Крики проклятой луны [В ПРОЦЕССЕ]

Студенческий гул растекался по коридорам, смешиваясь с шуршанием мантий и звоном магических амулетов. Виктория Коллинз, словно заводная кукла, металась между группами новичков, втолковывая им уставы, от которых уши добровольно скручивались в трубочки.

— Статья 13: Полёты на мётлах в помещениях караются отработкой в библиотеке у миссис Роуз!

— Статья 31: Запрещено покидать территорию техникума после отбоя!

Родительские машины один за другим исчезали за воротами, оставляя новобранцев наедине с их новой судьбой.

Студенты зевали, перешёптывались, кто-то уже пробовал зачаровать соседа, чтобы тот заговорил стихами.

«Если я услышу слово "дисциплина" ещё раз, я взорвусь», — подумала Адди, сжимая виски.

Но всё затихло, когда появился старшина. Высокий, стройный, с взглядом, способным остановить даже разъярённого грифона.

— Построиться! — его голос прокатился громом, заставив даже Кэйю вздрогнуть.

Толпа зашевелилась, выстраиваясь в неровную колонну. Старшина повёл их по коридорам, мимо витражей, изображавших великих магов, мимо статуй, чьи глаза казалось, следят за каждым шагом. Вёл их, как пастух упрямое стадо.

Первокурсники шушукались:

— А он может загипнотизировать взглядом?

— А какой стихией он владеет?

Актовый зал ждал. Величественная дверь чёрного дерева возвышалась перед ними, покрытая золотыми узорами. Весы Фемиды. Символ справедливости. Или предупреждение?

Дверь распахнулась сама, впуская их в полумрак зала, где на сцене уже ждал директор с загадочной улыбкой.

— Добро пожаловать в ваш новый дом, маги. — Голос мужчины разнёсся по залу, заставляя даже самых хулиганистых замолчать. — Здесь вас научат не только магии. Здесь вас научат выживать.

Пурпурный ковёр тянулся по полу, мягкий, как лепестки, но под ногами он внезапно показался липким — будто кровь, замаскированная под роскошь. Диванчики в том же цвете, с облачными подушками, казались нелепыми в этом месте, где магия и выживание шли рука об руку.

«Это что, детский сад для переросших волшебников?».

Но атмосфера здесь действительно уютная — слишком уютная для места, где учат выживать.

«Директор Коллинз — или гений, или сумасшедший. А может, и то, и другое».

На стене — огромный белый экран, пустой, как чистый пергамент.

«Что они тут показывают? Лекции? Или, может, имена тех, кто не дожил до выпуска?».

Старшекурсники вели себя так, будто они уже правили этим миром. Один толкнул первокурсника, другой отобрал у девчонки книгу, третий просто смотрел с выражением лица, которое кричало: «Ты здесь никто».

Адди сжала кулаки.

«Чтобы занять своё место, нужно ударить первым. Добро пожаловать в Лондонский сброд неординарных личностей!.»

Ксавьер Сангреаль стоял рядом, помогая какому-то первокурснику поднять уроненную книгу. Адди смотрела на него с недоумением.

«Доброта здесь — это ковёр, об который вытирают ноги.»

Но Ксавьер казался невозмутимым. Он улыбался, как будто не замечал, что мир вокруг него — это арена, где выживают только самые жестокие.

Гигантские гобелены со стихиями колыхались на стенах, будто дышали. Огненный — яростный, с вышитыми языками пламени, которые казалось готовы вырваться из ткани — бросался в глаза первым.

Фотографии выпускников лепились друг к другу, как лоскутное одеяло времен. Тогда: Статные, безупречные, с взглядами, застывшими между гордостью и холодной дисциплиной. Маги эпохи Блэйка — безэмоциональные, железные, знающие свою цену. Сейчас: Разношёрстная ватага, но с огнём в глазах, готовым сжечь любые рамки.

Ричард ненавидел это старьё. Ненавидел традиции. Но Виктория настояла — память о Блэйке должна жить, даже если никто уже не следует его правилам.

— Никогда бы не подумала, что ты и Барри кузены... — принцесса бумажных пташек — Аэлина — смотрела на Адди с любопытством, её зелёные глаза напоминали глубину леса.

