Глава 1
Волна за волной проталкиваясь в раскупоренные вены, странная субстанция ощутимо циркулирует в теле, имитируя состояние невесомости, от которого перехватывает дух.
Тук-тук, тук-тук.
Отмечает сердце каждый круг. Все медленней и медленней. Все больше раздуваются вены. Тошнотворное ощущение. К вискам хлещет свинец; становится ясно, что скоро голова лопнет...
Толчки прекратились. Барабанные перепонки свернулись в трубочку. Глаза распахнулись сами собой - свет полоснул по мозгу, распоров черепную коробку и отразившись в миллиардах осколков зрительной картинки, противоречащей самой себе. Мир начал непрекращаемо выворачиваться наизнанку, мерцая быстрее, быстрее, быстрее.
Внезапно психоделическая панорама расстегнулась в бездну. Наконец-то галлюцинация достигла апогеи.
Здесь был конец всего, что он понимал, и чего не понимал.
Разрушение Вселенной в его мозгу.
-Довольно, -сказал голос человека, аккуратно вынувшего первую иглу капельницы. -Восьмой готов.
Дыхание с хрипом вырвалось из пронзенной болью груди.
Тайлер обнаружил, что пришел в сознание - или же наоборот, впал в транс в эфемерной копии окружающего мира.
Он весь был покрыт потом и дрожал от прикосновения к нему ледяных рук в стерильных перчатках, которые закрывали инъекционные клапаны катетеров. Множество огней плясало в резервуарах капельницы из черного стекла вокруг кушетки, на которой он лежал, ощущая себя расчлененным.
-Дольше, чем обычно, -коснулся его слуха обрывок разговора медсестер.
-Таково постановление.
"Давай же, вставай," сказал Тайлер себе, пытаясь выровнять дыхание. Пахло пронзительной стерильностью.
-Как ты себя чувствуешь? -Произнес привычно ровный женский голос, и молодая сестра, с ног до головы облаченная белый защитный комбинезон, помогла ему подняться, без труда подхватив под руки мальчика пятнадцати лет, который выглядел и являлся наиболее болезненным из всех пребывающих в специальном заведении детей.
Голова Тайлера перевесила - и картинка перед глазами сделала сальто-мортале; медсестра повисла над ним вниз головой, не меняя выражения лица. Мальчик сделал шаг и попал на потолок, откуда рухнул на пол, словно его подбросило в воздухе.
Картинка перед глазами начала крениться все быстрее и быстрее, словно он оказался внутри только что запущенной центрифуги. Кабинет принялся вращаться вместе со всем, что там находилось, пока наконец перед глазами все не слилось в один безумный вихрь.
-Тайлер!
Он вскрикнул от боли, причиненной миллиардами крошечных раскаленных иголочек, почувствовав протрезвляющую встряску, и проморгался. Стоя посреди холла, Альред мутузил его за плечи, и по ним разбегались электрические разряды.
Тайлер взвыл, поняв, в чем дело.
-Хватит! -Взмолился он.
Темноволосый верзила не без колебания прекратил рукоприкладство, покачав головой.
Номер Восемь отнял руку от носа, из которого хлынула кровь, и издал нечленораздельное ругательство, не предвещающее ничего хорошего.
Встать он не решался, тем более что тошнота от головокружения ещё не прошла.
-Далеко я удвигал на этот раз? -Поспешно спросил он у Альфреда гнусавым голосом, поняв, что это было плохой идеей.
-Я имитировал шокер подольше вчерашнего, -фыркнул тот. -Хотя бьет с каждым разом все сильней и сильней, -добавил он не без гордости.
-Считаешь, это нормально? -Раздался голос позади, и вернувшийся с капельницы из того же кабинета Мёрфи скрестил руки с крылышками катетеров на груди, на правой стороне которой униформа была мечена идентично одежде соседей по палате - алой единицей с двумя нулями.
-Это ненормально, -сказал Альфред подчеркнуто, кивая на Тайлера, мрачно взирающего на обоих исподлобья с окровавленными пальцами на лице. -Опять та же песня, Тай?
-Кажется, это не должно настолько сильно тебя волновать, -огрызнулся Восьмой.
