Чистый (Драмиона)

Почерк был узким, ровным и аккуратным.

Драко Малфой.

— Ну и ну. — Гарри кривовато улыбнулся и покачал головой. — Я тебе не завидую.

Гермиона скорчила гримасу и вырвала у него из рук листок пергамента.
— Наверное, мне следовало ожидать, что так будет.

— Возможно, — произнес он уклончиво. — Да все в порядке, ты с ним справишься.

— Я в курсе, — заявила она грубовато. — Разумеется, я справлюсь.

И вовсе не разумеется. Да, она знала, что была прекрасной колдуньей и знала, что в большинстве случаев смогла бы превзойти Малфоя. Но ей также пришлось признать, что когда она недавно смотрела на него во время дуэли, у нее пропал дар речи. Его всегда было трудно прочесть, но в такой обстановке он был почти что пугающе спокойным и до жути уверенным в следующем шаге своего противника. Гермиона видела, как поначалу изумленное лицо Чжоу почти тут же сделалось отчаянным, и ей вдруг вспомнилось выражение откровенного шока на лице Блейза Забини, когда Малфой его обезоружил. Малфой наверняка использовал легилименцию, а никто кроме Гермионы словно и не заметил — за исключением разве что Снейпа, который задумчиво поднес ладонь к подбородку и в чьих глазах вспыхнул непривычный огонек любопытства.

Чтобы победить Малфоя, ей нужно было прочитать его, но доступ в его мысли был совсем небольшой. Даже когда он впускал ее, как в последнее время, она подозревала, что он все еще контролирует то, что ей можно увидеть. Ее поражало то, как тот, кто столько времени казался ей таким незрелым и одиноким, теперь вдруг смог стать беловолосой нечитаемой загадкой. Через что же он прошел, раз стал таким? — уже, наверное, раз в тысячный подумала она. Бесспорно, он стал лучше. Но и скрытнее.

И, вероятно, опаснее, подумала она мрачно.

Она вспомнила его лицо этим утром — тот дразнящий поцелуй, которым он ответил на ее чувства. «Терпеть тебя не могу», сказал он. Она улыбнулась. Она знала, что он имел в виду. Возможно, дуэль с ней будет для него чем-то иным. Возможно, она что-то значила для него.

Она покосилась в сторону Малфоя, гадая, видел ли он ее имя на листке пергамента. Он сидел один, чуть наклонив корпус и упершись локтями в колени, и следил неотрывным взглядом за дуэлью Тео Нотта и Хелен Дэвлиш. Это был более равный поединок, нежели предыдущий, и он сосредоточенно глядел на Тео, задумчиво кивая в те моменты, когда заклинания Нотта достигали цели. К своему изумлению Гермиона вдруг поняла, что тоже болеет за Тео — трудно было злиться на него, зная, что он друг Малфоя. Теодор Нотт был далеко не единственным слизеринцем, которого она недооценила, и она не хотела бы совершить ту же ошибку.

— Как думаешь, как мне его победить? — спросила она у Гарри, не сводя глаз с Малфоя. Впервые у нее был для этого повод.

Гарри пожал плечами, переводя взгляд с Тео на Хелен.
— Думаю, ты лучше его знаешь, — ответил он равнодушно. — Какие у него слабости?

— Это у него надо спросить, — ответила она, слабо улыбнувшись. Гарри лишь скорчил в ответ гримасу.

Какие у него слабости? — задумалась она, глядя на Малфоя. Он на мгновение поднял на нее взгляд, не меняясь в лице. Стоило ей встретиться с его серыми глазами, как она вздрогнула. Какими бы ни были его слабости, ее собственные явно превосходили их в числе.

— Неважный из тебя тренер, Гарри, — прошептала она, хоть он ее и не услышал. Большой зал взорвался аплодисментами, когда Тео наконец выбил палочку у Хелен из руки, тем самым закончив самую долгую дуэль дня. Гермиона вежливо похлопала, чувствуя, как колотится сердце от взгляда Малфоя, мазнувшего по ней.

