли, где находятся. Она сидела на раковине, он стоял между её ног, и всё вокруг них было слишком интимным, чтобы просто взять и войти.

— Ой! Извините, — быстро сказала я и уже хотела прикрыть дверь, как они оба резко отпрянули, зашевелились, засмеялись и выскочили мимо меня, почти не глядя.

Я осталась одна.

Зеркало отразило моё лицо — немного румяное, с лёгкой тенью под глазами. Макияж держался, но я всё же достала из сумки пудру, провела кистью по лбу и щекам, поправила стрелки и освежила блеск на губах. Всё делала медленно, с каким-то странным удовольствием — будто это был момент тишины среди всего шума.

Когда вышла обратно в коридор, то почувствовала лёгкое головокружение — коктейли начали действовать, но не сильно. Просто кожа казалась чуть чувствительнее, слух — острее. Где-то играла музыка, кто-то смеялся, и всё это сливалось в мягкий фон.

— Мира! — раздалось из комнаты слева.

Я заглянула туда — и увидела Лену, сидящую в кругу на полу вместе с несколькими ребятами. Рядом с ней — Егор, напротив — те, кого я почти не знала. Посередине стояла пустая бутылка.

— Иди сюда! — позвала она. — Сейчас начнётся самое интересное. Уговорила ребят сыграть. Не ссы, поцелуев с языками не будет. Хотя... может, и будут, — она подмигнула.

— Я даже не знаю, — протянула я, с сомнением глядя на круг.

— Мира, это просто игра, — усмехнулся Егор. — Никаких жертв. Только немного смущения и веселья.

Я почувствовала, как сердце забилось чуть чаще. Всё вокруг оставалось тем же — комната, люди, Лена с озорными глазами. Но внутри меня будто щёлкнуло что-то — предчувствие.

Я зашла в комнату и села рядом с Леной. Она тут же хлопнула меня по бедру.

— Умница. Обещаю, если выпадет кто-то стремный — мы придумаем повод сбежать. Но если кто-то классный...

— ...то ты всё устроишь, да? — хмыкнула я.

— Как всегда, — ответила она довольным тоном.

Бутылка закрутилась, и я поймала себя на мысли, что не помню, когда в последний раз просто... позволяла себе быть. Не анализировать, не думать, не планировать.

Просто играть.

И пока бутылка медленно останавливалась, я поймала на себе чей-то взгляд. В углу комнаты, облокотившись на стену, стоял Игнат.

Ничего не говорил. Просто смотрел.
Бутылка закрутилась. Кто-то тихо присвистнул, кто-то рассмеялся. Сначала выпало Лене и какому-то светловолосому парню — они поцеловались весело, наигранно, с театральной страстью, которая скорее вызывала смех, чем смущение. Потом какой-то парень поцеловал свою подругу — почти шёпотом, нежно, с настоящим трепетом. Это было даже... красиво.

Я сидела, поджав под себя ноги, и смеялась вместе со всеми. Во мне смешивались лёгкость, азарт и странное напряжение, от которого хотелось поёрзать. Наверное, из-за присутствия Егора — его рука то и дело скользила рядом, случайно касаясь моей — или из-за приглушённого света, или из-за коктейля, что начал тихо, но настойчиво поднимать жар к щекам.

— Следующий круг, — сказала Лена, закрутив бутылку. Она крутнулась, сделала пару оборотов и замедлилась... но не на мне. Опять. Я только выдохнула.

— Ты, конечно, везучая, — прошептала Лена мне на ухо. — Пока что уходишь сухой из воды.

— Я и не против, — усмехнулась я.

И тут за нашей спиной послышался голос, хрипловатый, с ноткой ленивого интереса:

— Можно к вам?

Я обернулась и почувствовала, как внутри будто бы всё на секунду замерло. У стены стоял Игнат. Рядом с ним — какая-то девушка в чёрном платье, тонкая, с ярко накрашенными губами и серьгами до плеч. Улыбалась.

— Конечно, — отозвался кто-то. — Чем больше, тем веселее.

Игнат молча присел на подушку, перекинув одну ногу через другую. Девушка — рядом. Кто-то дал ей стакан, она хихикнула, отпила, и тут же бутылка снова пошла по кругу.

