Нижнебург Облачная Фабрика 12+

Третья полоса трущоб кончилась и начались совершенно другие дома. Похожие на те, что были в Нижнебурге, когда-то красивые и помпезные, но заброшенные и с выбитыми стёклами. Справа на высоком чугунном столбе висела табличка «улицы Мертвых. Квартал Битого Стекла», а ниже приписка: «убирайся, если жизнь дорога». Под угрожающей надписью был выгравирован знак — силуэт сфинкса. Существо с туловищем льва и головой человека, половина лица которого была черепом с пустой глазницей и обнаженными зубами.

«Убираться» явно был не вариант. Да и была ли разница. Не все ли равно, как умирать. Перспектива теряться на улице Мёртвых не была радужной и безоблачной, но еще меньше Майе хотелось попасть в лапы обезумевшим керамикам. И она, не думая, рванула в туманную дымку темной улицы.

Вдаль тянулись ряды пустынных проспектов и аллей, вереницы многоэтажек. Майя пару раз свернула налево, направо, снова налево и сбилась, потеряв ориентацию. Все терялось в тумане. Стены давили. Майю бросало то в жар, то в холод, она начинала задыхаться, глаза разбегались и не могли ни на чем сосредоточиться. Одновременно девочка видела все, но ни на чем не могла сконцентрировать внимание. Не хватало свежего воздуха и простора. Майя панически боялась замкнутого пространства.

Погоня была и рано или поздно настигла, если бы Майя ничего бы не предприняла. Она свернула в узкий длинный переулок и бросилась вперед. Девочка бежала ни обращая внимания ни на что, но внезапно поняла, что улица с каждой секундой стремительно сужалась.

Дом, казалось, занимал собой всю длину улицы и съезжался к противоположной стороне со скоростью света. Расстояние, которое Майя преодолела, не уступало расстоянию до конца улицы. Она изо всех сил рванула, стараясь не думать о том, что дом превратит её в лепешку. Здание, словно на колёсиках, безжалостно ехало вперед, под его фундаментом исчезали люки, а фонари и заборы под весом дома клонились к брусчатке и складывались как картонные фигурки. Расстояние до улицы равнялось трём подъездам. Майя закусила губы и, превозмогая колкость в боку, пулей понеслась вперёд. Девочка чувствовала карнизы подоконников, которые врезаются в плечи с двух сторон. И вот когда до победного конца осталось меньше метра, она застряла. Майя закупорила собой проход, а дом продолжал наступать, заставляя девочку невольно сжиматься и кукожиться, чтобы убавить боль.

Неужели это всё. Она преодолела столько. Сбежала от ядоязыких, от Татьяны, от восставших керамиков, чтобы остаться здесь, раздавленной стенами. Её тело, похожее на тонкий блин не найдут, либо найдут тогда, когда это не будет иметь никакого значения.

— Ну нет, так просто я не сдамся — прошипела Майя, закусив губу и собрав силы в кулак с мучительным стоном вырвалась из объятия здания. Дом стал стык в стык с соседним, проглотив улицы и всё опять затихло.

Нужно было прятаться куда-то. На улицах было опасно, а в помещении — только сумасшедший может поселиться здесь... В помещении бояться было нечего. Ей хотелось спать, она сильно устала. А попытать счастье можно было и с новыми силами.

Майя оглядела улицу, куда её занесло. Она ничем не отличалась от предыдущих. Похожие викторианские дома с выбитыми окнами, ржавыми карнизами, покосившимися балконами и верандами.

Но один дом больше остальных привлёк внимание Майи. Два нижних этажа были отделаны серым гранитом. Песочно-желтый фасад здания украшали темно-коричневые декоративные элементы. В крупных стрельчатых оконных рамах виднелись многоцветные витражные окна, отделанные головами античных богов. Две симметричные шестигранные башни в виде шахматных ладьей вздымалась выше крыш по бокам основного фасада. В стену одной из них был ввинчен циферблат со знаками зодиака. Парадная дверь была закрыта, зато открыто подвальное окно. Туда и юркнула Майя.

Помещение оказалось холодным и серым, зато сухим. Здесь не было мебели, стены были обшарпаны, и был старый неработающий камин.

Майя прилегла на пол напротив камина, покрепче притянув к себе колени, чтобы согреться.