Остаток первого раунда тянулся мучительно медленно — учитывая то, что ждало ее в полдень. МакГонагалл распланировала Турнир таким образом, чтобы в каждый день уместилось по два этапа — это значило, что ей уже после обеда предстояло столкнуться лицом к лицу с Малфоем, тогда как оставшаяся часть Турнира должна была пройти на следующий день. Во время обеденного перерыва она едва ли притронулась к еде — лишь размазывала ее по тарелке, раздумывая над возможными исходами этой дуэли. Она даже не могла понять, что сделала бы, если бы ничего этого между ними не произошло и если бы он по-прежнему был всего-навсего невыносимой задницей по имени Драко Малфой — если бы не было ни зелья, ни поцелуя...

Она не могла вспомнить себя до него — до него теперешнего. Поразительно, на что способен один только месяц, — подумала она, — когда ты молод и безрассуден.

Гарри, Рон и Джинни радостно болтали, ожидая дневных дуэлей — точнее, поправила она себя мысленно, это Гарри и Джинни радостно болтают. Рон же просто дуется.

Рон с Лавандой явно переживали запутанный разрыв, и ему не оставалось ничего, кроме как вернуться в их маленький кружок. Он не разговаривал с Гермионой с момента дуэли, что было неудивительно. Выражение унижения и шока на его лице, когда она его обезоружила, сказало ей достаточно; как она и заявила Малфою, Рону нужно было время, чтобы подлечить свою уязвленную гордость. Она поймала себя на мысли, что не чувствует себя такой уж виноватой — впрочем, этому она наверняка была обязана своему серебристоволосому соратнику.

— Нервничаешь, Гермиона? — Увидев, что Гермиона взволнованно щипает мякоть хлеба, Джинни рассмеялась.

Гермиона вдруг поняла, что краснеет.
— Немного, — призналась она с неохотой.

— Перед нашей дуэлью она что-то не нервничала, — буркнул Рон себе под нос.

Джинни пихнула его плечом.
— Это потому что ты ей не соперник! — воскликнула она. — Хватит уже ныть!

Гарри рассмеялся, блестящими глазами наблюдая за тем, как Джинни дразнит своего подавленного братца. Все могло быть так просто, — подумала она с грустью, видя, как упорно Рон избегает встречаться с ней глазами. — Гарри явно любит Джинни... я могла бы любить Рона... как же все было бы просто...

Слишком просто, подумала она, чувствуя, как подскакивает пульс, едва она в сотый раз за день встретилась глазами с Малфоем.

— Да не волнуйся ты так! — воскликнула Джинни, проследив за ее взглядом. — Ты справишься.

Она положила свой изуродованный, выпотрошенный кусок хлеба на стол.
— А кто твой следующий соперник, Гарри?

Он поднял палец и медленно проглотил большой кусок стейка и пирога с почками. У Гермионы от этой картины скрутило желудок — она не понимала, как он мог столько есть в такой ситуации.

Он прокашлялся, достал из кармана свой листок пергамента и развернул.
— Совсем забыл проверить, — объяснил он, прежде чем поморщиться. — Вроде как с Карлом Липли.

Джинни фыркнула.
— Это будет очень легкий тур, Гарри.

Он ухмыльнулся и откинулся назад.
— Хах, еще бы.

— Кто там еще остался? — Гермиона рассеянно покрутила в руке кубок с тыквенным соком.

Джинни принялась загибать пальцы.
— Ты, Гарри, Карл, Малфой, Тео Нотт, Падма Патил, Кормак Маклагген... — Она помолчала. — Погоди, я кого-то забыла...

— Энтони Оттерборн, — горестно вздохнул Рон.

Джинни сморщила нос.
— Да его даже Рон победит...

— Это в каком еще смысле, даже я?!

— Слушайте, наш вступительный этап был непростым, — попытался примирить их Гарри. — Все равно гриффиндорцев пока больше, и если Гермиона проиграет, в этом не будет ничего постыдного...