-Так скажи им уже, -набросился на него Альфред. -Они для того и нужны, что бы лечить, что лечится. Я лично тебя каждый раз током шарахать не обязан.
-А что если я не чувствую, что болен? -Крикнул Тайлер, оторвав пальцы от переносицы. -Что, если это с вами всеми что-то не в порядке? Ну? Тебя-то отчего здесь лечат? От заниженной само...
-Ага, началось, -сказал Локви, который исключительно по чистой случайности проходил мимо, поправляя челку, и все прикусили языки.
-Тебе лучше вернуться, -тихо сказал Мёрфи Тайлеру, который марал кровью кафельный пол, машинально размазывая ее поверх своего отражения.
-Пройдет, -ответил тот. -Единственное, что меня беспокоит, это то, что живот крутит от голода.
Найдя компромисс в стремлении удовлетворить естественные человеческие потребности, компания направилась на завтрак.
Спускаясь с этажа, отведенного под медицинское вмешательство в жизнь обитателей санатория, Тайлер, Мёрфи и Альфред миновали четырнадцать выкрашенных салатовым цветом лестничных пролетов первого корпуса и оказались в коридоре с дверьми, предназначенными для сотрудников медицинского персонала.
В середине, напротив гардероба и выхода из корпуса, был вход в рекреацию, в которой самим детям предназначалось проводить время между капельницами и другими процедурами, хотя для большинства привыкших к больничному распорядку время в стенах интерната Таймлапсис перестало делиться на перед и после переливаний и инъекций.
Еще меньшее число из оставшихся из них спустя год заботила цель манипуляций с собой.
Раз в месяц наибольший номер из всех трех корпусов для проживания и лечения исчезал за пределы так называемого санатория.
И за все это время не опустело и десятой части семисот палат третьего - белого корпуса, за которым следовали столь же вместительные желтый и красный.
Цвета в их названиях соответствовали расцветке чипов каждого из обитающих в них детей; но среди обитателей красного корпуса находилось двое, чьи бирки были зелеными: Тимоти и Тайлер, Седьмой и Восьмой номера.
Исчезновение называлось выпиской.
Каждый был волен трактовать его на свой вкус, и тогда население всех трех корпусов делилось внутри себя вне вмешательства персонала Тайлапсиса - делилось изменчиво, непредсказуемо и бесконечно, делилось на оптимистов и пессимистов по степеням крайности. Третьего было не дано.
Три корпуса типа семиэтажных панельных домов, пять этажей которых (исключая первый и седьмой), были отведены под жилые палаты, упирались торцами в огромную глухую цилиндрическую постройку, которая всем, кто имел возможность любоваться ею из окон, напоминала нечто разное по цели возведения в центре огромной буквы Т за колючей проволокой.
Столовая занимала отдельное здание неподалёку трехлучевого солнца.
Первому корпусу было до нее ближе всего, поэтому, накинув в гардеробе белые стеганые куртки на свитера, которые зимой одевались поверх фланелевой пижамы, и прямо в тапочках сунув ноги в калоши, трое мальчиков с капельницы, которая делалась всей палате зараз (кто-то оставался чуть дольше), миновали припорошенную снегом знакомую мостовую под лапами вековых елей, растущих в пределах ограды.
Они собирались позавтракать в компании тех, кому утреннее лечение еще только предстояло.
Навстречу им пробежало три девочки, одна из которых вела за собой Салли.
-Привет, Восьмой! -Сказала та, весело сверкая глазами на снег с детской жадностью.
-Привет, -сказал Тайлер, не глядя на сестренку Джеверза - и стоило девочке пройти пару шагов мимо, как в нее полетел снежок, предательски изменивший траекторию в направлении ее старшей спутницы.
Само собой, это послужило началом войны, вести стратегию которой номеру Восемь не помешал даже окровавленный нос - более того, когда Альфред на входе в столовую ерошил товарищу торчащие волосы, отряхивая их от снега, он заявил, что ему полегчало.
