Исцели (разрушь) меня

Качели твоих чувств

Не знаю, в какой момент жизни меня переклинило и появилась это маниакальное пристрастие к мотоциклам. Возможно, это был некий бунт против родителей, которые были ярыми ненавистниками «хрустиков». А может, и мой собственный протест в сторону автомобилей после неудачной попытки сдачи экзамена в ГАИ, из-за которого у меня опустились руки.

Я умела водить машину и комфортно чувствовала себя на дороге, потому что, как говорила мама, «с рулем родилась». Только докажи это сотрудникам автоинспекции. Прошло уже пять лет, а я до сих пор уверена, что меня попросту завалили. Подсунули совершенно другую тачку на экзамен, а не ту, к которой я привыкла. И произошла весьма неприятная ситуация: я не дотягивалась до педалей. Это и послужило причиной феерического провала. И я решила, что раз так не везет с автомобилем — повезет с мотоциклом.

Родители к моему пристрастию отнеслись скептически, с большей долей негатива и желанием вправить мозги. Так бывает, когда излишняя опека перекрывает тебе кислород и обрезает крылья. Поэтому о мотоцикле мне оставалось только мечтать. Мечтать и смотреть издалека.

И год за годом, каждое начало сезона я искала их взглядом. Двухколесные стали моим личным сортом героина. Всякий раз, когда я слышала дерзкий рев мотора, у меня кровь стыла в жилах, а сердце пропускало удар так, что ноги подкашивались. А потом я начала смотреть и на самих мотоциклистов. Нет, не как на крутых парней или в таком духе. Как бы сказать? Я заметила, что все они были счастливы. Серьезно, я не видела ни одного грустного обладателя двух колес и более ста кубов на них. И чем выше — тем больше эмоций.

Была и другая причина такой ненормальной любви. Мои наклонности, преследующие меня цепкой тенью с подросткового возраста. Какой еще транспорт может выбрать депрессивный человек? Тот, что подарит ему океан эмоций и в итоге убьет его. Потому что любой наркотик в конечном итоге приводит к концу.

Но, опять-таки, родители быстро спускали меня с небес на землю. Наверное, они бы и рады были проигнорировать мое «детское» поведение, если бы не одно «но».

— Какие еще мотоциклы?! Тебе двадцать четыре года, Виолетта! Вон Сашка с соседнего дома, младше тебя, а уже замуж вышла! А ты-то когда? Может, хватит в девках ходить и наконец заведешь парня?

Я закатила глаза, отодвигая от себя бокал, наполненный колой. Единственный бокал с темной жидкостью на всем столе. Семья дружно распивала чачу, наслаждаясь ароматом винограда. Я ненавидела такие моменты. Вообще не понимаю, что забыла за этим столом, если уже как несколько лет отказалась от алкоголя. Но праздник все же, день рождения мамы. И, как всегда, моей родне не терпится залезть ко мне в трусы. И так уже несколько лет подряд. Особенно раздражает, что такие разговоры возникают не в исключительно девичьем кругу, а в присутствии мужчин: моего отца и мужа сестры. И если первый тактично молчал, вообще не желая влезать в этот порочный круг, то второй, поддатый чачей, вовсю угорал и давал советы о приобретении, на крайний случай, силиконового помощника. Хуже всего то, что сестра совсем с катушек слетела на этой теме, и во время моей примерки красивого платья накинула мне на голову тюль, представляя вместо нее фату невесты. А когда я стала срывать с себя тряпку, на весь дом возмутилась, что так положено, ты ведь девственница. Класс, может мне написать это на лбу, чтобы весь город знал наверняка? Этакий маяк для умелых дефлораторов, каждый из которых готов предложить свою «помощь».

— Зачем мне этот геморрой? Парня кормить надо, уделять ему время, не. Я живу для себя, — спокойно ответила я, но внутри вскипало раздражение.

— Для себя! Для себя живут, когда путешествуют по всему миру, развиваются, занимаются хобби. А ты? Ты просто существуешь. — Я прикрыла глаза, слушая, как сестра и отец в один голос говорят одно и то же.

Одиночество — это когда за праздничным столом пятеро, а ты всё равно одна.

— Да пофиг. Меня все устраивает, — грубо бросила я и решила разом выпить колу, чтобы заткнуть свой рот и не нарваться на очередной пьяный конфликт, а уж в этом деле я мастак.

— Как можно, блядь, столько лет без секса жить? — Сестра театрально приложила руку к груди и ахнула.

— С кайфом! — усмехнулась я, вставая из-за стола.

