Соперники||𝒥ℯ𝓃𝓀ℴℴ𝓀

Дженни

Утром нам некогда было присесть. Вместе с Чонгуком мы водили двух подрядчиков по строительной площадке, а потом я поспешила в переговорную, где окопались наши юристы и аудиторы. Улыбка, с которой я вошла в кабинет, увяла почти сразу.

Во главе стола восседал мой отец.

Я даже не знала, что он вернулся в Нью-Йорк... хотя, возможно, он и не уезжал.

— Я думала, ты улетел во Флориду.

Отец сурово посмотрел на меня.

— Мое присутствие здесь необходимо.

— Неужели? — Я сложила руки на груди. — Кто тебе это сказал? — Я понимала, что в кабинете много людей, которые синхронно поворачивали головы, следя за нашим обменом репликами, поэтому кивнула на дверь — Можно тебя на два слова?

Вид у добрейшего папаши был такой, будто ему очень хотелось отказать, но он раздраженно вздохнул, встал и направился к двери.

В коридоре он заговорил первым:

— Дженни, такой кусок тебе не по зубам. Ты не можешь управлять отелем и руководить оценкой активов, чтобы наше предложение миноритарию оказалось заведомо выигрышным!

Я покачала головой.

— Мы все обсудили за ужином. Если мне понадобится помощь, я дам тебе знать.

Как обычно, отец меня проигнорировал.

— Ты бы лучше постаралась выведать у Чонов чего-нибудь полезное!

— Нельзя ли поконкретнее?

Отец засопел, будто ему смертельно надоело разжевывать все до последней мелочи.

— Мы договорились о «слепом» аукционе, но нелишне же приоткрыть глаза, чтобы перекрыть ставку Чонов и не остаться без штанов!

— И как мне это сделать, по-твоему?

— Желторотик, который кинулся тебе на выручку в ресторане, явно считает, что ты – слабый пол и все такое. Этим нужно воспользоваться.

— Каким образом?

Я упорно отказывалась его понимать.

Это же неслыханно, чтобы отец предлагал подобные вещи своей дочери!

А может, мне до последнего не хотелось верить, что ради денег мой папаша готов подложить меня под конкурентов.

— Используй свои женские чары, Дженни. Видит бог, ты их с лихвой унаследовала от матери.

У меня запылали щеки.

— Ты серьезно?

— Ну, всем нам порой приходится идти на жертвы ради семьи.

Я скрипнула зубами, прежде чем ответить.

— Ради какой из семей, папа? Ради той, которую ты бросил, когда мне было три недели, или той, которую ты создал со своей девятнадцатилетней забеременевшей любовницей?

— Не язви, Дженни, тебе не идет.

Как обычно, попытка общаться с отцом в деловом стиле провалилась. Мне было чем заняться и помимо того, чтобы торчать в коридоре, поэтому я решила пока уступить. Пусть этот бой останется за ним — я знаю, как выиграть войну. Оценка активов затянется на несколько недель, а жена моего отца не потерпит столь долгого отсутствия супруга. Я его пересижу.

— Знаешь, а поработай, в самом деле, с экспертами. У меня много дел.

Отец коротко кивнул.

— Я рад, что мы друг друга поняли.

Я саркастически улыбнулась, хотя папаша всю жизнь мало со мной общался и мой сарказм чаще всего от него отскакивал.

— О, я тебя отлично поняла. До встречи.

***

— Гляжу, наш самодур снова в деле?

Я работала на ресепшене, когда сзади подошел Чонгук. Он встал слишком близко, поэтому я отошла к дальнему компьютеру и стукнула по пробелу, чтобы операционная система ожила.

— У тебя избыток свободного времени, раз ты шляешься по отелю и подглядываешь за мной и моими родственниками, — отрезала я. — Лучше расходовать время с пользой. Богён как раз заполняет свободные вакансии — работников не хватает. Если тебе вдруг нечем заняться, можешь отдраить туалеты.

Чонгук снова подошел ко мне и оперся локтем на стойку, следя, как я печатаю.

& Ты и сама не перетрудилась — бегаешь от компа к компу.

Я вздохнула и жестом обвела ресепшен:

— Ты здесь кого-то еще видишь? Я помогаю, пока Богён проводит собеседования с соискателями на должность помощника менеджера. Один из клерков провожает в номер новых гостей, вторая ушла на обед.

