Флешбек - «Огонь и соль»
Он не любил вспоминать.
Память была не архивом, а капканом. Но иногда — щёлкала.
Как сейчас.
Мальчику было пятнадцать, когда сгорел дом. Не просто особняк — центр династии, символ имени. Ночь была без луны, воздух — как масло, легко вспыхнул. Взрыв случился на третьем этаже. Там, где хранились архивы Лозарро Ромариса. Там, где он работал по ночам.
Они сказали:
— Это был налёт.
— Это была месть.
— Это был несчастный случай.
Он знал: ложь.
Мальчишка сидел в пепле, не плакал. Только держал в руках обломок часов. Отцовских. Сломанных.
А перед ним стоял человек в сером.
Высокий. Лоб как лезвие. Глаза — стекло без отражения.
Мастер.
— Хочешь узнать, кто сжёг твоё имя? — спросил он.
Мальчик молчал.
— Твой отец был слишком опасен, чтобы его убивали быстро.
— А мать — слишком умна, чтобы её не убили вовсе.
Он не понял. Тогда...
— Кто вы?
— Я — тот, кто может сделать тебя последним, кто останется. Если ты станешь первым, кто забудет, как быть сыном.
И он забыл.
---
Позже он увидел тело. Или то, что осталось. Мужчина — высокий, с кольцом дома Ромарис на руке. Лицо — расплавлено. Не узнать.
Но имя на отчёте было точным: Лозарро Ромарис. Мёртв.
Мать…
О ней он долго не знал,но через несколько лет Мастер рассказал.
— Лавиния успела выйти. Она была не в доме, когда всё началось.
— Она вернулась ради тебя.
Он вспоминал не пепел. И не кровь.
Он вспоминал, как мать стояла в дверях — без страха, без слабости. Как её длинные каштановые волосы развевались на ветру от взрыва. Как зелёные глаза — его глаза — вспыхивали яростью, а не страхом.
Лавиния Ромарис.
Не просто жена Лозарро. Не просто мать.
Она была его зеркалом — его противовесом. Такая же умная, такая же опасная. Белая кожа — как у фарфоровой статуэтки. Красота — резкая, хищная. Но главное было не это.
Она думала наперёд. Дралась — как будто предсказывала каждый удар. Играла — так, что даже Лозарро поднимал бровь.
Многие считали, что она уступала ему в жестокости. Они ошибались. Лавиния просто выбирала, за кого быть жестокой.
И в тот день она выбрала не мужа.
Она выбрала — сына.
Он помнил, как её руки оттолкнули его, когда выстрел уже прозвучал. Помнил, как её голос сказал «беги», прежде чем заглох навсегда.
Помнил, как за стеной огня больше никто не вернулся.
Маттео ярко помнил звук — звона бокала, разбивающегося в гостиной.
Тогда она кричала на людей с властью.
А теперь он — их наследник.