Глава 10: Дрессировщицы пыли
Майя проснулась рано утром, за окном от какого-то жужжания. В доме Л'Горностаевых не переставая жужжали кофеварки. Их было слышно в любой комнате Руси в любое время суток. Майя кофе не любила. Во-первых, она презирала его как напиток взрослых. Во-вторых, он был для неё кислым, горьким, противным — каким угодно, но только не вкусным. В Подземельном мире его пили все. Везде и в невероятных количествах. Русю заполняли чашки с недопитым кофе, которые пирамидами высились по углам.
Майю поселили в спальном крыле в гостевых комнатах по соседству с Катриной, Никитой, бабушкой Владленой и крылом, отведенном той самой загадочной Л'Калиновой в красном.
Комната Майи ничем не уступала комнате Катрины. Небольшой камин, по форме напоминающий ракушку, удобная кровать, дубовый гардероб с зеркальными дверцами, мягкий ковёр под ногами. Стены были обиты синим бархатом и панелями красного дерева, а под потолком висело множество плафоном, расписанных вручную. Каждый плафон будто рассказывал свою историю — там летали с цветка на цветок золотистые пчелы, бегали по лесам бронзовые лани, гордо вышагивали по озерной местности розовые фламинго.
Майя сняла с себя сиреневую ночнушку, которую ей дала поносить Катрина, переоделась в свою одежду и снова плюхнулась на кровать-облако. Лежать было неудобно, что-то маленькое и острое упиралось ей в поясницу. Девочка поднялась и ощупала одеяло — пусто. Она снова улеглась и снова какой-то предмет впился ей в спину. Майя вскочила на ноги, уже намереваясь обыскать всю кровать, как услышала лёгкий звон металла о камень. Этот звук шёл откуда-то из кармана её ветровки. Девочка сунула руки в карманы, и в левом пальцы нащупали рваную дырку от разошедшегося шва. В подкладке Майя нащупала помятый лист бумаги и некий предмет, чью форму на ощупь понять было сложно, кроме того, что он большой и угловатый.
Майя вспомнила письмо Агнии Францевны, которое в спешке не дочитала. Девочка села на кровать, раскрыла конверт и вытряхнула его содержимое на колени.
Это был крупный граненый изумруд на цепочке. Свет ламп отражался в его острых гранях, освещая всю комнату зеленым светом. У основания виднелись, будто корни, куски серого камня. Помятая записка гласила: «Никогда не снимай и оберегай. Не говори о нём никому, особенно взрослым...» — дальше записка прерывалась, в спешке бабушка не успела её закончить.
Девочка пожала плечами и повесила себе на шею, это был самый надежный способ не потерять его. На всякий случай Майя спрятала изумруд под футболку. По-видимому, из-за этой побрякушки Гадюка и разгромила дом на Иллюзорной 8. Майя повертела в руках камень, пытаясь понять, почему его нельзя снимать и необходимо оберегать, но так и не поняла, в чём его ценность. Не мог же быть он просто драгоценным камнем.
Тут в дверь её комнаты постучали и вошла зевающая Катрина в зеленой шелковой пижаме. Майя судорожно спрятала изумруд под ночнушку и уселась на кровати сложив ноги по-турецки.
— У тебя всё в порядке?
— Да, — пожала плечами Майя, пытаясь вспомнить, хорошо ли спала ночью.
— Ты кричала во сне.
Майя такого не помнила.
— Дома я, бывало, разговаривала во сне, когда очень перевозбуждалась, но, чтобы кричать? — нет. Кто была эта женщина в красном, там в саду вчера?
— Это Эле́н Л'Калинова — зодчая.
Катрина прошла в комнату и уселась на кровать.
— Кто? Она чего... пагоды строит? — вспомнила Майя старинные японские домики.
— Нет, она заботиться о Русе, дрессирует её и следит за погодой в доме. У вас на земле уборкой дома занимаются горничные с пылесосами и половыми тряпками. У нас под землёй эту функцию выполняют домашние вихри и тучи. Они хранятся в кладовках в кабинете зодчей. Она выпускает их по ночам и во время отъездов хозяев. Под землёй зодчая — самая главная фигура в доме, даже выше хозяев. Если она прикажет Русе — она что угодно сделает... А ты знакома с Эле́н?
«Нет, но похоже, что она знакома со мной, — вздохнула Майя про себя»
— Если это так, то лучше тебе ее не злить... О ней много темных слухов ходит.
— Например?
«Вот же влипла»
— Платина её побери, правдивы они или нет. Я много слышала о ней. Чего стоит одно её прозвище в народе, Киноваровая Вдова. Она трижды была замужем. По её уверениям, трижды счастлива. И трижды пережила своих мужей. Говорят, она виртуозно разбирается в ядах.
«Хорошо, что она зодчая, а не кухарка»
Катрина хмыкнула.