— А ты решила выбиться в работники месяца? Какой подхалимаж...

Айрин, работавшая на ресепшене, показалась из служебной двери, но при виде нас поспешно сказала:

— Простите. Я могу уйти.

— Нет-нет, вы ничуть не мешаете, — заверила я. — Чем могу помочь?

Она протянула один из картонных футляров с картой-ключом.

— Я поменяла вам номер. Хотите, я пошлю горничную собрать ваши вещи и перенести в новый?

Я покачала головой и взяла карту, сунув ее в карман.

— Не нужно, попозже я сама соберу и перееду. Спасибо, Айрин.

Когда она отошла, Чонгук подозрительно прищурился.

— Почему это ты переезжаешь?

— Хочу номер побольше. Когда я заселялась, свободных люксов не было.

— Когда я заселялся, их тоже не было. Куда ты перебираешься?

Я знала, что мой ответ его взбесит.

— В один из президентских люксов.

— Я тоже просил люкс. Сколько сейчас свободных?

— Только один.

— Тогда почему туда селят тебя?

— Потому что я исправный работник и проверяю обстановку с самого утра. Где тебя носило? Я видела, как ты ушел из отеля ни свет ни заря.

— У меня была встреча.

Я приподняла бровь.

— Еще одна? Дай догадаюсь: опять секрет?

Губы Чонгука сжались в тонкую линию.

Я понимающе улыбнулась и ушла на другой конец стойки.

— Я так и думала.

Он снова подошел.

— Если заезжают два гостя и оба просят апгрейд, кому отдадут освободившийся люкс?

— Тому, кто попросил о нем первым.

— Правильно. Сейчас как раз тот самый случай.

По прилете мне пришлось ждать мой чемодан у багажной ленты, а Чонгук, как я видела, легкой походкой скрылся за дверями терминала Кеннеди. Снова я его увидела только следующим утром, поэтому смело можно предположить, что он поселился в отеле первым. Технически он был прав насчет порядка передачи номеров, но я так намучилась от бессонницы, что как манны небесной ждала возможности не работать там, где сплю. Всякий раз, стоило мне взглянуть на растущую кипу бумаг на столе или на ноутбук, я вспоминала десяток новых дел, вскакивала с кровати и бежала дописывать в список.

Я вздохнула.

— Может, давай хотя бы по очереди? Неделю ты, неделю я?

— Или поселимся там вместе. Мы же знаем, как ты любишь оставаться наедине со мной в спальне.

Я фыркнула.

— Вот уж это вряд ли!

Чонгук пожал плечами.

— Как хочешь, тебе же хуже.

Я кивнула.

— Я буду горько раскаиваться, что отказалась от такого щедрого предложения.

Чонгук встал прямо за мной, когда я нагнулась, печатая в компьютере.

— Кстати, тебе очень идет высокая прическа. Весьма признателен.

Он стоял так близко, что спиной я чувствовала жар от его тела.

— Я это сделала не для твоего удовольствия, а просто выполняю условия нашего договора, что бы о нем ни думала.

Чонгук придвинулся еще ближе.

Его дыхание защекотало мне шею

— Значит, ты совсем не думала обо мне, стоя утром перед зеркалом? Мне отчего-то кажется, что думала.

Я действительно думала о нем, зачесывая волосы наверх. Чонгук проговорился, что ему нравится смотреть на мою шею, и эта мысль, заставляла меня желать встречи с ним все утро.

Но я в этом никогда не признаюсь.

— Вопреки твоему убеждению, мир не крутится вокруг тебя. Особенно мой.

— Хочешь знать, почему мне так нравится твоя шея?

Да!

— Нет.

— Мне нравится твоя кожа. Когда ты убираешь волосы, я могу любоваться ею незаметно для тебя. Как сегодня утром, когда в шесть двадцать ты покупала себе кофе.

Наверное, мне должно было стать не по себе при известии, что он следит, как я пью кофе по утрам, но отчего-то не стало. Странно, но мне показалось эротичным, что Чонгук украдкой поглядывает на меня при каждой возможности. Однако я подавила это чувство.

— Тебе бы хобби найти, что ли, Чонгук.

