Глава 1.1 Падение.
Каждый свой рассвет я встречаю по-разному, если на то приходится время. Ведь встречаю я его не так часто, как мне хотелось бы. Сегодня мне удалось застать восход солнца, сидя на открытом этаже какого-то старого дома. Такие этажи я обычно называю местом для курения. Но на самом деле это часть лестниц - пролёты.
Мой смартфон показывает уже четыре утра. Яркое солнце озарило просторы, которыми я сейчас любовалась. Я и мой друг (кстати, его зовут Миша), который сейчас спал на пледах, постеленных на холодный бетон балкона, находились на окраине города. Я бы даже сказала на отшибе. Почти весь район, уходящий вдаль от метро скрывался среди лесной чащи, тут и лесопарковая зона совсем недалеко. Нам нравилось это место по многим причинам. Одни из которых являлись тишина и достаточно близкое расположение к нашему ВУЗу (буквально две-три станции на метро). Мы приезжали сюда после пар, предварительно захватив с собой бутылку или две вина. Вот и сейчас я получаю последствия такой очередной "поездочки". Правда вышла она совсем по-другому.
Тогда случилась оказия. Мы решили поехать в наш излюбленный лес, где пройдя вглубь мимо людных парковых мест можно выйти в чащу. Там вот-вот должны были зацвести ландыши. Мой друг взял с собой фотоаппарат, чтобы сделать мне и себе небольшую фотосессию в этих редких нежных цветочках. Но вот незадача! Мы пришли туда, а дрянные цветы так и не зацвели. Мы расстроились, да и к тому времени наш алкоголь закончился. Мы побрели дальше, к выходу из леса, к домам. Заряженные спиртным топливом мы дошли довольно быстро и забрели в небольшой магазинчик в одном из домов, чтобы купить что-нибудь перекусить и еще бутылку недорогого вина. На часах было почти девять вечера. Затем мы пошли к найденному нами месяц тому назад дому, где можно было бы сидеть спокойно на открытом этаже и любоваться просторами городской окраины, где тебя навряд ли побеспокоят жильцы дома. Но не тут-то было: стоило нам только найти подходящий этаж (эдак десятый или двенадцатый) и расстелить покрывала, чтобы не сидеть на бетонке, как вышла на площадку худощавая женщина лет под пятьдесят в домашнем халате и резиновых тапках, держа в руках пачку дешевых сигарет и зажигалку. «Тааак, молодежь! Чем это мы тут занимаемся?!» Моё сердце после этих слов женщины резко застучало и я запаниковала, но Миша смог выйти из ситуации (он всегда это делал и причем успешно). Около минут двадцати или тридцати мы убеждали её, что мы просто тут тихо будем сидеть и мы даже не помышляли о каких-либо непристойностях. По большей части с ней говорил Миша, а я старалась уместно вставить своё слово, поддержать диалог для придания пущей правдивости нашим словам, но мы ни разу не соврали её. Плавно уведя женщину от первоначальной темы, мы заговорили об этом районе, доме, спрашивали её как тут живётся и какова хотя бы примерная цена на жильё здесь в новых и старых постройках. Она охотно отвечала нам. В какой-то момент разговора она заметила, что я в руках держала свою пачку сигарет (я достала её и не успела убрать перед приходом этой женщины) и сказала, что если я хочу курить, то пускай закурю. Но какая-то доля моей совести вперемешку с воспитанностью не дала мне права закурить при взрослом человеке, особенно старшем меня на несколько десятков лет.
К концу нашего разговора она подожгла свою сигарету и затянувшись, слушала, о чем рассуждал Миша. Через пару минут она ушла, попросив напоследок, чтобы мы не шумели, и пожелав удачи.
Как только за ней захлопнулась дверь, я облегченно вздохнула. Миша усмехнулся тому, что к нам всё же кто-то вышел из жильцов и пригрозил, чтобы мы тут не хулиганили. Я улыбнулась ему в ответ.
- Мда-а-а,- протянул он, - Это определенно нужно перекурить!
Я согласилась с ним и улыбнулась вновь, достала из своей пачки две сигареты, одну из которых протянула ему. Так часто бывало, что мы стреляли друг у друга сигареты в периоды лени, когда было «далеко» лезть за пачкой, и периоды безденежья, когда не было определенной суммы на новую «коробочку со Смертью». И мне нравилось это. Чувствовалось в этом что-то большее. Также мне нравилось, что мы курили сигареты определенной марки, какие больше никто не курил в нашем ВУЗе, кроме нас.