— Апчиии! — из камина вылетела туча золы и окатила комнату от пола до потолка.

Волосы встали у Майи на спине дыбом. Она была готова поклясться чихал никто иной как камин. Нет, это безумие. Просто один из преследователей Майи свалился в камин через трубу. Майя притихла и навострила уши в ожидании чужих шагов. Но шагов не было так же, как и скрипа половиц.

— Кто здесь? — проскрипел мужской голос — Я не ждал незваных гостей. Не выношу проходимцев.

Майя притихла.

— Я знаю, что ты здесь. Я тебя чувствую. Ты, как лишний болтик, не стоишь на своём месте.

Майя встала и осмотрела комнату, однако та была пуста.

— Ты кто? — завывая вопрошал голос. — Зачем ты меня разбудила?

— Я... Майя... Майя Л'Сазонова — девочка надеялась, что обитатель дома, тоже читал подземельные газеты — Извините меня...

— Л'Сазонова... Майя... — голос стал задумчивым, но тут же расплылся в улыбке, излучая тепло. — Хозяйка...

— Что? — Майе было, конечно, приятно. За хозяйками не охотятся, однако это было чушью. Полнейшим бредом — Я не хозяйка, я тут впервые.

— Нет, ты ошибаешься. — хмыкнул голос.

— А где вы? Покажитесь! Мне не удобно разговаривать с тем, кого я не вижу!

— Простите, хозяйка, при всем уважении, но показаться я не могу. Я — Господин Ро — душа дома. Я — это и есть дом, и мы не разделимы. Я чувствую всё, знаю о том, что тощие крысы в подвале делят гнилое пшеничное зерно, а летучие мыши на чердаке унеслись на охоту к Мазутному Озеру.

Майя вспомнила Русю, у которой по словам Катрины тоже была душа.

— Ээээ, а я не очень хочу знать об этом — передернуло Майю.

— Как скажите, хозяйка. — отчеканил голос.

— Откуда ты меня знаешь?

— Я тебя чувствую, как и все дома, чувствуют свой род и своих хозяев. Всё потому, что когда нас строили, то архитекторы вкладывали в наши стены частичку хозяев.

— Ноготь или волос что ли? — уточнила Майя.

— Не всегда, но можно. От этого между домом и хозяином образовывается связь. Дом знает обо всех передвижениях владельца и чувствует местонахождение хозяина вплоть до метра.

Где-то наверху на первом этаже раздался грохот.

— Кто это? — спросила Майя.

— Это слуги. Горничные, повара, дворецкие. Они все, под предводительством главного пекаря Томаса кёлер Фара ждут, что хозяйка Агния вернётся со дня на день. Готовятся, ожидают. Каждый вечер накрывают праздничный ужин, а её всё нет и нет.

Майя замялась. Она так запуталась во всём, что связано с бабушкой. Исчезнувший Веромах говорил ей, что такую, как её бабушка невозможно убить. Соня была уверена, что бабушка умерла. Да и сама Майя сомневалась, что Гадюка пощадила старушку. Мудрус говорил загадкам.

— Если ты можешь чувствовать хозяйку, то сможешь сказать, где она?

Дом замолчал, будто задумался.

— Я не чувствую её больше, вот уже неделю у меня ощущению, что она пропала куда-то. Как будто из сердца что-то вынули. Что-то дорогое и бесценное, незаменимое в придачу.

— Боюсь, что... боюсь, что она не вернётся. Неделю назад я попала в Нижнебург. Я сбежала из Надземного мира. За мной гнались ядоязыкие.

Мистер Ро презрительно фыркнул.

— Боюсь, они убили бабушку.

Мистер Ро вздохнул.

— Я любил её.

— Кого? Бабушку?

— Да... Любил так, как дом не может любить хозяйку. Она никогда не закрывала двери, забывала закрывать форточки... Простужалась из-за этого... Мне нравилось заботиться о ней.

Майя присвистнула, пытаясь это представить.

— У нас, конечно, не было перспектив. Я всегда это знал, но... мечтать... Мечты помогают нам справляться с жесткой реальностью. Я помню тебя маленькой, помню, как ты лежала в колыбельке и сопела, и помню то злосчастное субботнее чаепитие.

— Какое чаепитие?

Мистер Ро тяжело вздохнул.

— Твоя мать... твоя мать хотела заполучить одну вещь, принадлежащую Агнии. Твоя мать связалась с нехорошими людьми. Она примкнула к ядоязыким.