Нужно перекурить, а то нервишки уже стали выплясывать танец чертят.

Раньше такого с ними не происходило. Я про мою семью. Их не волновало, где я и с кем. Я была слишком прилежной дочкой своего отца, которого, к слову, большую часть жизни ненавидела. Лет до восемнадцати я вообще не думала о парнях: мне это было неинтересно. Потом, постарше, были неумелые попытки построить отношения, но они или не увенчались успехом, или закончились через несколько дней. Что уж говорить, настоящие отношения у меня были всего раз, но, глядя в прошлое, и они кажутся детским лепетом младшеклассников, которые ходят за ручку. За свои двадцать четыре прожитых года я только целовалась, и то, если мне не изменяет память, шесть раз, четыре из которых в быстро завершившихся отношениях. Я знаю, что они не перестанут капать мне на мозги, но я никогда не расскажу им о причине такого ярого воздержания. Я унесу это с собой в могилу.

Куда больше мне «свезло» на отношения на расстоянии, добрая половина которых была с девушками. Но все они были болезненным и травмирующим опытом. Я усвоила урок. Слишком быстро привязывалась к людям, а те нещадно били в спину. Больше никому не хотелось открывать душу, не хотелось снова вариться в этом котле страданий.

Всякий раз я обещала себе: это последний. И всякий раз наступала на старые грабли, которые смачно били по лбу, оставляя добротные шишки. И если лоб заживал достаточно быстро, то в груди осталось решето зияющих дыр. Они гноились, напоминая о каждом опыте, огрубели, не давая совершать очередные попытки.

Я вышла на крыльцо, поднеся к губам под. Жидкость прошла через вату, образуя пар с ароматом черной смородины, который стремился проникнуть в легкие. К счастью, мне больше не приходилось скрываться по углам, но в открытую курить в толпе родственников все равно себе не позволяла. Да и просто хотелось уединиться от них. Хватило на несколько затяжек. В коридоре скрипнула дверь, а затем появилась шатающаяся фигура отца, который не без труда сел на крыльце, закуривая самую дешевую сигарету, от запаха которой к горлу подступали рвотные позывы.

Он не моргая смотрел вперед и не собирался ничего говорить. Его состояние достигло фазы молчаливого принятия, и сейчас его при желании легко можно было взять на понт. В этой фазе он просто слушал и поддакивал, не вникая в разговор. Но говорить с ним мне было не о чем, и мы просто молча курили.

Я взглянула на часы и, честно сказать, была рада, что время уже позднее и у меня появляется повод покинуть семейное гнездышко. Хотя сделать это прямо сейчас у меня не выйдет: приложение такси показывает заоблачные цены из-за высокого спроса, а мне еще и ехать на другой конец города в мою скромную пустующую берлогу.

Свернув приложение, я открыла обитель одиноких людей — «Дай Винчик». Просто заметила новое сообщение, которое гласит, что я понравилась трем парням. Каждый раз, открывая чат, я заранее знаю, что все они будут отсеяны. Один. Второй. Третий. Аривидерчи.

Экран телефона при этом я тактично прятала. Не хотела, чтобы они увидели и догадались о чем-то, начав обильно сыпать вопросами. Как-то я проболталась матери, что познакомилась с одним парнем, даже фотку его показала. Это была фатальная ошибка. Мать сразу начала планировать свадьбу и уже придумывала имена будущим внукам, потому что парень был в ее вкусе. Но не в моем. В моем вкусе только несуществующие мужчины, в этом я окончательно убедилась спустя годы поиска черт знает чего. Того мальчика она до сих пор вспоминает и, коварно улыбаясь, спрашивает, как он там и общаюсь ли я с ним. Нет, не общаюсь. Наши дороги разошлись после посиделки в баре.

— Что тут за тихий час?! — из дома вырвалась веселая мама. Помяни черта.

Отец лишь кивнул, и я подавила смешок, заметив, что у него реагирует только один глаз. Второй так и застыл с опущенным веком.

— Что смотришь? — спросила мама, жестко обнимая меня со спины и наваливаясь на мою тощую тушку.

Мать прекрасно знает, что я терпеть не могу ее чрезмерную тактильность, но, будучи пьяной, на прочь забывает об этом и мне приходится терпеть.

— На свою карету, — отмахнулась я, показывая экран с приложением такси, — буду собираться.

— Куда ты там собралась? — наконец подал голос отец, видимо, выбравшись из пучины пьяного тумана.

— Домой. — Я выгнула одну бровь.

— Твой дом здесь! — возвышающимся тоном пропел он.

