Тони или Плыви

Суббота.

Ремси вновь спал плохо. Проснувшись в четыре утра, весь потный и с давящей тяжестью в груди, он больше не смог заснуть. В голове смешалось все: Оскар, Лео, банда Рэя, Джейн... Нэнси.

Имя последней так резко возникло в голове, что юноша сначала не понял, откуда знал его. Затем мысли постепенно начали складываться в единый пазл, и он вспомнил.

Нэнси. Девушка с Бичи-Хед.

Он совсем забыл про нее и про Алека, который и рассказал ту историю.

Боже, когда мы ездили на Бичи-Хед? Четыре дня назад? Казалось, будто прошла целая вечность.

Открыл окно. Небо было затянуто облаками. Вдохнул прохладу утра. Потянулся за телефоном.

Нужную информацию быстро удалось найти: два года назад семнадцатилетняя Нэнси Страуд покончила жизнь самоубийством, спрыгнув с мыса Бичи-Хед. Статья подкреплялась комментариями людей, находившихся тогда на месте происшествия, фотографиями обрыва и припиской, что администрация гостиницы The Belle Tout Lighthouse никак не отреагировала на случившееся. Хотя, как писали журналисты, это далеко не первый подобный случай, и сотрудники, как никто другой, должны следить и докладывать в полицию о подозрительном поведении гуляющих.

Юноша не понял, почему такая задача легла на плечи именно работников гостиницы. Но он четко вспомнил слова сторожа: Все произошло так быстро, что никто не успел ничего предпринять. Сейчас они звучали как обычное оправдание. Однако, подумал Ремси, а был ли у Алека вообще шанс предотвратить то, что случилось?

Нэнси Страуд и вправду была далеко не первой. Парень предположил, какую статистику может увидеть, и перешел на следующую онлайн-статью.

– Одиннадцать? – удивился он вслух. – За все время? – пробежался взглядом по тексту. – А... только за прошедший год.

Одна за другой Ремси читал статьи, посвященные самоубийствам на мысе. В какие-то годы число доходило до двадцати четырех, в другие – снижалось до семи. В интернете описывались случаи, когда дежурная команда капелланов – специально обученных добровольцев – успевала вмешаться и отговорить отчаявшегося. Или когда человек все же прыгал, но в последний момент резко передумывал, и его чудом спасал аномальный прилив – вода поднималась выше нормы и смягчала удар.

Все прочитанное начало сливаться в единую массу: кто-то погиб, кого-то спасли и ему удалось выжить. Пока Ремси был погружен в изучение печально известной истории Бичи-Хед, он не заметил, как рой собственных мыслей постепенно стих. Глаза смыкались, но палец продолжал водить по экрану. Парень отправил несколько ссылок Море. В следующий момент возникло странное чувство: будто легкие после долгого нахождения под водой наполнились живительным воздухом.

Отложил телефон на тумбочку. Провалился в сон.

Утром Джейн снова отругала его за открытое нараспашку окно, но Ремси опять только что-то промычал в ответ, не открывая глаз.

Окончательно разбудил юношу приход Оскара: мальчик тихо вошел в комнату и прикрыл за собой дверь.

– Пять минут и встану на завтрак, – пробубнил Ремси, отворачиваясь к окну.

– Да я не за этим, – признался Оскар. – Просто... снова кровь.

Парень глянул на брата из-за плеча: в одной руке мальчик держал снятый напульсник, а вторую держал на весу. Сквозь бинт действительно проступало небольшое красное пятно.

– Садись, я за аптечкой, – велел Ремси, поднимаясь с постели.

В утренней тишине, в которой даже дыхание обоих братьев казалось слишком громким, юноша – уже второй раз – обработал порезы Оскара, наложил новую повязку и затем вернул на место напульсник.

Схема с ними, к слову, сработала. Во всяком случае, чего-то серьезного Джейн не заподозрила, когда за завтраком увидела синие напульсники на запястьях сына – лишь недоверчиво прищурилась, после чего кивнула и сказала:

– Спорт – полезное дело. Может, твой старший брат начнет брать с тебя пример, хотя, – она окинула парня равнодушным взглядом, – все должно быть наоборот: обычно старшие подают пример.

Ремси больше не хотел подавать никакого примера, поэтому слова Джейн просто влетели в его левое ухо и вылетели в правое.

Воскресенье.

Семья Линн собиралась принимать гостей. Правда, всего двоих: Мору и ее отца, – но даже это было немало, если взять во внимание тот факт, что посторонние люди задерживались в доме №58 по Скофилд-Вэй лишь по очень особым поводам – практически никогда – и не дольше десяти минут.

Однако Ремси сильно удивился, когда Джейн сама решила пригласить на обед Льюисов (но лишь двоих), чтобы обсудить предстоящий поход. Еще больше парень удивился, когда она лично сходила к ним и оповестила о своем желании «видеть Роберта и Мору на обеде в это воскресенье». Ничем хорошим это закончиться не могло.

Ремси боялся, что матерью двигала мысль подставить, опозорить или прилюдно унизить его, чтобы в конце вечера вынести заготовленный вердикт: никакого похода. Юношу по-прежнему тревожил подобный исход, несмотря ни на что. Он убедил себя, что, только увидев усыпанное звездами небо и ощутив спиной твердую почву, он поверит, что его мечта действительно осуществилась. До тех пор ниточка, соединявшая его с ней, могла разорваться в любой момент.

Естественно, утро воскресенья Ремси провел на кухне вместе с Джейн и Оскаром, готовясь к приходу гостей. Закусками на стол шли тарталетки и легкий салат, а главным блюдом мать обозначила пастуший пирог. Юноша обожал его всем сердцем, по крайней мере, ту версию, которую в свое время готовила бабуля Линн. Это было ее лучшее блюдо, без всяких сомнений! Джейн же готовила этот пирог... по-своему. Не сказать, что плохо, нет, он был вполне сносным и даже очень нравился Оскару, но Ремси был уверен, что если бы младший брат когда-нибудь попробовал пирог их бабушки – вся остальная еда померкла бы на его фоне.

Ремси спустил со второго этажа бабушкин проигрыватель и, под закатывающиеся глаза матери, поставил его на кофейный столик перед телевизором. Нужно задать непринужденное настроение.