— Ей нужен был изумруд?

— Какой изумруд?

— У Агнии не было никакого изумруда. Никогда.

— Нет, был. — настаивала Майя, — она передала его мне и просила оберегать...

— Я знаю обо всех реликвиях этого дома. Не было никаких изумрудов.

«Не спорь с ним, а? — попросил Мудрус.»

«Но он же ошибается... бабушка передала мне...»

«Не спорь!»

Майя закатила глаза.

— У Агнии была одна вещь, необходимая ядоязыким, некая вещь. Но Агния отказалась его отдавать. Она называла твою мать глупой девчонкой и поклялась никогда не отдавать ей семейную реликвию, уверяла, что быстрее умрёт. Твоя мать была одержима идеей заполучить то что ей не принадлежало. В день субботнего чаепития она напекла кексов по особому секретному рецепту Агнии. Агния сама его придумала...

— Ты что-то путаешь, — перебила Майя, — моя бабушка терпеть не может выпечку, особенно...

— С сахарной пудрой, — в один голос сказали Майя и Мистер Ро.

— Это произошло как раз после того чаепития. Кексы были выпечены, вот только пудра была не пудрой. Это был яд. Медея была мастером ядов. Ей почти удалось отравить Агнию, но я ей помешал. Агния второпях убегала из Подземельного Мира, прихватила лишь тебя. Оставлять тебя с матерью... Это было безответственно. Стоило тебе появиться на свет, как Медея мигом о тебе забыла. Агния обещала, что вернётся, но вернуться она не смогла.

— Как мы перешли границу Подземельного и Надземного миров незамеченными? Есть же только один переход.

Мистер Ро хмыкнул.

— Ты очень умна Майя, ты похожа на свою бабушку. Однажды ты станешь её точной копией. Вот увидишь. Но ответить на этот вопрос я не могу. Скажу лишь, что есть способы пересечь границу незаметным для теневиков. Этот способ — моё сердце, то за чем и охотились ядоязыкие.

— Почему мне говорят, что моя мать умерла? Она жива?

— Медеи больше нет, она скрывается под другим именем и другой внешностью.

— Как зовут её теперь?

— Я не называю её имени! Её имя запрещено упоминать в этом доме — запрет Агнии. А все мои обещания нерушимы.

Майя вздохнула, и почему все, кто хоть что-то знал о её семье вредничали.

— А мой отец?

— Твой отец не является членом этой семьи. Я всегда принадлежал роду Малахит.

Однако Майю что-то смущало в этом доме и месте, где он располагался.

— Но ни моя мать, ни моя бабушка не могла жить в квартале Битого Стекла, они не были керамиками.

— Да... Когда-то особняк был великолепен, как и многие дома улицы Мертвых. Теневики могут трансформировать и проектировать улицы, когда им вздумается. Если какой-то из домов центра приходит в негодность, либо становиться заброшенным, то его отправляют сюда... Ты скоро уйдёшь отсюда... Потому я хочу подарить тебе кое-что на память от бабушки.

В дымоходе камина послушался стук чего-то маленького и металлического. Прямо в золу упала маленькая брошка. Крупная ящерица с малахитовыми вставками-чешуёй и рубиновыми глазами. Она очень походила на содержимое малахитовой шкатулки, которым её одарила Руся.

— Возьми. И береги её. Мой тебе подарок...

— Спасибо.

Майя нацепила брошь-ящерку на кофту и почувствовала знакомое тепло, будто солнышко пригрело, будто она сидела около жаркой печки.

— Скрип слышишь?

Майя прислушалась и выглянула в запыленное окно, кое-как почистив его, протерев рукавом. Два дома на противоположной стороне улицы раздвинулись и между ними втиснулась небольшая красная постройка с покосившейся крышей и обломленными ставнями. Дом встал на свое новое законное место, и улица снова погрузилась в тишину.

— Так они и тасуют дома. Туда. Сюда. Что здесь, что в Нижнебурге.

Мистер Ро затих, прислушиваясь.

— Здесь ещё один посторонний... мальчишка... — он умолк, будто не желая быть обнаруженным.

Девочка обернулась к оконному проему.

— Никита! — Майя вцепилась в парня изо всех сил, покрепче вжалась в него и, как не стыдно это признавать, зарыдала.