Снег почти смыл кровь под поголубевшими ноздрями, так что Тай, глядя на себя в длинное зеркало над рядом раковин у двери в обеденную залу, решил пренебречь оставшейся парой пятен и с наслаждением погрузил пальцы в теплую воду на добрую минуту, как и товарищи, чувствуя, как по озябшему телу бегут мурашки. Из открытой двери доносилось эхо звона посуды, говор и запахи санаторной еды.
В отражении над его головой были видны круглые часы со стрелками.
Тайлер посмотрел на их отзеркаленный циферблат: они показывали пол-восьмого утра.
Меж цифрами, не похожими на себя, циркулировала тоненькая секундная стрелка. Что-то показалось мальчику странным в ее движении, и, напряженно всмотревшись в зеркало, он отпрянул, наконец поняв, в чем дело.
Стрелка в отражении шла вперед!
Он быстро повернул голову на настоящие часы, боясь, что это явление исчезнет без следа - и не зря, потому что стрелка спокойно шла по кругу от двенадцати до двенадати. Тайлер посмотрел в зеркало - теперь и там все было так, как и следовало; в отражении часы шли назад.
Мальчик тряхнул головой, приложив мокрую руку ко лбу.
"Наверное, Альфред прав", подумал он раздраженно и показал самому себе язык. Но чувство тревоги осталось.
-Вот вы где, -встретил их мягкий голос счетовода посетителей обеденной залы на первом этаже - молодой девушки в пресловутом белом медицинском комбинезоне со смуглым лицом, которое обрамляли темно-каштановые кудрявые пряди, выбившиеся из-под капюшона.
При холодно-медном цвете кожи у нее были словно выцветшие зеленые глаза, которые выглядели грустными, пристально глядя из-за защитных очков желтого цвета. Она приспустила маску, закрывающую половину лица. -Восемь, десять, десять. -И провела маленькими электронными щипчиками по вколотым в левое ухо каждого пластиковым чипам. Сканер издал троекратный противный визг, означающий, что первое в день посещение места приема пищи зафиксировано в базе данных. -Тайлер, что с твоим носом?
Тот закатил глаза и хотел был пройти мимо, заметив в другом конце залы друзей, занявших по традиции излюбленное место у окна, как она преградила ему дорогу.
Благодаря маленькому росту перед его глазами очутился бейджик с именем, которое он успел узнать очень хорошо и потому остановился, закрыв глаза в знак полнейшего равнодушия к тому, что будет адресовано ему из её слов.
-Меня ты не проведешь, -сказала Дебора Бинн.
Тайлер с явным недовольством подозрительно приоткрыл один глаз.
-Не волнуйтесь, мне никто не жаловался, -продолжала она, упершись руками в бока над тщедушной фигуркой мальчика всего года на четыре младше ее (для того это не могло остаться без внимания никаким образом). -На то, что воображаете себе штат прислуги. Это очевидно.
-Если ты говоришь про пару шуток, которые мы провернули с твоими товарками, которых здесь наставлено по дюжине на квадратный метр, -сказал Тайлер не без злобной радости, -то извини. Не могу припомнить, как называется, когда тебе заглядывают в рот столько глаз, сколько там не уместится.
-Присмотр, если ты не знал.
-А что, -сказал Тайлер, вызывающе вздернув подбородок и глядя ей в глаза кошачьими глазами, -мы без присмотра восстание устроим?-И он расхохотался, словно вспомнил забавное совпадение. - Так кто... кого боится?
-Много будешь знать - скоро состаришься, -недовольно сказала Дебора и, поправив маску, принялась отмечать в электронный журнал уходящих.
Тайлер был окончательно выведен из душевного равновесия и потому пошел в наступление, так что Мёрфи и Альфред приготовились слушать его с открытым ртом, не взирая на отчаянные призывные жесты друзей.
-Слушай, -заговорил он, в который раз пожалев, что у пижамы нет карманов, чтобы сунуть туда руки. -И зачем ты сюда устроилась работать? Опыта, судя по всему, никакого, да и...
Тут он остановился, потому что увидел, что Дебора вздрогнула и замерла.
-Что?
Она даже не удостоила его ответом, возобновив работу, так что мальчик, подождав с минуту в полурастерянности-полудосаде, отправился своей дорогой - туда, где стояли соединенными по инициативе обывателей два стола.