Я подавила в себе желание скривиться. Сами же говорили: моего здесь ничего нет. Я потратила столько лет, чтобы наконец сбежать от них, воспользовавшись первой же возможностью. Не могу себе представить даже одной лишней ночи, проведенной в их токсичной компании.

Запихнув телефон в задний карман джинс, я зашла обратно в дом, окидывая кухню вороватым взглядом, выискивая, чего бы такого утащить с собой. Но увы, мне не перепало даже сосисок. С тех пор, как я съехала от них, на мое удивление, родители стали чуточку добрее и, когда я приезжала в гости, охотно делились продуктами, подозревая, что я живу впроголодь. Так и есть, но я не скажу им об этом прямо. Не хватало еще, чтобы меня силой вернули в эту деревянную прогнившую клетку.

Мне потребовалось меньше минуты, чтобы обуться, попрощаться и натурально сбежать раньше сестры и ее мужа. Я юркнула на заднее сиденье такси, предварительно поздоровавшись с водителем, пристегнулась, достала наушники и наконец смогла расслабиться, откинувшись головой к спинке сиденья. Через три минуты таксист заехал во двор дома за попутчиком — на мое счастье это была молчаливая девушка, всю дорогу проторчавшая в телефоне. Я же торчала взглядом в окне. Неизменная детская привычка наблюдать за происходящим из окна транспорта и понимать, что у других людей жизнь бьет ключом, тогда как моя забальзамировалась.

Пока мы стояли в пробке, я услышала знакомый звук, отдающий эйфорией в груди. По междурядью протискивался мотоцикл. Я завертела головой, пытаясь понять, с какой стороны он поедет. Замерла, когда он поравнялся с моим окном — дальше его пропускать не желали. Я могла спокойно рассматривать его через тонированное стекло. Точнее их.

Мечтательным взглядом на протяжении долгой минуты я рассматривала мотоцикл и парня с двойкой на нем. Девушка расслабилась, пока двухколесный находился вне движения, опустила руки на свои ноги, при этом спина оставалась идеально ровной. Не могу сказать наверняка, что испытываю, глядя на нее, но, скорее всего, зависть. Девушка подалась вперед, обвивая пояс парня руками и прижимаясь к его спине грудью. Он же отпустил руль одной рукой, чтобы вцепиться в ее пальцы и поправить положение ее рук. Жест вроде и обыденный, но в то же время чертовски милый. Он повернул голову в сторону нашей машины, и я замерла. Мне показалось, что через тонировку автомобильного стекла и своего визора он смотрел прямо на меня. Воздуха стало катастрофически не хватать. Я снова накручиваю себя. Как будто будет какой-то чел на байке смотреть на непонятную девку в салоне такси. Но он не шевелился, так и замер. Уже потом в движение пришла его правая рука, и он стал ритмично крутить ручку газа, вынуждая мотоцикл под ними реветь. Было ли это ради показухи? Возможно. Хотя по большей части действие несло более практичный характер, потому что впереди стоящая машина сдвинулась правее, давая ему пространство для проезда, чем он и воспользовался. Я проводила их взглядом, продолжая вздыхать. Мне хотелось на место той девушки, своими руками обнимать впереди сидящего парня, чувствовать, как в крови бурлит адреналин от осознания: я доверяю жизнь другому человеку. Забавно. Я до чертиков боялась доверять свою жизнь профессиональным пилотам самолета, которые провели в небе тысячи часов, но не боялась довериться какому-нибудь бесшабашному мотоциклисту. Может, потому что падать на самолете страшнее? Ты видишь панику людей, пока стальная птица рушится с неба, с высоты в несколько километров от земли, и понимаешь, что ты обречен и не в силах что-либо изменить. Но на скорости двести, пока встречный ветер бьет в визор, ощущение обреченности не возникает. Где-то в сознании плотно засела мысль, что шанс на выживание выше.

Я попросила водителя не заворачивать во двор, а остановиться у въезда: хотела пройти по другому маршруту и добить дневную норму по шагам. Впрочем, я нечасто выхожу прямо у своего подъезда, наверное, жалею машины водителей, зная состояние дороги дальше. Свернув, я прошла еще квартал, чтобы зайти с другой стороны двора.

В этой части располагался храм: вечно пустующий, с одной-единственной женщиной-работницей. Сколько бы я ни проходила мимо, мне не удавалось увидеть ни одного посетителя. Фасад был довольно симпатичным на вид, огороженный красивым забором, под которым зеленел аккуратный газон с маленькими кустарниками сирени. Будь я верующей, может быть, даже зашла бы. Но амулет на моей шее не позволяет этого сделать — я прямой враг христианства.