Аэлина Тальвин — принцесса бумажных и не только птиц — оказалась солнечным зайчиком в этом мрачном зале. Застенчивая, открытая, с руками, вечно занятыми оригами, которые оживали по щелчку её пальцев.

Уэйнхарт промычала что-то неразборчивое, боковым зрением изучая свою вторую соседку по комнате. Та сидела напротив, натянутая улыбка не скрывала неприязни. Субтитры её мыслей читались легко: «Чёрт, почему именно я должна жить с этой стервой?»

Изабелла Сангреаль — полная противоположность Аэлины. Холодная, как мрамор, с взглядом, способным заморозить адское пламя. Законопослушная, богобоязненная, ненавидящая хаос и всё, что напоминает ей о свободе.

Изабелла презирала Адди с первой секунды — за дерзость, за отсутствие веры, за то, что та не вписалась в её идеальный шаблон «правильной» волшебницы. Аэлина боялась её — но глазами смотрела с жалостью, будто видела что-то, чего не замечали остальные.

Адди никогда не делила комнату ни с кем, кроме Барри. Теперь — две незнакомки. Одна — Аэлина, тихая, но странная. Вторая — ненавидящая её уже по умолчанию.

«Придётся привыкать... или выживать.»

— Я вижу свободные места, — бросила Изабелла, тыча пальцем куда-то в сторону, словно размечая границы.

— Ой! — Аэлина всплеснула руками, бумажные птицы взметнулись в воздух. — Давайте скорее займём их!

Но Изабелла уже обвила её руку, как удав, и потащила за собой, бросая Адди уничтожающий взгляд:

«Каждый сам за себя.»

Аэлина обернулась, её глаза встретились с Адди — извиняющиеся, виноватые. Изабелла же вцепилась в неё ещё сильнее, будто боясь, что подруга сбежит к «рыжей фее».

— Мисс, вы потерялись? — Барри подскочил к Адди, толкая её к свободному месту рядом с собой. 

Его ухмылка была заразительной, но Адди не улыбнулась. Она смотрела на Аэлину, которая вырвалась из хватки Изабеллы с возгласом:

— Изи! Зачем? Что она теперь подумает о нас?!

— Мне нет дела до её мнения. И тебе не будет.

Аэлина уже привыкла к этим резким перепадам подруги — то искромётный смех, то ледяная стена.

— Так нельзя... — прошептала она, чувствуя, как вина сжимает горло.

— Кто сказал? — Изабелла бросила на неё взгляд, от которого кровь студенела.

Она была как море — то шторм, сметающий всё на пути, то зеркальная гладь, в которой тонули все эмоции.

— Ксавье Сангреаль старший брат Изабеллы, — Барри усмехнулся, заметив удивление Адди. — Да, я тоже сперва подумал, что они двойняшки. Но нет. 

Разница в характерах Сангреаль — как между солнцем и тучей.

— Аэлина очень хорошая, — кузен кивнул, и в его глазах не было лжи. — А Изабелла... Тут пятьдесят на пятьдесят.

Либо разобьёшь её лёд, либо она заморозит тебя.

Темнота сгустилась, но тишины не принесла. Где-то справа воздушники и ледяные маги обменивались колкостями, искры магии вспыхивали в воздухе.

— Молю, не подерись с ней в эту же ночь, — Барри ухмыльнулся, но в его глазах мелькнуло предостережение.

— В зависимости от ситуации, — сухо ответила Адди, прикидывая, сколько секунд понадобится, чтобы поджечь Изабелле косы, если та полезет в драку.

В зале стало ещё шумнее — кто-то вскрикнул, кто-то рухнул на соседа, первогодки визжали то от восторга, то от возмущения. 

Хлопок. Тихий шёпот крыльев. Писк. Над головами пронеслись пикси, нелепо цепляясь за светящиеся цветы, которые они тащили, как пьяные светлячки. Что-то пошло не так. Несколько пикси врезались в стены, рассыпав лепестки, которые тут же превратились в золотистую пыльцу.

Ещё хлопок — пикси спохватились, собрались в рваную линию и выложили на стене: «Добро пожаловать!»

Криво. Неровно. Один цветок упал на голову директору, осыпав его блестками. Тихий смешок прокатился по залу.

— Походу, проектор накрылся, — фыркнул старшекурсник.

