Смеющийся Сокол и длань Эмихола

***

Еще какое-то время Гайл обдумывал свои дальнейшие действия. По правде сказать, вариантов было не так уж много: он мог вновь обратиться псом, и за каких-то пару часов, двигаясь строго на север, оказаться у городских ворот Залардана. Да, он бы выиграл время. Именно время было одним из важнейших факторов, влияющих на исход всего предприятия. Но оно не было решающим (хоть и неумолимо быстро убегало). Хранитель в своей бесстрастной рассудительности был прав, и это злило Гайла больше всего. Неважно, как быстро он доберется до намеченной цели, без содействия Хранителя ему не стоит рассчитывать на успех.

Теперь, когда мысли прояснились, он осознал, каким был глупцом. Весь его план был самоубийственной авантюрой с сомнительным шансом на успех. И лишь с появлением Хранителя Гайл осмелился себе в этом признаться.

Огненный пес свернул на северо-запад. Запах Наемника был еще свеж, да и отчетливые следы служили неплохим ориентиром. К тому же предугадать маршрут навязываемого Хранителем попутчика было несложно. Он был чужаком в этом мире, и ему ничего не оставалось, как продвигаться дальше к единственному поселению, о котором знал. Так что Наемник продолжал начатый путь на север, к Залардану, но, не желая больше пересекаться с Гайлом, немного отклонялся к западу, увеличивая таким образом дистанцию между ними.

Постепенно перед Гайлом выросла скала с узким ущельем. Это ущелье хоть и имело устрашающий вид, служило вполне приемлемым проходом для пешего путника. Наезднику пришлось бы обогнуть скалу слева.

Гайл остановился у входа в ущелье. Наемник воздержался от этого более короткого маршрута. И это было неудивительно: он не знал этих мест, не имел представления, ожидает ли его в конце ущелья сквозной проход или же тупик, поэтому решил не рисковать и обойти скалу.

Гайл взмолился к Эмихолу, чтобы Наемник выбрал тропу, ведущую налево. Вереница отчетливых следов указывала на то, что Эмихол в очередной раз отвлекся и не услышал мольбу своего верного слуги. Наемник двинулся направо. Гайл не сдержался, из уст его вырвалось проклятие. Благо братьев ордена поблизости не наблюдалось и некому было пожурить его за неподобающее старейшине поведение.

Гайл свернул направо и двинулся вдоль каменной стены по следам Наемника. Вскоре взгляд его упал на нанесенное на скалу изображение пятилистника. Когда-то ярко-розовая краска практически вылиняла, приобревши оттенок засохшей крови. Для каждого коренного обитателя Нурлинь этот знак служил строгим предупреждением об опасности. Но Наемник не был коренным жителем погибающей луны.

Еще до того как ступить на просторную поляну Гайл уловил специфический запах смертоносного растения. Стоит напомнить, что пустоши не изобиловали растительностью. Если не считать растущий на болотах мох и редкие окаменелые хвои, то лапедос-ориахос был едва ли не единственным представителем флоры в округе. Растение являло собой небольшой безлиственный куст, усеянный ярко-розовыми цветами. На всей Нурлинь не сыскать растения краше. Другие растения, встречающиеся на Нурлинь, были безликими, давно утратившими свое цветение. Но пятилистник лапедос-ориахос как вчера, так и третьего дня продолжал свое цветение. Самые искусные алхимики так и не смогли разгадать загадку этого чуда. Вопреки закону фотосинтеза, пятилистник так и не утратил свой чарующий оттенок. Другие растения продолжали неумолимо чахнуть от нехватки солнечного света. Но только не лапедос-ориахос.

Никто уже и не помнил, откуда появилось это дивное растение. Но жители Нурлинь очень быстро научились избегать кустов с розовым цветением. Насколько лапедос-ориахос был прекрасен, настолько же и смертоносен. Стоило лишь прикоснуться к его чарующим лепесткам или хотя бы вдохнуть пыльцу, и быстрая смерть показалась бы вам наградой. В большинстве случаев наступал паралич с медленным, мучительным удушьем. Так что неудивительно, что этот миловидный цветок не украшал дома жителей Нурлинь. Любая жертва лапедос-ориахос пожелала бы быть укушенной ядовитой змеей.

Почему же нурлиньцы не истребили это смертоносное растение, спросите вы. Поначалу так и было, опасные кусты выкорчевывали, сжигали, опрыскивали ядами. Нурлинь объявила полномасштабную войну злосчастному растению. Немало люду полегло в этом сражении, но нурлиньцам таки удалось искоренить кусты пятилистника в пределах поселений.