Рон что-то бессвязно пробормотал в знак несогласия, но Гермиона не слушала — этим днем она мало на что обращала внимания. Гарри с легкостью сделает Карла, Маклагген не сможет победить Падму Патил, а Тео Нотт сотрет Энтони в порошок... ясность мысли к ней вернулась лишь тогда, когда она услышала свое имя.

Но она сидела, застыв, на краю своей лавки, и Гарри пришлось подтолкнуть ее.
— Иди, — улыбнулся он ей. — Задай ему жару от нас всех, Гермиона.

Она была не уверена, была ли это ее фантазия, но у нее было чувство, будто пока она поднималась к платформе, в зале царила мертвая тишина — все ожидали последней дуэли дня. Она прошла сквозь мутную дымку голограммы со своим изображением и вдруг увидела, как напротив нее материализуется Малфой.

С чего же мне начать? — подумала она, рассеянно постукивая пальцами по палочке. Она на мгновение закрыла глаза, пытаясь прогнать свой страх. Ты сможешь! — твердо сказала она себе. Даже он бы тебе так сказал! Малфой сам сказал бы тебе, что ты сможешь.

Она открыла глаза и заглянула прямо в его серые — и вдруг с удивлением поняла, что в ее сознании мелькает какая-то вспышка. Она покачала головой, пытаясь восстановить зрение, но перед глазами вдруг снова возникло смутное изображение — она увидела саму себя. Она стояла напротив Малфоя с поднятой палочкой, и он метнул в нее огненный луч — тот же, что использовала против него Чжоу. Она взглянула на настоящего Малфоя, стоявшего напротив, пытаясь понять смысл. Он чуть дернул головой и неопределенно кивнул — зная Малфоя, это наверняка было своеобразным знаком поддержки.

Когда они поклонились друг другу, она сощурилась и медленно прошла к своему месту, пытаясь решить, с чего начать. Он хотел, чтобы она это увидела — был ли он искренен?

Снейп, стоявший в центре платформы, дал им знак:
— Палочки вверх, — скомандовал он, прежде чем отступить.

Она закусила губу, все еще не зная, что делать; Малфой бесстрастно смотрел на нее, и у нее возникло ощущение, будто он дал ей ровно столько информации, сколько ей было нужно. Она сделала глубокий вздох и неровно выдохнула, принимая решение.

— Один... Два... Три...

С кончика его палочки соскочила огненная яркая змейка и поползла в ее сторону. Она ожидала этого, поэтому отразила ее изящным агуаменти, завороженно наблюдая за красотой их схлестнувшихся заклинаний.

В ее разум проникло что-то еще — в нее дует порыв ветра, явно пытаясь сбить с ног. Все ясно, подумала она — Малфой использовал разные элементарные комбинации. А еще — как ни странно — зачем-то показывал их ей.

Она видела его следующий шаг, поэтому прежде чем заклинание сорвалось с его палочки, успела создать мощное протего — невидимый щит, нейтрализующий чары. Едва его вихрь столкнулся с ее щитом, как он быстро его рассеял, предсказывая ее ход. Она вдруг поняла, что улыбается, когда услышала гудящий вокруг них шепот — они с Малфоем устроили настоящее шоу, без труда парируя чары друг друга ход за ходом. Не всякое его заклинание могло ее обезоружить — один раз он метнул в ее сторону зеленую вспышку, чтобы она смогла ответить на нее алым мерцанием. Каждый раз его заклинание материализовывалось в ее голове, давая ей преимущество. Она начинала обретать уверенность, поддаваясь той схеме, которая придавала ей необъяснимое чувство спокойствия.

Он выглядел таким расслабленным — каждый его шаг был непринужденным, стильным и изящным. Ни разу его лицо не исказила эмоция, но она слишком хорошо его знала: он наслаждался собой, увидев в ней идеальную соперницу, с которой можно было продемонстрировать красивую работу с заклинаниями. Она тоже была счастлива, слыша восхищенное бормотание, доносившееся из разных уголков толпы.

Она отразила его стайку птиц крошечным ураганом и направила в его сторону — и моргнула, когда в сознании вспыхнуло очередное изображение. Он использует щит — как просто, подумала она. Это даст ей немного времени продумать следующий ход.