А впереди был дом, за воротами которого я слежу не первую неделю. Знала, что за пристроенным гаражом прячется байк, хозяина которого мне никак не удается выцепить. Он будто добыча, что на уровне инстинкта ощущала опасность. Я видела его один раз и, черт возьми, струсила! Просто прошла тогда мимо, хотя, честно даже сказать, парень был в моем вкусе. Сейчас я уже не вспомню, как он выглядел. Вроде темненький, вроде с смешной бородкой. Или бороды не было? У меня ужасная память на лица, а если рядом стоит дерзкий черный аппарат, то мне вообще нет дела до черт лица, потому что я оцениваю лошадиные силы. Каждый день я наблюдаю за ним из окна моей квартиры: слышу с расстояния в пятьсот метров, как заводится мотоцикл, засекаю время его отъезда и жду последующего рычания байка, когда он приезжает. Мальчик, хочу сказать, весьма непостоянный — каждый раз разное время, поэтому мне не удается подобраться к нему. Никакой стабильности — может, и черт с ним? Ну зачем тебе такой «непостоянный»?

А ведь и правда: зачем он мне? Я и сама не знала ответа на этот вопрос, просто продолжая наблюдать за ним, зная, что, если мы вновь столкнемся, я снова пройду мимо. Не умею знакомиться вживую. Никогда не умела.

Наверное, мне нравится просто наблюдать со стороны. Мазохистка. Всю жизнь только и делаю, что стою в стороне, даже когда у меня из-под носа уводили тех, кого я любила. Я слишком слаба, чтобы бороться за свое счастье, и поэтому каждый раз безвольно опускаю руки.

Щелкнув по кнопке на чайнике и подготовив бокал, я быстро переоделась в домашние шорты и футболку, абсолютно не беспокоясь об открытых окнах. Заправила картридж жижей и, подхватив телефон, направилась на кухню наливать себе чай, попутно листая какую-то группу с артами в телеграмме.

Больше, чем от мотоциклов, я была зависима от телефона и интернета. Ничего не могла без него. Стоило сети пропасть, как у меня начиналась дикая ломка. Чтобы этого не произошло вновь, я забрала из дома несколько еще не прочитанных книг из своей библиотеки. Одна из них одиноко лежала на столе, заваленная закладками-стикерами сверху. Поставив бокал на стол и включив дополнительный свет, я все же решила снова взяться за книгу, которая так тяжело шла в прочтении. Устроилась поудобнее и пропала на несколько часов в другом мире.

Книжный мир нравился мне намного больше обычного. А книжные мужчины вытеснили из моей жизни настоящих. Особенно те, что были написаны женщиной, заставляя мое сердце трепетать от их идеальности.

Я травила собственную душу многочисленными романами. Обильно поливала уксусом, покрывая сердце уродливыми волдырями, чтобы любой следующий взял и лопнул их крепким словом. Этот яд истончал слои моей защиты, которую я пыталась выстраивать кирпич за кирпичиком, а они все не хотели держаться — покрывались трещинами в самых неожиданных местах.

Не знаю, почему так долго откладывала эту книгу. Наверное, знала, что в итоге упьюсь своими предательскими слезами, видя в голове картину счастливых, любящих друг друга людей. Видя образ мужчины, готового убить за любимого человека.

В моей же жизни мужчины убивали себя сами, обижались как трехлетние принцесски, отписывались от моих аккаунтов в соцсетях и забирали с собой когда-то выставленные лайки и комментарии. Вот такой вот сильный пол.

Я привыкла говорить всем, что мне никто не нужен, что я сама госпожа своей жизни, а мужчины — это балласт. Но, вчитываясь в сладкие строки, сердце щемило в когтистой руке, малейшим неосторожным движением разрывая его.

Почему у меня все выходит через заднее место? Стоит лишь на миг ощутить хотя бы иллюзию счастья, как жизнь бьет по затылку лопатой, опуская на землю, обратно в грязь, напоминая, где твое место. С годами появилось стойкое ощущение, что я попросту не для отношений. И снова меня затягивает в водоворот депрессии и сопутствующих негативных мыслей. Вспоминаются случайные влюбленные парочки, милующиеся на лавочке в каком-то парке, или сидящие за столиком в кафетерии, глазами улыбаясь друг другу. Идущие в толпе прохожих, переплетя пальцы своих рук.

