Глава 3. Осознание.
Есть вещи, которые невозможно выбросить, даже если они кажутся давно ненужными. Потому что выбрасывая их, ты будто выбрасываешь доказательство того, что в твоей жизни что-то было. Что-то значило.
Я не искала ничего конкретного. Просто был тусклый и скучный вечер, когда мозг отказывается думать, а сердце - забывать. Наводила порядок в вещах, перетряхивала ящики и перебирала вещи которые никто не видел годами.
Я наткнулась на коробку случайно.
Старая, с пожелтевшими от времени краями и вся в пыли. Она стояла в самом дальнем углу шкафа под вещами так, будто там и есть её место. Подальше от чужих глаз. Я потянула коробку на свет и подула на неё, стряхивая пыль. Открыла.
Письма, брошюры, рисунки, записки с глупыми шутками, ручки, фантики – кусочки прошлого, которое почти забыто. Вещи, которые раньше значили всё, теперь будто смотрели на меня как немое напоминание: да, Элси, ты жила, ты мечтала, ты чувствовала.
И на самом дне - та самая коробочка покрытая бархатом. Синяя, потёртая от времени. Сердце вдруг сжалось в предвкушении того, что я сейчас увижу. Разблокирую воспоминания, которые раньше хранила в себе, лишь иногда позволяя выпустить их наружу.
Белая звезда в синюю точечку лежала на мягкой подушечке, будто все эти годы ждала: «Она обязательно обо мне вспомнит!».
Я не дышала.
— «Храни её. Обещай. Когда-нибудь я узнаю тебя по ней».
Голос из детства прозвучал так резко и ясно, что я чуть не ответила ему вслух.
Я не плакала. Просто сидела, прижимая украшение к груди. Внутри всё скручивалось — от боли, от нежности, от чего-то такого, что невозможно назвать. Было ощущение, что звезда — не подвеска, а настоящая машина времени. Обещание. Мост, перекинутый через годы, через расстояние, через молчание.
Ты ведь не узнал меня, Том. Или сделал вид?
Сколько раз я задавала себе этот вопрос за последние дни? Сколько раз прокручивала у себя в голове момент, когда он прошёл по аудитории, будто чужой?
Мы живём в мире, где воспоминания не вечны, – подумала я. – Люди думают, что прошлое - это нечто мягкое, ностальгическое. Но нет. Оно может быть острым, как лезвие. Особенно когда один помнит, а другой – делает вид, что никогда не чувствовал.
Я поднялась, подошла к зеркалу, застегнула цепочку на шее. Подвеска легла в ямочку между ключицами – словно ключ! Ключ к тому, что я уже почти забыла в себе.
Том всегда был тем, кто верил в обещания. Я — больше в случайности, в сны, в сказки. Он говорил, что мои глаза похожи на кофе, на то, что запретное для детей. Я смеялась и отвечала, что он слишком глупый, но втайне мне это нравилось. Нравилось до боли.
А теперь всё выглядит так, будто нам было по десять, и это была игра. Хотя для меня – не игра.