Но, как это обычно случается (природа не лишена сарказма), растение лапедос-ориахос, несмотря на свою смертоносность, было чуть ли не единственным спасением нурлиньцев от усиливающейся мерзлоты и тьмы. Раз в году, под конец лета, когда цветение опадало, куст на время утрачивал свои смертоносные свойства. Жители Нурлинь обнаружили, что из куста можно производить масло, которое очень хорошо горит и, что самое главное, вырабатывает такое необходимое тепло. Запасы дров подходили к концу, а новые саженцы не принимались и быстро засыхали. Угольные шахты практически истощились. И лапедос-ориахос было единственной надеждой на выживание. Все плантации кустов находились далеко за пределами поселений, и лишь раз в году специально обученные крестьяне из гильдии вертоградарей крайне осторожно обрезали ветви кустов, из которых затем вырабатывали такое необходимое всем масло.

Но время сбора урожая уже прошло. Приближалась зима и вся поляна пестрила ярко-розовым. Гайл повязал на лицо тряпку и надел кузнечьи рукавицы из плотной кожи. Не ахти какая защита, но не предпринять попытку оградить себя от смертоносной пыльцы растения было бы высшей мерой безумия.

К счастью, Гайлу не пришлось пробираться в гущу кустов. Наемник лежал на пустыре, привалившись спиной к валуну, вдали от смертоносных растений. Подойдя поближе, Гайл увидел, как грудь воина тяжело вздымалась, челюсть отвисла и по подбородку стекала слюна. Мышцы его парализовало, и, судя по тяжелому дыханию, скоро та же участь ожидала и легкие.

Очевидно, Наемник, руководствуясь опытом или интуицией, не стал пробираться через цветущие кустарники. Однако, несмотря на предосторожность, он слишком близко подошел к плантации. Порыв ветра — и вот он уже вдохнул смертоносную пыльцу. Почувствовав недомогание, Наемник попытался как можно дальше отползти от растений, тем самым выиграв себе немного времени. Но на самом деле он просто оттянул неизбежное.

Помутневшими глазами Наемник уставился на Гайла. Из груди вырвался приглушенный стон.

— И где только Хранитель тебя откопал? — наиграно бодро сказал Гайл. — Не важно, из какого ты мира, но предупреждающие знаки нужно различать.

Наемник издал булькающий звук. Вероятно, попытался рассмеяться. Значит, он еще в сознании и не потерял связи с реальным миром. Гайл скинул с плечей рюкзак и принялся смешивать целебные травы. Образовавшуюся смесь он влил в горло Наемнику, поддержав тому челюсть, дабы жидкость не вылилась.

— Это не лекарство. Снадобье от яда пятилистника очень сложно раздобыть. Возможно, мне удастся найти его в поселении. Смесь, которую я дал, введет тебя в кому и приостановит действие яда. Приостановит, но лишь на время.

Наемник моргнул, показывая, что все понял и у него нет возражений. Глаза его начали постепенно закатываться то ли из-за яда, то ли начало действовать снадобье. Губы исказились в подобии улыбки. Откуда Гайлу знать, что каких-то пару дней назад Наемнику уже довелось быть парализованным от выпущенной аборигеном стрелки. Тогда ему удалось обмануть судьбу. Но не в этот раз.

За скалистыми пиками показалось ярко-оранжевое свечение. Наемник подумал, что это наваждение, навеянное действием яда. Огненный диск медленно вырастал над скалами. Его тусклое пульсирующее свечение вызывало резь в глазах Наемника, но зажмурить веки он не мог.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сделать вывод: с этим солнцем что-то не так. Словно раненое животное, оно корчилось в небе, испуская крики-протуберанцы. Его неравномерное тусклое свечение было подобием агонии и больше раздражало, чем служило источником света. В небе по-прежнему виднелись звезды и за бледно-оранжевым ореолом, окружающим огненный диск, все еще простиралась тьма, лишь слегка окрасившись в сиреневый оттенок. Эффект был словно от солнечного затмения, которое Наемник иногда наблюдал в своем мире. Но сравнение было неуместным.

Ничего более пугающего Наемнику видеть не приходилось. Это был действительно ад. Сложно представить страшнее пытку, чем жить на этой планете в непрестанном опасении, что солнце в любой момент лопнет, подобно гнойному нарыву, и изольется тебе на голову огненным дождем.

Гайл верно истолковал застывшее выражение на лице Наемника.

— Да, это наше гибнущее солнце. И да, оно практически не светит.

Перед тем как впасть в кому, Наемник вспомнил, как проклинал жгучее небесное светило своего мира за палящий зной и как хотел оказаться в месте, где не светит солнце. Что ж, впредь нужно быть осторожней со своими желаниями.