Первый поцелуй в этом раунде достался двум совершенно незнакомым ребятам — они поцеловались как в кино: громко, чуть не перевернувшись. Все засмеялись. Потом снова кто-то, кого я не знала. Затем бутылка крутанулась, и мне казалось, что она замедляется прямо на мне — сердце ударило сильнее. Но... нет. Рядом.

Я тихо выдохнула.
Мне пока везло.

Игнат молчал. Он просто наблюдал. Его лицо было как всегда — ровное, будто не про него всё это. Он не смеялся, не ерзал, не пытался пошутить. Но присутствие ощущалось всем телом.

Бутылка вновь закрутилась. И замерла, указав на него.

Он взглянул на неё, на её тонкие пальцы, обвивающие стакан. Она улыбнулась, медленно потянулась к нему. Поцеловала его. Не быстро, не показушно — с претензией на «особенный момент». Её пальцы легли ему на плечо, губы — мягко, с нажимом.

Я отвела взгляд.

Не знаю, зачем. Всё же было обычным. Просто поцелуй. Просто игра.

— Что ты такая серьёзная? — тихо спросила Лена, заметив мой взгляд в сторону.

— Не серьёзная, — соврала я. — Просто... смотрю, кто следующий.

— Ой, не парься. Знаешь, сколько людей за вечер поцелуются, а потом забудут? Это же не свадьба, — хихикнула она и снова закрутила бутылку.

Я кивнула, делая глоток из стакана. Напиток был уже тёплый, чуть слишком сладкий. Но я не остановилась.

Игнат не смотрел на меня. Или я просто избегала встретиться с ним взглядом.

Следующий круг. Я снова «выжила».

Но сколько ещё?
Бутылка крутилась, издавая тихий звук соприкосновения с полом, словно в ритме вечеринки. Я уже почти привыкла к этому крутящемуся кругу неизвестности, к смешкам и шёпотам. Лена сидела рядом, играла с локоном своих волос, подмигивая мне время от времени, а Егор — всё такой же лёгкий и расслабленный — следил за игрой с улыбкой.

Когда бутылка остановилась, её горлышко указало прямо на Лену.

— Ох, а вот и хозяйка вечеринки! — раздался чей-то голос, и смех заполнил комнату.

Лена радостно встала, повернулась к Егору, и в следующее мгновение они уже обменивались поцелуем — лёгким, почти игривым, но настоящим. Я наблюдала, как губы Егора нежно касаются её, и сердце немного ёкнуло — не от ревности, а от какой-то странной, неясной тревоги.

Лена вернулась на место, сияя от счастья, словно только что выиграла главный приз.

— Теперь очередь твоего королевского величества, — подмигнула она мне.

Я улыбнулась в ответ, но не чувствовала радости. В голове крутились мысли, а взгляд часто скользил к Игнату. Он по-прежнему молчал, словно статуя, только глаза его светились тихим интересом.

— Ещё раунд! — Лена закрутила бутылку снова, и вся комната замерла в ожидании.

Звук вращения напоминал стук сердца, который, казалось, отдавался эхом в груди.

И вот бутылка замерла.

Её горлышко указало прямо на меня.

Моё сердце подпрыгнуло и чуть сбилось с ритма.

И взгляд бутылки повернулся в сторону Игната.

Всё вокруг как будто замерло.

Лена захлопала в ладоши и улыбнулась широко.

— Ну что, Мира, Игнат, готовьтесь! Сейчас будет интересно.

Игнат встал, подошёл ко мне. Его глаза — холодные и глубокие — встретились с моими.

— Не нервничай, — сказал он тихо.

Я сделала глубокий вдох, и мир вокруг сжался до одного этого момента — до этого взгляда, до этой игры, до этого поцелуя, который мог изменить всё.
Я слышала, как в комнате вдруг стало тише, словно кто-то невидимый нажал на кнопку паузы. Все взгляды медленно перетекли на нас с Игнатом. Я почувствовала, как кожа на затылке покрылась лёгким мурашками, а сердце — бешено застучало в груди. Казалось, что у меня пересохло во рту, хотя губы были чуть влажными от блеска.

Он шагнул ближе, и я увидела каждую деталь — тонкие черты лица, чуть приподнятые брови, загадочный блеск в холодных глазах. Игнат никогда не выглядел так близко и... так уязвимо одновременно.

