Глава 4
МОЛОТ И КОЛОКОЛ
Без всяких сомнений, на сей раз колдовство сработало. Они пролетели сквозь воду, сквозь тьму и увидели непонятные очертания предметов. Стало совсем светло. Ноги их ощутили какую-то твердую поверхность. Потом все стало в фокус, они смогли оглядеться, и Дигори воскликнул:
- Ну и местечко!
- Очень противное, - сказала Полли и вздрогнула.
Прежде всего они заметили, что здешний свет не похож на на солнечный, ни на газовый, ни на свет свечей, вообще ни на что. Он был тусклый, невесёлый, багряно-бурый, очень ровный. Стояли дети на мостовой среди каких-то зданий, может быть - на мощеном дворе. Небо над ними было темно-синим, почти чёрным, и они не понимали, откуда идёт свет.
- То ли гроза сейчас будет, то ли затмение, - сказал Дигори. - Какая странная погода!
- Очень противная, - сказала Полли.
Говорили они почему-то шепотом и все ещё держались за руки.
Стены вокруг них были высокие, а в стенах зияло множество незастеклённых окон, черных, словно дыры. Пониже, будто входы в туннель, чернели арки. Было довольно холодно. Камень арок и стен был красновато-бурый - может, из-за странного света - и очень, очень старый; плоский камень мостовой был испещрен трещинами. В одной из арок чуть не до половины громоздился мусор. Дети медленно оглядывались, страшась увидеть кого-нибудь в проёме окна.
- Как ты думаешь, живёт тут кто? - шепотом спросил Дигори.
- Нет, - сказала Полли. - Это... ну,это... руины. Слышишь, как тихо.
- Послушаем ещё, - предложил Дигори.
Они послушали и услышали только биение собственных сердец. Тихо тут было, как в лесу, но совсем иначе. Тишина в лесу была добрая, приветливая, казалось, что сейчас услышишь, как растут деревья, а здесь - пустая, злая, холодная. Нельзя было и представить себе, чтобы тут что-нибудь росло.
- Идём домой, - сказала Полли.
- Да мы ничего не видели, - сказал Дигори. - Давай хоть оглядимся.
- Нечего тут смотреть.
- А зачем волшебные кольца, если боишься смотреть другие миры?
- Это кто боится? - Полли выпустила его руку.
- Да ты вот, смотреть не хочешь...
- Куда ты пойдешь, туда и я.
- А не понравится - исчезнем, - сказал Дигори. - Давай снимем зелёные кольца и положим их в правый карман. Только помни, жёлтые в левом. Держи руку поближе к карману, но в карман не лезь, а то тронешь - и все!
Они переложили кольца и направились к одной из арок. Вела она в дом, и они увидели с порога, что там не особенно темно. Войдя в большую, вроде бы пустую, залу, они различили в другом ее конце соединённые арками колонны; за ними мерцал все тот же усталый свет. Они вышли в другой двор, побольше. Стены там, совсем обветшалые, еле держались.
- Очень уж они ветхие, - сказала Полли, показывая на то место, где стена так накренилась, словно вот-вот свалится во двор. Между двумя арками не хватало ещё одной колонны, там камень едва не падал, его ничто не держало. Здесь явно не было никого сотни, а то и тысячи лет.
- Если стояли до сих пор, - сказал Дигори, - значит, не упадут. Главное, ступать тихо, а то от звука и свалятся, знаешь, как лавина в горах.
Они взобрались по большим ступеням и прошли анфиладу комнат, таких огромных, что просто голова кружилась. Им то и дело казалось, что они выйдут на воздух и увидят, что за земли окружают невиданный замок, но всякий раз они оказывались ещё в одном дворе. Наверное, тут было очень красиво, когда здесь жили люди.
Так шли они из двора во двор и только в одном из них увидели фонтан; но из пасти какого-то чудовища вода не текла, и в самом водоеме она давно высохла. Растения на стенах тоже высохли, и живых тварей не было - ни пауков, ни букашек, никого и ничего, даже травы или мха.
Все было так тоскливо и так одинаково, что Дигори собрался было надеть жёлтое кольцо и вернуться в уютной, зелёный, живой лес, когда перед ними предстали две высокие, может быть - золотые, двери. Одна была приоткрыта. Конечно, дети заглянули в нее и замерли, разинув рты. Наконец они увидели то, что увидеть стоит.
Сперва им показалось, что в зале полно народу, просто сотни людей, но все тихо сидят вдоль стен. Конечно, и сами они стояли тихо и решили наконец, что у стен сидят не люди. Живой человек хоть раз бы пошевельнулся. Нет, это были, наверное, очень искусно сделанные восковые фигуры.
Теперь любопытство овладело Полли, ибо фигуры эти были одеты в поразительные наряды. Если наряды и вас интересуют, вы бы тоже подошли поближе. Они были такие яркие, что комната казалась не то что веселой, но хотя бы роскошной, что ли, после тех, пыльных и пустых. Да и окон здесь было больше, и света. Что до нарядов, описать я их толком не могу; скажу лишь, что на голове у каждой фигуры сверкала корона, одежды же были самых разных цветов - алые, серебристые, густо-лиловые, ярко-зелёные, расшитые странными цветами и причудливыми зверями. И на коронах, и на одеждах сверкали драгоценные камни, сверкали и ожерелья; алмазы, рубины, изумруды выглядывали откуда только можно.