***

Хуже положения трудно было и представить. Гайл был вне себя и тихонько поскуливал от бессилия. И куда запропастился этот всеведущий Сокол, когда он был так нужен? Какая низменная несправедливость. Он, Гайл, всеми силами пытается спасти эту гибнущую планету, а она на каждом шагу пытается противостоять ему. И это лишь начало пути, то ли еще будет.

Гайл подумал было о том, чтобы перевоплотиться в свой естественный облик и на всех парах помчаться в Залардан на поиски снадобья. Возможно, ему это удалось бы и, возможно, он даже сумел бы отыскать нужное снадобье (что было весьма сомнительным, учитывая, что урожай уже давно собран), но еще оставался обратный путь, а Гайл очень сомневался, что Наемник продержится так долго.

Поэтому юноше ничего не оставалось, как подхватить обмякшее тело Наемника на руки и продолжить свой путь к поселению. Какое-то время он бежал. Но вес Наемника с его поклажей в придачу к собственному рюкзаку давали о себе знать. Вскоре Гайлу пришлось перейти на быструю ходьбу. Вдобавок ко всему тропа становилась извилистей, и Гайл опасался, что, споткнувшись об очередной выступ, уронит Наемника и, чего доброго, сломает ему шею. А такой расклад вряд ли обрадует Хранителя.

Пульсирующее солнце продолжало свой неспешный подъем на горизонте. Гайл то и дело прислушивался к едва различимому биению сердца Наемника. Миновав очередной горный кряж, Гайл с облегчением разглядел видневшуюся вдалеке городскую стену. До Залардана оставалось ходу чуть больше часа. Но что-то подсказывало Гайлу, что у Наемника нет и этого времени.

Наемник зашелся кашлем, тело его начало конвульсивно подергиваться. Действие зелья, которое Гайл ему влил, заканчивалось. Бережно положив воина на землю, юноша в бессилии опустил руки. Все напрасно. Теперь, наблюдая, как жизнь постепенно покидает Наемника, Гайл не чувствовал неприязни к этому представителю человеческого рода. И если еще пару часов назад он обрадовался бы любой возможности избавиться от этого навязанного Хранителем компаньона, теперь ему было даже стыдно за подобные мысли. Но самым сильным чувством, которое переполняло юношу в этот момент, была злость. И вся эта злость была направлена на Хранителя...

— Ты ня застуди сваго друга, мил-человече. Начто в землю сырую поклал яго? Аль не видишь, как он кашлем изошел? А бы чего не отморозил.

Гайл медленно огляделся в поисках источника скрипучего голоса. В нескольких шагах от него стояла старческая сутулая фигура, облаченная во вретище. Порыв ветра пошевелил накинутый на голову незнакомца капюшон, и на мгновение Гайлу открылось изъеденное язвами лицо. Видя, как Гайл пытается побороть отвращение, рот незнакомца расплылся в ехидной улыбке, обнажая нестройный ряд гнилых зубов. Это был не кто иной, как лепарь.

Многие переселенцы, обосновавшиеся на Нурлинь, нередко привозили с собой и смертельные болезни. Хвала Эмихолу, лепра не сильно распространилась по Нурлинь, но хлопот принесла немало. Те, кому не посчастливилось заразиться сим недугом, становились изгоями, без какой-либо надежды на то, чтобы вновь стать полноценными членами общества. Коварная болезнь постепенно съедала плоть несчастных, убивая их нервные окончания и делая нечувствительными к боли. Никто бы не позавидовал такой участи. Бедолаг выпроваживали за пределы города, где им и оставалось доживать свои последние дни в мучительной агонии и одиночестве.

Как видите, плюсов от такого существования было не больше нуля. Но все же было одно преимущество, которым лепра наделяла своих жертв: они были полностью невосприимчивы к яду лапедос-ориахос. И зачастую лепарей назначали смотрителями плантаций пятилистника. Должность не то чтобы сильно необходимая, вернее, совершенно бесполезная. Посудите сами: нужно ли охранять растения, к которым ни одно разумное создание не подойдет и на лигу? Но нужно было хоть чем-то занять бедолаг, чтобы те не ощущали себя иждивенцами, проедающими дармовой хлеб, который им иногда добрылюди выносили за ворота города.

Судя по повязке на рукаве, на которой пестрело изображение пятилистника, Гайлу посчастливилось встретиться с одним из таких смотрителей.