Она выпрямилась и застыла, ожидая, пока он ответит. Нетрудно было все просчитать — как только ее ураган достигнет его, он использует протего, и она сможет... так, что там у нее еще осталось в арсенале...

Ее размышления оказались прерваны, когда палочка по собственной воле выскочила из ее ладони, а в ушах взорвались крики слизеринцев, повскакивавших со своих мест и громко захлопавших в ладоши. Она быстро моргнула, совершенно сбитая с толку. Что случилось?

Он протягивал ей ее палочку, но она едва ли слышала его голос.
— Грейнджер, — произнес он как ни в чем не бывало. — Кажется, ты кое-что потеряла.

Она вырвала из его руки свою палочку и попятилась, наблюдая за тем, как с баннера Турнира исчезает ее портрет; в голове был все тот же тяжелый туман.

— Прекрасная работа, мисс Грейнджер, — услышала она голос профессора МакГонагалл. Он показался ей очень далеким. — Очень равный бой...

— Нет, — вдруг сказала она, осознав, что случилось. — Нет, неправда...

МакГонагалл, казалось, была удивлена.
— Но это так, моя дорогая...

Гермиона увидела, как высокая бледная фигура Малфоя проскальзывает в коридор — прочь от членов его факультета. Она проигнорировала МакГонагалл и понеслась следом за ним. Зал был полон голосивших студентов, громко высказывавшихся по поводу дуэли, и ей даже не пришлось придумывать предлог уйти — на нее все равно никто не смотрел.

Он шел быстрым, уверенным шагом, и подошвы его туфель словно намеренно стучали по каменному полу коридора, ведущему во двор. Он наверняка услышал, что она за ним погналась, но никак этого не показал. Лишь когда они вышли из замка, она, устав гнаться, крикнула:

— Малфой!

Он остановился и обернулся.
— Грейнджер. — Он стиснул кулаки, словно ожидая взрыва.

— Ты это спланировал, не так ли? — спросила она требовательным тоном. — Последний прием — это была легилименция, которую ты применил на Блейзе... и на Чжоу...

Ему хватило приличия показаться чуточку взволнованным, но он вздернул подбородок.
— Это был поединок, Грейнджер, — отозвался он. — В итоге кто-то все равно должен был победить.

— Но ты...

Он испустил раздраженный вздох.
— Слушай, Грейнджер, я извиняюсь за то... за то, что сделал. — В его голосе послышалось сожаление. — Ты — лучшая волшебница и явно могла победить. — Он замолк и закусил губу, пытаясь подобрать слова. — Но суть дуэли заключается в знании своего соперника. Знании его слабостей.

— Я в курсе! — зло огрызнулась она. Она ожидала ответа, но он лишь смотрел на нее. — Ну и? — спросила она с вызовом, топая ногой. — В чем же моя слабость?

— Ты доверяешь мне, — лишь ответил он.

Поначалу она оказалась сбита с толку.
— И это, по-твоему, слабость?!

Он пожал плечами.
— А разве нет?

Ну еще бы. Она неуклюже сместила вес на другую ногу, избегая ответа на вопрос.

— Я сделал то, что должен был, Грейнджер, — сказал он — все еще как будто оправдываясь.

— Ты обманул меня своими заклинаниями! — вскрикнула она. — Зачем? Почему нельзя было победить меня честно?!

— И в чем тогда был бы интерес? — осведомился он.

Она не знала, что руководило им в тот момент. С одной стороны, он не мог позволить ей победить — он бы этого не допустил, а иначе сам поступил бы так, как велел ей не делать в ситуации с Роном. Мог ли он победить ее без манипуляции? Может, и нет, — подумала она, испытывая некоторое облегчение от этой мысли.

— Ты злишься? — спросил он неуверенно, глядя ей в глаза.

Она помолчала.

— Ну так что? — подтолкнул он.

— Я думаю, — буркнула она, поджав губы.

