20. Перемирие
Сижу в углу столовой, уткнувшись в пластиковый ланчбокс, и мрачно жую виноградину, как будто она — мой злейший враг. Дэн и Лиззи стоят в очереди у стойки с едой. Я бросаю взгляд в их сторону — не специально, конечно, просто... случайно. Она что-то говорит, жестикулирует рукой, словно режиссирует саму себя, а он смеётся в ответ. Его смех — открытый, чуть хрипловатый, но от этого не менее заразительный. Я слышала его сотни раз.
Она кладёт руку на его плечо, он не отстраняется. Я закидываю в рот ещё одну виноградину и чувствую, как губы сжимаются в тонкую линию. Не потому что ревную. Просто... неприятно.
Ладно, допустим, немного ревную. Но чисто по-дружески. Это разные вещи.
Лиззи — как из другой жизни. Она победила в конкурсе, поступила в университет, работает с "Перспективой". А ещё занимается арт-проектами, катается по городам и, конечно, успевает выглядеть так, будто у изголовья ее постели дежурит личный стилист. И говорит о своих достижениях так, словно даже не прикладывала усилий. Просто захотела — и вот оно есть.
Откидываюсь на спинку стула, смотрю в окно, за которым проносится осенний ветер, гоняющий по школьному двору пожухлые листья. Внутри такая же буря. И, если честно, я начинаю бояться что, что-то происходит. Серьёзно происходит.
Не люблю параноить. Не люблю быть одной из тех, кто видит заговоры в тенях. Но фигура, скользнувшая у дома Хиллов... Визитка Лиззи, и ее странное, почти шпионское: "один раз, когда будешь уверена". Сначала я решила, что это про "Перспективу". Шанс попасть туда. Но что-то не клеится. Слишком загадочно, намеренно завуалированно. Это всё — как кусочки пазла, и кто-то будто нарочно подсунул мне их, зная, что деталей не хватает.
Тайлер, или, как я теперь пробую про себя его называть — Илай, сказал, что хочет потратить перерыв на чтение в библиотеке. Никто, кроме меня не в курсе, что он может питаться человеческой едой, и Тайлера это устраивает. Но после его реакции на Лиззи — когда он посмотрел на нее так, будто узнал — мне уже не кажется, что всё так просто. Я думаю, он намеренно избегает даже малейшего шанса пересечься с Лиззи. Не то, чтобы я жаловалась. Если честно, я даже немного рада, что он не пришел. Я не уверена, что смогла бы нормально есть, сидя рядом с ним и наблюдая, как они с Лиззи переглядываются.
Снова поднимаю взгляд. Лиззи смеётся, поправляя шарф — как я поняла, это неотъемлемая часть ее романтично-творческого образа, потому что даже в относительно теплом помещении она продолжает кутаться в него по самый подбородок. Дэн улыбается, слегка прищуриваясь, и жест меня настораживает — он делает так, когда старается что-то понять. Дэн ведь не дурак. Наверняка он почувствовал, что Лиззи — не просто старая подруга с амбициями. Или же мне просто нравится видеть то, чего нет.
Когда они подходят к моему столику, я автоматически утыкаюсь в свой незамысловатый обед. Будто эта уловка может скрыть тот факт, что последние десять минут я их разглядывала, как персонажей из дешёвого подросткового фильма в замедленной сцене. Дэн садится рядом, чуть ближе, чем обычно — его плечо касается моего, а взгляд тёплый, мягкий и немного извиняющийся. Он улыбается мне так, как будто всё в этом мире было по-прежнему на своих местах, и я единственная, кому казалось, что всё летит к чёрту.
— Ты что, только фрукты ешь? — спрашивает он, заглядывая в мой ланчбокс с фальшивым ужасом. — Это же не обед, а наказание.
Я фыркаю.
— Последнее время нет аппетита.
Лиззи садится напротив, ловко разложив салфетку на коленях, словно даже столовая не может выбить из неё снобский лоск. Она начинает рассказывать, какие приготовления ждут конкурсантов: нужно будет подготовить презентацию, придумать подписи к работам, а потом ещё и сама выставка — где каждая деталь будет под контролем... угадайте, кого? Конечно, её.
Слушаю с напряжённой вежливостью, глядя, как она водит пальцем по краю стаканчика с чаем, и пытаюсь не сверлить её взглядом, хотя очень хочется. В какой-то момент я не выдерживаю:
— А почему ты приехала так рано? До окончания конкурса ещё больше двух недель.