Виктория Коллинз тяжко вздохнула, закрыв лицо ладонями. Её план впечатлить первогодок провалился с треском. Женщина безуспешно пыталась восстановить порядок, отмахиваясь от оставшихся пикси, которые упорно пытались устроиться у неё на голове.

— Кхм-кхм... По традиции, сначала мы должны были поприветствовать всех вас и... — её голос сливался в монотонное бла-бла-бла, от которого веки становились тяжёлыми.

Даже директор, казалось, едва сдерживал зевок, когда поднялся, сжимая помятые бумажки. Ричард поправил очки, проверил пуговицу пиджака, поёрзал ремнём, словно готовился не к торжественной речи, а к долгому забегу на выживание.

— Сейчас я оглашу списки первокурсников.

Полтора часа. Полтора часа имен, фамилий, групп. Адди меняла позу каждые тридцать секунд, поясница ныла, а веки предательски слипались.

«Ещё немного — и я усну...».

— А чего братюни твоего не видать? — Кэйя хмыкнул, валясь на плечо Калеба. Его живот урчал так громко, что некоторые оборачивались.

Калеб сбросил друга с плеча, бросив укоризненный взгляд:

— Не называй его так.

Листки с именами разлетелись по залу, кружась, как осенние листья, и бесшумно опустились на пол. Ричард стоял, расправив плечи, его глаза горели живым, почти одержимым блеском.

— С этого дня вы стали полноправными членами нашей дружной, большой магической семьи! — Его голос звучал как гром, заставляя даже самых сонных вздрогнуть. — Не проморгайте свои возможности. Не хороните свои таланты, амбиции, идеи. Станьте теми, кем вы хотели бы себя видеть в будущем, после того как покинете магический техникум раз и навсегда!

Адди сжала кулаки.

«Он не просто директор. Он — революционер. Безумец. Человек, который верит в нас больше, чем мы сами».

Свет включился, луна в окне казалась слишком яркой, будто подсвечивая момент, который должен был стать решающим.

— В завершение сегодняшнего приветствия я хотел бы сделать ещё одно, не менее важное объявление.

Тишина. Густая. Давящая. Адди замерла, её тело сковал холодный страх.

«Почему я чувствую, что это касается меня? Почему мне хочется исчезнуть?».

Директор улыбнулся, но в его глазах не было радости — только предвкушение.

— Сегодня мы приветствуем не только первокурсников. Среди нас есть тот, кто присоединился к нам позже, но чьё имя заслуживает того, чтобы его назвали здесь и сейчас.

Сердце Адди ударило в грудь так, будто пыталось вырваться.

«Нет. Нет-нет-нет.»

— Адди Серджио Уэйнхарт.

Зал взорвался шёпотом. Кто-то аплодировал, кто-то шипел, кто-то смотрел на неё с любопытством. Барри сжал плечо кузины, но она почти не чувствовала его руки.

«Зачем? Почему именно так?»

Ричард продолжал, не обращая внимания на реакцию:

— Она присоединяется к четвёртому курсу, и я уверен, что её присутствие здесь изменит многое. Поднимись же сюда, Уэйнхарт!

Его взгляд встретился с её — твёрдый, непреклонный, знающий.

Ты не спрячешься.

Ты здесь, потому что должна быть здесь.

Игра началась.

Адди сидела, как приговорённая к казни. Капюшон натянут, лицо скрыто, сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из клетки.

«Чтоб тебя черти сожрали... Коллинз, что я тебе плохого сделала?»

— Адди, — пальцы Барри осторожно коснулись её, раскрывая ладонь, сжимая её руку. — Помнишь, о чём мы говорили? 

Кто как не Барри мог определить настроение кузины? До поездки в техникум, парнишка предостерёг Адди. Дал понять, дескать Ричард «любит проверять сталь на прочность». Прояви Адди слабость сейчас, Коллинз сильно огорчится и будет разочарован. Возможно, он пожалеет о своём решении принять её в магический техникум и отправит без раздумий обратно домой. Обратно в ад.

Его голос был якорем.

— Ну же, не страшись. Иди и докажи Коллинзу, что ты достойна обучения в этом месте.

«Не покажи слабость. Не дай ему разочароваться.»

Ричард ненавидел замкнутых. Ненавидел трусов. Ненавидел тех, кто прячется. Адди сжала зубы.

«Я не сдамся. Ни за что.»