— Помрет твой товарищ, ежели снадобья не сварить. Пыльца коварная не отпустит и доконает яго. Того и гляди уже и пена на губах проступит, и коль случится энное, то пиши пропало, даже снадобье чуда не сотворит.

Гайл не без подозрения (но и с надеждой) посмотрел на подошедшего вплотную лепаря. Лица он толком не разглядел, а по голосу трудно было определить, старик перед ним или старуха.

— Если помочь ты в силах — то не тяни, если же позлорадствовать пришел — то иди той дорогой, откуда пришел, — ответил Гайл, пытаясь подражать манере речи лепаря.

— Отчего ж не помочь добрым людям, — охотно согласился тот. — Курень моя тута, за двумя холмами. Мигом дойдем. И ингредиенты усе имеются.

Гайл не успел сообразить, что происходит, как лепарь склонился над Наемником и ржавым гвоздем сделал надрез у того на запястье. Брызнула струя ярко-алой крови. Гайл подавил рефлекторное желание сломать шею старику (старухе). Вот уже во второй раз этот лепарь застал его врасплох. То подкрался незамеченным (что было непростительно Огненному псу), то проявил неподдающуюся пониманию скорость и резвость.

— Яд кровь испортил, так что пущай себе льется, так у твоего друга будет времени немного больше.

— Если он не умрет от потери крови, — подметил Гайл, но присмотревшись, убедился, что кровь Наемника была уже не алой, а приобрела характерный розовый оттенок. Такая себе своеобразная метка, которой лапедос-ореахос запечатлевает свои жертвы.

Не произнеся больше ни слова, лепарь развернулся и направился в сторону холма. Восприняв это как приглашение, Гайл подхватил Наемника и последовал за стариком (старухой).

Идти пришлось действительно недолго. Курень лепаря представляла собой покосившуюся от ветра избу без окон, сооруженную из прутьев и прислонившуюся одним боком к скале. Именно благодаря оказавшейся в нужном месте скале данное сооружение до сих пор не повалилось. Подойдя ближе, Гайл внимательней оглядел странное жилище лепаря. То, что он принял за ветки, было сухими кустами того самого лапедос-ориахос. Неудивительно, других растений в округе не наблюдалось.

Лепарь скрылся в дверном проеме, и Гайл, наклонившись, с усилием протиснулся в погруженное во мрак помещение. Спустя мгновение одна за другой зажглись лампады.

— Мирри звать меня, — представился лепарь, что ни капли не помогло Гайлу решить дилемму: так кто же перед ним, в конце-то концов, старик или старуха?

— Я Элмурд, а это мой старший брат, — предусмотрительно соврал Гайл. — Назови свою плату, любезн... ммнн... Мирри, и спаси, в конце-то концов, моего брата.

— Цена есть всякой вещи, а услуга стоит услуги, — загадочно ответил лепарь. — Но не будем тратить время понапрасну. Ты, я погляжу, путник не из бедных, о цене после договоримся. А поколе не мешай.

Гайл уложил тело Наемника на тюфяк, а Мирри тем временем начал копаться в склянках и доставать различные мешочки с порошками. Взяв в руки сосуд, в котором плавали лепестки лапедос-ориахос, он поглядел на Гайла и сказал равнодушным голосом:

— Если не желаешь вдохнуть пыльцу энную, дабы и тебе мне зелья не пришлось изготовить, шел бы ты на двор погулять. А за брата своего не боись, в надежных он руках.

Гайл не без опасения выполнил просьбу лепаря. То, что он повстречал этого человека посреди пустоши, было настоящим чудом. А Гайл был хорошо научен — за любым чудом незамедлительно последует цена, которую придется уплатить. Что-то недоброе было в этом старике (старухе), отталкивающее, и дело было даже не в его болезни. Гайл вышел во двор и устало поглядел на паривший в небе медный диск солнца.

«Продержись еще немного», — взмолился он, обращаясь к небесному светилу. Возможно, это было лишь его воображение, но Гайлу показалось, что в ответ ему раздался протяжный, переполненный страданий стон.

Ле́пра (устар.) — прока́за, хроническое , протекающее с преимущественным поражением кожи и .

----------------------------------

Внимание! перезагружена дополненная, отредактированная версия! Книга доступна ограниченное время.

Роман Алексея Декань «Смеющийся Сокол и Длань Эмихола» предоставлена автором на wattpad в целях ознакомления. Если вам понравилась книга, закажите ее бумажную или электронную версию на сайте издательства knigionline.com или в любом другом магазине. К выходу в печать готовится второй том книги. Помогите автору привлечь внимание к Нурлиньскому циклу! Делитесь отзывами на wattpad, в соц сетях и на странице автора www.facebook.com/aleksde