-Доброе утро, -сказали Маквел, Тома, Каламинго и Рено - тринадцатый, семьсот пятый, семьсот второй и семьсот первый номера; поздоровался Джеверз под номером две тысячи восемьдесят восемь. Двенадцатый сидел за отдельным столиком поблизости.
Компания состояла к ряду из тех, кто считался эталонами для каждого вида мутаций, поразивших здешних детей - случайно или нет, но даже через несколько сотен разделяющих номеров они сошлись друг с другом.
Исключением был Джеверз, не способный к чему-либо свыше нормальных возможностей подростка - он был старшим братом Салли.
-Привет, -донесся голосок откуда-то снизу, и Тайлер, которому было ближе остальных до пола, со вздохом опустил глаза, уже зная, кого обнаружит.
-Занято, -сказал он заготовленную фразу как можно более мягко малышу лет пяти, который весело глядел на него с тарелкой в руках, как и каждый день, когда приходил к их столу, чего-то ожидая.
Не меняя радостного выражения лица, юный номер ноль ноль девяносто девять послушно отправился за пустой стол неподалеку, с пыхтением взгромоздившись на стул с ногами.
-Мой нос в полном порядке, -предупредил Тайлер, садясь. -И я сам молод и полон сил, хотя Дебора Бинни так не считает.
-Вы опять поссорились? -Спросила Тома огорченно.
-Она лезет не в свое дело, -отрезал мальчик довольно жестко, метнув взгляд на Рено, который витал в облаках, или делал вид, безусловно являясь свидетелем не совсем лестной концовки спора для зачинщика, с его знаменитыми на весь Таймлапсис ушами. Когда было легко скрывать сверхострый слух? -А сама знает больше той чепухи, которой заговаривает нас.
Маквел с его репутаций миротворца многозначительно промолчал, понимая, что сейчас было бы неосторожно подливать масла в огонь.
-Может быть, ей просто не разрешено говорить, -пробормотал Джеверз, жуя.
Тайлер поморщился и принялся за еду в знак того, то разговор на данную тему закрыт, и спустя тишину, которая не смущает при долгой жизни бок о бок, сказал ему:
-Мы видели Салли по дороге сюда.
-Она любит снег,-обрадованно ответил Джеверз, глядя в окно, где в утренних сумерках все казалось голубым из-за желтых ламп внутри столовой.
"Все браться и сестры такие?" Подумал Тайлер.
-Это красиво, -тихо произнесла Тома, дуя на дымящуюся ложку супоподобной субстанции.
Нетеплокровный Локви, не морщась поглощающий кипяток по соседству, думал, обращать на себя внимание или нет, пока это не перестало быть актуальным.
-Джеверз, -произнёс Тайлер, оглядывая остальных. -Ты ведь... Ты точно знаешь насчет Салли?
-О чем ты?..
Тай посмотрел на цифры "два ноль восемьдесят восемь" на белой бирке Джеверза, и в который раз поразился тому, что красный чип Салли был помечен девяткой с тремя нолями.
Ведь и у нее не было способностей, которыми могли похвастаться обитатели первого и второго корпусов с красными и желтыми бирками перед жителями третьего, что всё убывали. Куда - никто не знал. Но если Салли и Джеверз так уверены...
"У нас нет... Нет, нет, никогда не было... детей! Нет!"
Он вздрогнул, настолько живо прозвучали эти возгласы в его мозгу, так же живо, как возникла картинка двух родных лиц, которые изображали абсолютную, испуганную и - о, да,- желанную отрешенность.
Его сердце было разбито.
Разве могли эти слова быть обратимы? Пути назад не было, он точно это знал. Все они здесь просто коротают время. Но он не мог заставить себя поверить, что не было ничего там, позади. Там было то, что доказывало - у него в груди все же не камень, а рана...
"О чем ты?" Осадил он себя. "О тебе речь пойдет в последнюю очередь..."
Но Салли и Джеверз?
Только теперь он понял, почему никто не говорит об этом.
Коротают время... Перед чем? Подростки, такие же, как он, ставшие друзьями или почти друзьями за этот срок, и один или двое из них просто уходят в никуда, и даже не смогут рассказать о том, что...
Что?
