15. Боль
Уже довольно темно, но луна светит ярко, а из-за того, что электрическое освещение города осталось далеко позади, каждая звезда видна на небе. Иду по знакомой тропинке к реке. Мысли бурлят и прыгают, и я раздраженно тру ладонями лицо.
Завтра утром мы уезжаем домой и мне страшно возвращаться в привычный мир. Больше не знаю, как вести себя с Дэном — после произошедшего в лесу он смотрит на меня так, словно других людей вокруг не осталось. Он не наседает и ничего не требует, но теперь я точно знаю, что он чувствует ко мне. А Тайлер... как только он ловит мой взгляд и привычно искренне улыбается, то горло стискивает необъятное чувство вины. По факту мы друг другу никто, но я все равно ощущаю себя предательницей.
Кира наблюдает за мной как хищник, готовый к прыжку. Девушка больше не провоцирует, но я практически слышу, как тикают часики до момента, когда она взорвется. Мне нужно взять себя в руки и распутать клубок этой драмы, но я просто физически не могу на это решиться — стоит открыть рот, как ощущение неотвратимого конца моих с ребятами отношений заползает под кожу.
Злые слезы копятся в уголках глаз. Нетерпеливо моргаю, не позволяя испытывать жалость к себе самой. Хочется оказаться где-то далеко в прошлом, где был Тай и планы на будущее. Где самой большой проблемой было выбрать, что съесть на завтрак или надеть в школу.
Наконец, достигаю берега реки. Луна бросает яркие блики на поверхность воды, отовсюду слышны стрекотания сверчков, и если бы мое сердце не разбивалось на миллион кусочков, то я бы вдоволь насладилась чарующей атмосферой этого вечера. Сажусь прямо на песок, пытаясь успокоить скачущие галопом мысли. Стараюсь размеренно дышать и очень хочу, чтобы в голове уже прояснилось, но вместо этого тихо всхлипываю. А потом еще, и еще. И сколько бы не пыталась, больше не могу сдерживать поток рыданий. Мысли душат, воспоминания отдаются пульсирующей болью в висках.
Когда слезы заканчиваются, меня все еще немного трясет, а дыхание сбитое и рваное. Запускаю пальцы в песок, играя с шероховатой текстурой. После мини-истерики становится чуточку легче. Я приехала сюда с надеждой отвлечься и отдохнуть, а в итоге самолично усугубила и так напряженные отношения. И как бы я не оттягивала этот момент, дать ответ все же придется: дальше изводить Дэна и себя нельзя. Мне страшно и горько. Какое бы решение я не приняла, в конечном счете оно приведет к тому, что я кого-то потеряю — и как с этим справится, не знаю.
На плечи опускается что-то мягкое. Резко оборачиваюсь и вижу встревоженного Тайлера, кутающего меня в плед. Так же быстро отворачиваюсь, стыдливо вытирая мокрые щеки. Специально же сказала всем, что хочу побыть одна.
— Не хотел беспокоить, но заметил, что ты не взяла верхнюю одежду или плед. А у воды особенно холодно вечером. — Тайлер устраивается рядом, но не слишком близко. Встречаться с его взглядом невероятно неловко.
— Уходи, пожалуйста. — Прошу, надеясь, что от грубости тона Тайлеру станет обидно и он правда уйдет. Я не готова говорить с ним сейчас, даже если это нужно сделать.
— Зои, что происходит? — с легкой сконфуженной улыбкой спрашивает он. Андроида совсем не заботит моя реплика, поэтому пробую чуть настойчивее.
— Я хочу побыть одна.
— Я тебе не помешаю. — Ответ звучит сразу же, едва успеваю закончить предложение.
— Просто... убирайся. — На этот раз мне даже не приходится прикладывать усилия — мой голос пропитан раздражением. Зажмуриваюсь, собирая достаточно смелости, и продолжаю: — Не думаю, что нам стоит общаться. Так будет лучше.
Тайлер только выгибает бровь, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень недоверия.
— Зачем ты это говоришь? Ты ведь сама в это не веришь.
— Может, я лучше знаю, что говорю? — продолжаю настаивать, а по венам растекается ненависть к самой себе за такое отношение к андроиду.