Звонок в дверь раздался ровно в час дня. К этому времени обеденный стол был уже накрыт, а члены семьи Линн – опрятно одеты.

Джейн сама пошла встречать гостей. На пороге стоял всегда улыбающийся мистер Льюис, а из-за его спины выглядывала Мора – выражение ее лица можно было описать как «в ожидании и недоверии».

– Роберт, – Джейн растянула губы в вежливой улыбке. – Рада, что вы с дочерью смогли выбраться к нам.

– Шутишь, Джейн? – мужчина рассмеялся. – Когда еще я окажусь у вас на обеде? Ради этого я специально сдвинул некоторые из своих планов.

– Мы весьма признательны.

Мистер Льюис кивнул и вошел в дом.

Это был чуть ли не самый позитивный человек, которого только знал Ремси. Роберт Льюис, высокий, темнокожий мужчина с худым лицом и аккуратными усами, часто бросался несмешными шутками, но сам хохотал от них так громко и так заразительно, что Ремси каждый раз хватался за живот.

– Привет, – Мора обняла друга и тут же шепнула: – Не нравится мне все это.

– Вы приглашены на бесплатное шоу от миссис Джейн Линн, – хмыкнул Ремси и пропустил подругу вперед.

– Мора! – к ней тут же подбежал Оскар.

– Привет, Бэмби, – девушка улыбнулась и потрепала мальчика по кудряшкам.

И Ремси, и Мора прекрасно понимали, что это мероприятие не могло пройти как обычный английский обед. Интуиция била тревогу, но никаких видимых опасностей на горизонте не маячило, что только усугубляло всю ситуацию. Было непонятно, чего ожидать.

– Прошу, садитесь за стол.

Все заняли свои места: отец и Джейн сели во главе с каждой стороны, мистер Льюис и Мора уселись на стулья у окна, Ремси и Оскар – напротив.

Разложили еду. Приступили к обеду. Никто не произносил ни слова.

Тишину разбавляла лишь музыка, льющаяся из проигрывателя, да клацанье вилок о посуду.

Ремси посмотрел на Мору – она ковырялась в тарелке с салатом, выбирая оттуда помидоры. Да уж, она никогда их не любила. Как только подруга подняла голову и встретилась взглядом с юношей, тот поспешил отвести глаза, потому что знал, что эта неловкая атмосфера и их переглядки заставят его рассмеяться в самый неподходящий момент.

– Потрясающий пирог, Джейн, – мистер Льюис первым завел разговор. – Так напоминает мне тот, что в детстве готовила моя мать. Ты просто вернула меня на сорок лет назад.

– Благодарю, Роберт, – женщина улыбнулась и потянулась за тарталеткой. Она несколько секунд помолчала, крутя в руках закуску, после чего продолжила: – Признаюсь честно, я позвала вас сегодня с Морой не просто для совместного обеда, мне бы хотелось обсудить поход, в который так яростно рвется поехать мой сын.

Ремси перехватил встревоженный взгляд подруги. Началось.

– Ну, конечно, – мистер Льюис, казалось, ждал подобного развития диалога. – Наш ежегодный семейный поход. Я очень рад, что Ремси составит нам компанию в этом году, – с этими словами он посмотрел на юношу и растянул губы в теплой улыбке. Ремси не мог не улыбнуться в ответ.

– Если я не ошибаюсь, речь шла про лес? – продолжала Джейн.

– Да, лес Сэйф-Хэвен, в Глостершире, недалеко от Бристоля, откуда мы, собственно, и переехали.

– Вы туда уже ходили в поход?

– О, не один раз. Последние года, правда, мы ездили в лес Дин. Уверен, вы о нем слышали, он лежит чуть севернее, но в этот раз решили вернуться в старый добрый Сэйф-Хэвен, – мистер Льюис отпил немного чая. – Дорога обычно занимает часа четыре на машине, пять-шесть, если мы решаем заехать по пути в Лондон или Бристоль, чтобы докупить продуктов или каких-то вещей. Мы доезжаем до начала тропы, бросаем там машину и начинаем движение. В первый день это всего три-четыре часа до места, где мы расставляем палатки, после ужинаем, рассказываем страшные байки и ложимся спать. Следующие два дня – самые насыщенные: мы ходим по окрестностям, собираем грибы и ягоды, купаемся в озере и все в таком духе. Ну и в последний, четвертый день мы отправляемся назад до машины и едем домой, – с видом довольного докладчика мистер Льюис попросил Мору передать ему тарталетку.

– Звучит насыщенно, – дала свою оценку Джейн. – А что насчет других отдыхающих, их там много?

– Лес Сэйф-Хэвен не слишком популярен среди туристов, – признался мужчина, – но я убежден, это лишь из-за того, что информацию о нем просто не печатают в брошюрах. Я настоятельно рекомендую вам как-нибудь туда съездить – это одно из красивейших мест во всей Англии, я вам клянусь.

– Вообще-то, мы... – начал было отец, но Джейн метнула в него такой ядовитый взгляд, что мужчина тут же умолк.

– Обязательно, Роберт, спасибо. Но меня немного смущает тот факт, что проходимость там невысокая. Вдруг, что случится: встретите дикого зверя, или Ремси просто споткнется и покатится кубарем с холма – он у нас мальчик неуклюжий, – кого звать на помощь?

Парень, до этого ковырявшийся в тарелке и внимательно улавливающий каждую деталь разговора, поджал губы. Главное – не смотреть на Мору. Иначе они оба не смогут сдержать подступающий смех.

– Не беспокойся, Джейн. В месте, где мы обычно расставляем палатки, ловит связь, а контакты спасательной службы развешаны по всему лесу. И к тому же, твой сын отправляется в поход с двумя людьми, у которых есть медицинское образование, и другими двумя, которые только начинают изучать медицину. Кто-нибудь из нас точно окажет ему первую помощь, – мистер Льюис рассмеялся, но Ремси в тот момент резко стало не до смеха.

Он не понял сути предпоследнего предложения. С двумя людьми, у которых есть медицинское образование, и другими двумя, которые только начинают изучать медицину. Что это значит? Теперь он не мог не смотреть на Мору, но та будто специально игнорировала его сверлящий взгляд и наигранно хихикала с фраз отца. Ремси ждал, что она переведет взгляд, даст хоть какой-нибудь намек, моргнет в ответ на его немой вопрос, но она так и сидела в лучах полуденного солнца, делая вид, что все в порядке.