Злилась ли она? Ей не нравилось проигрывать и не нравилось, когда ее обманывали. Но эта была всего лишь дуэль, а он казался искренним — и, как он и сказал, кто-то должен был победить.

На какую-то секунду она пожалела, что не обладает тем же, что и он — этим инстинктом убийцы, умением превращать слабость соперника в собственную силу. Он определенно опасен, — подумала она, почти тут же отбрасывая эту мысль в сторону. Тогда лучше быть в его команде.

— Нет, — объявила она наконец. — Хотя моя гордость немного ушиблась.

— Ну, это не так страшно, — сказал он. Она уловила нежность в его тоне. — Ушибы проходят.

Она кивнула и шагнула к нему.
— Никогда больше так не делай, — предупредила она, безжалостно тыча пальцем ему в грудь. — Мне не очень нравится, когда меня обводят вокруг пальца, — добавила она. — А тем более — ты.

Он вздохнул, и в следующую секунду в его голосе послышалось облегчение:
— Не буду, — пообещал он, и в его глазах блеснула искренность. — Обещаю. Я больше не стану применять на тебе легилименцию.

Она кивнула, и ее изначальный гнев утих. Она опустила руки ему на бёдра и многозначительно на него взглянула.

— Награда достаётся победителю, — проговорила она, потянувшись к его лицу. Он огляделся и, опустив голову, коротко поцеловал ее в губы. Она испустила вздох и улыбнулась.

— Знаешь... — Она попыталась сохранить в тоне легкое превосходство. — Мы всегда можем улизнуть в класс на первом этаже — у нас есть пара минут перед обедом, никто и не заметит...

Он рассмеялся и мягко сжал пальцами ее подбородок.
— Нет, Грейнджер, — ответил он, снова ее целуя.

— Нет? — озадаченно переспросила она, глядя на него.

— Не хочу я какие-то пятнадцать минут в спешке, Грейнджер, — уточнил он чуть хрипло. — Я хочу каждый твой сантиметр, а на это мне понадобится время.

***

Поздней ночью того же дня Драко встретил ее в ванной старост. Все его мысли были поглощены ею, и даже когда Тео и прочие слизеринцы подходили похлопать его по спине во время обеда, он не мог ничего им ответить. Даже МакГонагалл нашлась, что сказать — «Лучшая дуэль, которую мы видели за последние годы, мистер Малфой — действительно неописуемое зрелище», — но ему не терпелось оказаться с Грейнджер, не терпелось сжать ее в объятиях и почувствовать ее объятия. Это было простое удовольствие, о котором он прежде не задумывался.

Что с того, что следующая дуэль у него будет с Поттером? Он победил «умнейшую волшебницу своего возраста», а чем в сравнении с этим был так называемый избранный?

Когда она не отвергла яростно его извинения, чего он боялся, его буквально затопило облегчение. Вообще-то, его удивило то, как быстро она приняла его объяснение — хоть он и вполне искренне пообещал больше так не делать, — и поразило, как легко было быть с ней откровенным. Требовалось лишь попросить у нее прощения и — что еще более удивительно — получить его. Он даже начал задумываться о том, не повлиял ли на ее печально известные моральные ориентиры, погрузив ее в мутные воды понятий о честной и нечестной игре.

В любви, как и на войне, все средства хороши — но тут, конечно, не было ни того, ни другого.

Наверное.

Они столкнулись в ванной совершенно случайно — хотя он с радостью намеренно отправился бы на ее поиски. Они были одни — оба вернулись в свои спальни поздним вечером и оба решили принять ванну. Он без слов протянул ей руку, и она так же без слов приняла ее, отчаянно его целуя. Они неловко залезли в душевую и при помощи магии скрыли себя за мутными дверьми. Он с благоговением верующего целовал ее кожу и слизывал с нее капельки воды, пока она стонала от его прикосновений и вжималась спиной в холодный кафель плитки. Он сделал несколько толчков и сжал в объятиях ее дрожащее тело, чувствуя ее цепкие пальцы в своих волосах, когда они оба кончили.

