Часть 0. Я, Захария
«Город пахнет не так, как те вещи, к которым я привык», - помню, что эта мысль появилась у меня первой, когда я стал замечать, как ландшафт вокруг всё реже радует зелёными пятнами полей или лесов, и всё чаще обнажает серые зубы новостроек. Вернее, они, конечно, не серые, современные дизайнеры научились даже у нас делать районы привлекательными – опыт Скандинавии, что тут скажешь. Но я знал, что за декоративными туями и яркими цветами, в которые были покрашены фасады пяти-четырёхэтажных домов, скрывается серый бетон. Высотки за Старым Кольцом – двенадцать, двадцать и даже тридцать этажей, сейчас такие строить запрещено, если это не какой-нибудь бизнес-центр – в этом смысле гораздо честнее. Они даже не пытаются казаться тем, чем не являются на самом деле.
Сейчас я понимаю, что моя первая мысль была ошибочной. Город не только пахнет по-другому. Он выглядит по-другому – бесконечные поля субурбии, заполненные уютными, но однотипными домами с двориками, на окраинах и гротескное сочетание советского прошлого с высокотехнологичным настоящим в центре. Он другой на ощупь – вместо так привычной земли под ногами, ты почти всегда ощущаешь бетон или асфальт. Звучит город и вовсе чудовищно. Можно, конечно, найти тихие места, но даже там, если прислушаться, будет слышен гул машин. Монотонный, угрожающе спокойный, доводящий до шизофренических припадков. Даже в звукоизолированных ванных комнатах современных отелей я не могу от него отделаться. Ведь он уже не снаружи. Он внутри. Засел в ушных раковинах. Тиннитус, медленно сводящий с ума, когда я пытаюсь понять, раздался этот автомобильный гудок где-то за окном или же это в моей голове два идиота не могут разъехаться на парковке.
У меня долго не складывались отношения с городом. Не только с этим конкретным столичным монстром, в котором я каждый день проезжал два десятка километров, чтобы добраться до школы, ведь все ближайшие к нашему дому оказались закрыты – чем более развито и обеспеченно общество, тем меньше люди рожают. А зачем держать открытыми пустующие здания, когда их можно снести и потом на пустыре построить очередной паркинг или «многофункциональный торговый центр». Мне не нравился город, как идея, как некая концепция образа жизни человека, ведь она ощущалась слишком неправильной, противоестественной. Наверное, я просто слишком долго не мог привыкнуть к тому, что здесь даже ночью светло из-за фонарей и рекламных щитов.
Но сейчас я понимаю, что мы научились сотрудничать. Мой личный Сити-17, угрожающий, зловещий, но достаточно интересный, чтобы научиться говорить с ним. Город, где без моего желания я оказался по вине человека в костюме с непонятными целями и желаниями – моего отца. Наблюдая за тем, как в рваном ритме протекает жизнь города, как он, подчиняясь некой внутренней, непонятной мне логике, распределяет свою активность, я, поневоле, стал стараться быть похожим на него. Не на людей, которые хаотичным облаком нанитов каждый день проживали по чётко составленному расписанию, а на сам город. Моё сознание превратилось в светофор, мигающий красной ладошкой до тех пор, пока кому-то не потребуется перейти улицу следом за зелёным человечком. Я просыпаюсь только в те моменты, когда в поле зрения появляется что-то достаточно интересное, чтобы выйти из режима робота и попробовать что-то понять или просто отметить для себя.
Почему я не могу постоянно быть «включён»? Не знаю, наверное, где-то в недрах собственного восприятия я остался деревенским ребёнком, и город слишком перегружает мои нетренированные глаза и уши. Так проще оставаться самим собой и не превратиться в типичного пиджака или айтишника, подчинённого городу полностью.
Мы с ним так и не сдружились. Думаю, что этого никогда не случится. Да и не могу сказать, что сильно пытаюсь. Но тот общий язык, который мы нашли, помогает нам обоим. Я стараюсь не слишком сильно отравлять его существование, не обращать внимания на Памятки – полуразрушенные здания, на которых ещё угадывается лепка в стиле сталинского ампира, с имплантами высокотехнологичных материалов. Это отметки, шрамы на теле города, которые остались после Восстания Воли и которые почему-то правительство всё никак не хочет окончательно стереть. И в чём-то я даже делаю его лучше, стараюсь в хаотично-жёстком порядке будней быть единственным по-настоящему непредсказуемым элементом, чтобы сохранялся баланс.
Он же научил отдаваться течению сознания, подчиняться непонятному и загадочному ритму пульсации моего разума, выхватывающего из темноты космоса/хаоса случайными вспышками без какой-то видимой системы мгновения осмысленности. Возможно, для кого-то это покажется странным: я помню, наверное, меньше половины своей жизни. Но, если подумать, так ли много помните вы? А сколько из того, что вы помните, является действительно важным? Моя голова, если выражаться языком прошлого века, это коробка с плёнками, на которых сохраняются самые разные моменты из моей жизни.