– По поводу диких животных тоже волноваться не стоит: хоть кабаны и предпочитают обходить нас стороной, мы никогда не отправляемся в поход без необходимой защиты.

– В общей сложности получается четыре дня?

– Да, все верно. Два дня на дорогу и два дня на приключения, – мистер Льюис забавно пошевелил усами.

– А какие вещи нужны с собой? – отец, по всей видимости, захотел хоть немного поучаствовать в диалоге и вместе с тем в жизни своего ребенка.

– Две палатки у нас есть, этого хватит, но Ремси еще понадобится свой спальный мешок. Если возникнут проблемы, то я–

– У нас есть спальные мешки, – перебила Джейн.

– Так это же отлично! Еще обязательно нужен дождевик. Вы и без меня знаете, какая у нас переменчивая погода, а в походе дождевик – просто незаменимая вещь. Что еще, что еще... ох, Мора, – мистер Льюис повернулся к дочери, – отправишь Ремси список сегодня? Чтобы там все подробно было расписано?

– Да, хорошо, – девушка кивнула и наконец встретила тревожный взгляд лучшего друга. Она ничего не сказала, лишь поджала губы.

– Спасибо, дорогая, а то я вам сейчас назову десять рандомных вещей, а про самые важные забуду.

Джейн и мистер Льюис еще какое-то время говорили о походе: еде, которую нужно взять с собой, средствах от насекомых, теплой одежде, деньгах на дополнительные расходы. «Перестань, Джейн, Ремси – наш походный гость, я возьму все дополнительные расходы, на себя и это даже не обсуждается». Конечно, Ремси знал, мать не позволит ему это сделать и вручит сыну перед отъездом небольшую стопку купюр на «крайний случай», но она не стала переубеждать мистера Льюиса, а лишь вежливо ему кивала.

Оскар, самый первый наевшийся и заскучавший, потянул брата за руку.

– Пойдем поиграем, – шепнул мальчик.

– У нас дома гости, это будет невежливо.

– Но мне скучно!

На Ремси вновь уставилась пара щенячьих глаз. Парень вздохнул и кивнул Море на диван позади себя. Между гостиной и кухней не было стены, которая отделяла бы их друг от друга, но диван находился на достаточно безопасном расстоянии, чтобы на нем можно было вести диалог другого содержания и при этом периодически подслушивать разговор, завязавшийся за обеденным столом. Мора кивнула в ответ.

Так получилось, что братья поднялись из-за стола, шаркнув ножками стульев по ламинату, практически одновременно. Джейн мигом отреагировала на это движение.

– Куда это вы? У нас гости, нельзя просто взять и уйти.

– Я хотел показать Море пластинки, – как в подтверждение этих слов девушка тоже встала.

– Собственная коллекция? – изумился мистер Льюис.

– Бабушкина, – признался Ремси.

– Настоящее сокровище, – подмигнул мужчина.

Подростки вместе с Оскаром выскользнули из-за стола и засеменили к обтянутому коричневым велюром дивану. Ремси устроился на ковре, около коробки с пластинками, чтобы спинка дивана перекрывала вид на кухню, Мора упала на мягкую подушку, а Оскар, просто радостный быть частью компании, улегся, свесив с подлокотника ноги.

– О-о, ABBA, поставим? – девушка потянулась к конверту с изображением четырех участников музыкального коллектива.

– Mamma mia! – воскликнул Оскар.

– Here I go again, – подхватила Мора и аккуратно вынула пластинку.

– My, my, how can I resist you? – запели оба.

Ремси молча наблюдал. Когда игла проигрывателя опустилась на пластинку и комнату окутали негромкие, но настойчивые звуки клавишных, электрогитары и последующие голоса Агнеты Фельтског и Анни-Фрид Лингстад, юноша чуть наклонился вперед в попытке поймать внимание подруги, но та была полностью увлечена песней. Они с Оскаром составляли прекрасный дуэт: оба чувствовали музыку, красиво вытягивали слова и, не переставая, двигали плечами в такт. Ремси, в душе охваченный порывом обсудить с Морой сказанное за столом, чуть поубавил пыл и позволил подруге и своему младшему брату насладиться этим моментом. Тем более, пока Льюисы были в гостях, Джейн не стала бы разбрасываться упреками по поводу проигрывателя или громкого пения.

Когда Mamma Mia подошла к концу и ее сменила Hey, Hey Helen, Мора откинулась на спинку дивана, а Оскар продолжил тихо подпевать и болтать ногами. Ремси вновь наклонился вперед.

– Что имел в виду твой отец? – спросил он, почти шепотом, но чтобы мелодия не совсем заглушала его слова.

– О чем ты? – Мора не смотрела на него.

– О двух врачах, начинающих изучать медицину, – Ремси нахмурился. – С Ким мне все ясно, но я планировал, что в нашем походе будет как минимум одна безумная художница, – на этом моменте девушка тяжело вздохнула. – Скажи мне, что Тутси решила пойти в медицинский.

– Нет, – весь ответ.

– Мора?..

– Какие у тебя еще есть пластинки? – она резко склонилась к коробке.

– Ты все их видела, новых я не покупал.

Девушка продолжила перебирать разноцветные конверты. Некоторые из них были совсем потрепаны, другие – посвежее, аккуратно подклеенные скотчем.

Разговор был исчерпан, по крайней мере, на эту табу-тему. Возникло немое напряжение, а вместе с ним и непонятное смущение. Голоса родителей и мистера Льюиса слились с фоновым шумом и песнями, доносившимися из проигрывателя. Оскар продолжал напевать сменяющие друг друга мелодии. Мора копалась в коробке, но ее заинтересованность в этом деле выглядела чересчур наигранной. Ремси сидел на полу, обхватив руками колени, и смотрел в одну точку перед собой.

Он думал. Он догадывался. Море необязательно было озвучивать это вслух.

– Ты уже купил пряжу для кардигана Алисии? – девушка первой нарушила молчание, но по-прежнему не отводила взгляда от собрания пластинок.

