Кодекс демона

Тот день был признан для парней, заселяющих поляну, окружённую каменными глыбами, однозначно странным и грядущим что-то достаточно переменное. Тот день предназначен был полной Луне, что игриво подмигивала каждую ночь Глейду своей лучезарной белёсой красотой, и новому человеку в компании полусотни парней.

Утром, лишь первые лучи коснулись вершин стен Лабиринта, а петухи проинформировали жителей о начале нового дня, главнокомандующий общины проводил своего зама и куратора бегунов в тернистый путь в тьму головоломки из камней и гадких ползучих тварей. Погода предвещала своим видом нечто необычное и непоправимое. Яркое огненное пятно в ясном небе вдруг перестало блистать, ибо взявшиеся не пойми откуда темные грозовые тучи застелили голубизну.

Дышать было сложно не только от быстрого бега, но и грузного колющего воздуха. В небе начали появляться зарницы, и Ньют недовольно поджал губы, хмуря брови. Под дождем бегать было бы сложнее, особенно с Минхо. Поэтому стоило возвращаться в Глейд.

—как ты представляешь себе салагу? — подал голос запыхавшийся куратор бегунов, на бегу поворачивая свою голову на хмурый и задумчивый профиль Ньютона.

— не думал об этом, — хрипло отозвался светловолосый, заворачивая в сотый поворот лабиринта. Голос нарочито выдавал обезвоживание. — надеюсь лишь на его способность быть бегуном.

— о да, а то Гарри не вовремя провалился в туалет, — загоготал Минхо. Как ему удавалось всегда быть непоколебимо веселым? — как вообще можно было так грохнуться?

— поговаривают его Чак напугал, состроил рожу и резко появился в окне. Боюсь представить, что было, окажись на месте Гарри Галли. —Ньют отчего-то тучнел с каждой минутой пуще прежнего, глаза миндального окраса превратились в омут тьмы, бродя по лезвиям седьмого сектора.

Ветер завывал, проходясь сквозь ржавчину плоских построений.

—Чак добровольно ушёл бы в Лабиринт на ночь, спугни он Галли, — хмыкнул азиат, переводя бег на шаг, вдохнула полную груди воздуха, складываясь пополам, и снова посмотрел на друга, что стоял чуть впереди. — что с тобой такое, дружище? Выглядишь минимум хмуро.

Ньют всегда был задумчив и холоден (конечно, он был замом сего общество глейдеров), это Минхо знал, но то, что творилось с его другом сейчас не походило на его привычное поведение, которого светловолосый придерживался, кажется, даже в празднике.

—нехорошее предчувствие. — поморщился он, доставая из своего рюкзака воду.
В подтверждение его слов, разжигая страх, до этого тлевший в груди, по округе раздался мощный гром, эхом разносящийся по лабиринту. Дождь, предсказанный Ньютоном, не пошёл, зато гром здорово напугал куратора бегунов, что невольно вздрогнул, отскакивая к стене.

— думаешь, что сопляка отправят? — вскинул брови Минхо, стараясь скрыть сбивчивое дыхание от страха неожиданного шума, но бешеный стук его сердце слышался даже Ньюту.

Блондин отрицательно помотал головой, желваки заиграли на его лице, выделывая его фигуру под стать сизому небу. Грозную и могучую, походившую на антагониста всех романов. Нарастающий ветер трепыхал его волосы, щекоча лицо, и он снова поморщился, ощущая пульсирующий страх. С чего бы?

Такое бывало ранее. Это чувство не впервые заглатывало его целиком в свою темноту. Часто он ловил себя на мысли о засевшем в легких, словно искрящаяся звездная пыль, страхе, ловил и на учащенном из-за него дыхании, дрожащих руках и падающем невидимо грузе на плечи, воспламеняя жуть первых дней пребывания в Глейде.

Горлышко фляги остановилось в паре сантиметров до уст юноши, он поджал губы. В кофейных глазах можно было развидеть все воспоминания выживания первенцев, в число которых входил и Минхо, что прекрасно понимал отчего зрачки друга расширились, а радужка заледенела призраком прошлого. В горле пересохло, и тошнота худшим другом подступила к нему.

— нужно сваливать из тартараров, — кивнул Ньютон на небо, тем самым развеивая всё не нужное из головы. — либо грезим оказаться промокшими до ниточки.