Если посмотреть все эти фильмы залпом, то для почти любого человека они покажутся бессвязным набором хаотичных ассоциаций, картинок-всплесков посреди бесконечного моря городских парадоксов и нелепостей. Но для меня это способ собрать автопортрет, создать уникальный в своём роде личностный коллаж, состоящий из сотен и тысяч осколков, в которых отражаются мельчайшие детали, самые значительные и незначительные фрагменты жизни, нанизанные на стержень единственного объединяющего элемента – меня.
Со всех возможных ракурсов, в максимальном приближении и на таком расстоянии, что я сам не различу себя в толпе незнакомых людей или водовороте событий – именно так я хочу запомнить свою жизнь. Не линейным потоком понятных и вытекающих друг из друга событий, а алогичным вихрем, который будет занимать меня в старости, когда мой мозг будет гнить внутри черепа.
Я буду пытаться собрать эти осколки и понять, каким человеком я был, что сделал за свою жизнь, но в итоге каждый раз мне будут встречаться лишь картины из песка – им всегда не хватает лишь нескольких деталей до завершения, но монах-художник уничтожает их и начинает заново. Нечто подобное ждёт и меня – учёный, пытающийся составить самую подробную карту острова, который меняет свои очертания каждую секунду. Да и существовал ли этот остров когда-нибудь на самом деле?
Сейчас, когда мои тело и разум ещё не затронуты разлагающей плесенью старости, мне трудно в этих бесконечных вспышках разобрать то, что когда-то было мной. Было ли? Чем чаще я позволяю себе окунаться в омут памяти, тем реже нахожу там отражение себя и тем чаще встречаю образы, которые я просто видел. Словно безличностный киноаппарат с масляными пятнами на линзах, я всю жизнь фиксировал всё, кроме собственных мыслей. Прокручивая в голове немногочисленные воспоминания, я удивляюсь тому, насколько тщательно вымарал со всех этих воображаемых киноплёнок любые намёки на то, кем был. Даже в те моменты, которые важны для меня, лично меня, как живого существующего человека, есть лишь наблюдающая за происходящим тень. Не принимающая решения, не оценивающая, не действующая. Даже не осознающая себя. Отпечаток на временной стене многих и многих жизней, но настолько незначительный, незаметный, что его вряд ли можно выловить и рассмотреть отдельно от всего остального. Следы мокрых ног на песке, которые уже через несколько минут высушит солнце.
И всё же эти следы есть, существуют световые пятна на фотографиях, аккуратно развешенных по стенам коридоров моей памяти – искажения, которые можно заметить лишь краем глаза. Это явления, распарывающие реальность, но делающие это так тонко, что кажется, будто бы просто слева или справа от лица пролетела едва заметная мошка. Провалы в неизвестность, открывающиеся у меня за спиной, но исчезающие в тот момент, когда хчоется обернуться. Чтобы поймать этих призраков, понять, что они на самом деле существуют, нужно полностью раствориться, перестать думать, чтобы они смогли почуять твои мысли и исчезнуть даже до того, как я повернусь, ведь мысль часто опережает действие. И только тогда, развоплотившись, обманув даже самого себя, можно будет обернуться и увидеть солнечные блики, проплавляющие насквозь саму ткань нашей реальности.
В этой прорехе, с краёв которой на землю в небо в воздух в воду в никуда стекают вязкие капли того, что фанаты «Охотников за привидениями» или «Скуби-Ду» назвали бы эктоплазмой, увидеть мальчика, который из окна машины смотрит на город и думает о том, что ему не нравится запах, который, как выяснилось потом, был всего лишь дымом машиностроительного завода, вынесенного заботливым мэром за Третье Кольцо.
Расследование инцидента №3. Приложение 2. Фрагмент интервью виновника инцидентапри устройстве на работу
Меня зовут Захария Ломановски. Мне 23 года. Мой дом находится в северо-восточной части города, в районе старых спальников. Работаю в офисе сети магазинов «Европлюс» и домой возвращаюсь, самое позднее, в восемь вечера. Не курю, выпиваю изредка. Ложусь спать в одиннадцать вечера и убеждаюсь, что получаю ровно восемь часов сна, несмотря ни на что. Перед сном я пью тёплый (не горячий) чай, а также минут двадцать уделяю разминке, поэтому до утра сплю без особых проблем. Утром я просыпаюсь, не чувствуя ни усталости, ни стресса, словно младенец. На медосмотре мне сказали, что никаких проблем нет. Я пытаюсь донести, что я обычный человек, который хочет жить спокойной жизнью. Я не забиваю себе голову проблемами вроде побед или поражений, и не обзавожусь врагами, из-за которых не мог бы уснуть. Да и друзьями, если честно, тоже. Я знаю наверняка: в таком способе взаимодействия с обществом и кроется счастье. Даже не знаю, что случится, если вдруг мне придётся сражаться, отстаивать интересы. Не приходилось об этом переживать. Мне проще всего не отсвечивать, делать свою работу и всё. Думаю, что поэтому я подхожу вам.