— О, у меня уже есть одно, любимое. — Он подался ближе и понизил голос — В следующий раз я думаю трахнуть тебя перед зеркалом, у которого ты укладываешь волосы, чтобы при каждом взгляде ты видела там только меня, наблюдающего, как ты кончаешь на моем члене.

Я не сомневалась, что если попячусь, то наткнусь на мощную эрекцию. Хотя я зачесала волосы повыше, исполняя условия нашей тайной сделки, у меня возникло сильнейшее желание именно что попятиться и проверить, даже если нас кто-нибудь увидит.

К счастью, в карусельную дверь фойе вошла семейная пара и направилась к ресепшену, и это вывело меня из состояния кратковременного помутнения рассудка. Чонгук отступил на несколько шагов, а гости скоро скрылись в коридоре. Сопя, я сосредоточенно ковырялась в компьютере, но краткий курс обучения принятой в отеле системе регистрации гостей, проведенный для меня Богёном еще утром, назойливо застилал туман сладострастия. Пришлось звать Айрин на помощь.

Однако вскоре я освоилась с непривычными обязанностями. Проведя несколько часов на ресепшене, я поднялась проверить, как там работается нашим экспертам. К моему радостному удивлению, папаши в переговорной не оказалось, и я села рядом с Джином, старшим аудитором, который отвечал за этот проект. Трое мужчин и женщина сидели за столом, заваленным бумагами, проверяя активы отеля. Джин сказал мне, что приведет специалистов по оценке предметов искусства и антиквариата — в гостинице много достойных картин.

Наш с Джином разговор длился час, а к моему списку добавилось еще с десяток дел. Взглянув на мобильный, я не поверила глазам, было уже почти шесть часов.

— Мой отец предупредил, когда вернется?

Джин покачал головой.

— Не думаю, что сегодня он еще придет, но завтра с утра он хотел меня видеть.

Я вздохнула.

— Лучше некуда.

Джин сочувственно улыбнулся.

— Если это вас утешит, вы прекрасно справляетесь. Мистер Ким не задал ни одного вопроса, которым вы бы не озаботили нас вчера.

Я слабо улыбнулась, несмотря на усталость после долгого дня.

— Спасибо, Джин.

Я знала, что персонал отеля вскоре разойдется по домам, за исключением дежурных, и рассудила, что пора перебираться в люкс, чтобы мой прежний номер успели убрать и внести в список свободных на случай неожиданных вечерних постояльцев. Свободные номера в «Герцогине» имелись, но их было мало.

На восьмом этаже я собрала свои вещи, туалетные принадлежности и деловые бумаги, занимавшие весь письменный стол. Сняв вешалки с одеждой, я перекинула их через руку. Надо будет принести сюда пустые вешалки из люкса, когда пойду отмечаться на ресепшен.

С сумкой, ноутбуком, двумя чемоданами, папками и десятком вешалок мне, пожалуй, стоило сходить два раза, а не один. Доступ на верхние этажи отеля требовал вставить карту-ключ в щель на панели лифта. Зайдя в кабинку, я попыталась достать из кармана новую карту, ничего не уронив.

Тридцать второй этаж был последним, там находились только номера люкс. Самые просторные, президентские, номера располагались в противоположных концах коридора, а между ними тянулся целый ряд люксов бриллиантового уровня.

Найдя дверь с номером 3212, я провела картой по электронному замку и уронила на пол папку. Нагнувшись за папкой, я упустила два платья, соскользнувшие с вешалок. После этого падать принялось уже все подряд, поэтому я прижала дверь бедром и вкатила чемоданы, оставив на полу то, что упало. Вздохнув, я решила оглядеться.

Ого! Такие условия стоили любых хлопот!

Коротенький коридор вел в нарядную гостиную с камином, панорамными окнами с видом на Центральный парк, двумя диванами, двумя креслами и огромным плоскоэкранным телевизором. Застекленные двери вели в маленький кабинет, еще одна дверь отделяла спальню. Я сразу побежала туда и залюбовалась двуспальной кроватью с мягчайшим постельным бельем. У стены, по обе стороны второго камина, стояли красивая козетка и двухместный диванчик. Противоположная стена состояла из одних окон, как в гостиной, и... а что это в углу, на кресле?

Выглядит как чей-то багаж.

Подойдя, я вытаращила глаза, убедившись, что это действительно багаж.

О боже, мне дали люкс, который еще не освободился!