Вот почему они не думали про это. Инстинкт самосохранения. Здесь тепло, даже уютно, есть хоть какая-то на худой конец еда и вода, компания, что бы потрепаться от скуки, лишь бы не привязываться, и... это было почти тошнотворно.
Но ему нужно было чего-то ждать. Ждать будущего - а его словно не было.
"Что с нами сделают? Что с нами делают?"
Из раздумий его вырвал внезапный для всех вопрос, прозвучавший из уст Томы как ни в чем не бывало:
-Кстати, а где Тимоти?
Не успел никто подумать, что прошло уже слишком много времени для капельницы, как Рено подпрыгнул на месте. Издалека донесся звук сирены, и спустя секунду он раздался прямо над сидящими. Сигнализация в столовой была активирована, и зал залило красным мигающим светом.
-Что за... -Начал Альфред.
-Она повсюду, -перекричал Рено вой сирен, затыкая уши. -По всем корпусам!
Началась паника.
-Куда делся Тайлер!? -Воскликнула Тома.
Замогильный вой сигнала тревоги вытягивал нерв за нервом из мальчика, лежащего в четырёх стенах, которые превратились в единственный остов его дома, едва он заставил себя распахнуть глаза.
-Мама! -Крикнул он, подскочив на голом полу и уронив на себя поранившую его осколками разноцветного стекла елку. Она была огромной и тяжелой, и едва не раздавила его.
Почему она здесь?
Как долго он решался бежать к ней в залу за новой сборной моделью Ми-60, пока не началось...
Что-то было не так. Все было не так. Где он? Что стало с его комнатой?
Всюду гирлянды, искрящие после всепроникающей вспышки в мгновенно воцарившемся мраке,
огромные, свешиваются с голых стен, как лианы.
Стены вроде свои - но чужие, страшно чужие в то же время.
Он бежит на мягкий свет, похожий на свет свечи, спотыкаясь о предметы, которые никогда не окружали его, он держится за стены, что бы не заблудиться - и видит ее...
"Нет!"
Красный снова ударил в глаза, и вокруг нарисовался обеденный зал, полный испуганных детей.
Тайлер вскочил первым, ища глазами Дебору, пока не посмотрел в окно и не увидел ее бегущей к первому корпусу со всех ног, даже не накинув верхней одежды.
-Да сядьте уже, -сказал Локви, который перехватил взгляд Тайлера, не поднимаясь с места - он словно примерз к стулу. -Со всем разберутся.
-Ты нам не папочка, -напомнил Альфред услужливо.
Случилось то, что Локви повернулся к нему, и стакан, который он отнял от побледневших от злобы губ, треснул, потому что жидкость в нем превратилась в ледяной камень.
-Да ты сам, -сказал он, вставая с места, чего все ожидали едва не меньше сигнала тревоги. -Кто такой?
-Чего? -Скривился Альфред, подвигаясь к щуплому седоволосому мальчику вплотную, так что смотрел на него, опустив голову. -Не слышу.
Под вой сирен Локви увидел, как вспыхнул электрический свет в правом зрачке Альфреда; второй глаз с жестоким торжеством наблюдал, как ретируется поверженный враг. Никто не знал, что произошло с Локви в эту минуту на самом деле, но Маквелу стало не по себе.
-Почему сидите? -Заорал кто-то, вбегая в залу, и между столов понеслось:
-На выход! На выход!
-Изверги, -шипел Рено. -Прямо голышом!
-Локви хуже, -заметил Мёрфи. Лицо рыжеволосого мальчика на морозе мгновенно окутал плотный белый пар, вылетавший изо рта, ноздрей, ушей и даже сочившийся из глаз. Он начал перебрасывать огонь из одной ладони в другую, и вокруг него столпилось множество народа, так что произошла давка. Однако Двенадцатого поблизости не было. -Отойдем.
В кольце бойких товарищей он был оттеснен к самой ограде, представляющей из себя металлическую сетку со спиралью колючей проволоки под напряжением наверху.
Еловый лес по ту сторону прорастал сквозь огромные правильные развалины. Вся площадь санатория была запружена детьми, которых выгнали из палат в чем придется, и часть из которых еще не подозревала о спасительном тепле.