— Ай — только сказал Никита — Майя успокойся.

Но Майя не успокаивалась.

— Ну у тебя и когти. Ты их вообще стрижёшь? Слушай, я, конечно, всё понимаю, но следы от твоих ногтей на моей спине объяснить мне будет потом трудно.

— Ой, прости... — Майя покраснела до кончиков ушей.

— Как ты меня нашёл?

— Нашёл и нашёл! Важно разве как? — смутился Никита. — просто я чувствую людей, которым нужна моя помощь. Дар такой.

— Правда, что ли? — не поверила Майя, заглядывая ему в глаза.

— Конечно правда. — выгнул бровь Никита — а еще я принцесса фей и единорогов.

— Дурак. — Майя отвернулась, скрестив руки на груди.

— Я нашёл тебя не без помощи Винты. Она написала мне письмо. Мы с ней часто переписываемся. Повезло же тебе, что из всех керамиков царство Полоза ты наткнулась на мою тётку.

— Но ведь границу нельзя пересекать? Тебя не впустят обратно!

— Границу охраняют не Стражи Мрака. Стражи Мрака — трусы. Они лишь за безоружными гоняются. У меня есть связи, я знаком с охранниками-керамиками, они мои должники. Они меня пропустили.

— Спасибо, — искренне ответила Майя.

— Не обольщайся, просто... просто если тебя вовремя не вытащить, то сестра погибнет, — оправдывался Никита, — а я же люблю её. Сестру.

— Я так и поняла.

Никита закатил глаза.

Они выскользнули на улицу и свернули налево.

Через несколько поворотов они оказались в заброшенном коттеджном посёлке. Вокруг площади, выложенной кусочками мозаики, стояло несколько домиков-чашек. А в центре дом-чайник с выгнутыми обломанным носиком, заменявшим трубу, обшарпанной позолоченной ручкой, только крышки не было. Она давным-давно пропала. Вместо крышки было другое.

Высокая картонная громадина, похожая на светофор, но с шестью фонарями, заляпанная зелёными, голубыми и горчичными мазками. Майя вгляделась и поняла, что это были вовсе не фонари, а шесть змеиных глав и развивающиеся обрывки лент – капюшоны кобр. Макет был сделал неаккуратно и в спешке, но Майя узнала её без труда. Это была Шкурупея, та самая змея, которую во время погони пыталась натравить на неё Гадюка.

— Это...? — Никита догадался, что видел, но не хотел признавать — декорации для какой-то постановки, да? — он посмотрел на Майю, ожидая заверения свей догадки — Это же не...

— Я потом расскажу... обо всём. Как будем выбираться?

— С помощью миниралистических кодов. За раз мне не преодолеть такое расстояние. Дорога сюда заняла у меня три перемещения.

— Что такое миниралистический код?

— Ты не знаешь? — выпучил глаза Никита, — Нуууу... ты сюда отправилась при помощи миниралистического кода — по-другому бы не вышло.

— То есть те странные стишки были миниралистическим кодом?

— Каждый подземелец состоит из 10 элементов химической таблицы. Элементы соответствуют особенностям характера или физиологии. У каждого он свой, этот код, а в возрасте десяти лет Облачная Фабрика посыпает каждому предплечье особым порошком — так появляются цветы. Без цветка ты не сможешь перемещаться самостоятельно. Его можно услышать при перемещении, когда ты расщепляешься на элементы. — Никита помолчал, — но у меня их количество почему-то сократилось до восьми. Наверное это... из-за работы наручных часов.

— Ты же понимаешь, что игра со временем не может продолжаться вечно. Если весь твой миниралистический код сойдёт на нет... Что тогда с тобой будет?

— Я не знаю. Не хочу об этом думать...

Никита обнял Майю, закатил рукав правой руки и Майя увидела силуэт лаврового венка зеленым пятном, выделяющийся на предплечье у парня. Майя закрыла глаза и услышала новое стихотворение, эхом раздающиеся в ушах:

Стронций — светлый взгляд на мир,

Бор — он скрытный, как вампир.

Радости добавит таллий,

Лёгкий — водород хрустальный.

Цезий — предсказать его

Не найдётся никого.

Углерод — к душе тот близко,

Рений — он любитель риска.

Цинк одет в пиджак и брюки,

По э́тикету не от скуки.