KIRSAN

Три года назад...
Очередной глубокий вздох ядовитого дыма, который убивает мои лёгкие.
Но мне действительно плевать.
Это даже не юношеский максимализм - это старинная мудрость. То самое, что до тебя доходит лишь в зрелом возрасте.
Твоя жизнь не важна.
Зрелость - это не то, что приходит лишь со возрастом.
Зрелость, то, что приходит с болью и проблемами.
Опускаю руку с сигаретой и недовольно смотрю на сбитые в кровь костяшки.
Ещё вздох.
Даже не неприятно. Просто. Даже обычно. Как для кого-то просто дышать, для меня курить.
Смешно даже.
Вновь затягиваюсь сигаретой и выдыхаю клубы дыма.
Нет, я курю не для того, что бы успокоиться.
Покой мне не ведам. Слишком я много делал, что бы его не видеть.
Выхожу из угла старой автомастерской и медленно иду по препорошенной снегом дороге. 
Мороз.
Под Питером часто бывает холодно. Я знаю об этом, как никто другой.
Стыдно сказать, но я почти бомж. Хотя знаете, нет, не стыдно, ибо то не моя вина.
Когда тебе шестнадцать такие вещи далеко не твоя вина, а лишь вина родителей, а в моем случае - отца.
Кроссовки в минус двадцать не самая лучшая обувь, но у меня элементарно нет другого выхода. Ветровка и старый свитер тоже не особо правильная одежда для середины января. Но я грею себя изнутри.
Сигаретами.
Дым тёплый. Наверное.
Сзади слышатся шаги, но я не обращаю внимание. Какой смысл? Хотят меня убить - убьют. Не хотят - пройдут мимо.
- Оп-па, вот кого не ожидал увидеть. Кирсан, я соскучился! - раздается насмешливый голос сзади.
А я его игнорирую. Романов - моя головная боль всю школу, что поделать.
- Романов, иди, пожалуйста, лесом, желательно не через карельский, а как минимум через Канаду. Идет? - спокойно произношу я, не изменяя скорость шага.
Романов по сути безобидный, может даже помочь, если надо. Но при одном условии - он один. А одинок он бывает крайне редко.
- Гера, я бы на твоём месте кинул бы её уже в снег, раздражает жутко, - слышится голос Дениса. Морщусь и качаю головой. Этого идиота очень редко можно встретить где-то за пределами дорогих Петербургских клубов и баров, но вот сейчас он на нашей малой родине и почему-то гуляет даже без сопровождения, что удивительно.
Его я боюсь по-настоящему. Если у Романова еще есть хоть толика мозгов, то Денис о таком даже не слышал.
Громкий гогот бывших одноклассников заставляет морщится и искренне подавлять желание заткнуть уши.
Заткну уши - привет, снег. А новая пневмония мне, увы, не нужна. Большой снежок прилетел ровно мне зашиворот и в этот момент что-то щелкает.
Я развораваюсь со злостью смотря на двух друзей.
- А слабо было этого не делать, Гера? Псевдо-мачо, который во всём потакает отбитому скинхеду. Будь я сильнее, накормила бы обоих этим снегом, но вы мне настолько омерзительны, что даже этого делать не хочу. Пошли вы оба нахрен, - выплевываю я слова, не ожидая реакции.
Это только в плохих книгах в такие моменты люди резко что-то понимают. Реальность же такова, что всем наплевать.
Им действительно плевать, что ты им скажешь, они не изменят о тебе свое мнение.
Ден противно усмехается, проводя по своей лысой голове рукой.
- Скинхед, значит? Зря, малышка Кирсанова, очень зря, - пахабно улыбаясь произносит парень и отдаёт другу куртку, оставаясь в одной толстовки.
Инстинкт самосохранения загорается во мне и я бегу от того места, как обезумевшая. Я плохо знаю этот район, мне здесь ничего не знакомо, потому, когда парень с силой хватает меня за капюшон прямо перед крутым обрывом я молча охриневаю.
Ставит рядом с собой и смотрит так, словно готов скинуть в этот котлован сам.
Усмехается, обходит меня кругом, и усмехается, смотря на меня. Я только сжимаю губы, стараясь не двигаться. А Дене давно ходят слухи, как об убийце, но я как-то не придавала этому значение.  А вот сейчас, когда он смотрит на меня, его глаза горят совершенно странным огнем.
Щеку обожгло немыслимой болью и я буквально отлетела на землю. Кажется, даже ухо перестало слышать.  Еле слышно доносятся приглушенные шаги и резкая боль в области живота.  Я всхлипываю корчась от боли. Это похоже на вспышку.
- Стой!- громко кричу я, но его это не останавливает и новый удар, на этот раз по спине.
Громко кричу от боли и пытаюсь отодвинуться, но любое движение порождает адскую боль. Рот тонет в крови и я могу лишь опплевываться и плакать.

Я выведена из строя. Ничего не слышу. Ничего не вижу.
Слезы градом текут по коже, обжигая её и застывая на морозе.

- Слабак, - хрилый низкий голос появляется из неоткуда и всё, что я слышу в следующий момент - гулкий удар. В живот. Слабо открываю глаза, смотря на появившегося человека. Вижу лишь спину человека, который отходит от тела Дена.
Он серьезно уложил его с одного удара? Мозг не желает воспринимать эту информацию и я вообще с трудом соображаю. Поднимаю голову и пытаюсь опплеваться от сводящей с ума крови. Спина дико болит, пытаюсь сесть и дыхание вмиг перехватывает. Из лёгких словно выбивают весь воздух и они горят, как после длительного бега. Пытаюсь сделать вздох, но получаю лишь дикую боль во всем теле.
- Успокойся и смотри на меня, - говорит низкий голос и подхватывает мой подбородок двумя пальцами. Я пытаюсь смотреть, на глаза в пелене от слёз и я слабо различаю черты лица мужчины.
Пытаюсь сделать вздох, и вроде даже получается.
- Умница, умница, правильно, - говорит некто и гладит по волосам, успокаивая.
- Я...- нелепо начинаю я, и вскакиваю, наплевав на дикую боль. Перед глазами всплыли сотни маленьких розовых огоньков и я чуть  пошатнулась.
- Почему ты бежишь? Я что, обидел тебя? - спокойно произнесит мужчина, а я таращусь на него, как чёрт на ладан. Дикий страх и опасность живут во мне совсем рядом и сейчас горят внутри негаснущим огнем.
- Нет, извините, мне пора, - достаточно чётко произношу я и вытираю губы рукавом куртки.
- Стой, - вдруг очень властно произносит мужчина, внимательно смотря на меня.
У него красивые глаза. Но я не вижу их цвета.
- Как тебя зовут? - на полном серьезе произносит мужчина, а я лишь пялюсь на него, готовая в любой момент сорваться на бег.
- Кирсан. Меня зовут Кирсан.
Наше время..

Так начался моё становление.   Тогда мы оба не знали, к чему всё это приведет.  За давностью лет некоторые моменты стираются, но общая картина  остается неизменной.
Сейчас,  озираясь туда, я не понимаю себя. Я должна была тогда убежать, а не разглагольствовать, тогда, наверное, я бы сейчас не сидела в СИЗО, а продолжала бы шастать по нашему городу без целей, средств, желания жить. 
Да, я изменилась с того момента до неузнаваемости.
Я бы сейчас заплакала от щемящей грусти, но от чего-то слёз нет. Есть лишь воспоминания, которые я разберу по полочкам и перестану их вспоминать.
Да, я расскажу вам о себе. О такой, какая я есть теперь и такой, какой я была тогда.