Капюшон упал. Рыжие волосы вспыхнули, как пламя, освещая её лицо — бледное, но решительное.

«Держись. Всё под контролем. Никто не смотрит...»

Но все смотрели. Каждый вдох, каждый шаг давался с трудом, будто она шла по дну океана. Ноги цепенели, руки казались чужими, но она продолжала двигаться. К сцене. К Ричарду. К своей новой жизни.

Директор Коллинз схватил её руку, притянул ближе, как союзника, как равного. Со стороны это выглядело, будто два лидера заключили договор.

— Добро пожаловать, Адди, — прошептал он, так, чтобы слышала только она. — Я знал, что ты сделаешь правильный выбор.

Его глаза горели удовлетворением, но в них было что-то ещё — предвкушение.

Интересно, что ты покажешь дальше?

Кэйя усмехнулся, постукивая пальцами по коленке:

— Всё интереснее и интереснее.

Изабелла сжала губы, но промолчала. Аэлина улыбалась, будто радуясь за неё. Ксавьер кивнул, словно говоря: «Добро пожаловать в семью.» Барри смотрел на неё с гордостью.

Шум зала постепенно стихал, но адреналин в крови Адди ещё гудел, как натянутая струна. У выхода её поджидали Аэлина и Изабелла — первая взволнованно переминалась с ноги на ногу, вторая стояла, словно ледяная статуя, но в её взгляде читалось лёгкое раздражение.

— Ну, чего? — Адди фыркнула, готовясь к очередной колкости.

Но вместо насмешки Аэлина взмолилась, сложив ладони, будто в молитве:

— Адди, прости! Прости! Тысячу раз прости, пожалуйста, что оставили тебя! Извини! Мы совсем тебя из виду потеряли!

«Мы»?

Адди скрестила руки на груди, усмехнувшись:

— Я была с кузеном. Не извиняйся.

Но Аэлина, казалось, была готова упасть перед ней на колени:

— Давай я заглажу нашу вину? Угощу тебя всем, чем захочешь!

Адди вздохнула.

— Мятного чая будет вполне достаточно.

Аромат мяты витал в воздухе, переплетаясь с тёплым запахом свежих эклеров. Музыка — Horns by Bryce Fox — лилась тихим фоном, будто пытаясь сгладить напряжение за столом.

Молчание. Взгляды-молнии. Изабелла и Адди буквально прожигали друг друга глазами, словно два соперника перед дуэлью. Аэлина вздохнула и решила разрядить обстановку:

— Расскажи немного о себе.

Адди откинулась на спинку стула, её глаза сверкнули:

— Что конкретно тебя интересует?

— Не знаю, уместно ли это спрашивать, но... — Аэлина замялась, — У тебя были проблемы с поступлением в магический техникум?

Губы Адди искривились в усмешке:

— Проблема в моём везде сующем свой нос дядьке, — бросила, сверля взглядом потолок. — Он — моя самая большая проблема.

Аэлина понизила голос:

— Тот мужчина, который тебя сегодня ударил там...

— Да. Этой тростью... — Адди наклонила голову набок, как хищник, оценивающий добычу. — Я бы избила его этой же тростью. Била бы до тех пор, пока все тридцать два зуба не вылетели бы с кровью. Пока он не начал бы захлёбываться ими. Пока его лицо не превратится в кровавое месиво...

Она оскалилась, представляя этот момент во всех красках. Изабелла и Аэлина переглянулись. Для Изабеллы Адди была маньячкой, готовой убить за малейшую провокацию. Для Аэлины — затравленным ребёнком, чьё сердце закрылось от мира за годами боли.

Поднос со сладостями материализовался на столе, будто по мановению волшебной палочки. Барри, не теряя ни секунды, втиснулся между девушками, запихивая в рот целый эклер и запивая его обжигающим чаем.

— Ну фто... — бубнил он с набитым ртом, — Как профли вафы каникулы?

Изабелла сжала губы, Аэлина засмущалась, а Адди просто уставилась на кузена, будто он свалился с луны. Барри знал, что отношения между Адди и Изабеллой напоминают минное поле. И, честно говоря, он и сам не рвался общаться с этой «ледяной королевой».

Как их подружить? Да никак.

Адди никогда не сделает первый шаг — не при таком взгляде свысока. Она ненавидела высокомерных людей.