— Это да. Она н-ное время назад находилась под Судом Серебряных Лун, её подозревали в связи с... — Катрина перешла на шепот, — ядоязыкими.
«Тааааак. Вот же вляпалась. Если ядоязыкие охотились за моим изумрудом, то и Л'Калинова захочет его заполучить»
— Полуночник не хочет принимать всерьёз то, что ядоязыкие на самом деле существует. Думаю, в глубине души он сам боится их. А о каком изумруде идёт речь? — не поняла Катрина.
— Ни о каком — соврала Майя.
«Чёрт, как она узнала»
— Узнала о чём?
«Ты меня слышишь?»
— Слышу и очень отчетливо. Как ты это делаешь, говоришь с закрытым ртом?
«Подземельцы так не умеют — услышала в своей голове Майя голос Катрины»
— Люди тоже так не умеют.
«Стоп, ты тоже меня слышишь? — в голове Майи вновь раздался голос Катрины»
После нескольких десятков фраз и экспериментов до девочек дошло — они научились слышать мысли друг друга.
— Трёхвалентный плутоний, видимо это последствие сросшихся тел, о котором говорили на Облачной Фабрике.
Катрина перегнулась через спинку кровати и достала горсть черно-красных заостренных кристаллов, каждый не больше монетки.
— Это что?
— У тебя хотела спросить, — растерянно пробормотала Катрина.
Майя заглянула под кровать, обошла её полукругом и поняла, что эти странные кристаллы рассыпаны будто вокруг её кровати, словно оберег или магический круг.
— Это не я.
— Очень странно — Катрина стряхнула с руки кристаллы обратно за кровать, — ну, ладно, вихрь-уборщик всё уберёт. Увидимся в столовой за завтраком.
Катрина отправилась к себе переодеваться.
— Я зайду за тобой, и мы пойдём завтракать, — опять слова Катрины звучали тоном приказа.
Майя долго сидела и пялилась на кристаллы. Она готова была поклясться, что ещё вечером их здесь не было. Её мысли прервал какой-то писк.
На полу рядом с кроватью стоял красный квадратный ящичек со скошенными углами, покрытый глазурью. Его ручка серебрилась на фоне гладкой поверхности. Ящичек напоминал старый холодильник 60-х годов 20-го века, только игрушечных размеров. Майя дернула ручку вниз, холодильник открылся. В комнату повалили клубы холодного пара. Содержимое холодильника было пустым: ни коробок с печеньем, ни молока, ни фруктов. Внутри только лежал какой-то свиток, Майя осторожно взяла его и раскрыло. Это было письмо:
«Майя,
Мы с тобой не поладили с самого начала. То, что ты никому не доверяешь — правильно делаешь. Я догадываюсь, зачем ты у нас и что ты ищешь. В этом доме никто тебе ничего не расскажет о предмете твоего поиска, но я могу тебе помочь. Не говори про это никому, особенно моей сестре, у меня и так проблемы из-за вашей стычки с Селестой.
Я не жду, что ты согласишься, но, если тебе будет интересно — приходи в 11:50 в гостиную Ликов. За одним из трёх золотых лиц, за лицом радости находится дверь, ведущая в одну секретную комнату. Там нас никто не подслушает. Плотно закрой за собой дверь и жди меня.
Никита»
Майя несколько раз перечитала письмо. Никита Л'Горностаев предлагал ей помощь. Майе не хотелось её принимать, но в этом доме было столько тайн, которые сводились к её матери, что отказаться она не могла.
— Ну что, — Катрина вновь нарисовалась в дверном проёме.
— Я не голодная, — ответила Майя, — иди без меня.
— Я-то без тебя пойду, а вот ты без меня не сможешь. С тобой может что-то приключиться! Обязательно приключиться! Идём!
Забота Катрины медленно перерастала в удушье. Кое-как Майя отвязалась о назойливой подруге, и та ушла завтракать с явным недовольством.
До встречи оставалось еще достаточно времени — часы на стене показывали девять. Майя решила не завтракать. Она намеревалась отыскать дрессировщицу пыли, которую заметила под потолком в столовой.
Майя прокралась мимо суровых портретов Л'Горностаевых в портретной галерее Уральский хребет и свернула в маленький коридор с множеством дверей. Дрессировщицы пыли во всю носились туда-сюда, каждая занятая своим делом.
— Крис шрёдер Шуруп, где ведро с водой и мелом? Опять ты его убрала! Мне крыльцо нужно идти натирать, — возмущалась одна из девушек.
— Ты плохо вымыла окна на той недели. Они опять в пыли! Мне их за тебя перемывать, Злата шрёдер Шпуль?!
Майя застыла на пороге, понимая, что не сможет спокойно разгуливать здесь, оставаясь незамеченной. Она юркнула в платяной шкаф и утонула в горе черных платьев, передников и чепчиков, висевших на вешалках. Это была идея — Майя сменила свою обычную одежду на комплект дрессировщицы пыли и выбралась обратно.