Расследование инцидента №3. Приложение 5. Фрагменты показаний сослуживцеввиновника инцидента1. Показания сотрудницы отдела расследований дорожных происшествий МикиВайзовски
Вопросы детектива удалены.
Знаете, мне вообще трудно о нём что-то сказать, я даже и имени-то не знаю, и о самом инциденте слышала только мельком, потому что была в командировке. Там возникли некоторые трудности, потому что мне не хватило денег, чтобы вернуться. Ну, вы ведь знаете, как это бывает, да? Платят нам немного, работа не самая престижная, а командировка дальняя, сейчас аварий почти не случается... О чём это я? А, ну да. Так вот, я вам про него ничего не скажу. Просто не знаю, мне нечего добавить. Правда, я не могу вспомнить, видела ли его вообще.
2. Показания сотрудника отдела расследований экономических преступлений, посовместительству выполняющего обязанности главного бухгалтера головного офисаполиции столицы Игоря Рудного
*на протяжении всей записи отчётливо слышны какие-то шумы, судя по всему, звук нажимаемых клавиш*
Д: Что вы можете сказать о виновнике инцидента?
ИР: Как его зовут?
Д: Захария Ломановски.
ИР: Я не помню такой фамилии в отчётах.
Д: Вы уверены? Мы ещё не изымали бухгалтерскую документацию для проверки.
ИР: Уверен.
Д: То есть вы не можете ничего сказать о своём сослуживце?
ИР: Абсолютно верно.
Д: И вы можете подтвердить это под присягой?
ИР: *на записи слышен отчётливый вздох ИР* Послушайте, я сижу за этими цифрами целыми сутками. Я заполняю каждую отчётную таблицу, каждую мелочь проверяю несколько раз. Моя задница скоро прирастёт к этому креслу. И так уже пятнадцать лет. Как вы думаете, есть мне дело до какого-то тупого молокососа, который...
Запись сокращена в целях экономии времени. Детектив, проводящий внутренне расследование, заверил, что дальнейший монолог ИД ценности для хода расследования не имеет.
3. Показания сотрудника отдела расследований преступлений в сфереинтеллектуальной собственности Мануэля Эрнандеса (сотрудника по обмену изИспании)
Перевод выполнен профессионально и заверен руководством. В дальнейшей корректуре не нуждается и может быть использован в расследовании в качестве доказательства.
Я ещё не успел здесь со всеми познакомиться, но, кажется, я что-то про него слышал. Вроде кто-то говорил, по-моему, Рубанин, что у него и раньше были конфликты с сослуживцами. Не могу ручаться за эту информацию, конечно, но что-то такое я припоминаю. На самом деле, после того, как вы сказали, я правда задумался: вот ведь странно, что я никогда с ним даже в кафетерии не пересекался. Он что, вообще не пьёт кофе? Это ведь странно. Да и на корпоративе я его не помню. Хотя тут ещё не так странно – я сам не очень люблю такие праздники. Но я правда пытался познакомиться тут со всеми. Спасибо, детектив, наверное, когда всё это расследование закончится, я обязательно с ним поговорю. Мне ведь надо знать всех коллег, верно?
4. Показания сотрудника отдела по связям с общественностью Ждана Рубанина
ЖР: Захария? Да отличный парень, ничего больше и не скажешь. Конечно, странный, мы с ним не говорили ни разу за всё то время, что он работает, но ничего плохого я про него точно сказать не могу. Я даже уважаю его в какой-то степени за то, сколько он продержался, обычно уходят быстрее. Ну а что касается инцидента, то, думаю, с кем не бывает? Ну захотелось парню показать себя, немного побуянить, ну нарушил он парочку протоколов. Знаете, по секрету вам скажу, тут такое происходит, что вы просто от удивления в штаны наделаете.
Д: Мы обязательно обратимся к вам, когда начнём расследование по этому поводу.
ЖР: Да ладно, детектив, вы чего? Это ж я так, шутя. А насчёт Захарии мне больше нечего сказать, зуб даю. Парень как парень, мне кажется, он хороший коп. Тем более он же из этих, ваших, детективов. Всё никак в толк не возьму, зачем вы под него копаете. Замяли бы эту чепуху по-тихому – и дело с концом. К тому же вот поставьте себя на его место, детектив. Он целыми днями сидит в этом своём отделе расследования самоубийств, света белого не видит, просматривает одни и те же папки со старыми расследованными делами... Вы бы не сошли с ума? Я бы точно рехнулся. Так что я бы занялся на вашем месте чем-то более значимым. Например, расследуйте, кто целую пачку кофе украл из кафетерия. Это сейчас куда более важная проблема на мой вкус.