– Еще нет, – Ремси моргнул и посмотрел на подругу – он не мог не заметить застывшую гримасу отчаяния на повернутом в профиль лице, чуть прищуренные глаза, напряженную челюсть. – Хотел на неделе съездить.

– Хорошо, – Мора кивнула. – Можем вместе съездить в среду. Заодно докупим вещи для похода.

– Да, конечно, – юноша закусил нижнюю губу.

Разговор вновь был исчерпан. Ремси не понимал, за какую ниточку ему следовало зацепиться, какую тему следовало предложить, какую поддержку следовало оказать. Он смотрел на Мору полными печали глазами, четко осознавая лишь одно – ее некогда мечта о художественном университете жестоко разбилась. Каких бы причин на это ни было, они явно были продиктованы не ей самой. Ему хотелось разговорить подругу, утешить советом или любым добрым словом, но она ушла полностью в свои мысли, отреченная и закрытая от окружающего мира. И в этой ситуации Ремси мог сделать совсем немного, но тем не менее он это сделал – протянул руку и сжал смуглую ладонь, которая лежала на кофейном столике. Мора выдохнула. Сжала руку друга в ответ.

Они сидели так какое-то время, он – на полу, она – на диване, держась друг за друга, пока не проигрались все песни на первой стороне пластинки. Щелчок. Музыка остановилась. Игла поднялась.

– Пока все спокойно, – Мора перевернула пластинку.

– Обычно после таких слов начинается самое интересное, – покачал головой Ремси.

Девушка горько усмехнулась.

Но остаток обеда – парень снова удивился – прошел без неприятных сюрпризов. Джейн разлила чай, подала десерт. Они с отцом и мистером Льюисом уже не беседовали о походе, диалог перешел в более будничное русло: последние новости, жалобы на повышение цен, обсуждение каких-то домашних мелочей.

Допив чай и исполнив несмешной каламбур, мистер Льюис рассмеялся, вытер губы салфеткой и произнес:

– Что ж, благодарю за теплый прием и вкусный обед, но, к сожалению, некоторые обстоятельства вынуждают нас покинуть ваш милый дом.

– Ты тоже не останешься? – Ремси посмотрел на подругу. Та лишь покачала головой.

– Уверен, вы еще не раз увидитесь до похода, – подмигнул мистер Льюис и после повернулся к юноше. – В четверг, двадцать девятого числа, будь готов в девять утра с рюкзаком, спальником и отличным настроением.

– Принято, сэр, – кивнул Ремси.

– Вот и славно! – мужчина растянул губы в широкой улыбке. – Джейн, Майкл, еще раз спасибо за ваше гостеприимство, Оскар, – он протянул ладонь для жеста «дай пять», – ты тоже молодчина.

– Спасибо, что пришли и уделили нам время, Роберт, – Джейн вежливо улыбнулась.

Провожать гостей пошел отец. Пожав мистеру Льюису руку и кивнув Море, он закрыл дверь, вернулся в гостиную и первым делом выключил виниловый проигрыватель.

– Убери эту штуку отсюда, голова раскалывается, – бросил он Ремси и уселся на диван.

Юноша на мгновение встал в ступор посреди комнаты. Затем, проморгав, принялся укладывать пластинки в коробку.

– Ну, как тебе Роберт? – спросил отец.

– Чересчур позитивный, – ответила Джейн, убирая посуду со стола. – Оскар, составь это в раковину.

– Как по мне, слишком много наигранности.

– Вот-вот, – согласилась женщина, затем повернулась к старшему сыну и со странной, чуть насмешливой интонацией в голосе спросила: – А что, Мора собралась в медицинский?

Ремси помолчал, обдумывая, что ответить. Мать явно задала этот вопрос не из обычного любопытства – за обеденным разговором она тоже без труда сложила два и два. 

– Вообще, она хотела поступать туда, где можно обучаться дизайну, – наконец сказал Ремси.

– Тогда хорошо, что ее родители решили иначе, и у нее будет престижная и хорошо оплачиваемая работа, а не всякое баловство, – Джейн набрала в стакан воды. – Ты-то, я надеюсь, помнишь наш диалог и не строишь в своей голове розовые мечты по поводу планов после школы, как твоя подруга?

После каждого такого диалога парень оказывался в запертой ванной с бритвой в руках. И почему мы опять начали об этом говорить?

– Я рассматривал несколько интересных для меня вариантов...

– Все из которых связаны с юридическим факультетом, я полагаю?

– Не все, – признался Ремси.

– Забудь, – лишь сказала Джейн, делая глоток. – До тех пор, пока я плачу за твое обучение, я буду выбирать, где именно ты будешь учиться.

– Но в юридическом будет тяжело!

Губы матери скривились в беззвучном смешке. Вместо нее ответил отец, который снял очки и теперь потирал переносицу.

– По жизни вообще будет тяжело, Ремси, – сказал он поучительным тоном. – Но каждый сам за себя: ты либо тонешь, либо продолжаешь плыть.

– А если я не умею плавать? – хмыкнул юноша.

– Так учись, – Джейн поставила пустой стакан на стол. – Юриспруденцию выбирают не из-за того, что он легкая, а из-за того, что она гарантирует стабильность, престиж и высокую заработную плату. Это три самые важные составляющие хорошей профессии.

Ремси ничего на это не ответил. Он, с привычной усталостью от подобных диалогов, просто проглотил слова матери и, подхватив коробку с пластинками, пошел на второй этаж. По пути думал только том, что Джейн забыла еще одну, вероятно, главную составляющую «хорошей профессии» – собственное удовольствие.

Либо тонешь, либо продолжаешь плыть.

– В юридическом я точно утону, – размышлял вслух юноша. – Надо как-то выкручиваться.

Понедельник.

Весь следующий день Ремси, в попытках отвлечься от мыслей про свое дальнейшее образование и неизбежность юридического факультета, бродил по дому и собирал вещи для похода. Мора прислала список, и парень решил пока сосредоточиться на том, что можно было найти в доме. А так как дом еще и пустовал в это время: родители уехали на работу, а Оскар – в школу, – то Ремси ощущал особое удовольствие.