— Не бойся, — повторил он, чуть наклонив голову. Его голос был тихим, но в нем звучала уверенность, которая будто обволакивала и согревала меня изнутри.

Я хотела сказать что-то в ответ, но слова застряли в горле. Вместо этого мы медленно наклонились друг к другу.

Его дыхание слегка касалось моей щеки, и это ощущение было одновременно пугающим и чарующим. Я почувствовала, как все вокруг растворяется — смех, музыка, голоса — всё уходит в дальний план.

Наши губы встретились — сначала нежно, осторожно, словно пробуя друг друга на вкус. В этом поцелуе было столько напряжения, что казалось, будто время остановилось. Я закрыла глаза и позволила себе раствориться в этом моменте — в тепле, в прикосновении, в тихом трепете, который пробегал по всему телу.

Потом поцелуй стал глубже, страстнее. Его рука легла мне на талию, и я ощутила, как холодный металл браслета отыгрывает на коже. Мои пальцы зацепились за край его рубашки, словно боясь отпустить.

Когда мы оторвались друг от друга, я открыла глаза и увидела, что вокруг снова зашумели голоса, кто-то засмеялся, кто-то хлопнул в ладоши. Но мне казалось, что я всё ещё где-то внутри этого поцелуя — в маленьком мире, который мы создали вдвоём.

— Ты хороша, — сказал Игнат, и в его голосе прозвучала неожиданная мягкость.

Я не знала, что ответить. Лена хлопнула меня по плечу, улыбающаяся во все зубы.

— Вот это поворот! — весело произнесла она. — Ты, Мира, сегодня сияешь.

Я только кивнула, ещё немного переваривая произошедшее.

Игнат отошёл, вернулся на своё место, а я снова села рядом с Леной и Егором, чувствуя, что что-то изменилось. И эта игра, и этот поцелуй — они уже не были просто забавой. В моей душе пробудилась новая, неясная, но очень сильная страсть.
Игра медленно начала стихать. Кто-то воскликнул, что пора заканчивать, кто-то предложил перейти к другой комнате или просто расслабиться. В воздухе повисла лёгкая усталость и одновременно возбуждение — все будто только что пережили маленькое приключение.

Я села на диван, облокотившись на подушку, стараясь прийти в себя после поцелуя с Игнатом. Сердце ещё стучало в груди, а в голове крутились тысячи мыслей — и самые смелые, и самые пугающие.

В этот момент зазвонил телефон. Я вытащила его из сумки и увидела имя на экране — мама.

— Привет, мам, — ответила я, стараясь звучать спокойно.

— Привет, солнышко, — в голосе мамы слышалась забота и лёгкая тревога. — Как ты там? Уже устала?

— Нет, всё отлично. Весело, — улыбнулась я, хотя мама меня не видела.

— Когда собираешься домой? — спросила она.

Я посмотрела на часы — ещё рано, но чувствовала, что пора подумать о возвращении.

— Думаю, ещё часик побыть. Лена рядом, всё хорошо.

— Хорошо, — сказала мама мягко. — Только будь осторожна, ладно? И если что — звони сразу.

— Обязательно, — кивнула я, хотя знала, что она меня не видит.

— Кстати, не забудь про процедуры для кожи, которые мы сегодня обсудили. Ты же хочешь, чтобы кожа была в порядке к весне?

— Конечно, мама, — ответила я, улыбаясь.

— Хорошо. Тогда до завтра. Люблю тебя.

— И я тебя, — прошептала я, уже закрывая телефон.

Я положила телефон на столик и на мгновение задумалась о том, как всё быстро меняется — сегодняшний вечер, эти новые ощущения, все тайные мысли, которые теперь рвались наружу.

Взгляд упал на окно — за ним медленно таяли последние отблески заката, обещая ночь, полную новых возможностей и открытий.
Я вышла из дома, вздохнув свежий вечерний воздух. Весна уже постепенно вступала в свои права: лёгкий прохладный ветерок играл с моими волосами, а запах влажной земли и первых распустившихся цветов наполнял лёгкие. На небе ещё таял последний свет заката, окрашивая город в мягкие розово-оранжевые оттенки.