Глаза более светлого оттенка коричневого встретились с более темными, чертовыми, что блеснули и разорвали контакт, наказывая проследить за взглядом. Куратор бегунов мотнул головой, и на лице его расцвела ухмылка.
— судьбе неугодно отпускать нас одних.

Сердце Ньюта пропустило удар, страх начал пульсировать ритмичнее. Ветер, бродящий сквозь лезвия, которые его разрезали, сделался холодным и быстрым, чуть ли не сбивая с ног глейдеров. Небо вовсе почернело, не оставляя намека на игривые лучики солнца. Некое чувство дежавю преследовало обоих, но оба признавать этого не хотели по неизвестной никому причине.

Ньют проследовал взглядом за двинувшимся вперёд другом, прищурился и обомлел.

В дюжине шагов от двух бегунов на бетоне, у одного из самых ржавых лезвий, лежал человек, не двигаясь. Его чёрное одеяние создавало впечатление чёрной дыры, никак не походившее на облик человека.

Не так далеко от них сверкнула зарница, расчерчивая чёрное небо пурпурным светом, за ней прогремел гром, от которого заложило уши, а потом, немного погодя, рванул сильным поток дождь. Они не успели свалить из головоломки.
Ньют фыркнул и устремился за куратором бегунов, что уже дошёл до бренного тела.

— чтоб я сдох, — выдохнул удивленно азиат, присаживаясь на корточки. Он мельком посмотрел на светловолосого. — девчонка.

Бегун без слов Минхо видел кто возник перед ними. Чёрные, словно уголь или тьма, кудрявые волосы обрамляли белое мраморное лицо, утонченное, как у светских господ. Острый подбородок и скулы, миниатюрный нос и длинные чёрные ресницы дополняли в ней девушку голубых кровей. Она походила, как и на королеву, так и на ведьму из- за своего темного одеяния и длинных накрашенных в чёрный ногтей, напоминавшие когти.

Веяло от этой особы сильной энергетикой. Чёрной, как и ее платье, холодной, но до щемящего привкуса остроты родной, словно были они знакомы. Ньют чувствовал, как мозг пытается напомнить, подтолкнуть вспомнить, но парень лишь разочарованно опускает голову. В голове пустота, пускающая чешущие патокой чувство безысходность, — он не вспомнит никогда, уж надо свыкнуться.

Минхо видит безучастный скользящий по деве взгляд карих глаз, грузно вздыхает, проявляя инициативу прояснить ситуацию. Он, немедля ни секунды, похлопывает незнакомку по бледным щекам, мокрым от проливного дождя, осматривает на наличие ран.

— нужно проверить пульс, — вещает Ньют туманным голосом, находясь в мириадах метров отсюда, в своих раздумьях. Парень берет холодную руку младой девушки в свои тёплые, да так и застывает, не успевая сделать сказанное.

От пальцев его рук отскакивают златые искры, превращаясь в лучи, что, сталкиваясь, образовывают пелену защитного барьера над девушкой. Кокон, удерживающий ее, отдаёт теплом и силой, перекидываясь на юношу. В недоумении он смотрит на друга, дабы убедиться, что видит это не один. Минхо смотрит зачарованно, в полном удивлении, в глазах его чёрных отражается свечение.

Магия. Могущественная сила, неподвластная здравому объяснению.

Расслабленное выражение лица незнакомки меняется на грозное, тучное, со сведёнными к переносице тёмными бровями. Девушка жмуриться, медленно приходя в себя, свободная ее рука хватается за голову. Возможно, показывая тем самым головную боль, привычную для приезда новичка от скрежета лифта и трясучки в нем. Но сейчас они не у лифта, и она не прибыла в этой коробке.

Веки девушки резко распахиваются, видимо она чувствует, что кто-то ее упорно держит за запястье. Цвет ее глаз схож со льдом, такой же холодный, как и взгляд, смотрящий сквозь парней. Зрачки суживаются в знак страха, но она не боится — смотрит высокомерно. Девушка заостряет внимание на контакте тёплых пальцев с бледной кожей и одергивает руку, подымается с бетона под пары горящих вопросами глаз, недовольно морщась от каплей дождя, и отряхивает своё платье, что достаёт ей до колен.

Весы по установлению личности незнакомки лениво перевешивают в сторону ведьминского происхождения. Ибо кто ходит в их время в винтажных платьях с оборками, рукавами-фонариками и подкреплённым на талии корсетом? Конечно, Ньют не помнил, не знал, как одевались за пределами лабиринта, но уж точно не так.