Тайлер встает, и испуганной пташкой проносится мысль, что у меня все же получилось добиться своего — он собирается уйти. Но андроид не уходит, а усаживается прямо напротив. Он ищет мой взгляд, и я трусливо отвожу глаза. Тайлер уверено берет мое запястье, прижимая к нему большой палец. Его движения слаженные и быстрые: совсем не похожи на те робкие прикосновения, которые он позволял себе тем вечером на заднем дворе моего дома. Пытаюсь отшатнуться, но он легонько дергает на себя, пресекая попытки сбежать.
— Сейчас твой пульс выше, чем обычно, а зрачки слегка расширились. Ты избегаешь смотреть мне в глаза и нервно выкручиваешь пальцы рук. Что значит — ты лжешь. Я хорошо тебя изучил, Зои. — Он легонько проводит по запястью, будто пытается компенсировать твердость, с которой схватил меня до этого. Приятные ощущения смешиваются с волной горечи и сожаления, и я аккуратно выпутываюсь из его прикосновения.
— Прекрати, звучит стремно... — стараюсь придать голосу прежнюю интонацию, но в нем слышна только дрожь. Почему, когда это действительно нужно, лгать у меня получается ужасно плохо?
— Может опустим всю эту браваду и просто поговорим? Обещаю, что бы ты не сказала, это не покинет берега.
Обхватываю себя руками. Что ж, если он так хочет откровений, я ему их предоставлю.
— Я плохой человек, Тайлер. Тебе не стоит проводить со мной время.
Тайлер скептично усмехается, устраиваясь удобнее и опуская ладони на песок. Сложно представить, что еще неделю назад его реакция на мои слова была бы совсем другой — настолько быстро он учится. Он выглядит умиротворенным, а отблески лунного света, ласкающие его силуэт, придают ему почти сверхъестественную привлекательность — сейчас он напоминает возвышенное существо, которого не заботят людские проблемы.
— Думаю, ты заблуждаешься. Потерянная — да, запутавшаяся — да. Но плохая? Ты не подходишь под определение плохой.
— Знаешь, я передумала. Уходи.
— Чтобы ты и дальше продолжала самобичевание в одиночестве? Предпочту остаться.
— Ты невыносимый. Я больше не хочу с тобой разговаривать.
Тайлер не отвечает, позволяя перевести дух после маленькой перепалки. А потом слегка щурится, наклоняясь ближе ко мне, и от уверенности, которой пропитано каждое его слово, все заранее подготовленные фразы вылетают напрочь из моей головы.
— Врешь. Опять. А еще очень сильно злишься, когда чувствуешь себя беззащитной, и вымещаешь все свое негодование на близких. Не помню, чтобы ты так делала раньше. Предполагаю, это черта у тебя появилась после пропажи Тая.
Закончив, он так и остается на месте, не торопясь возвращать безопасную дистанцию между нами. Он не улыбается, но в его глазах пляшут задорные искорки — кажется, ему понравилось спорить со мной. А еще больше понравилось то, что он одержал победу.
— И сколько я должна за этот анализ? — интересуюсь, борясь с острым желанием огрызнуться.
— Я что-нибудь придумаю. — Тайлер слабо улыбается. Похоже, оценил, что я не нашла в себе сил вспылить. А потом он спрашивает то, от чего мое сердце уходит в пятки: — Поссорилась с Дэном?
— Нет... Я не уверена, что стоит этим с тобой делиться.
— Обещаю, буду беспристрастен. Только слепой не заметит ваших отношений.
Лицо Тайлера лишено предвзятости, но говорить с ним о чувствах к Дэну адски странно. Неужели, я просто заблуждалась, приписывая андроиду симпатию, которую испытала сама? Тайлер никогда не намекал на чувства — понятно, что у него есть воспоминания о нашей влюбленности, но я ни разу не спрашивала, что он чувствует по отношению ко мне. Все это время он просто пытался поговорить, провести время рядом — наладить хоть какое-нибудь общение, но никогда не напоминал о прошлой привязанности. Способен ли он в принципе что-то такое ощущать? Как любовь выглядит для андроида? Как бы он ее проявлял?
Устало вздыхаю. Возможно, я совершаю очередную непоправимую ошибку, открываясь андроиду, но терять мне особо нечего — в любом случае рано или поздно кто-то из них меня покинет. Вероятнее, оба сразу. И одновременно.
— Между нами кое-что произошло... — Тут же поджимаю губы, осознав подтекст фразы. — Черт, звучит ужасно двусмысленно. Ничего такого не случилось, просто... Мы слишком сблизились, и я поняла, что не готова к этому. Теперь боюсь, что потеряю его.