Разобрал шкаф, закинул грязную одежду в стирку. Прошел в гараж за отцовским рюкзаком и запылившимся спальником. Раскладывая и проверяя спальный мешок на наличие потенциальных дыр, Ремси не мог не взглянуть на металлическую лестницу в одном из углов. Теперь, когда парень знал, куда она вела, соблазн забраться наверх значительно возрос. Захотелось вновь взглянуть на картины дедушки, лучше рассмотреть каждую из них, но затея была слишком рискованной. Поэтому Ремси подавил в себе это резкое желание, свернул спальник и вернулся в дом.

Вторник.

Что особенно нравилось юноше после периода экзаменов, так это то, что первую половину практически всех рабочих дней он проводил в чарующем одиночестве. Долго спал (насколько позволяли кошмары), бесцельно слонялся по дому, ставил пластинки и пел любимые песни так громко, как только мог. Во всех этих занятиях чувствовалась какая-то свобода, и после пережитых событий она казалась настоящим подарком.

Но уже на завтра план действий значительно разнился: нужно было с утра съездить в полицейский участок, как просил мистер Харрингтон, и дать показания против шайки того самого Рэя. После этого Ремси с Морой договорились съездить в магазин для шитья и вязания, а также докупить вещей в поход. Однако для этого требовались дополнительные средства, которые нужно было попросить у родителей. Юноша очень не хотел извиваться и одновременно выслушивать, сколько и так денег они на него тратят. Но расходы обещали быть немаленькими, поэтому он все же рискнул.

Вечером, когда уже вся семья была дома, Ремси отправился на поиски матери с отцом. На втором этаже их не было, поэтому парень начал спускаться по лестнице, как замер на полпути: из гостиной раздался женский смех. Ремси ущипнул себя, чтобы убедиться в реальности происходящего – он уже очень давно не слышал, чтобы мать так искренне смеялась.

Померещилось. Надо спать больше, а то уже слуховые галлюцинации появи–

Вновь смех, только на этот раз мужской. Ремси недоуменно уставился на свое отражение в зеркале. Прошел немного вперед и выглянул из-за угла, недоверчиво осматривая гостиную: родители сидели на диване перед включенным телевизором и, да, действительно над чем-то смеялись. Джейн откинулась на спинку и забросила ноги на колени мужа. Тот держал в одной руке пульт, а другую положил поверх ноги жены.

Брови юноши от удивления поползли вверх.

Родители о чем-то переговаривались, но их голосов не было слышно из-за музыкального интро телевикторины. 

Голова Ремси бесшумно скрылась за углом холла. Ступор тонким слоем покрыл каждую клеточку тела: юноша стоял, не шевелясь и не издавая никаких звуков, в попытке осознать, что он только что увидел. Возможно, он не заметил, как оказался в параллельной вселенной, потому что другого логичного объяснения происходящему на диване быть не могло. Ремси уже и не помнил последний раз, когда родители вели себя так, будто все еще любят друг друга.

Решив проверить, разобьется ли иллюзорный витраж счастливой семьи от его присутствия, парень прошел в гостиную и замер около кофейного столика в ожидании, пока родители обратят на него внимание.

– Он же еще потом нацепил ту шляпу, помнишь? – снова рассмеялся отец. – Его тогда просто чудом приняли за своего и не прибили на месте.

– Дуракам всегда везет, – добавила мать, качая головой. – И его спасло не чудо, а брат Кейт.

– Ах да, Филипп... Я тогда весь вечер думал, что ты уйдешь вместе с ним.

– Возможно, стоило.

– Да, уверен, ты бы смогла вытащить его из тюрьмы после того инцидента. Ай, – отец поморщился, когда Джейн, усмехаясь, ударила его по плечу. – О, привет, сынок.

Они наконец заметили неуверенно мявшегося рядом Ремси.

– Мы завтра с Морой хотели съездить в магазин, – начал юноша, ловя на себе обе пары глаз. – Я уже собрал большую часть вещей для похода, но кое-чего недостает. Можете дать мне немного денег?

– Принеси мой кошелек, он в сумке наверху, – сказала мать.

И это все? Нет, с этой вселенной определенно что-то не так, думал Ремси, поднимаясь в спальню родителей. Когда он вернулся, Джейн достала из кошелька несколько купюр и протянула сыну.

– Аптечку тоже собрал уже?

– Еще нет, хотел завтра как раз–

– Я соберу, унеси сумку назад.

– Правда? – вырвалось у юноши.

– Да, – кивнула мать и перевела взгляд на телевизор. – Ты еще все перепутаешь и вместо пены от ожогов сложишь какие-нибудь взбитые сливки. Я сама этим займусь.

А нет, подумал Ремси, вновь поднимаясь на второй этаж, вселенная осталась той же самой.

Среда.

До полицейского участка Ремси решил добраться в одиночку. Он написал Море, что встретит ее в центре города, как закончит, и поехал на автобусе по привычному маршруту до непривычного места назначения.

Проезжая около супермаркета, парень ощутил неприятное дежавю. Ровно неделю назад на этой самой дороге сбили шестнадцатилетнего Лео Дункана. И Ремси там был. Память подтерла некоторые образы той ночи, поэтому мозг самостоятельно дорисовывал картину произошедшего, явно «приукрашивая» ее не лучшим образом.

Хоть никто не собирался сажать его за решетку, юноша все равно чувствовал себя неуютно на офицерской территории. Шагая по парковке к участку – длинному одноэтажному зданию, – Ремси ловил на себе любопытные взгляды полицейских, только приехавших на работу или вышедших покурить после ночной смены. Главное, чтобы никто из них не завязал диалог.

Парень никогда раньше не бывал в настоящих участках, поэтому представлял атмосферу, похожую на телесериальную: шумный холл, где постоянно снуют полицейские, малоосвещенные комнаты допроса, которые Ремси не сильно-то и хотел видеть, разные крики, шум, грохот в коридоре... Но когда юноша открыл дверь и очутился в приемной зоне – тихой, окрашенной в светло-серый цвет и обставленной пластиковыми стульями, которые все, кроме одного, сейчас пустовали, – то в очередной раз усомнился в достоверности транслируемых сериалов. До носа донесся запах кофе и принтерной краски.

Оглядевшись и заметив на стене несколько камер, Ремси подошел к стойке, за которой сидела сотрудница – с длинными грязно-блондинистыми волосами и прямоугольными очками на носу.

– Могу вам как-то помочь, сэр? – на вид ей было чуть за сорок.