Она чуть замешкалась. Совсем немного — ровно настолько, чтобы я это заметила.
— Захотелось вырваться из города, — отвечает она с лёгкой улыбкой. — Осточертели суета и шум. Хотелось подышать воздухом Пайнвуда, увидеть старых друзей.
Старых друзей. Интересно, кого именно она имела в виду, кроме Дэна. Так, стоп, она ведь училась с Дэном в Вестморе, а значит... и с Таем.
— А ты знала Тайлера? — спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо. В груди что-то кольнуло, и я поняла, что сжимаю виноградинку слишком крепко.
Лиззи моргнула.
— Хм-м... Тайлера?
— Ну, он же учился в Вестморе. Как и ты, разве нет?
Она делает вид, что вспоминает.
— Я была подругой Дэна, и тесно общалась с Кирой, — говорит она, глядя на него чуть дольше, чем мне хотелось бы. — А Тай поступил уже после моего выпуска. Мы, вроде бы, не пересекались.
Что-то не сходится. Возможно, я придираюсь, но её лицо, её пауза... это была не просто забывчивость. Это был уход от ответа. Как будто она специально выигрывала себе время подумать и выбрать слова, которые не скажут мне ничего. Смотрю на Дэна — он слегка хмурился, словно тоже что-то вспоминал.
Лиззи быстро возвращается к обсуждению выставки, и её голос снова заполняет всё пространство за столом — лёгкий, наполненный бессмысленными фразами, как газировка, из которой выветрились все пузырьки. Я не слушаю. Не могу. Напряжение нарастает внутри, и даже тёплая близость Дэна, его периодическое подначивание — то он стащит кусочек фрукта из ланчбокса, то ткнет меня локтем, — не могли этого полностью заглушить. Он думает, что я ревную. В какой-то степени — да. Но дело было не в этом. Я просто не верю Лиззи. Не верю ни одному её слову.
Наконец, мое терпение заканчивается.
— Ладно, ребят. Мне пора. Увидимся позже.
Поднимаюсь, не дожидаясь вежливых прощаний, и направляюсь к выходу, чувствуя, как сердце колотится с раздражающей громкостью. За спиной слышу шаги.
— Зои, подожди!
Дэн догоняет меня уже у выхода. Останавливаюсь, не оборачиваясь сразу. Он подходит ближе и становится рядом, дыша чуть быстрее, чем обычно.
— Всё в порядке?
Я резко поворачиваюсь к нему. Ответ выходит чуть громче, чем я планировала:
— Не знаю, Дэн. Всё в порядке?
Он смотрел на меня с прищуром, как будто пытался понять, откуда в моих словах столько огня. И вдруг — та самая улыбка. Эта заразительная, почти наглая, от которой у меня всегда начинают подкашиваться колени в самый неподходящий момент.
— Вау, — отозвался он, — теперь я даже не знаю.
Закатываю глаза, но в груди уже теплится предательский смешок, который вырывается прежде, чем я успеваю его удержать.
— Поговорим после занятий, ладно? — мягко спрашивает он.
Киваю и уже собираюсь уйти, но он притягивает меня ближе и крепко обнимает. Его губы почти касаются моего уха, когда он шепчет:
— Мне нравится, когда ты меня ревнуешь.
Вспыхиваю и выворачиваюсь из его объятий. Пытаюсь отстраниться, но он не дает далеко уйти — игриво щёлкает меня по носу, как будто я была ребенком. Потом все же отпускает.
Иду на урок, не оборачиваясь, но сердце стучит так, будто вот-вот выскочит. Всё было слишком запутанно — Лиззи, Тайлер, тревожные догадки и тени в ночи... Но вот сейчас — на несколько секунд — всё, чего я хотела, это, чтобы этот идиот снова шептал мне на ухо.
Иногда мне кажется, что я что-то сломала. Не просто отношения. Себя. Я не та Зои, которой была раньше. И, что хуже всего, я не знаю, кем становлюсь. У меня внутри всё время кто-то спорит. Та часть, которая хочет держаться за прошлое — и та, что тянется вперёд. Но ни одна не выигрывает.