Тайлер понимающе хмыкает. Он ведет себя слишком расслабленно для человека, который мог бы испытывать что-то напоминающее ревность. Быть может, она заблокирована, как когда-то ненависть? Почему-то это вызывает у меня разочарование и я с отвращением качаю головой. Иногда мне противно от своих мыслей и чувств. Тайлер все же ошибается. Хороший человек такого бы не испытывал.
— Ты хотела, чтобы это произошло? — тон сухой и мои плечи непроизвольно опускаются.
— Я... Да. Не знаю. Сначала я думала, что хочу, а потом...
Тайлер безмятежно склоняет голову на бок. В душе зарождается тоска. О чем он сейчас думает?
— А потом передумала? — не дождавшись ответа, предполагает андроид.
Потом появился ты.
Молчу, пытаясь вытеснить щемящее чувство из сердца. Я была готова довериться ему без остатка, думала, что терять мне нечего, но когда настал решающий момент, вся стушевалась. Говорить правду больно. Теперь я понимаю это.
— Что-то вроде. — Выталкиваю из головы навязчивую идею открыться ему полностью. Есть вещи, которые тяжело признать даже перед самой собой. — Так или иначе, я поняла, что обманываю себя и Дэна. Но мне страшно отказывать и терять его. Я останусь совсем одна. Я не знаю, как справляться без него.
— Да уж, дилемма. Но привязывать к себе человека только из-за того, чтобы не чувствовать себя одиноко — как-то по-варварски, не считаешь?
Отрешенно киваю. Не думаю, что его вопрос нуждается в ответе. В груди разрастается бездонное чувство тоски, и даже не успеваю задуматься, прежде чем слова срываются с языка:
— Ты не ревнуешь?
Тайлер задумчиво отводит взгляд на ночное небо. Кажется, на этот раз погрузился в анализ собственной личности. Радует хотя бы то, что мой вопрос не вызвал у него очередного бага.
— Ревную... Как я могу ревновать кого-то, кто не является моим? Я не имею на это права.
Его ответ человечный, но при этом механически-отстраненный, словно он говорит не о себе, а о ком-то другом.
В этот момент мне начинает казаться безумием все произошедшее с нами тем вечером. Мы просто коснулись. Неужели этого достаточно, чтобы я вообразила себе симпатию? Неужели мне настолько одиноко? Эгоистичная грусть душит и я даже не чувствую того облегчения, которое наступает от обсуждения тяжелых мыслей.
Не сразу замечаю, что Тайлер снял кроссовки, а сейчас стягивает носки и закасывает штанины джинс как можно выше. Сконфуженно наблюдаю за его действиями.
— Что ты делаешь?
— Хочу почувствовать мокрый песок. — Он поднимается, отряхивая прилипшие к одежде песчинки. — Идешь?
— Холодно же! — кажется, он все же сломался от нашего разговора, но как-то иначе.
— Просто доверься.
Андроид протягивает руку и я недолго раздумываю, прежде чем вложить свою ладонь в его. Одним сильным движением он поднимает меня на ноги, а потом опускается на колени, расшнуровывая мои кеды.
— Ох, Тай, я сама... — от неожиданности его заботы совсем теряюсь, пытаясь наклониться и помочь. Тайлер поднимает голову, глядя на меня снизу вверх и широко улыбается. Запоздалая мысль ошпаривает кипятком: я назвала его совсем как...
— Позволь мне эту шалость, — Тайлер быстро справляется с моими кедами, начиная стягивать носки, и я краснею до кончиков ушей. Его непосредственность, наивность и забота — сейчас так остро ощущаю, что не заслуживаю иметь рядом такого, как он.
Мои джинсы слишком узкие, чтобы закасать их, но Тайлер на пробу дергает край штанины вверх. От неожиданности чуть не теряю равновесие, и хватаюсь за его плечи.
— Прости... Наверное, придется их снять?
— Ээ... Что? — сложно понять шутит он или нет, и пока я в этом разбираюсь, мой организм открывает новые грани смущения.
Наблюдая за моими потугами, Тайлер не выдерживает и смеется, поднимаясь на ноги. Он легонько проводит пальцем по моему лбу, убирая выбившуюся прядку, и прежде чем я начинаю возмущаться, уводит за собой в реку.
От холода воды, ласкающей стопы, рефлекторно начинаю дрожать. Мокрые песчинки застревают между пальцами, а редкие камушки неприятно впиваются в пятки. Искренне задаюсь вопросом: зачем я сюда полезла?