Войдя, я не услышала ни звука, но сейчас до меня донесся плеск воды в душе, отчетливый и несомненный.

Я в чужом номере!

А гость моется в душе!

Я обмерла от ужаса, но через секунду кинулась к двери. Похватав свое барахло, я лихорадочно выбрасывала вещи в коридор, торопясь успеть, пока постоялец не вышел из ванной.

К несчастью, я не успела.

Глубокий баритон за спиной заставил меня застыть на месте.

— Уже уходите?

Голос был очень знакомым.

Но этого не может быть!

Только один человек обладал этим густым, мужественным баритоном с уверенными модуляциями, который раздражал меня до белых глаз и вместе с тем вызывал желание спустить влажные трусики по дрожащим ногам.

Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться в своей правоте.

Нужно было в темпе побросать оставшиеся вещи за порог и удирать, но я этого не сделала.

С глубоким вздохом я медленно повернулась.

Чонгук стоял передо мной в одном полотенце вокруг бедер.

От этого зрелища мозг малость перемкнуло.

— Я знал, что в конце концов ты придешь, — насмешливо заявил он. — Надо было идти сразу ко мне в душ... Хотя я с удовольствием раздену тебя сам.

Мне еще не доводилось видеть обнаженного Чонгука.

В первый раз он был в основном сзади. Во второй на нем оставалась расстегнутая рубашка и брюки. Конечно, я чувствовала его грудь, прижатую к моей спине, поэтому знала, что мускулы у него твердые, но видеть всю эту рельефную красоту на расстоянии вытянутой руки - это совершенно другое. Капельки воды бежали по выпуклым грудным мышцам на точеные «кубики» пресса, и у меня возникло сильнейшее желание поймать языком каждую каплю. Не смотреть на него было почти невозможно — жаль было лишать глаза такого пира, но усилием воли я заставила себя очнуться.

— Что ты делаешь в моем номере? Я решила, Айрин случайно дала мне ключ от люкса, который еще не освободили!

— В твоем номере? Мы же решили — неделя твоя, неделя моя!

— Да, но первая неделя моя!

— Это почему? Ты сама подтвердила — люкс достается первому гостю, попросившему об апгрейде.

— Но у меня уже был ключ, и ты об этом знал! Айрин при тебе мне его отдала!

Не отвечая, Чонгук опустил взгляд на мою грудь. Не знаю, как ему это удалось, но мне показалось, будто по моей коже провели кончиками пальцев.

Неужели у меня вдруг потеплело внизу?

Удары сердца громом отдавались в груди, а в душе бушевал вихрь эмоций, отвращение — немного к Чонгуку и в основном к себе, гнев, внутренний конфликт, замешательство и изрядная доза «Боже, это самое сексуальное зрелище, какое я видела!».

Чонгук двинулся на меня. Повинуясь инстинкту самосохранения, я выставила вперед руку:

— Стой! Не подходи ближе.

Он замер и поднял глаза, взглянув мне в лицо. Синее, как цветы ириса, море исчезло за расширенными, штормовыми зрачками. Мы стояли так долгую минуту, пристально глядя друг другу в глаза. Чонгук словно колебался, что делать дальше, пока его глаза не увидели что-то справа от меня, задержались там на долю секунды и медленно вернулись к моим. Атмосфера в комнате изменилась. Чонгук едва сдерживал улыбку, в глазах плясало прежнее веселье. Я обернулась поглядеть, что его насмешило, и увидела собственное отражение. Огромное зеркало висело в коридоре над полукруглой консолью.

Ох... Я закрыла глаза.

Тихий мягкий звук — что-то упало на пол — заставил меня беззвучно ахнуть. Можно было не смотреть, я и так знала.

Полотенце Чонгука.

— Повернись. Руки на стол, зад отставить, милая.

Я не шелохнулась. Во мне бушевала настоящая война. Неужели я настолько возбуждена, что при виде подтянутого тела стану исполнять распоряжения мужчины, которого терпеть не могу?

Да что я делаю!?

Дверь всего в трех футах, и я уж как-нибудь способна ставить одну ногу перед другой, оставив этого самоуверенного придурка с носом — и железным стояком. Однако я не могла отрицать, что мое тело таяло от желания самым возмутительным образом. Мне казалось, что кожа у меня горит в ожидании прикосновения.