– Ам, – он растерялся. – Мне нужно встретиться с мистером Харрингтоном. Он велел подъехать по поводу Рэя и его банды... они преследовали меня недалеко от Роял-Парад.

Женщина внимательно посмотрела на парня, после чего кивнула на стулья.

– Присаживайтесь. Я передам офицеру Харрингтону, что вы пришли.

Полисмен не заставил себя долго ждать: через пять минут он вышел из какой-то комнатки (вряд ли допросной?) и, улыбнувшись, поприветствовал юношу.

– А! Молодец, что приехал, – они обменялись рукопожатиями. – Пойдем, я не украду у тебя много времени.

Мужчина провел Ремси в, как он выразился, комнату для бесед. Это было небольшое помещение с уже светло-бежевыми стенами, маленьким окном под потолком, двумя потрепанными креслами и столиком, на котором стояла бутылка воды. С приглушенным светом комната скорее походила на кабинет школьного психолога, нежели на допросную. Парень занял одно из кресел. Хоть камеры здесь не попадались на глаза, он был уверен, что за ним наблюдал не только мистер Харрингтон.

– Итак, Ремси, мне просто нужно, чтобы ты еще раз изложил в деталях все, что помнишь о вечере четырнадцатого июня. Если быть конкретнее, обо всем, что случилось между 22:05 и 23:50.

И юноша начал рассказывать, поначалу путаясь в деталях и времени, но постепенно выстраивая логичную и последовательную цепочку событий. Говорил бесстрастно, порой смотря на стену перед собой или, реже, на полисмена, который делал какие-то пометки в блокноте.

– Еще раз, их было шестеро? – уточнил мистер Харрингтон.

– Да, верно.

На весь рассказ ушло не больше пятнадцати минут, и, закончив, Ремси на мгновение задумался, а как нечто подобное – все еще кажущееся нереальным – могло произойти с ним.

– Спасибо, нашему отделу эта информация пригодится. Мы все ближе к тому дню, когда наконец сможем поймать Рэя и его ребят и прикрыть всю их лавочку, – повторил когда-то уже сказанные слова полисмен, затем убрал блокнот в карман рубашки и хлопнул в ладоши. – Как ты себя чувствуешь? Не мучают кошмары?

– Нет, – довольно убедительно ответил Ремси.

– Как обстоят дела с мамой?

Так бы мог начинаться какой-нибудь анекдот.

– Нормально.

– Нормально?

– Нормально, – повторил Ремси, после чего недоверчиво спросил: – Я... могу идти?

Мистер Харрингтон покрутил кончик усов, будучи явно недовольным тем, что ему не удалось узнать никакой новой информации о Джейн.

– Не смею тебя задерживать, – полисмен встал и проводил юношу к выходу из участка. – Еще раз спасибо, что заехал. Если понадобится помощь, ты знаешь, где меня найти, – он вновь пожал Ремси руку и, вытащив блокнот с записями, скрылся за ближайшей дверью.

Парень вышел в буйство шума, непонятного стука и звона металла о металл: недалеко от участка велась стройка. Примерно такое же собрание звуков было сейчас в его голове, однако в районе груди царила пустота: ни тревоги, не раздражения, ни облегчения, ни-че-го. Тяжелая усталость вдруг осела на плечи, и Ремси поспешил выбраться из лабиринта парковки.

Только один человек мог привести его в чувства.

– Приветик! – Мора встретила друга, когда тот выходил из автобуса. – Как все прошло?

– Я все еще считаю, что ему было больше интересно послушать про Джейн, а не про тех мужиков, – парень поправил задравшуюся штанину.

– А там тоже можно выйти из тюрьмы, если заплатить пятьдесят фунтов?

– Я не буду возвращаться, чтобы это узнать.

Друзья бродили по центру Истборна, время от времени заходя в разные магазинчики. Ремси купил пряжу и подходящие нашивки, еле как отговорив Мору от платы за него: «Это ведь мой заказ! Я плачу за материалы и твою работу!». Только когда юноша перешел в нападение: «Тогда я куплю ткань, чтобы ты тоже что-нибудь сшила!», – девушка вдруг замолчала и отошла от кассы.

Они зашли в магазин спортивной одежды, чтобы купить Ремси новые шорты, несколько пар носков и дождевик. А пока стояли в очереди к ларьку с мороженым, парень рассказал про вчерашнюю ситуацию с родителями на диване.

– Может, они решили вернуть страсть в отношения, откуда тебе знать? – Мора заиграла бровями.

– Фу, – Ремси поморщился. – Они скорее построят вторую спальню, чем поцелуются прилюдно. Спасибо, – юноша взял протянутое шоколадное мороженое. – Я просто не думал, что они все еще способны на подобное проявление...любви? Неуверен, любили ли они когда-нибудь вообще друг друга.

– Ну, мы не знаем, какими они были, когда только познакомились.

– Да, мы знаем только, что она не поехала ради него в Лондон. И что они поженились, когда она уже была беременна мной.

Это не было секретом. Родители поженились в октябре. Ремси родился в мае. Он не был дураком, даже если Джейн часто его таковым считала. Однако друзья нечасто затрагивали эту тему.

– Пойдем на набережную? – предложила Мора.

– Пошли.

Вода пролива отражала лазурное небо, местами завешанное облаками. Двое лучших друзей с пакетами и мороженым в руках прогуливались по каменистому пляжу, после чего устроили состязание: кто дальше забросит камень. И не было в тот момент ничего лучше капель морской воды на коже, шоколадного привкуса на губах и ветра в волосах.

Четверг.

Первую часть дня Ремси посвятил рисованию наброска для будущего кардигана. Прикинув, как нужно будет соединить между собой квадраты разных оттенков фиолетового, юноша приступил к вязанию, чередуя пряжу. Музыка на фоне, барабанящий за окном дождь и крючок в руках создавали иллюзию безопасного пространства.

Качая головой в такт мелодии и ловко набирая петли, Ремси время от времени отвлекался на рисунок, после чего завороженно возвращался к процессу вязания. В какой-то момент парень так увлекся, что не услышал шагов за дверью. В любой другой ситуации он бы уже на них среагировал, но не сейчас, и это привело к своим последствиям.