***
Не могу сосредоточиться ни на одной из тем — всё, что говорят учителя, превращается в глухой, монотонный шум. Ловлю себя на том, что уже третий раз читаю одну и ту же строчку в учебнике — мозг отказывается ее воспринимать, будто сопротивляется смыслу. Пальцы крутят карандаш, ногой я отбиваю какой-то нервный ритм.
Когда учитель обращается к нам с вопросами, я прячусь за чужими спинами — вроде бы наивный детский приём, но сегодня он единственный, на который хватает сил. Я просто не хочу, чтобы меня видели, и тем более о чем-то спрашивали.
Урок за уроком я отсчитываю минуты, пока не остаётся один — биология. Мистер Коллинз и его проницательный взгляд. Нет. Не сегодня.
Я поднимаюсь, собираю вещи и выхожу из класса. Мне нужно уйти. Пусть это глупо, пусть это вызовет вопросы, но я больше не могу. Мне физически тяжело находиться в этих четырёх стенах. Мне нужно место, где я могу быть одна. Где я постараюсь собрать разрозненные подозрения воедино.
И тут я вспоминаю — старый стадион, наше с Дэном укромное место под поломанными трибунами.Там пахнет пылью, сырой травой и свободой. Туда никто не ходит. Раньше это было убежище. Тайное, уютное. Место, где я могла дышать. Где он сидел рядом и кидался в меня обёртками от шоколадок, пока я бурчала на него, делая домашку. Где мы говорили о будущем, как будто у нас его будет столько, сколько захочется.
Почти выхожу из школы, дотрагиваясь до холодной металлической ручки двери, и... замираю. Совесть тянет меня назад, шепчет, что так просто сбежать нельзя. Что будет хуже. Что Коллинз заметит, и тогда разговоров не избежать.
Разворачиваюсь на пятке, как будто от этого зависит моя честь, и, не давая себе времени передумать, иду к кабинету Коллинза. Стучу тихо, но настойчиво, и захожу внутрь.
— Мистер Коллинз, можно? — голос неуверенный, но поворачивать назад поздно.
Учитель вскидывает на меня слегка уставший взгляд и кивает головой, отрываясь от своих бумажек. Рука все еще держит ручку, которой он только что писал, и это очень явный намек на то, чтобы я поторапливалась.
Сначала хочу соврать — сказать что-то про врача, про внезапную головную боль, про рожающую кошку. Но слова застревают в горле. Я устала.
— Я... прогуляю биологию.
Коллинз смотрит на меня немного ошарашенно, но потом вдруг усмехается, как будто понимает больше, чем говорит вслух.
— Что, серость будней высасывает всё вдохновение?
Я давлю непроизвольный смешок, кивая. Он неодобрительно качает головой:
— Ладно, пока не установлены камеры, иди. Но если нарвёшься на администрацию — я тебя не видел. Ты ушла по-французски, поняла?
Пару секунд мой мозг даже не может понять, что это — разрешение. Я совсем не ожидала такого ответа.
— Поняла. Спасибо. — Искренне благодарю его, быстро исчезая из кабинета, пока он не передумал.
Бегу по коридору, прижимая рюкзак к груди. Мне нужно подумать. Разложить всё по полочкам — Лиззи, Дэн, Тайлер, странный узел тревоги, свернувшийся внутри. И для этого мне нужно побыть одной. Там, где никто не будет отвлекать.
***
Стадион встречает меня привычной тишиной и запахом сырости, будто всё застыло в каком-то моменте прошлого. Мелкие травинки между бетонными плитами, облупившаяся краска, даже кривые лавочки — всё на месте, и всё странно утешает. Для меня остается загадкой, почему это место еще не снесли. Почти дохожу до того самого укромного уголка под трибунами, когда слышу приглушённые голоса.
Я замираю. Через просвет между рядами лавочек вижу чей-то силуэт.
Первый порыв — развернуться и бежать. Но потом я узнаю голос Тайлера.
Он говорит тихо, с какой-то особенной дикцией, как будто каждое слово заранее взвешено. Сначала прихожу к самому пессимистичному выводу из возможных — он схватил такой мощный баг, что решил спрятаться и теперь говорит сам с собой. Затем брови взлетают вверх — кто-то отвечает Тайлеру, и, кажется, я различаю интонации Дэна.
Я уже делаю шаг назад — уйти, не мешать, оставить парней наедине. Черт возьми, они ведь впервые разговаривают дольше пяти минут. Но потом слышу свое имя.
