6 глава
Позже, когда я остался один, голод вернулся с утроенной силой. Внутри меня всё пульсировало и ныло, как после тяжёлого ранения. Тело требовало подпитки, требовало крови. Обычная еда не помогала. Меня трясло от холода и одновременно жгло от жары. Каждый шаг отдавался болью в суставах, каждый вздох казался мучением.
В какой-то момент я услышал, как неподалёку в палате кто-то застонал. Больной солдат — молодой парень с каштановыми волосами, который, наверное, думал, что ему осталось жить недолго. Он метался в горячке. Его лицо было пепельного цвета, а губы сухие, как потрескавшаяся глина.
Я сделал шаг к нему. И еще один.
Его шея лежала открыто, вены дрожали, пульс играющим огоньком бежал под кожей, вызывая жажду настолько острую, что все мысли утонули в тумане. Вдох. Запах соли, пота, боли и... крови. Всё смешалось в безумный коктейль, и я поднёс руку ко рту, чтобы остановиться. Я сжал челюсти так сильно, что зубы скрипнули, но уже не мог оторвать взгляда от этого пульса.
Кровь... Живая кровь.
Остальное было уже туманом. Резкий запах, прерывистое дыхание и глухой стон, который я услышал слишком поздно. Оглянувшись, я встретился глазами с санитаром. Его лицо было искажено страхом. Он стоял у двери и смотрел на меня, прижав руку ко рту.
— Ты... ты что делаешь? — его голос прозвучал глухо, будто из-под воды.
Мой разум метался в поисках ответа. Я шагнул назад и медленно поднял руки, словно сдаваясь. Но в глубине меня поднималась другая волна — волна голода, дикого, неутолимого голода.
— Ничего, — произнёс я хрипло, отступая ещё на шаг назад. Словно это могло убедить его. Слова с трудом выходили из горла, в груди всё ещё билось эхо жажды. — Он просто... в горячке.
Санитар оглянулся на солдата, но тот, к счастью, всё ещё метался в бреду, ничего не понимая и не замечая. Я попытался поймать взгляд санитара.
— Послушай, ты всё не так понял, — сказал я, стараясь придать голосу спокойствие, которого во мне не было. — Просто позови врача, и он всё объяснит.
— Ты был рядом с ним! — его голос сорвался, он сделал шаг назад, одной рукой пытаясь нащупать что-то за дверным косяком. Наверное, искал оружие. — Ты стоял над ним, как шакал над падалью! Я видел, не придуривайся! Видел!
— Эй, эй, полегче, — я поднял ладони выше, пытаясь показать, что не опасен, но в эту же секунду меня пронзила острая боль в челюсти. Клыки. Чёрт! Я почувствовал, как они проступают из дёсен, разрывая привычную гладкость зубов. — Ты нервничаешь, я это понимаю. Но поверь, тут нечего раздувать. Просто остынь.
— Отойди! — взвизгнул он, вытаскивая что-то из-за косяка. Это оказался старый деревянный стул, который он поднял перед собой, как щит. — Отойди, слышишь?! Я сейчас позову остальных! Все узнают!
Узнают.
Моё сердце — или то, что от него осталось — ударилось о рёбра, точно колокол. Не могу позволить. Не сейчас. Паника наполнила меня, но вместе с ней пришло ледяное спокойствие, замороженная логика хищника.
— Успокойся, — сказал я и сделал ещё шаг назад. Глаза при этом не отрывались от его лица, читал по каждой морщинке его эмоции. Страх, ненависть, готовность ударить. — Никто ничего не узнает. Ты же не хочешь проблем, правда? Просто сделаем вид, что этого не было.
— Ты че, дурак, что ли?! Я всё видел! — вопил он. Голос был низким, срывающимся на хрип. — Ты уже спалился, придурок. Я всё видел! Все узнают! Тебя расстреляют! Ты понял?! Расстреляют!
Моё тело двигалось раньше, чем сознание успело дать команду. Прыжок — быстро, резко, как выпущенная стрела. Удар. Мы врезались в стену, он выронил стул, а я прижал его к стене плечом. Дыхание хрипело у него в горле, глаза распахнулись от ужаса. Его руки беспорядочно забились, но я уже прижал его запястья.
— Не надо было, — выдохнул я почти шёпотом. — Не надо было кричать.
Его пульс бился о мои пальцы, о стены, о воздух вокруг нас. Я слышал его слишком отчётливо. И голод завывал внутри меня, как вьюга в глухой степи.
— Я... Я никому... — начал он, задыхаясь, но я уже не слушал. Его слова были шёпотом в бушующем урагане. Вены под кожей пульсировали, дразнили, звали.
Я почувствовал, как моё дыхание становится рваным и частым. Внутри меня сломалось что-то последнее, и эта трещина разошлась по всему существу, вырвав наружу зверя, которого я пытался сдерживать. Клыки впились в его шею прежде, чем я смог себя остановить.
Тёплая, живая кровь хлынула мне в рот. Вкус... Невыносимо сладкий, острый, как лезвие. Сила хлынула в мои мышцы вместе с этой жидкой жизнью. Я уже не думал. Я утонул в этом вкусе, как утопающий, впервые нашедший воздух.