– Я завтра поеду в суд, – в комнату зашла Джейн. Она умела стучаться, но предпочитала этого не делать. – Что ты делаешь? – спросила женщина таким тоном, будто застала Ремси за каким-то нелегальным занятием.

– А? – юноша вынырнул из своих мыслей и поднял голову. Вмиг осознал опасность всей ситуации.

– Что ты делаешь? – повторила вопрос мать.

Слонов считаю.

– Вяжу.

– Тебе заняться совсем, что ли, нечем? – она сложила руки на груди. – Дать задание по дому? Я быстро организую, чтобы ты всякой ерундой не занимался.

– Это подарок для сестры Моры.

– А тебя пригласили на празднование?

– Нет, Мора попросила–

– Пусть Мора сама организовывает подарок для своей сестры, раз уж на то пошло. Только не говори, что взял с нее деньги за это.

– Нет, конечно.

– Ну, хоть до чего-то ты додумался.

Ремси шумно выдохнул в попытке выпустить хоть часть скапливающегося раздражения.

– Мы уже говорили с тобой об этом, – ты говорила сама с собой, – вязание – это самая бесполезная трата бесценного ресурса: времени! Сидишь, весь скрючившийся над этим несчастным мотком пряжи, параллельно рисуешь узорчики на бумаге и подбираешь красивые нашивочки. Может, тебе косички еще заплести, девочка моя? Или подарить набор для шитья кукол?

У Ремси от злости запылали уши и щеки, но он молча проглатывал каждое слово матери.

– Прекращай эту ерунду и займись чем-нибудь действительно полезным, – Джейн уже собиралась уйти, как вдруг вспомнила, зачем пришла, и остановилась. – Я завтра еду в суд, чтобы выступать со стороны обвинения на заседании по делу Эдгара Принса – это он сбил того мальчика. У тебя, как у свидетеля происшествия, будут какие-то комментарии касательно подсудимого?

– Желание, чтобы он сгорел в аду, – выплюнул Ремси.

– Что ж, думаю, родители мальчика разделяют твое мнение на этот счет. Что-то еще? Ты его видел?

– Нет и нет, – безэмоционально сказал парень, переводя взгляд на мать – та стояла в проходе, в своей домашней одежде и без макияжа, но каким-то образом все равно выглядела так, будто уже находилась в здании суда.

– В таком случае завтра твои комментарии не пригодятся, – Джейн развернулась. – И заканчивай с вязанием, а то аж смотреть тошно, боже мой.

Вместе с матерью ушло и подобие спокойствия, которое Ремси тщетно пытался сохранить, чтобы не взорваться. Джейн так легко перепрыгивала с темы на тему, а ему хотелось разгромить всю комнату, разбить окно, порвать одежду, поджечь мебель и вместе с языками пламени вырваться наружу. В мыслях возник шкафчик над раковиной, отцовская бритва...

Пообещай, что перестанешь причинять боль себе.

– Черт, Оскар, – тихо выругался юноша.

Зажмурился. Набрал в легкие воздух. Выдохнул через нос.

– Неделя, осталась всего неделя... – бормотал он, сгребая крючок, пряжу и готовые квадраты в корзину и пряча все под кровать.

Пятница–воскресенье.

Ремси решил, что победа не должна так легко достаться Джейн. Юноша все равно почти всегда (когда позволяли определенные обстоятельства) поступал по-своему. Он не прекратил вязать в детстве, когда мать только начинала оскорблять его увлечения, поэтому не собирался отступать и сейчас.

Следующие три дня он вязал каждую свободную минуту в любых подворачивающихся местах: в ванной, в саду, дома у Моры, пока та готовила булочки с корицей, в саду у Моры, пока та вырисовывала акварелью летний пейзаж, у себя в спальне, только теперь за столом, чтобы в случае чего было проще спрятать все улики в корзину.

Мотивация сменилась: Ремси занимался этим не только в свое личное удовольствие, но и в знак мести и немого бунта, о котором Джейн даже понятия не имела. Однако это было неважно, парень уверился, что добьется своего: не позволит словам матери отнять у него любовь к творчеству и свяжет самый лучший кардиган. Не ради похвалы и не ради признания. А потому что ему нравилось этим заниматься, и он был искренне рад, что бабушка в свое время привила ему именно этот навык.

Понедельник.

Началась «походная неделя»: уже в четверг Ремси готовился осуществить свою заветную мечту. Время ожидания он скрашивал прогулками на свежем воздухе, играми с Оскаром, подпольным вязанием и просто расхаживанием по дому, во время которого мысленно проверял, все ли сложил в рюкзак.

В понедельник вечером Мора позвала друга покататься на велосипедах по набережной. Стояла теплая безоблачная погода, поэтому такую возможность нельзя было упустить.

Джейн, по всей видимости, поверившая, что сын послушал ее и перестал тратить время на «ерунду», отпустила его без лишних вопросов, которые обычно бы возникли в подобном диалоге. Правда, они с отцом и Оскаром тоже отправились на прогулку. И Ремси гадал, было ли это просто желанием выбраться из душного дома или очередной формой контроля, поскольку им с Морой не разрешалось уезжать слишком далеко и скрываться из поля зрения. Оскар катился на своем зеленом велосипеде сзади, то и норовя встрять в диалог друзей, но их это не сильно смущало.

Когда солнце постепенно начало уходить за горизонт, родители и младший брат свернули в сторону дома. Ремси с Морой остались у прибрежных волн, бросив недалеко от себя велосипеды. Закат был завораживающим: лучи своим прикосновением превращали пролив в золото.

Друзья сидели какое-то время у воды. Не произносили ни слова. Просто созерцали.

– Уже в четверг, – сказала Мора, когда подростки ехали в сторону Скофилд-Вэй. – Веришь?

– Пока нет, – Ремси покачал головой. – Поверю, только когда мы окажемся в лесу.

Вторник.

Работа над кардиганом отнимала много времени, но Ремси был рад отвлечься от навязчивых мыслей и заняться делом, требующим полной концентрации.

Пару раз в комнату заходил Оскар и рассказывал новости из школы. На удивление, в четвертом классе за один день может произойти слишком много всего.

Когда дверь открылась в третий раз, юноша, не отвлекаясь от вязания, спросил:

– Неужели Чаку все-таки удалось выломать дверь?