Из прачечной доносились какие-то голоса — там во всю шла стирка и сортировка белья. Здесь все девушки были будто собраны из винтиков, болтиков и металлических плит. Видимо, это и были те самые керамики, о которых говорила Катрина.
Две дрессировщицы пыли сидя на полу сортировали бельё по степени загрязненности и цвету, раскладывая по плетеным корзинкам. Другая замачивала одежду в уксусе, щелочи и отрубях, чтобы та не теряла свой цвет. Третья кипятила. Четвертая отскабливала грязь на специальной стиральной доске. Затем вся одежда отправлялась в большую лохань, где с помощью специальной палки её крутили, как в центрифуге. После одежду прокручивали между двумя валиками, крутя тяжелую ручку.
— Что стоишь без дела?! — над Майей возвышалась суровая тучная дама в накрахмаленном чепце, Наталья шмидт Болгар, главная над всеми дрессировщицами.
— Я тут на секунду всего лишь...
— Иди и стирай! Тебе не за стояние столбом платят!
Майя схватила первое попавшиеся темно-синее платье и начала тереть его о стиральную доску, всматриваясь в лица дрессировщиц пыли, но ни одна из них не напоминала ей о ту, которую она искала, коротко-стриженную, похожую на эльфа.
— Что ты здесь забыла?! — сзади Майю за плечо схватила та самая дрессировщица пыли. Лицо её было суровее, чем в прошлый раз, брови нахмурены.
— Почему ты за мной шпионила в столовой?
— Не здесь! — прошипела дрессировщица пыли, — потом с тобой поговорим.
— Откуда у тебя бабушкина пуговица?
— Это опознавательный знак. Мы с Агнией переписывались по почтовому холодильнику... У нас был четкий план, согласно которому вы должны были появиться в Нижнебурге... но... она видимо не добралась, оставив мне тебя. А я понятия не имею, что мне теперь делать! Ни Полуночник, ни Агния не готовили меня к тому, чтобы стать главной...
— То есть ты не настоящая дрессировщица пыли?
— Пффф... нет, конечно, я — 8-ой агент Полуночника и студентка последнего курса Академии Теней. У меня мозгов хватает на большее, нежели полы драить. Обыно таких как я в дрессировщицы пыли не берут.
— Каких таких?
— Ты меня видела? — выгнула бровь дрессировщица, показывая на свой мощный спортивный торс, — у меня плечи как у маньяка-убийцы. В дрессировщицы пыли берут тонких и хрупких, чтоб везде пролезали со швабрами. Но тонких и хрупких не берут в шпионы. Меня, кстати, Сонечка зовут — она протянула руку.
Майя взглянула на красные усеянные цыпками от постоянного контакта с щелочью руки Сонечки.
— Издержки прикрытия, — хмыкнула она и спрятала руки в карманы передника.
— Вот возьми, — Майя порылась в карманах и выудила золотую пилюлю, которую не съела за ужином, — Катрина говорила, что они какие-то целебные, может поможет?
Сонечка удивленно взяла пилюлю и уставилась на Майю.
— Откуда у тебя это? Их сейчас нигде не найти в Подземельном мире. Только если... только если они доставлены нелегально.
Майя хотела ответить, что такие же видела у Полуночника, но не успела.
Сонечка не стала глотать пилюлю, а сунула её себе в карман.
— Это улика против Димитрия. Полуночник считает, что у него тайные связи с Полозом Сильвер-Голдом.
Сонечка, казалось, засветилась от счастья при виде улики. Майе даже показалось, что её бледные щеки озарились румянцем. Сонечка и сама это почувствовала. Она приложила руки к щекам, достала из передника маленькую пудреницу и принялась пудрить румяна, пока лицо вновь не побелело как мел.
Затем она приложила руку к тому месту, где у неё было сердце и поморщилась:
— Давай же. Замедляйся. Теневикам нельзя испытывать эмоции, слышишь! — она обращалась к сердцу, будто то могло её услышать.
Тут позади них раздалось требовательное покашливание. Это была та самая главная суровая тучная дама Наталья шмидт Болгар. Она сверлила глазами темно-синее платье, которое Майя яростно натирала на стиральной доске.
— Идиотка, от шёлкового платья хозяйки ничего не осталось.
Майя посмотрела в таз с платьем и ойкнула. Вся ткань была усеяна дырами и зацепками. Она с ужасом подняла глаза на тучную даму, ожидая бури гнева.
— Это не она, — вступилась за Майю Сонечка, — это моя работа.
Наталья шмидт Болгар со всей силы отвесила Сонечки пощёчину, так что дрессировщица пыли упала на пол.
— Уходи отсюда живо! — прошипела Сонечка, схватив Майю за руку, — не высовывайся без моей команды. И опасайся Л'Калинову.