Как и все аномалии, способности Мёрфи тщательно скрывались не только для персонала санатория, но и осторожности ради в отношении большинства соседей по этой огромной клетке.
-Салли! -Кричал Джеверз, рыская по толпе, как обезумевший. Тайлер прицепился к его рукаву.
-С ней все в порядке, -уверял он его, срывая голос и получая синяки.
-Она на капельнице!
-Это просто какой-то сбой, Джеверз.
-Сбой?! -Воскликнул тот, повернувшись к Таю со страшными глазами. -А если из-за этого сбоя она умрет?!
Сирена заглохла, и эхо начало гулять между усеянными развалинами скалистыми горами, окружающими Таймлапсис далеким кольцом, которое на западе распаивалось на две горные вершины.
Тайлер опешил и отправился за Каламинго, не замечая, что из носа снова пошла кровь.
-Ты разглядишь, что твориться на седьмом этаже? -Попросил он умоляюще.
Его внезапно бросило в жар от осознания того, что он мог заставить Деб сказать, что будет с девочкой, когда Джеверзу придёт пора, вместо того, что бы препираться с ней. Это была совесть, которой он еще никогда не испытывал так... остро.
-С какой стати? -Подосадовал обладатель глаз со сверхточным зрительным фокусом, нервно кусая губы. -Там жалюзи.
Утро становилось не только холоднее, но и светлее, и потому уже было не различить даже, горит ли в процедурном кабинете лампа.
Тайлеру стало плохо.
Он отошел от Мёрфи, который шикал на всех, что бы не устроили пожара, и повис на стальной сетке ограды, глядя на воздымающийся вверх пейзаж.
Как ни странно, по всему периметру территории Таймлапсиса в ней не было ни калитки; с колючей проволокой наверху, она окружала корпуса, словно капкан, из которого не было выхода.
В который раз мальчик думал об этом, и сейчас его сердце сжалось особенно пронзительно.
Воспаленный взгляд Восьмого блуждал по изгибам ландшафта и причудливым конструкциям проросших лесом развалин.
Пейзаж, как ему показалось прямо сейчас - он был рад за что-то мысленно зацепиться, - содержал останки некой геометрии, что было заметно с удобного ракурса на протяженный склон предгорий снизу вверх.
Мальчик начертил глазами низкорослый квадрат в лесном массиве, и еще один повыше, и почти казавшуюся свежей просеку, которая бесконечно тянулась между подобными лоскутами, словно намереваясь опоясать все кольцо гор целиком.
В апатии следя за этой лентой, он наткнулся на угол старой вырубки, вонзающийся в лес неподалёку. Подняв голову, Тайлер оказался очень удивлён.
Это была конечность четкого треугольного выреза.
Если квадраты и просеку можно было объяснить традиционным человеческим вмешательством в природу, то это было нечто из ряда вон выходящее.
Тайлер, задумчиво изучая треугольник в само сердце еловой тайги, словно обнаружив в нем что-то знакомое, склонил голову на бок. Внезапно прямо перед ним на глазах из земли вырос дом - такой высокий, что последние этажи не были видны даже тогда, когда макушка мальчика, задравшего голову, коснулась плеч.
Следом за ним, словно исполинские грибы, поднялись из-за еловых вершин, которые показались приземистыми у сравнении с ними, сначала сваи и балки, потом окна, потом стены, превращающиеся в небоскребы, которые загораживали друг друга.
Мальчик не успел и пикнуть, как его подбросило над их крышами в небо, словно на невидимом лифте, а ноги уперлись в твердый пол. Вокруг него начал строиться дом, уже обложившийся стенами до его этажа.
Теперь вместо воздымающейся по склону тайги он смотрел сверху вниз на небоскребы и улицы, на автомобильные трассы и длинную железную дорогу, крыши и окна праздничного Блэкпойнта под тихим плотным снегопадом, и видел их такими, какими они выглядели...
Разряд!
-Не надо! -Взвыл Тайлер, съежившись в комок; перепад высоты сделал звонок вестибулярному аппарату, и он повалился в снег.
-Что за глюк на этот раз? -Спросил Альфред, протягивая руку, по которой все еще бежали молнии.