Стою далеко — не могу разобрать точных слов, а если подойду слишком близко, меня могут увидеть. Присаживаюсь на корточки и гуськом подбираюсь к дальним лавочкам — так, парни меня не заметят, а я буду слышать все.
Доползая до места, прижимаюсь к лавочке, словно от этого стану невидимой. Качаю головой, оглядываясь вокруг. Если кто-то решит заглянуть сейчас на стадион, меня заметят сразу же.
Отгоняю тревогу подальше и сосредоточенно вслушиваюсь. Да, это плохо, да, я знаю, что подслушивать — неэтично, мерзко и всё такое, но иногда... иногда хуже — не подслушивать.
Тайлер рассказывает Дэну все то же, что и мне. О своих ошибках, о том, что его эмоции были частично заблокированы, а воспоминания удалены. Дэн это и так знает — я вывалила ему все это сразу же, как узнала сама. Теперь немного стыдно перед Тайлером. Возможно, он бы не хотел рассказывать об этом кому-то, кроме меня. Потом Тайлер говорит про обнаруженный им мануал, про то, что его родители могут в любой момент залезть ему в голову — а он даже не будет знать. Про то, как иногда он чувствует, будто сходит с ума от этих внутренних конфликтов, потому что не понимает — он делает что-то сам, или его заставляют. Звучит он спокойно, почти равнодушно. Совсем не так, как со мной.
Дэн отвечает редко, и коротко. Я почти не различаю его тихих слов, но интонации — да, их слышу прекрасно. В них — смесь сочувствия и злости, такой тон, каким говорят о чём-то, с чем не можешь смириться, но и изменить не можешь. И когда Тайлер заканчивает, Дэн, кажется, выдыхает:
— Это хреново. Если в "Роботикс Инк" узнают, что ты осознанный, тебя обратно на завод увезут. И на этот раз не отпустят.
Меня передёргивает от этих слов.
— Дэн, ты видел кого-нибудь, похожего на меня?
Дэн не отвечает. Должно быть, задумался.
— Такого как ты — нет. Я встречал андроидов четвертого поколения, хотя они пока так и остались тяжелым люксом — позволить себе может не каждый. Если не обращать внимания на серийный номер, они сильно похожи на людей. Настолько сильно, что ты можешь общаться с ним пару минут, пока не осознаешь, что перед тобой — робот. Но так или иначе, что-то их выдает. Странная постановка слов, неестественный жест, неуместная реакция. Иногда они путаются в воспоминаниях, если являются копией. Такое и у людей случается, но выглядит это естественно. Андроиды же этого не замечают.
— Меня тоже что-то выдает? — голос Тайлера звучит неподдельно взволнованно.
— Сейчас — ничего.
Я сглотнула.
— Тебе надо к Кире. — продолжает Дэн. — Она в этом соображает лучше. Может проверить твою систему, найти подводные камни, которые компания могла оставить. Хотя бы научит тебя, как не выдавать себя.
— Думаешь, она сможет? — голос Тайлера звучит тише, но я улавливаю в нём надежду.
— Для меня Кира — гений. Попробуй, что ты теряешь? Она поймет, что можно делать, а что — лучше не стоит.
Тайлер молчит некоторое время. А потом произносит:
— Спасибо. Правда. Я не хочу возвращаться на завод.
— Мы не дадим, — говорит Дэн, и тепло этих слов так резко контрастирует с холодом ссор, через которые они прошли.
Наступает пауза. Какая-то недосказанная, почти некомфортная.
— Дэн, заранее прости за то, что я собираюсь спросить, но... — Тайлер колеблется. — Что ты чувствуешь к Зои?
Моё сердце начинает колотиться, как будто хочет выскочить из груди и убежать куда-нибудь подальше.
Дэн не отвечает. Я чувствую, как напрягаюсь всем телом, будто от того, что он скажет Тайлеру, зависит баланс вселенной. Видимо, молчание слишком красноречиво, потому что я слышу, как Тайлер хмыкает.
Потом Дэн что-то говорит, но слишком тихо. Голос переходит в шёпот, я не слышу ни слова, и это становится невыносимым. Осторожно перемещаюсь, чтобы прислониться ближе и расслышать хоть что-то... но лавка, подлая штука, с предательским скрипом сдвигается с места, и я не успеваю ухватиться ни за что.
Падаю.
С таким размахом, с каким только может рухнуть человек, пытающийся быть незаметным. Ощущаю удар о бетон — щека горит от резкой боли, пальто цепляется за выступ, и слышен характерный треск ткани. Отлично.