Тайлер притягивает меня ближе, и уткнувшись в его грудь, я чувствую как она поднимается и опускается, имитируя дыхание. Взволнованно поднимаю на него взгляд. Тайлер встречает его слабой улыбкой. И вдруг ощущаю, как от него начинает исходить тепло. Сначала кажется, что его прикосновения вызвали во мне согревающую бурю эмоций, но вскоре понимаю, что жар буквально исходит от его кожи.
— Тайлер, ты... что ли ходячая батарея?
— Из всех моих прозвищ это самое оригинальное. — Он кривит губы в ухмылке, но я осознаю, что неосторожный подкол мог задеть его. В школе я слышала клички и похуже, и все равно хочется извиниться.
— Прости...
Андроид примирительно мотает головой, как бы говоря «пустяки». Что-то безвозвратно меняется в наших отношениях. Это неправильно, абсолютно неестественно — я понимаю это головой, но все равно позволяю сердцу трепетно сжиматься от нахлынувших чувств. Обнимаю его сильнее, впитывая это ненормальное тепло, пропуская его через уставшее тело. Не хочется нарушать волшебство момента, поэтому даже дышу тише, и упиваюсь окутавшим меня спокойствием.
Но Тайлер первый нарушает уют молчания:
— Зои... Что ты чувствуешь ко мне?
— Ты действительно хочешь знать? — еле слышно спрашиваю, усердно глотая горькую иронию. Я сама начала задаваться этим вопросом, но не нашла в себе смелости задать его первой. Неосознанно отстраняюсь, но крепкие руки, обнимающие меня, не позволяют этого сделать.
Тайлер не отвечает. Вскидываю голову и натыкаюсь на странную, почти человеческую мягкость его взгляда, которая всегда сбивает с толку.
— Да. Потому что, если ты не поговоришь об этом сейчас, это будет гнить внутри. А ты и так уже слишком долго все в себе носишь.
Я тяжело выдыхаю, чувствуя, как внутри растет решение сдаться. Или, возможно, признание, что дальше молчать — хуже, чем говорить.
— Я... Я виновата. Перед вами обоими. И перед собой тоже. Я не знаю, что чувствую... Я только знаю, что каждое утро просыпаюсь с комом в горле. С Таем, с ним все было ясно. Я любила его. А потом — пустота. И вдруг появляешься ты. С этим лицом. С этим голосом. С нашими воспоминаниями. Но ты не он, правда?
Тайлер не сразу отвечает. Его лицо отражает целую гамму сложных, еле уловимых эмоций и я вздрагиваю от бесконечной тоски, плескающейся в глубине его глаз.
— Я не Тай. Но я часть его. — Тайлер прикладывает руку на грудь к тому месту, где у людей бьется сердце и прикрывает веки, будто прислушиваясь. — Все, что он чувствовал к тебе — это тоже я. Его нежность, его боль, его смех. Я не пытаюсь быть им, и не прошу любить меня только за то, что я ношу его облик. Но знаешь... я бы хотел, чтобы ты когда-нибудь позволила себе открыться тому, что можешь ко мне почувствовать.
Эти слова кинжалом режут мою израненную душу. Нечестно, несправедливо, и в то же время мучительно приятно. Внутри пульсирует желание сказать хоть что-то, но горло сжимается, как будто и воздух, и слова закончились.
— Я боюсь. — Это все, что вырывается. — Я боюсь сделать выбор. Так или иначе я предам кого-то: тебя, Дэна... себя.
Тайлер отводит взгляд, в первый раз за вечер теряя ту уверенность, с которой пришел. Его плечи слегка опускаются.
— Тогда, может быть, пока не выбирай. Просто будь. Смотри на звезды, дыши, плачь, злись — но будь. А когда поймешь, кого и что хочешь — тогда и поговорим снова.
Я киваю, пытаясь не дрожать от тяжести признания, но Тайлер понимает мое состояние по-своему и ведет к берегу, осторожно обхватив мои ладони, как будто боится, что если отпустит — я так и останусь стоять в холодной воде.
Мы молчим. Он помогает мне снова обуть кеды и зашнуровать их, кутает в плед, который принес. А потом встает немного поодаль, повернувшись ко мне в пол-оборота.
Я вижу, как сейчас в нем что-то ломается. Не физически — глубже. Он борется с чем-то внутри: с тем, что не должен чувствовать, или с тем, что чувствует слишком остро. Со своим кодом? Очередным багом? Я не знаю. Но знаю, что эта борьба делает его все более человечным.