Шаги по тротуару звучали будто в такт моим мыслям — ещё немного суматохи в голове, но в целом душа была спокойна.

Вдруг рядом послышался голос.

— Привет. Ты... из моего универа, да? — парень шагнул рядом, улыбаясь легко и непринуждённо. Он был чуть выше меня, с тёмными волосами и зелёными глазами, которые казались живыми и внимательными.

Я улыбнулась в ответ, слегка удивлённая неожиданным знакомством.

— Привет. Да, учусь там, — ответила я, пытаясь скрыть лёгкую робость.

— Я — Саша, — представился он, протягивая руку. Я пожала её, ощущая тепло и уверенность.

— Мира, — сказала я.

Саша посмотрел на меня внимательно, будто пытаясь понять что-то важное.

— Не хочешь сигарету? — предложил он, доставая из кармана аккуратную пачку.

Я покачала головой.

— Нет, спасибо. Я не курю. Ну, если и курю, то очень редко, — улыбнулась, ощущая, как лёгкий аромат дыма почти сразу вызывает неприязнь.

— Понял, — усмехнулся он. — Редкая гостья в этом мире.

— Можно и так сказать, — слегка засмеялась я
Мы вышли из дома на небольшую ухоженную террасу, где ещё горели мягкие огоньки гирлянд, обвивающих деревья и кусты. Воздух был наполнен ароматом свежей зелени и легкой сладковатой дымкой от костра неподалеку. Вокруг стояли небольшие компании — кто-то тихо разговаривал, кто-то смеялся, кто-то просто наслаждался вечером.

Саша провёл меня к одному из деревянных столиков, на котором стояли бокалы с коктейлями и тарелки с закусками. Мы присели на скамейку, и разговор стал ещё спокойнее, как будто сама природа вокруг способствовала откровенности.

— Здесь намного уютнее, чем в доме, — сказал он, глядя на мерцающие огни и звёзды над головой. — Люблю такие вечера — когда всё просто и без лишнего пафоса.

Я кивнула, чувствуя, как расслабляюсь.

— А ты часто сюда приходишь? — спросила я.

— Почти всегда, когда у Женьки вечеринки. Это место стало для меня чем-то вроде убежища.

— Понимаю, — улыбнулась я. — Мне тоже иногда нужно уйти от суеты.

Мы продолжали говорить, погружаясь в разговор, который казался мне неожиданно важным и спокойным среди шумной вечеринки.
Я даже не заметила, как пролетело полтора часа — разговор с Сашей затянул меня в какую-то другую реальность, где время текло иначе, нежели в шумной, яркой вечеринке. Вдруг меня окликнула Лена, голос её звучал чуть настойчиво, но с лёгкой заботой:

— Мира, уже поздно. Пора собираться.

Я посмотрела на часы и чуть приподняла брови — правда, уже почти полночь.

— Да, точно... — тихо сказала я, ощущая, как лёгкая усталость смешивается с приятным послевкусием от вечера.

Мы попрощались с Сашей, он улыбнулся и сказал, что рад был познакомиться, а я, чувствуя тепло от этой встречи, пожелала ему спокойной ночи.

Лена и я направились к крыльцу, где оставили мои вещи. Я быстро накинула жилетку молочного цвета с поясом на талию — она уютно облегала меня, согревая после прохлады ночи. Лена уже проверяла телефон, чтобы вызвать такси.

— Надеюсь, оно быстро приедет, — вздохнула она.

Но минуты тянулись, а вызов так и не подтверждался. Телефон молчал, никто не брал заказ, и раздражение начало подкрадываться к настроению.

— Что-то сегодня с такси, — пробормотала Лена, перебирая варианты. — Ни одного водителя не доступно.

Я попыталась не расстраиваться, но внутри уже закрадывалось лёгкое беспокойство.

В этот момент к нам подошёл Егор — тот самый парень с вечеринки, с которым мы вместе смеялись и играли в бутылочку.

— Привет, девчонки, — улыбнулся он. — Слышал, у вас проблемы с транспортом?

— Да, — ответила Лена с ноткой усталости. — Заказ не берут, ждем уже давно.

— Я могу подбросить Лену на мотоцикле, — предложил Егор, — а Миру, к сожалению, никак не смогу — у меня одно место.

Лена взглянула на меня и пожал плечами.