Его борьба затихла слишком быстро.
Я почувствовал, как санитар обмяк подо мной, и только тогда осознал, что стою, прижав его к стене. Пальцы всё ещё вжимали его запястья, а грудь поднималась и опускалась с затухающими толчками. Его глаза были полуоткрыты, зрачки закатились под веки.
Моя грудь вздымалась в тяжёлом дыхании. Я стоял, глядя на него, и ощущал солёный привкус крови на губах. Она ещё тёплая, ещё живая. Мои пальцы дрожали. Слишком много. Я взял слишком много.
Я отшатнулся, как от ожога, оставляя на стене красные пятна — не сразу понял, что это мои собственные руки в крови. Тошнота подкатила к горлу, но не отвращение, а острое осознание. Я сделал это. Я снова сделал это.
«Надо бежать», — мысль ударила меня в голову, как удар молнии. Тело рванулось вперёд быстрее разума. Коридор: пустой, тусклый свет ламп выхватывал тени, пляшущие на стенах, как призраки. Я заскользил по полу, теряя сцепление из-за крови на подошвах. В голове пульсировало только одно слово: бежать.
Сзади послышался гул шагов. Где-то далеко открылась дверь, и кто-то закричал:
— Эй! Кто там?!
Я не стал оборачиваться. Слишком поздно для осторожности. Я бросился вперёд, спотыкаясь о деревянные скамьи, едва не падая на них, пока не увидел дверь в конце коридора. Закрыта. Дёрнул за ручку. Заблокирована. На мгновение меня охватила паника, холодная и липкая, словно кто-то налил мне в жилы расплавленного свинца.
Мой взгляд дёрнулся в сторону. Окно слева. Окно — выход. Не раздумывая, я схватил металлический подоконник и одним рывком взвился вверх. Кисти скользнули, едва я ухватился за раму. Стекло ледяное и гладкое. Размах — удар локтем. Стекло с хрустом осыпалось мелкими осколками, которые разлетелись по полу, звеня, как колокольчики. Один из осколков царапнул руку, горячая капля потекла по коже.
— Там кто-то! Держи его! — крик за спиной, ещё громче, ещё ближе.
Я пролез в окно, вывалился наружу и рухнул на землю всем телом. Камни и мерзлая земля встретили меня жёстко. Короткая вспышка боли в боку, что-то, кажется, треснуло, но я не останавливался. Скатившись по склону, я перекатился на бок, глотая холодный воздух. Вкус крови был на губах, но я не знал, моя это кровь или чья-то ещё.
Лёжа на спине, я на мгновение увидел ночное небо, тёмное, но с просветами звёзд. И снова это слово — «Бежать». Лёгкие горели, ноги ныли, но я уже поднялся на ноги. За спиной лязгнуло окно, кто-то выбрался наружу.
— Вон он! — голос звучал, как удар грома. — Сумасшедший! Ловите его!
Дыхание сорвалось в хрип, но ноги уже несли меня вперёд. Лес впереди. Деревья, чёрные, как кости старого великана. Хаос из ветвей и тьмы. Я нырнул туда, подальше от огней, туда, где тьма была глубже. Ветки хлестали по лицу, одежда цеплялась за сучья. Лицо саднило, из порезов на руках текла кровь, но я не останавливался. Каждое дерево было щитом, каждая тень — укрытием. Звук погони растворился где-то позади, но я знал, что они не отстанут.
Острый сучок рассёк кожу на лбу, и тёплая струйка побежала по виску. Боль пронзила бок — от падения что-то сломалось, может, рёбра. Дышать было трудно, но я не мог позволить себе остановиться.
Нужно было найти укрытие. Я продирался сквозь заросли, ноги погружались в холодную, подмёрзшую землю. Где-то вдалеке завыла собака. Неужели уже пустили собак? Я сорвался на бег. Колени дрожали, но я гнал себя вперёд. Где-то должно быть укрытие. Я мельком увидел старую сторожку впереди — маленький деревянный домик, полуразрушенный, с прогнившей крышей. Слишком маленький, чтобы быть заметным.
Сквозь сбитое дыхание я слышал лай собак. Близко. Время уходило. Я прыгнул к двери, дёрнул её — она поддалась, со скрипом открыв чёрный зев. Внутри пахло гнилью и сыростью. Ничего. Только темнота и пыль. Углубился в угол, подальше от света. Сердце стучало так громко, что я чувствовал удары в ушах.
Где-то совсем близко послышались голоса.
— Давай сюда, я слышал, он бежал в эту сторону!
Лай. Громкий, захлёбывающийся лай, будто псы учуяли свежий след. Я опустился на корточки и прижался к стене, стараясь унять своё дыхание. Грудь ныла от боли, каждая затяжка воздуха давалась скрипом сломанных рёбер. Пальцы сжались в кулаки.
— Ты его видишь?! — голос снаружи, кто-то двигался медленно, шаркая ногами по земле.
Тишина.
Я закрыл глаза, стараясь слиться с темнотой. Силы уходили. Дыхание замедлилось, но в ушах всё ещё звучали крики и лай собак.
Они не найдут меня. Они не должны найти меня. Они не смогут.