Зеленоглазая смущалась, но поддавшись напору Барри, начала рассказывать о своих каникулах:

— Мы с семьёй ездили в зеркальный лес... Там были такие существа — полупрозрачные, как туман, с крыльями, переливающимися, как шёлк...

Её глаза светились, словно в них отражались те самые волшебные создания. Барри слушал, заворожённый, утопая в зелени её взгляда.

«Теперь ясно, почему его любимый цвет — зелёный», — подумала Адди.

Но вдруг... Резкий скрип стула. Изабелла встала, холодно перебив:

— Поздно уже. Завтра учёба. Пошли.

Тальвин растерянно заморгала, торопливо попрощалась и побежала за ней, несколько раз оглядываясь.

Барри вздохнул, откинувшись на спинку стула:

— Ну и ну.

Адди молча допивала чай, её взгляд устремлён в никуда.

— Знаешь, — неожиданно сказал кузен, — Мне кажется, Тальвин искренне хочет с тобой дружить.

— А Сангреаль? — ядовито спросила Адди.

— Ну... Она просто боится.

— Чего?

— Что ты окажешься сильнее её, наверное.

Адди усмехнулась.

«Интересная теория.»

Кузены переглянулись — одинаково закатив глаза, сжав губы, вздохнув. Этот обмен взглядами был их фирменным приёмом ещё с детства.

— А я всё гадала, почему ты так внезапно полюбил зелёный цвет, а ответ был настолько очевидным! — Адди ехидно хихикнула, шлёпнув Барри по плечу.

Маг покраснел до корней волос:

— Чего? Ты о чём?

— Ну ничего себе! Дорогой мой братец, я попала точно в цель?!

— Да ну тебя! — Барри расхохотался, и в этот момент что-то в нём сломалось — напряжение, маска, притворство. Он улыбнулся по-настоящему, устало, но тепло, и глубоко вдохнул:

— Сестрёнка, ты просто не представляешь, как я безмерно рад. Ты здесь. Со мной. В безопасности... не в полной, конечно, но...

Он замолчал, подбирая слова, но Адди уже не нуждалась в них. Девушка резко наклонилась вперёд и заключила его в объятия, так крепко, будто боялась, что если разожмёт руки — кузен растворится, как дым.

Барри замер, потом медленно обнял её в ответ, прижав ладонь к её спине, словно проверяя, что она реальна.

— С сегодняшнего дня твоя жизнь начинает меняться, — прошептал он ей в волосы. — Ты начнёшь меняться.

Адди не ответила. Ей было не до слов.

Главное — он здесь. И она тоже.

23:12. Комната девочек.

Тишину разрезал шёпот, переходящий в резкие перепалки.

— Ты ведь понимаешь, что подставляешь нас?! — Изабелла прижимала подушку к груди, будто та могла защитить её от последствий.

— По-твоему, я должна была бросить его?! — Адди стояла напротив, глаза горящие, руки сжаты в кулаки.

Причина спора была проста — в углу комнаты, свернувшись клубком на одеяле, лежал Джек, её угольно-чёрный щенок, которого она тайком протащила в техникум, спрятав в чемодане.

«Пускай Джо думает, что Джек сбежал.»

Аэлина молча сидела на своей кровати, глаза перебегали от одной к другой, но вмешаться она не решалась.

Шёрстка Джека была мягкой, как шёлк. Адди провела пальцами по его спинке, чувствуя, как он дрожит от волнения. Щенок поднял на неё глаза — медовые, преданные, полные любви. Он пополз к ней, устроился на коленях, лёг и ткнулся носом в её ладонь, тихо поскуливая:

Не бросай меня.

— Я не брошу тебя. — Адди прижала его к себе, голос дрогнул, но стал твёрже: — Обещаю.

Изабелла закатила глаза:

— Ты нарушила правило №17 устава: «Запрещено приводить животных». Нас всех выгонят, если его найдут!

Адди резко подняла голову:

— Тогда никто не должен узнать.

Аэлина неожиданно встала, подошла к Джеку и осторожно погладила его по голове:

— Он... очень милый.

Изабелла застыла, глядя на них, потом резко развернулась и упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку:

— Чёрт возьми... Ладно. Но если нас поймают — это твоя вина.

Адди не ответила. Она уже знала, что рискует. Но Джек был тем, кого она не могла предать.

Мы в ответе за тех, кого приручили.