5. Показания уборщика помещений Николая Строминского
При анализе данных показаний прошу особенно учитывать тот факт, что опрашиваемый был нанят в день проведения опроса.
Мы с ним сегодня поговорили в кафетерии. Он пришёл самым первым, я как раз заканчивал уборку там. Он заказал себе горячий шоколад, спросил, как у меня дела и почему решил работать здесь. Я ответил, что так хочу немного облегчить жизнь своим родителям, они ведь платят за мою учёбу здесь. Он что-то пошутил по этому поводу, но я уже не помню, что именно. Надеюсь, ничего страшного? Потом я ушёл убираться в уборную, но перед этим, кажется, он ещё сказал, что я могу в любое время заходить в отдел расследования самоубийств, если мне вдруг что-то понадобиться или просто захочется поболтать. В целом мне он показался довольно...милым, наверное? Не знаю. Просто парень, как парень. Может, немного угрюмый и рассеянный, он довольно часто отвлекался, чтобы посмотреть в окно, но ничего такого. А почему вы спрашиваете, он что-то сделал?
Расследование инцидента №3. Промежуточный итог
После анализа интервью, а также показаний сотрудников головного офиса полиции столицы я, как ведущий детектив этого внутреннего расследования, могу со всей ответственностью утверждать, что Захария Ломановски, являющийся ведущим детективом отдела расследований самоубийств и виновником инцидента №3, представляет из себя замкнутый и асоциальный тип личности. Несмотря на достаточно продолжительное время работы в головном офисе, некоторые сотрудники утверждают, что вовсе никогда не говорили и даже не видели его. По поводу его характера также получены крайне противоречивые и странные сведения: часть сотрудников называют его вспыльчивым и даже агрессивным, часть наоборот отзывается крайне положительно. При этом все опрошенные сотрудники всегда ссылались на слова других людей. После опроса этих людей они часто давали показания, обратные тому, что говорили те опрошенные, кто на них ссылался. Путём перекрёстного анализа было установлено, что единственным достоверным фактом общения Захарии Ломановски с кем-либо из ныне работающих сотрудников, является короткая беседа с уборщиком Николаем Строминским в первый день его работы рано утром.
Мне не кажется, что опасения начальства по поводу повторения инцидента оправданны. Учитывая те данные, что нам удалось собрать, мне кажется крайне маловероятным такой поворот событий, когда Захария Ломановски повторит совершённые им действия. На данном этапе я предлагаю прекратить расследование и перекинуть задействованных в нём людей на другие, более важные задачи, даже несмотря на то, что мне лично пока не удалось поговорить с Захарией Ломановски.
Промежуточный итог внутреннего расследования: Предлагается завершить расследование. На основании собранных данных детективом был сделан вывод, что Захария Ломановски является асоциальным и замкнутым типом личности, а потому повторение инцидента невозможно.
Предположительные причины инцидента: Стресс, долговременное отсутствие работы, плохие отношения с коллегами.
Рекомендации: Отправить сотрудника отдела расследования самоубийств Захарию Ломановски в отпуск, а также обязать его ходить на психологические тренинги, повышающие стрессоустойчивость и развивающие социальные навыки.
Приложение к промежуточному итогу расследования инцидента №3. Докладнаяведущего психолога головного офиса полиции столицы Инги Бернов
Докладываю, что Захария Ломановски, которому по итогам расследования было предписано посещать психологические тренинги, не пришёл ни на один сеанс. К сожалению, найти его в офисе лично мне не удалось, поэтому прошу содействия начальства в этом вопросе. Мы должны заботиться о психологическом состоянии наших сотрудников в целях избегания инцидентов, подобных инциденту №3. Ну или хотя бы поговорите с ним, у меня до сих пор нет его психологической характеристики, а он работает здесь уже три года! Это в самом деле уже ненормально.
Приложение к промежуточному итогу расследования инцидента №3. Докладнаядетектива Карла Мечека
Докладываю, что вчера, в 12:45 я подошёл к двери, ведущей в кабинет детектива Захарии Ломановски. Я постучал, однако дверь никто не открыл. Кабинет не был заперт, поэтому я вошёл. Дополнительно отмечу, что целью моего визита было выдать Захарии Ломановски письменное предписание посетить психологические тренинги. Однако самого виновника инцидента №3 в кабинете не оказалось. На столе лишь был лист, сложенный треугольником, со следующий текстом: «Меня нет. Возможно, появлюсь позже». Честно говоря, я не знаю, что делать.