— Ну что ж, я не против. Спасибо, Егор.

Я кивнула, немного расстроенная, что мне придётся ждать отдельно.

— Будь осторожна, — сказала я Лене, улыбаясь, но в душе тревожно.

— Не волнуйся, — ответила она, подмигнув, — я быстро вернусь.

Лена уже садилась на мотоцикл Егора, и я наблюдала, как они уезжают в ночную тьму, оставляя меня наедине с тишиной и холодом улицы.
Я снова взяла телефон и попыталась вызвать такси — нажимала кнопку «Заказать», но ответ всё тот же: «Нет доступных водителей». Несколько раз подряд. Сердце начало чуть быстрее биться, а пальцы — неметь от легкого холода.

Вокруг уже почти не было никого, музыка из дома постепенно затихала, и ночь казалась особенно тихой и пустой.

В этот момент кто-то подошёл сзади, и я услышала знакомый голос.

— Проблемы с такси? — спросил он спокойно, но с лёгкой заботой.

Я обернулась и увидела Игната. Его холодный взгляд теперь не казался таким отстранённым — скорее внимательным и даже немного мягким.

— Да, — ответила я, слегка смущённо. — Никак не могу вызвать.

Он кивнул, словно понимал ситуацию.

— Я могу подвести тебя, — предложил Игнат. — Машина здесь, недалеко. Если ты не против.

Я посмотрела на него, удивлённая — ведь мы почти не пересекались раньше, а теперь он стоит передо мной, с этим знакомым, но таким другим выражением лица.

— Спасибо, — тихо сказала я, — я не против.

Игнат улыбнулся чуть-чуть, и эта улыбка была совсем другой — не холодная, а настоящая.

Мы вышли на улицу, где его машина тихо стояла под уличным фонарём. В воздухе пахло свежестью ночи и лёгким ароматом весны.

Я села на пассажирское сиденье, и сердце снова застучало — уже по-другому, словно предвкушая что-то новое и неизведанное.
Машина тихо скользнула по ночным улицам, усыпанным мерцающими огнями фонарей и редких витрин. За окном мелькали силуэты домов и проблески зелени — всё казалось таким знакомым и одновременно новым, словно я попала в другой мир, где время замедляет бег.

В салоне царила спокойная тишина, лишь тихое урчание мотора и едва слышное биение сердца — моего и, казалось, Игната. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, но в моменты, когда я ловила его взгляд, в его глазах мелькал лёгкий интерес, почти неуловимая теплота.

Я почувствовала, как обволакивает лёгкое волнение — не страх, а предвкушение чего-то важного. Ещё пару часов назад я и представить не могла, что окажусь здесь, рядом с ним.

— Ты часто так поздно возвращаешься? — наконец решилась спросить я, пытаясь разрядить молчание.

— Не всегда, — ответил он, не сводя взгляда с дороги. — Но когда вечер получается интересным, сложно уйти раньше.

— Да, — улыбнулась я, — вечер сегодня вышел неожиданно насыщенным.

Мы обменялись лёгкой улыбкой, и в этой простой улыбке было больше, чем слова могли передать.

— Ты не боишься таких вечеринок? — спросил Игнат, голос стал чуть мягче.

— Иногда боюсь, — призналась я. — Но чаще — просто любопытно. Хочется понять, что за люди вокруг.

Он кивнул, словно соглашаясь.

— Это здорово — оставаться собой в этом шумном мире.

Я вздохнула, смотря в окно на ускользающие мимо огни.

— Спасибо, что предложил подвезти, — тихо сказала я.

Он бросил на меня взгляд и слегка улыбнулся:

— Не за что. Я рад, что смог помочь.

Машина плавно замедлилась, и вскоре мы подъехали к моему дому. Остановившись, я почувствовала, как внутри всё ещё играет лёгкое волнение, смешанное с теплом.

— Вот и всё, — сказал Игнат, открывая дверь.

— Спасибо ещё раз, — ответила я, выходя на прохладный воздух ночи.

Он кивнул, и на мгновение наши взгляды встретились — искрящиеся, живые.

— Спокойной ночи, Мира.

— Спокойной ночи, Игнат.

Я закрыла дверь за собой и осталась стоять на пороге, чувствуя, что этот вечер — только начало чего-то важного.