— кто ты и откуда? — Минхо не решает играть в джентельмена, в лоб пуская вопросы даме. Отчего-то Ньюту кажется, что эта особа не вселяет в друга положительные эмоции. Что ж, он солидарен с ним, уж больно напыщенно ведёт себя она. Но его мысли о ее величестве лопаются в пух и прах стоит незнакомке заговорить.

— я не помню — голос звучит спокойно, без тени холода и величия, что искрятся в ее ледяных глазах. Она снова раздраженно хватается за голову, теперь двумя руками, и начинает тереть виски. — где я вообще?

Гром с каждым разом гремит все сильнее, будто призывая вернуться глейдеров домой, молния шарахает неподалёку, но юноши стоят, вперив взгляды в деву, что начинает дрожать. Предугадать отчего же невозможно. Она могла быть раздражена, что кстати всячески показывала, могла напросто замерзнуть или вообще испугаться.

Последнее ей всячески не шло к лицу.

— это твой новый дом, салага, — начал Ньют свою коронную речь, — мы называем его Глейдом. Скажи, ты что-нибудь помнишь о своей жизни?

— Ньют, ты вводишь человека в заблуждение. То, что нас окружает...— Минхо встрял в разговор, оттаивая от холода по отношению к девушки. С чего бы? Снова было неизвестно. Он руками обвел всю территорию сектора семь, в подтверждении своих слов. — это Лабиринт, а вот, что является его сердцем признано называть Глейдом.

Девушка важно кивнула верещавшему парню знак принятия информации, сквозь пронзающую боль в голове выпрямилась и зыркнула на блондина, собираясь ответить на поставленный ей недавно вопрос.

— в голове пустота, словно только родилась. Ничего не помню, даже имени.
Она повернула голову вправо, осматривая территорию пребывания, и вдруг хмыкнула.

— а это ваши друзья? — спросила она, ткнув в сторону, куда смотрела, вскинула брови и встретилась со взглядом более светлых карих глаз, насмешливо сверкая льдами.

На секунду воцарилась гробовая тишина, даже показалось, что стук капель от дождя стих. Парни синхронно повернули голову в указанное место, предвещая увидеть худшее и единственное, что обитала в зарослях лабиринта.

— гривер мне в задницу, — ошарашено прошептал Минхо, пятясь на Ньюта. Глаза его расширились, рот приоткрылся.

— сплюнь три раза, кретин, а то сбудется, — ткнул его кулаком в спину тот.

Недалеко от них, в метрах так двухсот, стояли неподвижно три склизкие твари, схожие с пауком, червяком и гусеницей, названные гриверами. Металлический лязг и истошные крик слышались теперь даже сквозь прогремевший гром, твари начали настигать.

— сбылось твоё «нехорошее предчувствие»! — передразнивая Ньютона, паниковал азиат.

— я, конечно, из-за своих манер не смею обрывать вашу дискуссию, но, если эти твари вам не друзья, то нам лучше скрыться от них, — ее голос не на секунду не переставал быть спокойным, он не прерывался на панику, на более высокий тон. Ее словно вылепили из спокойствия, либо накачали сильным успокоительным.
К грохочущей грозе и нашествию клацающих тварей добавился резонный грохот, который Минхо и Ньют на мгновение перепутали с громом.

— как... — глава бегунов подавился воздухом, чуть приседая от испуга. — лабиринт же меняется только ночью...

— ты еще не понял? Здесь какая-то чертовщина происходит. Рвём когти, живо! — громко выкрикнул Ньют, хлопая впереди стоящего юношу по плечу с призывом собраться. Интуиция с громыхающим от панической атаки сердцем снова не подвела, и он снова не послушался ее. Ведь был же вариант отправиться в четвёртый, непонятно отчего открытый, сектор, там было, наверно, безопаснее.

Зам Алби перевёл внимание на новенькую, что обыденно смотрела на надвигающихся гриверов, жуя жвачку. Откуда она вообще ее взяла? Машинально думая, он осмотрел ее ноги и ужаснулся. Как ПОРОК додумался сослать ее в лабиринт, так еще и в обуви на добротном каблуке? Она на первом же повороте грохнется и свернёт себе шею, как минимум.