– Понятия не имею, о ком ты.

Ремси резко развернулся, но уже знал, что увидит на пороге Джейн. По строгому костюму и черной сумке на плече сразу стало ясно, что она только вернулась домой. Раньше обычного.

– То есть ты намеренно проигнорировал мои слова о том, что вязание – это пустая трата времени?

Юноша поднял взгляд. На этот раз он не смолчит.

– Для меня не пустая.

– Ты еще слишком юн и глуп, чтобы по-настоящему ценить время, – мать медленно подошла к столу, ее голос становился жестче.  – Я ведь хочу лучшего для тебя.

Почувствовал, как внутри вспыхнуло сопротивление. Наглая, подлая ложь.

– Я смогу на этом зарабатывать, – что ж, попытаться стоило.

Джейн подцепила пальцами один из связанных квадратов.

– Творчество, – произнесла она, разглядывая лиловый квадрат, как что-то несущественное, – тебя не прокормит.

– Значит, я буду голодать, – твердо заявил Ремси.

Женщина лишь покачала головой и шумно выдохнула.

– Взрослые мужчины не занимаются подобной чепухой, – мать развернулась и зашагала к двери. – Так что, будь добр и повзрослей сам или я заставлю тебя.

– Не отпустишь в поход? – съязвил юноша.

Не так давно Ремси вдруг понял одну вещь: за эти две недели Джейн ни разу не угрожала ему запретом на поездку. И это осознание пришло так же неожиданно, как и последующая мысль: «Она сама ждет, когда я наконец-то уеду». Поэтому сказанная дерзость не пугала его.

– На юридическом факультете тебе не пригодятся петельки, уж поверь, – не оборачиваясь, бросила мать, тем самым напоминая, что большая власть над будущим Ремси по-прежнему была сосредоточена в ее руках. – Так что заканчивай заниматься ерундой и повзрослей.

Как и несколько дней, назад юноша остался в своей комнате с сильным желанием разгромить ее. Но он не подался потоку эмоций, вместо этого крепче сжал крючок и продолжил вязать. Джейн Линн не отнимет у него творчество.

Среда.

Последний день ожидания.

Ремси помогал отцу на кухне: нарезал овощи для салата и расставлял посуду. Оскар сидел за обеденным столом и наблюдал то за матерью, стучащей по клавишам, то за готовящим братом с отцом.

– Прошу тебя, Джейн, убери ноутбук, мы ведь сейчас будем ужинать.

– Если бы ты послушал меня изначально, и мы оборудовали мне кабинет, я бы сейчас не сидела на кухне в атмосфере вашей неугомонной суеты, скворчащего масла и невыключенного телевизора с документами, которые мне надо подробно изучить до завтра. Так что уж прости меня за то, что единственное место, где я могу поставить свой компьютер не на колени, это кухня.

И куда же подевалась былая страсть?

Поужинали молча. На фоне шел выпуск вечерних новостей.

После, Оскар поднялся к себе. Ремси же остался вместе с родителями на кухне, но не по собственному желанию, а потому что в моменте о чем-то задумался. Когда юноша вынырнул из мыслей и часто заморгал – отец уже мыл посуду, а Джейн вернула на место ноутбук.

Ремси находился в непонятной прострации, будто все его эмоции кто-то выключил. Связано ли это было с событиями последних недель или предстоящим путешествием, он не знал.

– Да что же это такое! Черт! – Джейн ударила ладонью по столу.

Парень чуть отстраненно посмотрел в ее темно-карие глаза – они были сфокусированы на экране. Веки Ремси же были расслаблены, отчего взгляд казался сонным, но вместе с тем и пронизывающим. Как будто он смотрел не на мать, а сквозь нее, прямо в душу, тщетно пытаясь хоть немного понять, что на самом деле происходит с Джейн Линн и какой пожар бушует внутри нее. Однако вместо пожара Ремси увидел возведенные глыбы нетающего льда. Их острые причудливые формы обжигали не меньше огня.

Мы не знаем, какими они были, когда только познакомились.

В детстве юноша часто этом думал.

«Я многого не знаю о маме».

«Ты никогда и не будешь знать всего. У каждого из нас есть секреты и темные моменты жизни, которыми мы не хотим делиться. Твоя мама не исключение».

Так говорила бабуля Линн.

В детстве он хотел знать о матери все. В подростковом возрасте он не желал узнавать о ней ничего нового, потому что находил это бессмысленным. Он давно перестал пытаться понять ее.

Однако в тот момент, сидя на кухне, Ремси на секунду задумался, через что в свое время пришлось пройти его матери. Какие трудности вставали на ее пути, какие истерики сбивали с ног, какие разговоры заставляли запереться в комнате и расплакаться в подушку. Или выпить чего-нибудь крепкого. Или закурить. Сделать хоть что-нибудь, чтобы справиться с накатившим стрессом. Он этого никогда не узнает, Джейн Линн никогда ему не расскажет. Вероятно, это было и к лучшему. Потому что, даже если бы она что-нибудь и рассказала, Ремси вряд ли бы понял ее.

– Ты все собрал для похода, сынок? – отец прервал размышления парня.

– Да, кроме аптечки.

– Она наверху в ванной, – откликнулась Джейн, продолжая взглядом сканировать экран. – Можешь забрать.

– Спасибо, – Ремси бросил на мать еще один изучающий взгляд.

Как это можно было назвать? Заботой? Или эгоистичным желанием все контролировать и поскорее спровадить сына из дома на несколько дней? Юноша бы очень хотел понять.

– Ложись пораньше сегодня, а то завтра рано вставать, – посоветовал отец.

– Да, ты прав. Я, пожалуй, пойду еще раз все проверю и лягу спать, – Ремси встал из-за стола и направился в сторону лестницы. – Доброй ночи.

– Доброй ночи, сынок, – отец тоже поднялся и принялся составлять посуду в шкаф.

Джейн, все также уткнувшаяся в экран, ничего не ответила, но Ремси уже к этому привык. Однако, поднимаясь по ступенькам, он вдруг понял, что на самом деле хотел бы услышать «Доброй ночи» и от нее.

– Тебе пять лет что ли? – буркнул юноша себе под нос. – Соберись, завтра важный день. Завтра мы отправляемся в поход.