Мне тоже хотелось. Но никак не получалось найти того самого человека. Анкета за анкетой, лицо за лицом, сменяемые пустые карточки, а в груди по-прежнему не екало. Любовь — слишком сложная штука в моем понимании. Она или есть и ты за нее борешься, или выживаешь в одиночестве. Последнего я боялась. Раньше казалось, что мне в нем комфортно и я привыкла к нему, но в итоге я просто обманывала себя, внушала в светлую головку черный пазл. Так уж сложилось, что я пропустила тот этап жизни, когда подростки активно изучали аспекты отношений с противоположным полом, с одним, с другим, с третьим. А теперь пожинаю плоды своего безучастия, ведь абы с кем не хотелось, да и банально поздно играться в любовь.

Оторвавшись от своих мучений, решаю налить новую кружку чая, не отрывая от руки телефона, чтобы прошерстить приложения. Вот тебе «Дай Винчик» в ВК, вот тебе в Телеграме. Не нравится? Вот тебе ВК знакомства. Хочешь экзотики? Приложение для знакомства с иностранцами к твоему вниманию. Четыре варианта, и ни одного удачного. Четыре выстрела — ни одного попадания.

С экрана на меня смотрит очередное лицо мужика под пятьдесят, который наивно полагает, что никто не догадается о его возрасте, который он, кстати, выставил на цифре двадцать девять. Я даже не всматриваюсь в их анкеты, за доли секунд пролистываю пальцем влево или нажимаю на опущенный вниз палец. И так минуты сменяют часы, пока голова не начнет раскалываться от обилия дегенератов.

Наверное, я слишком уж негативно отзываюсь об обители одиночек. Все же парочка пальчиков вверх таки улетела в пространство интернета. Ну и что, что я не вижу их лиц и там может быть зеленый тролль? Зато на мотоцикле. Один тут же написал мне.

Че, покататься хочешь?)

Ты бы хорошо смотрелась на моем байке

Цветочек, цветочек, цветочек, огонек. Я выгибаю бровь, задумываясь над тем, кто тот человек, что показал ему смайлики. «Александр двадцать четыре» выдал себя обилием неуместных эмодзи, поэтому я накидываю сверху еще минимум десять лет. «Ты бы хорошо смотрелась на моем байке», — написал он, но в душе подозреваю, что последним словом было далеко не «байк». Старые озабоченные мудаки. Блокирую его без сожалений после просмотра нескольких фотографий откровенно страшного дяди.

А вот следующий парень, которому я поставила лайк, был красив хотя бы телом. Под черной футболкой проглядываются аппетитные бицепсы и вздутые вены. Да и стиль в одежде, стоило отдать должное, весьма хорош. Только вот ставить лайк моей скромной персоне он не планировал, а я ждала довольно долго.

— Нарцисс, — фыркнула я, закрывая телегу.

Те, кого выбираю я, никогда не выбирают меня. Вот такой вот парадокс. За сколькими парнями я бегала годами ранее, раздавливая свою гордость жесткими армейскими ботинками и сверху прибивая гвоздями? Не счесть. Неужели я настолько недостойна их любви и внимания? Видимо, настолько.

И дело было даже не во внешности — с ней у меня все в порядке. По крайней мере, мне нравится. Лицо у меня симпатичное, явно видный «бейби фейс». Фигура не фонтан, конечно, но и не брызги. Да, худощавая и местами костлявая, но где надо и мясо есть. Не понимаю, что их не устраивает? Все, что говорят про душу — чушь собачья. Никто не заглянет в твое сердце, если ты недостаточно красив внешне. А мне не хотелось, чтобы смотрели лишь на лицо. Я ведь не глупая девчонка: и темы разные поддержать могу, и просто поговорить. Нажимаю в меню нужную цифру и редактирую анкету, удаляя из нее настоящие фотографии и загружая одну-единственную — с маской анонимуса. Описание оставляю без изменений. Так хотя бы будет меньше лайков, в сообщении которых всплывает предложение покувыркаться и разбежаться.

Трогай меня. Давай же, дотронься. Но не до тела. Дотронься до души.

Отложив телефон на стол, какое-то время я просто пялилась в потолок, уже не надеясь, что на мой лайк ответят. Часам к трем ночи я все же заснула, несколько раз перед этим выбегая к окну на лоджии, чтобы выцепить взглядом пролетающие по шоссе мотоциклы.

5:17

Экран телефона загорается уведомлением. Вы понравились одному парню! По столу расходится короткая вибрация, не сумевшая потревожить мой сон.

Ну здравствуй, Вендетта.