Не желая после этого остаться в одиночестве, он привел ее в свою комнату — в свое нетронутое святилище, — где растянулся на кровати и принялся наблюдать за тем, как она рассматривает его вещи. Ее волосы были еще влажными, а кожа отдавала чистым золотистым мерцанием в мягком свете спальни. Если бы он не провел с ней всю ночь, то решил бы, что она наложила на себя украшающие чары — с ее стороны было бесчеловечно выглядеть настолько прекрасной.

— Тут столько книг, — заметила она, пробегая кончиками пальцев по кожаным переплетам.

— Я читаю временами, — ответил он.

Она взяла в руки одну из книг и с нежностью погладила корешок.
— «Король Артур и рыцари круглого стола», — зачитала она вслух, наклонив голову. — Это ведь первое издание?

Он пожал плечами.
— В этом преимущество принадлежать... как там? а, королевской семье в мире волшебников, — ответил он безмятежно.

Она присела на кровать рядом с ним, все еще скользя взглядом по комнате.
— Немного у тебя тут вещей, — заметила она.

— Я не люблю бардак.

— Верно, — согласилась она. — По тебе видно.

Он взял ее ладонь в свою, целуя пальцы.
— У тебя в комнате тоже немного вещей.

— Немного, но у меня кругом картины висят. — Она снова обвела взглядом комнату и потрогала пуховое одело. — Изумрудно зеленое постельное белье, ну естественно...

— ... естественно...

— ... в отличие от книг...

— У меня еще и календарь тут есть, — ответил он.

Она игриво рассмеялась и свернулась рядом с ним калачиком.
— Точно.

Он коснулся ее щеки.
— Я рад, что ты не сильно на меня злишься, — сказал он, возвращаясь к предыдущей теме разговора.

— Если честно, я решила, что это пустая трата времени. — Она вытянулась и заглянула ему в лицо. — Кажется, когда дело касается тебя, у меня не очень-то выходит себя контролировать.

— Мне знакомо это чувство, — отозвался он задумчиво, глядя на то, как мерцают теплые золотые искорки в ее широко распахнутых карих глазах.

— Но больше так не делай, — снова предупредила она. Он приготовился возразить.

— Я же уже сказал тебе...

— В целом не лги мне. — Она закрыла глаза. — Не выношу лжецов.

— Тогда не уверен, стоит ли тебе затевать что-то со мной, — произнес он откровенно, убирая руку.

Она распахнула глаза и смерила его долгим любопытным взглядом, прежде чем заговорить:
— Малфой, ты правда должен рассказать мне...

Он театрально вздохнул и сел в кровати.
— Грейнджер, слушай, мы не должны об этом говорить... мы вообще ни о чем говорить не должны, если так по-хорошему. — В его голосе засквозили нотки раздражения. Он наклонился к ней и притянул ее лицо за подбородок, собираясь поцеловать. — Нам и не нужно разговаривать...

— Хватит. — Помимо доброты в ее голосе послышалась твердость. — Ты должен рассказать мне, Малфой, — мягко попросила она. — Ты должен кого-то впустить...

— Ничего такого я не должен, — возразил он сурово. — Я в порядке, Грейнджер — нечего меня спасать...

— Малфой, помнишь, что ты сказал о знании слабостей противника?

— Да, — ответил он настороженно.

— Ты позволяешь этому уничтожить себя, — проговорила она. — В этом твоя слабость. Ты разваливаешься изнутри.

— Разваливаюсь? — Он поморщился. — Что это еще за унизительная формулировка, Грейнджер?

— Но это правда! — горячо возразила она. — Разве была бы я здесь, если бы не видела тебя в минуты, когда ты разваливаешься на части? Воспоминание в столовой, день в ванной старост, кошмар...

— Я помню эти дни, благодарю, — оборвал он ее. — Это другое.

— Почему? — Она резко села, оказываясь на одном с ним уровне и глядя ему в глаза. — Ты же впустил меня...

— Я тебя не впускал. — Он качнул головой. — Точно не впускал, иначе ты не начала бы этот разговор...