Начало смеркаться, кругом зажигались огни. Благо на улице еще стояло тепло. Но я понимала, что вот-вот спустится холод и мы в своих кожаных куртках задубеем, если не поторопимся к метро. Но на часах ещё не было двенадцати часов ночи, и мы успевали.
Мы открыли вино и отпили по два глотка прямо из горлышка. Наше общее чувство брезгливости уже давно молчит по отношению друг к другу, потому мы спокойно чуть ли не доедали друг за другом продукты и пили спокойно из одной бутылки. Этот человек с каждым днём становился мне всё родней. Я надеялась, что это чувство взаимно.
Миша достал фотоаппарат, снял крышечку с объектива и предложил пофотографироваться. Уже стемнело. Нам это не помешало. Ведь у нас было вино и фотовспышка! Казалось время замерло. Мы совсем перестали его ощущать за общим весельем и упоением каждого мгновения, каждого затвора фотоаппарата и каждым новым кадром. Мы менялись поочередно, но сейчас я фотографировала Мишу.
- У нас должны выйти топовые фото! – говорил он, и мы мучились каждый раз со вспышкой. Каждый раз злясь и чуть ли не рыча на нее и аппарат, который долго грузился и мы пытались поймать кадр. Такое происходило, когда мы делали фотографии с сигаретным дымом. После очередного кадра и очередного глотка вина мы решили взглянуть на время.
- Эм.., - начал Миша, смотря на свои наручные часы, - Катрин(да-да, это моё имя), кажется, мы остаёмся тут...
Я поперхнулась последним глотком красной жидкости, отставляя её в сторону.
- Что?
- Ко мне домой сейчас не выйдет - вся семья приехала из пригорода. Даже если мы пешком дойдем – это не вариант. А на метро мы опоздали, так как сейчас уже два часа ночи, почти три... Так что.. мы ночуем здесь! – он саркастично улыбнулся. Должно быть мои глаза округлились. Меня охватил страх, что мы будем ночевать здесь, а завтра на учёбу. Мы должны не спать всю ночь. Застряли в другом районе на открытом этаже, не имея ни теплых одеял с подушками, ни горячего чая. Мне отчего-то захотелось домой к маме (не знаю, либо так на меня подействовала стрессовая ситуация, либо то, что я живу весь учебный год в общежитии и довольно редко приезжаю к родителям домой). Я рассмеялась этому неожиданному чувству. Еще немного обсудив нашу плачевную ситуацию, мы уселись на покрывало. Я его сложила вчетверо, чтобы было теплее сидеть на бетоне.
Мы снова закурили, Миша включил музыку на своем смартфоне, который грозился вскоре разрядиться. Нас это уже не волновало. Мы слушали меланхоличные песни и рассуждали о том, как мы успели скатиться к концу учебного года не только по учёбе, но и по жизни. Вы верно думаете, что же может случиться такого-эдакого с подростками восемнадцати лет, что они говорят прискорбно о своей жизни. Я вам расскажу. Расскажу немного о себе.
* * *
Миша всё ещё спал. Я не хотела его будить. Пускай отдохнёт, хоть я сама устала не меньше. Казалось бы, даже сейчас я должна была чувствовать защищенность рядом с моим другом, которую я чувствовала всегда, находясь с ним, с момента нашего знакомства. Но.. её не было. Я чувствовала беспокойство и страх, мне было не по себе. При взгляде на лежащее тело в голове мелькнула мысль, сфотографировать лучшего друга прямо сейчас, пока он пьяненький спит и выглядит, словно младенец. Если бы не его широкие хипстерские очки, то лицо Мишы так и выглядело бы наивным и нежным. Я ловко отогнала прочь мысль о фотке. Затем вновь устремилась в мысли о себе. Устремив свой взгляд вдаль на лесные просторы, внутри которых поднимался утренний туман, я ушла в саму себя и размышления о том, как я докатилась до всего этого.
И мне сразу вспомнился первый случай, который я сейчас посчитала низменным для себя, который послужил началу начал (правда это ещё по степени тяжести моего поступка являлся лёгким).