-Любопытство взяло? -Ответил Тайлер вопросом на вопрос, отталкивая ее и усаживаясь в снегу, зажав нос. Он вновь ужасно себя чувствовал.
-Всех заводят, -крикнул Мёрфи через головы.
-Я пойду, -сказал Тайлер, решивший не возвращаться в столовую. -Догоню Джеверза.
Номер две тысячи восемьдесят восемь направлялся прямо в первый корпус.
Центральный вход, куда возвращались эвакуированные через закрывшийся запасной, обоим мальчикам преградил санитар. Он задержал их в толпе других детей, послав Джеверза к своим и спросив, где одежда обоих.
-Мы просто хотели спросить, -наверное, первый раз в жизни прибегнув к вежливости, (что стоило немалых трудов), обратился к нему Тайлер, вымещая волнение на Джеверзе, которого пнул ногой, чтобы тот не натворил глупостей. -Никто не пострадал?
-Можете не волноваться, -сказал тот, судя по всему, едва сдерживая раздражение.
-Надо было брать остальных, -процедил Джеверз Таю на ухо. -И мы прорвались бы силой.
Тайлер вздрогнул, как ошпаренный. Толпа оттеснила их назад, и он начинал злиться.
-Что ты имеешь ввиду? -Переспросил он вызывающе.
-Мы ничего не можем сделать вдвоем, -сказал Джеверз скептически. -Ты что, не видишь? Я ожидал хоть какого-то внимания.
-То есть восьмой номер ничего не значит, -протянул Тай, сощурив глаза. -Как и две тысячи восемьдесят восьмой...
-Какой смысл в номерах? -Перебил его голос Томы, выросшей из-под земли между ними. -Думаешь, потому что ты зеленый, они должны под твою дудку плясать?
-Ты, стало быть, всегда торчишь под носом и подслушиваешь? -Взорвался Тайлер.
-А ты можешь только лапшу на уши старшим вешать, -покачала она головой. -Когда доходит до дела - ты у нас мальчик-паинька? Не разрешают войти?
-Да что с тобой случилось!
-Если это больница, -бросила Тома через плечо, направляясь к двери. -То у тебя только один диагноз - ускоренное половое созревание.
-О чем она? -Спросил Тайлер Джеверза, пребывающего в таком же замешательстве, как и он, когда девочка появилась и снова исчезла за спиной санитара, закутавшись в куртку.
-Джеверз!
-Салли?! -Крикнул тот, стараясь отбежать подальше, что бы лучше видеть двоих девочек на предпоследнем этаже, в забранном железной решеткой, как и соседские, окне палаты номер два.
-Ну же, помаши ему рукой, дорогуша, -сказала её гостья в лице Томы, обращаясь к Салли, но девочка сидела не двигаясь, ссутулив маленькие плечики на треплющем ее спутанные пряди обоих сквозняке из форточки окна.
Она словно спала.
Тайлер отвернулся с тяжелым сердцем, почувствовав себя одиноким как никогда.
Он вдруг заметил, что испачкал кровью стерильную белую рубашку с такой же алой цифрой один, украшающей нашивку на груди.
"Бежим, Восьмой."
Пронеслось в его голове. Он обернулся, но рядом не было никого, кто мог бы быть автором этой странной реплики.
"Бежим!"
Мальчик вздрогнул, костным мозгом ощутив, что слишком быстро наступил момент, ожидание которого каждый из здешних глушил как мог - момент, когда правда показала себя, и правдой был всеобщий непрекращающийся страх.
Страх, который заставил Тому вести себя странно, его собственный страх за других, потому что он ощущал, что не мог не быть неразрывно с ними не связан.
"Бежим, Восьмой!"
"Где Тимоти? Где Дебора?"
-Пройдем со мной.
Тайлера мягко подхватили под обе руки, осторожно застегнув на бритом затылке концы маски, пропитанной запахом, которым он дышал на капельнице всякий раз, перед тем как отключиться - что произошло и на этот раз.
-Доброй ночи, милый.
-Доброй ночи, мама, -прошептал мальчик, путаясь в словах.
Потом была вспышка миллиардов световых лет.
Больше он ничего не помнил.