Парни появляются почти сразу. Они выглядят так, будто перед ними материализовалось привидение: Тайлер широко распахнул глаза, Дэн — удивленно поднял брови. Они оба поднимаются ко мне, помогают встать, а я пристыженно прячу взгляд. Мало того, что теперь очевидно, что я подслушивала, так еще и выгляжу, мягко говоря, не очень. Волосы в беспорядке, пальто порвано, щека, кажется, ободрана.
Я должна чувствовать стыд. Но я начинаю смеяться.
Сначала тихо, потом громче, и вот уже не могу остановиться. И в моем смехе не только неловкость. В нем всё напряжение последних дней, злость и усталость, какая-то глупая радость от того, что они оба здесь, рядом. Тайлер сначала обеспокоенно оглядывает меня, явно проверяя, не слишком ли сильно я приложилась головой. Но убедившись, что я в порядке, тоже тихонько смеется. Дэн сначала разочарованно качает головой, рассматривая царапину на моей щеке, но потом сдаётся и усмехается.
Когда я, наконец, успокаиваюсь, чувствую себя легче, чем за всё последнее время.
— Все подслушала, прогульщица? — спрашивает Дэн.
— Только самое необходимое. — Отвечаю ему, дерзко вскинув подбородок.
Дэн фыркает, а Тайлер снова тихо посмеивается. Дэн снимает резинку с запястья — ту самую, которой иногда убирает волосы со лба, заплетая маленький пучок, — и подаёт мне.
— Держи, если нужно. Только верни, я постоянно их теряю.
— Окей, — улыбаюсь я.
— Нужно обработать твою рану, — отмечает Тайлер, стараясь не выдавать волнения за меня. Это даже мило.
— Скажешь тоже — рана. Просто царапина. — Хочу прикоснуться с щеке, но Дэн перехватывает мою руку.
— Куда грязными пальцами лезешь?
— Ну прости, мамочка. — Закатываю глаза, хотя забота мне приятна.
Привожу волосы в порядок с помощью резинки Дэна, надеясь, что выглядеть стала менее помято. Парни наблюдают за мной с разной интенсивностью во взглядах и мне становится неловко.
— Думаю, нам лучше уйти отсюда.— Предлагаю я. — Мы слишком заметные.
Они оба кивают без раздумий. Мы спускаемся на землю, и я пытаюсь подстроиться под их широкие, поспешные шаги. Покидаем территорию школы окольными путями, чтобы не напороться на случайных свидетелей нашего прогула.
— Ребята, а почему вы там были? — обращаюсь по большей части к Дэну, потому что только он мог предложить Тайлеру спрятаться под трибунами.
Дэн морщится, будто раскусил что-то горькое. Тайлер выжидающе смотрит на него, а потом поджимает губы. Кажется, у них появился общий секрет.
— Ладно, — отступаю, поднимая руки. — Если не хотите говорить...
— Чёрт, Зои. — Дэн резко выдыхает и смотрит на меня так, словно решается прыгнуть в ледяную воду. — Я просто хотел... кое-что узнать.
— О чём?
Он отводит взгляд, и голос выдает испытываемое им напряжение:
— О ком. Лиззи.
Ощущаю, как внутри все холодеет.
— Ты же заметила, что Тайлер её узнал? — Дэн смотрит прямо на меня, взгляд будто проникает внутрь.
Я молча киваю. Конечно заметила. Это невозможно было не заметить — то, как изменилось его лицо, как в нём вдруг что-то вспыхнуло.
— Но она его — нет? — неуверенно уточняю. — Она ведь сама сказала, что не была с ним знакома.
Дэн сжимает челюсть. Следующие слова даются ему с трудом.
— Зои, я помню, как знакомил их, когда жил в Вестморе. Они общались. Лиззи даже пригласила Тайлера на вечеринку, в честь ее выпуска.
Сердце пропускает удар. Я получила еще один кусочек пазла, который никуда не подходит. Но может, мне стоит поискать подсказки у тех, кто рядом?
— Ребята, мне нужно с вами кое-что обсудить.
Они оборачиваются одновременно. Взгляды — разные. В одном читается тревога и уязвимость. Второй — мрачный, почти безэмоциональный. Но есть у них что-то общее. Они оба будто уже знают, что я собираюсь им сказать.