Минхо стартанул резко, как любил, Ньют последовал его примеру, вот только сзади не расслышал он характерного стука от каблуков, поэтому пришлось обернуть и застать застывшую в оцепенении девушка, завороженно разглядывающую тварей. Чертыхнулся и схватил ее за локоть, привлекая внимание и увлекая ее за собой к Глейду.

— Беги, будто от этого зависит твоя жизнь. Потому что так и есть. — пролепетал он сквозь гам тартараров. Что-то блеснуло в ледяных глазах, узнаваемость, кажется, он не успел разглядеть, а затем она без слов рванула за ним.

Тут и там начали закрываться лезвия, притесняя своих гостей. Лабиринт начал меняться так же резко, как появились гриверы, напоминающие собой муравьев в кишащем муравейнике. Только муравьями сейчас являлись трое ребят, что пролетали повороты, стремясь уйти от погони. Клац и металлический скрежет с криком, принадлежавший больше обезьяноподобным, заглушали грозу. Они впрыскивали в вены адреналин хорошей дозой, который взбадривал и пинал в сторону выхода из лабиринта, согревали обледенелые тела и хорошенько одаривали их страхом.

— может мне кто-нибудь объяснит, что, черт возьми, происходит! — прокричала девушку, вмиг переставая быть спокойной, теперь она напоминала Галли в гневе, которого снова достал своими несмешными шутками Чак.

— если хочешь жить, советую не задавать сейчас вопросов, салага, — в тон ответил ей Минхо, отпихивая брюнетку с движущейся бетонной панели, что готовилась встать на место, заслоняя проход в седьмой сектор. — а еще будь внимательной, либо рискуешь быть раздавленной одной из стен.

Перестановка вздымала клубы дыма повсюду, превращая площадку в одно серое облако, предоставленное им. Пробираться сквозь него было сложно, ибо видимости так таковой у них не было, а пыль оседала в легких, вызывая приступы кашля. Везде что-то падало, либо вздымалось. Предугадать перемещение было невозможно, поэтому двое, знавшие о лабиринте, полагались на удачу, в частности удачу салаги. Новичкам же везет.

А вот третья особа на что-то полагаться не собиралась, запрограммированная нестись в «сердце лабиринта», почему-то предвещая грациозный город.Но предвещания провалились, лишь нос её сапог ступил на занимаемую глейдерами территорию. Вместо грациозных фасадов и винтажных замков ее встретили дюжина парней, заинтересованно смотрящих на нее. Выглядели однотипно и по плебейски, под стать тем тварям в головоломке, хотя судить впрочем она их не могла, походя на одну из них в своем пыльном платье с путающимися кудрявыми черными волосами и грязным лицом, покрытым мокрой пылью.

Как улизнули от гриверов, выбрались из мясорубки все трое не знали и, кажется, не помнили, пробегая повороты с закрытыми глазами. Везение новичка стало тотемным символом удачи этого трио, оставалось поставить этому памятник в середине Глейда, у которого Минхо бы попивал пойло Галли, вздыхая и вспоминая, как мужественно он вывел всех из лап убийцы, то бишь лабиринта, как жертвенно остановился помочь девушку (вовсе не нуждавшейся в его помощи), ибо та споткнулась о камень, отколовшийся от одной из плит, и спокойно могла удержать равновесие, не падая лицом в лужу.

Тот день стал переломным во многих бытовых вещах глейдеров, а также самым странным за все время пребывания здесь. Потому что, во первых, здесь не было девчонок все три года, во вторых, лабиринт не менялся днем, лишь ночью, в третьих, толпище гриверов ни разу не появлялось в момент исследований глейдеров. Все переменилось в сознании парней.

А когда не выдержавшая усталость девушка грохнулась в обморок, продержавшись в сознании ровно минуту под натиском горящих удивленных глаз и громких выкриков кому же она достанется, и глейдерам открылся вид на огненные линии на шее, походящие на метку, до селе неувиденную двумя бегунами, Алби и Ньют переглянулись, стреляя вопросы друг другу, и заключили бессловной вывод начала чего-то нового в Глейде. А затем оба бегуна обессилено упали на колени, вдыхая побольше воздуха для того, чтобы пересказать случившееся в лабиринте с момента, когда Минхо увидел лежащего человека у лезвия седьмого сектора.

В тот день случилось что-то страшное и непоправимое.