— Не сиди тут долго, — тихо произносит он, и разворачивается, ступая на тропинку. Он не оглядывается, и через пару минут его силуэт оказывается полностью поглощен мглой — мне даже кажется, что его рядом со мной никогда и не было.
Я остаюсь на берегу, с колючим дыханием и ноющей тяжестью внутри. Я наивно полагала, что все еще держу дистанцию. Что контролирую, не позволяю себе лишнего. Но теперь знаю: я уже пустила его глубже. И часть меня этого не боится.
***
Утро странное с самого начала. Воздух словно загустел, обретая с привкус чего-то невысказанного. Напряжение витает в домике, прилипает к коже. Я замечаю его, пока мы собираем вещи: Тайлер и Дэн избегают друг друга, будто стоит им пересечься — и что-то вспыхнет.
Я пытаюсь сосредоточиться — просто складываю одежду, застегиваю молнию рюкзака, сворачиваю плед. Но все летит из рук. Я четко осознаю: вот-вот этот пузырь лопнет.
Мы с Тайлером одновременно тянемся к столу: я — за плотно упакованными остатками тостов, он, кажется, за одной из своих книг. Наши руки соприкасаются лишь мельком, но этого достаточно. Он едва заметно проводит пальцем по моей ладони — легко, будто извиняется за прикосновение, и я застываю, забывая, за чем вообще потянулась.
Вдруг за нашими спинами раздается глухой смешок. Я оборачиваюсь и вижу Киру, сжимающую губы в недоброй ухмылке. Она выглядит совершенно спокойно, и я почти убеждаю себя в том, что она оставит увиденное при себе — но спокойствие это рушится вмиг, когда Кира бросает собранную сумку на пол, скрещивая руки на груди.
— Тайлер, милый, думаешь Зои замерзла? Или вы по какой-то другой причине друг другу ручки греете?
Она переводит взгляд на брата.
— Дэн, ты же не возражаешь? Хотя, может, тебе уже все равно?
Чувствую, как вспыхивают щеки. Тайлер никак не реагирует — спокойно продолжает собирать вещи. Но я вижу, как он стиснул зубы. Он все понимает. И каждое ее слово режет по живому.
Дэн резко поворачивается к сестре.
— Кира, заткнись, — бросает он с такой ледяной сдержанностью, что я невольно вздрагиваю. — Хватит. Не сейчас.
Она едко улыбается. Это только начало.
— «Не сейчас»? А когда, братец? Когда вы, наконец, все перестанете вести себя, как идиоты? — Кира метает на него взгляд, полный ярости. — Я тебе сто раз говорила: скажи ей. Признайся. А ты что? Прячешься, как трус. Поздравляю — теперь она выбрала другого.
— Кира, пожалуйста... — Пытаюсь остановить ее, сгладить происходящее, объяснить, что все не так, что я сама ничего не понимаю. Но она не дает мне и слова вставить.
— Зои, — ее голос резкий, как пощечина. — Ты такая же. Не знаешь, чего хочешь, но продолжаешь играть с обоими. Думаешь, это в порядке вещей? Целовать одного, а потом мило ворковать с другим?
Не выдерживаю — опускаю глаза, и слезы сразу же подступают. Чувствую себя мелкой интриганкой, пойманной с поличным. Внутри растекается горячий стыд. Нужно вспыхнуть в ответ, начать отрицать, оправдываться, сказать хоть что-нибудь в свою защиту. Но я не могу найти слов. Ведь Кира права.
Тайлер, закончив укладывать вещи в сумку, подходит к двери. Он задерживается на мгновение — будто ждет от меня чего-то, но вскоре еле заметно качает головой и тихо произносит:
— Я подожду машину отца на улице.
Он не оборачивается. Замечаю, как он закрывает глаза, прежде чем выйти. Как он пытается на секунду спрятаться от всего происходящего. Ему снова больно. Из-за меня.
Дэн смотрит на сестру с горечью.
— Тебе ведь нравится это, да? — выдыхает он. — Разрушать. Бить по больному. Смотреть, как все трещит. Просто праздник какой-то!
Он хватает со стола пачку сигарет и выходит из домика вслед за Тайлером. На меня он не смотрит.
Кира ничего не говорит. Просто возвращается обратно в спальню, захлопнув за собой дверь так, что стены вздрагивают.
А я остаюсь стоять, и прижимаю руки к лицу, позволяя теплым дорожкам скатиться по щекам.