— Ну тогда скажи мне, Драко Малфой, — вдруг воскликнула она, — кто еще может сказать, что знает твой страх? Кто еще знает твое сердце?

— Мое сердце тут вообще не причем, — отозвался он неубедительно.

— Вот, что я знаю, — произнесла она тоном человека, собравшегося раскрыть все карты. — Я знаю, что ты — Пожиратель Смерти. Я знаю, что тебе дали какое-то задание.

Она замолкла, вглядываясь в его лицо. Он ничего не отвечал: глупо было это отрицать, еще глупее — согласиться.

— И, — подвела она к финальному заключению, — я знаю, что тебя волнует исчезательный шкаф.

Он ошарашенно на нее уставился.
— Меня... что?!

— Не спрашивай меня — ответь мне, — настаивала она. — Я смогу помочь тебе.

— Да не сможешь ты мне помочь, Грейнджер! — выкрикнул он, повышая тон. — Ты не понимаешь — ты даже представить себе не можешь...

— Чем бы это ни было, Малфой, — взмолилась она в отчаянии, — неважно — пожалуйста, доверься мне, ну позволь мне помочь...

Он рухнул на спину и закрыл ладонями лицо.
— Я не могу, Грейнджер, — пробормотал он приглушенным голосом. — Не могу... Я пытаюсь защитить тебя, неужели ты не видишь?

Она помолчала. Спустя несколько секунд он отнял руки от лица и вытянул их вдоль тела.

— Это твое задание... — проговорила она. — Оно очень опасно?

Он изо всех сил старался сохранять выражение лица непроницаемым.
— Хватит, — проговорил он, глядя в потолок.

Она в нерешительности кусала губы, задумчиво глядя ему в лицо.
— Ты явно делаешь это против собственной воли — значит, на кону стоит твоя жизнь, — принялась она размышлять вслух. Он отвернулся, не желая своим видом выдавать ни согласия, ни подтверждения.

— Ты боишься, что он убьет тебя, если ты не сделаешь того, о чем он просит, — продолжила она — скорее утверждая, чем спрашивая.

— Может, нам удастся тебя спрятать, — вдруг предположила она. — Может, Орден сможет тебя защитить — никто и не усмотрит в этом связи со мной, Волан-де-Морт ни за что не заподозрит...

Он невесело рассмеялся, наконец-то встречаясь с ней глазами.

— А как же моя семья, Грейнджер? Предлагаешь мне отдать ее ему на растерзание?

— А что, если мы сымитируем твою смерть? Или мы можем...

— Может, мне просто дать ему убить меня... — произнес он бесцветным голосом.

— Сам-Знаешь-Кому?! — ужаснулась она.

— Нет, — ответил он, вдруг снова думая о маловероятности успеха. Он покачал головой. — Неважно, Грейнджер, отпусти ты это.

Повисла пауза, во время которой они оба обдумывали потаенный смысл его слов.

— Тебя отпустить, в смысле? — спросила она еле слышно.

Он вдруг ощутил себя очень потерянным и очень испуганным.
— Возможно.

Минуты текли в молчании; он слушал тиканье часов, все так же лежа на спине, а она глядела на него, подперев голову ладонью. Она вдруг сдвинулась, и он понял, что больше не чувствует рядом с собой ее веса — и закрыл глаза, решив, что она уходит.

Скажи что-нибудь, велел он себе. Не дай ей уйти. Ты уже не станешь прежним — ты уже никогда не сможешь не хотеть ее.

Не дай ей уйти...

Он резко сел.
— Грейнджер...

Она стояла. Не шла к двери — просто-напросто стояла.

— На какой стороне кровати ты обычно спишь? — спросила она, явно не подозревая о его душевных терзаниях. Он растерянно на нее покосился. — А, — спохватилась она. — Не волнуйся. Я не уйду.

Она снова легла на кровать, и он тоже лег, молча привлекая ее к себе.
— Хорошо, — пробормотал он ей куда-то в волосы.

— Не будь идиотом, Малфой, — прошептала она. — Уходить уже слишком поздно.