- Почему эти платья не истлели? - спросила Полли.
- Заколдованы, - сказал Дигори. - Разве ты не чувствуешь?
Тут все заколдовано, я сразу понял.
- И какие дорогие... - сказала Полли.
Но Дигори больше интересовали сами фигуры, сами люди - и не зря. Сидели они на каменных тронах, у стен, посередине было пусто; каждый мог обойтись и пристально осмотреть всех.
- Какие хорошие... - сказал Дигори.
Полли кивнула. И впрямь лица были очень приятные, словно эти мужчины и женщины не только красивы, но и добры; быть может, они принадлежали к какой-то лучшей, прекрасной расе. Однако пройдя несколько шагов, дети заметили, что лица чем дальше, тем надменнее и важнее. К середине ряда они были и сильными, и гордыми, и даже счастливыми, но какими-то злыми, потом- просто жестокими, а ещё дальше - к тому же и безрадостными, словно обладатели их сделали или испытали что-то страшное. Самая последняя - дама удивительной красоты, и невиданно богатых одеждах - глядела так злобно и так гордо, что просто дух захватывало. Она было на удивление огромна (хотя и все они были высокие). Много позже, в старости, Дигори говорил, что никогда не видел такой красивой женщины. Правда, подруга его прибавляла, что никак не поймет в чем эта красота.
Дама, как я уже сказал, сидела последней, но и за ней стояли пустые кресла, словно ждали кого-то.
- Что бы это значило? - сказал Дигори. - Смотри, посередине стол, а на нём что-то лежит.
Собственно, это был не стол, а широкая, низкая колонна. На ней лежал золотой молоточек и стояла золотая дужка, с которой свисал небольшой золотой колокол.
- Вот удивительно! - сказал Дигори.
- Тут что-то написано, - сказала Полли, наклонившись и вглядываясь.
- И правда, - сказал Дигори. - Но мы все равно не поймём.
- Почему? - сказала Полли. - Поймём, наверное.
Конечно, письмена были странные, но, как это не удивительно, они становились все понятней. Буквы не изменялись э, а понятней делались. Если бы Дигори вспомнил собственные слова, он бы понял, что и здесь действует колдовство. Но он не помнил ничего, его снедало любопытство, он просто выдержать не мог, - и скоро оба они узнали, что хотели. На каменной колонне было написано примерно так (когда дети читали их в той комнате, строчки звучали как стихи):
Выбирай, чужеземец:
если ты позвонишь в колокол -
не пеняй на то, что случится,
если не позвонишь - терзайся всю жизнь.
- Не стану я звонить! - сказала Полли.
- Что ж, так и терзаться всю жизнь? - сказал Дигори. - Нет уж, спасибо! Теперь ничего не поделаешь. Сиди, значит, дома и гадай, что было бы. Так и с ума сойдешь!
- Какой ты глупый! - сказала Полли. - Зачем же терзаться? Нам не важно, что может случиться.
- Это же колдовство! - воскликнул Дигори. - Заколки, и будешь терзаться. Я уже терзаюсь, оно действует.
- А я нет, - довольно резко ответила Полли. - И тебе не верю. Ты притворяешься.
- Конечно, ты же девчонка, - сказал Дигори. - Девочкам ничего не интересно, кроме сплетен и всякой чепухи, кто в кого влюбился.
- Сейчас ты очень похоже на своего дядю, - сказала Полли.
- Причем тут дядя? - сказал Дигори. - Мы говорили, что...
- Как это по-мужски! - сказала Полли взрослым голосом и быстро прибавила: - А ты не отвечай "как это по-женски", не обезьянничай!
- Буду я называть женщиной такую малявку! - сказал Дигори.
- Это я малявка? - закричала Полли, рассердившись по-настоящему. - Что ж, не стану тебе мешать. С меня хватит. Очень гадкое место, а ты - воображала и свинья!
- Стой! - закричал Дигори куда противнее, чем хотел бы, ибо увидел, что Полли вот-вот сунет руку в карман, где лежит жёлтое кольцо. Оправдать его я не могу, могу только сказать, что потом он очень жалел о том, что сделал (жалели об этом и многие другие). Он крепко схватил Полли за руку, отодвинув локтем другую ее руку, дотянулся до молотка и легко ударил в колокол. После этого он выпустил ее, и они уставились друг на друга, не говоря ни слова и тяжело дыша. Полли собралась заплакать, не от страха и не от боли (Дигори чуть не сломал ей руку), а от злости, но не успела. Ровно через две секунды оба они забыли о своих ссорах - и вот почему.
Звон был очень нежный м не очень громкий; однако он не прекращался и становился все громче, и вскоре дети уже не могли говорить, они не услышали бы друг друга. Но они говорить не собирались,а стояли, разинув рот. Когда звон стал таким, что они не смогли бы и кричать, сама мелодичность его уже казалась жуткой. И воздух в зале, и каменный пол под ногами дрожали крупной дрожью. Тут послышался и другое эй звук, словно откуда-то шел поезд, и третий, словно упало дерево. Наконец большие куски стены и четверть потолка рухнули с грохотом - то ли по колдовству, то ли потому, что именно этой ноты каменная кладка выдержать не могла. Стены пошатнулись, и колокол умолк. Облака пыли рассеялись. Стало тихо.
- Ну, доволен теперь? - проговорила Полли.
- Спасибо, хоть кончилось, - сказал Дигори.
Но ошибся.