Чонгук подошел ближе — на меня повеяло жаром его тела. Не в силах убежать, но не готовая и сдаться, я стояла зажмурившись.

Чонгук взял меня за ягодицу и сжал, запустив пальцы в плоть.

— Ты уж мне как-то ответь. Кивни, скажи «да», нагнись, покажи, чего ты хочешь, простони — в случае чего, я удовольствуюсь и морганием. Я согласен подыграть, что ты не хочешь ко мне прикасаться, но только после того, как пойму, что ты мне разрешаешь, Дженни.

Рука Чонгука поднялась к моей шее. Пальцем он провел по коже и обвел ключицу, и я потеряла остатки решимости.

Открыв глаза, я заглянула в бушующий сине-черный шторм.

— Прекрасно, но это в последний раз. Чонгук, я не шучу, нам надо прекращать.

— Как скажешь.

— Я серьезно!

— Я тоже. А теперь поворачивайся и берись за стол. Смотри все время в зеркало.

Довольно трудно изображать праведное негодование, когда тебя вот-вот нагнут и начнут делать с тобой все что хочется. Но я, как железная леди, сохраняла равнодушную мину.

— Слышишь, Дженни?

Мои глаза метнулись к глазам Чонгука в зеркале.

Он шутливо продекламировал:

— Кончать иль не кончать, вот в чем вопрос.

Я еле удержалась от улыбки и отрезала:

— Давай побыстрее покончим с этим.

***

Дважды.

Я вздохнула, приглаживая волосы. Для мужчины, который так хотел видеть меня с высокой прической, Чонгук не церемонился — он явно обожает тянуть за волосы. К моему полному отвращению, я наслаждалась каждым рывком, хотя само по себе это просто возмутительно. Через две минуты после того, как Чонгук одернул мне юбку и скрылся в ванной, холодный воздух рациональности охладил распаленный сумбур. В разгар действия я не могла насытиться процессом — мне будто не хватало воздуха, когда Чонгук с потемневшими глазами оказывался рядом со мной. Но как только все закончилось, приток кислорода оживил мой мозг.

Я побежала собирать вещи, пока он не вышел из ванной, но не успела. Стоя в коридоре, я взялась за чемодан, когда Чонгук накрыл мою руку своей.

— Дай мне две минуты, и я уйду.

Я обернулась:

— Ты уступаешь мне номер?

Он кивнул.

— Только барахло соберу.

Я пристально глядела ему в лицо.

— Точно?

Чонгук широко ухмыльнулся.

— Можем поселиться тут вместе, если хочешь.

Я вытаращила глаза, сразу почувствовав себя комфортнее в привычном стиле общения.

— Иди сгребай свое дерьмо!

Он улыбнулся и исчез в спальне, а я вкатила чемодан обратно. Через несколько минут Чонгук вышел с закрытым чемоданом в одной руке и своей рубашкой в другой. Поставив чемодан, он поднял руки, чтобы надеть рубашку, и я впервые заметила длинный шрам у него на боку — белая прямая линия, чуть светлее загорелой кожи. Раньше я видела только массу превосходных мышц, поэтому проглядела мелкие несовершенства.

— У тебя операция была или что? - не удержалась я.

Чонгук нахмурился. Опустив глаза, он начал застегивать рубашку.

— Ага.

Он явно не желал об этом говорить, но меня разбирало любопытство.

— Какая?

— Почка. Давно.

— А-а, — я кивнула.

Он подхватил чемодан, не застегнув все пуговицы и не заправив рубашку.

— Я тебе в спальне кое-что оставил.

— Что?

— Увидишь.

Казалось, Чонгук не знает, что сказать на прощание. Наконец он заявил:

— Знаешь, я ухожу только потому, что понял намек: постфактум я тебе тут не нужен. Правильно?

— Очень ценю твою деликатность.

— Знаешь, мне очень нравится твоя задница, но в следующий раз я не против посмотреть и на лицо, пока ты на моем члене. Может, даже попробовать вкус этих губ, которые так азартно меня костерят. — Он подмигнул. — Укусить их пару раз...

Я вздохнула и отвела глаза.

— Следующего раза не будет, Чонгук. Это надо прекращать.

Мне не нужно было на него смотреть, чтобы знать — он улыбается. Улыбка слышалась в его голосе, когда Чонгук сказал:

— Спокойной ночи, Нини.