Кукольный Дом

После обучения, поздним вечером, Доминик телепортировал ведьму в дом Кендис. Она рухнула на кровать и сразу же провалилась в сон. День был нервным, и ей снова снилось что-то смутно-тревожное. Ночью Карисса проснулась, почувствовав, как энергетическое поле восстановилось. Предметы вокруг перестали резонировать, полог — беспричинно колыхаться. Все, что приходило в движение, встало на места.

Она удовлетворенно закрыла глаза и перевернулась набок, но несколько неприятных мыслей тут же проникли в голову. Ведьма дотянулась до чипа на виске и набрала сообщение: «Куда ты пропал? Надо поговорить», отправила Эдису и перевернулась на другой бок. Из головы не выходил последний разговор о друге. Если он действительно приближенный Правителя, а Диана Бовио — под его защитой, Эдис просто не мог об этом не знать.

Заснуть не удалось: с первого этажа разносились громкие голоса. Карисса опустила ноги на прохладный деревянный пол и босиком прошла в ванную комнату. Холодная вода привела ее в чувство. Из зеркала над раковиной на ведьму смотрели две черные точки, заключенные в тусклые зеленые радужки под полуопущенными от усталости веками. Белки казались розоватыми по сравнению с побледневшей кожей еще более вытянувшегося худого лица. Когда легкое головокружение от таблеток прошло, она спустилась по лестнице в гостиную.

Голоса все это время не замолкали. Ведьма не стала отвлекаться на очередную ссору матери с главой Совета и прошла сразу на кухню за необходимой дозой кофеина. За столом сидела Фелисити.

— Привет, Фел.

Шум кофемолки заглушил голоса, но спустя несколько секунд они с новой силой вторглись в голову Кариссы, разрушая ее и без того хрупкое душевное равновесие. Как автоматная очередь била по ушам огрубевшая «р» Кендис, искаженная интонация выдавала акцент и делала из ведьмы совершенно другого человека. Они спорили о каком-то оборотне.

По поверхности темной жидкости шла рябь: руки дрожали. Кофе получился слишком горьким. Аромат сразу заполнил всю комнату. Она бездумно смотрела в темную глубину чашки, пока прохладный воздух из полуоткрытого окна трепал локон волос перед глазами, а кремовый фарфор обжигал пальцы.

— Glaciem, — прошептала Карисса одними губами и сама не услышала себя.

Кофе мгновенно покрылся коркой льда, промерз до дна, затем и внешние стенки заиндевели. От неожиданности она уронила чашку на тумбу. Ручка откололась.

— Давно тренируешься? — раздался за спиной голос Фелисити, от которого ведьму внутренне передернуло. Оказалось, что сестра следит за ней уже несколько минут, и это почему-то ее смутило.

— Со вчерашнего дня.

— Хороший результат, — сказала сестра без выражения.

Фелисити встала и, на секунду задержав руку на плече ведьмы, вышла в соседнюю комнату. К горлу поднялась беспричинная тревога. Карисса достала телефон, перепроверила график дежурств, чтобы снова убедиться, что сегодня у нее выходной. Что хуже — и завтра тоже. Голоса стали тише.

Ведьма, решив не надевать куртку, вышла на свежий воздух, чтобы закурить и мысленно распланировать предстоящий день. В глубине души она надеялась, что с минуты на минуту ей позвонит Сандр и снова заставит ехать в город посреди ночи.

Карисса не знала, куда себя деть. Она сама себе казалась неловкой, не вписывающейся в магическую реальность особняка. Ей привычнее были вживленные в голову чипы, кибероружие, синтезаторы еды в кафетерии на работе и повсеместный пластик, чем расточительно натуральные камни дома, бумажные книги, мебель, обтянутая настоящей растительной тканью.

Ведьма понимала, что всегда была обузой для матери, которая по воле случая смогла завести ребенка лишь после ее удочерения, а отдавать девочку обратно в приют посчитала непорядочным. И это грузом висело на них обеих.

Хлопнула входная дверь.

— Могу я чем-то помочь? — спросила Карисса, преодолевая внутреннее сопротивление. Она понимала, что ей лучше держаться ближе к Доминику — он явно знал что-то о Правителе и Диане Бовио. После новостей о «смерти» вампирши, ее никто не стал бы искать, и ведьма прекрасно это понимала. Даже если преступницу казнили непублично, замяли дело, она просто обязана была убедиться в этом — не для того она получила пулю в живот, чтобы виновница ушла от ответственности.

— Ты? — снисходительно усмехнулся маг. Его тон тут же поменялся: — Хотя вообще-то можешь.

Карисса потушила сигарету о снег и повернулась к Доминику. Он задумчиво смотрел вдаль, на темные верхушки сосен, хорошо видевшиеся под удивительно светлым ночным небом. Маг тут же перевел на нее уже более осмысленный взгляд.

— Пойдем.

Он повел ее в дом.

— Читала о телепортации?

— Пока нет.

Доминик остановился прямо посреди гостиной и обернулся к ведьме.

— Ты быстрее поймешь на практике. Все, что нужно для телепортации — заглянуть внутренним зрением в ту точку пространства, куда тебе нужно попасть. Это и есть ясновидение. Не важно, насколько точка далеко. Тебе не нужно охватывать все пространство до этого места. Только одну отдельную точку, ясно? Тебе просто нужно прочувствовать, как это работает.

— Ты хочешь, чтобы я занялась этим сейчас?

— Да.

— Что я должна сделать?

— Использовать ясновидение. Закрой глаза, — распорядился Доминик. — Прислушайся к своему сердцебиению. Ясновидение — это совсем не сложно, оно у тебя либо есть, либо его нет. Это как обостренное зрение вампиров или обоняние оборотней. Это не сложная магия, тебе не нужно напрягаться, чтобы видеть внутренним зрением. Ты слышишь свое сердце?

Сбиваясь из-за замешательства, ведьма все-таки сумела успокоиться и прислушаться. Она кивнула.

— А мое? — спросил маг, и тогда Карисса почувствовала его колотящееся сердце и неровное слабое биение где-то наверху.

Она не видела и не слышала в полном смысле, она просто знала, что происходит за границами ее тела. Понимание этого на секунду выбило ее из колеи, и ведьма открыла глаза и заморгала.

— Теперь попробуй увидеть подвал под комнатой.

— Но тут нет... — Карисса осеклась. Она бы не удивилась, если бы в ее родном доме оказался тайный подвал, о котором знала одна Кендис.

Ведьма остановилась в нерешительности.

— Просто осмотри дом внутренним взглядом. Большего я от тебя не прошу.

Прошло время, прежде чем она смогла определить, где в доме находятся ее родные: Фелисити разговаривает с матерью в ее кабинете, она почему-то нервничает; Доминик стоит рядом, стараясь не показывать нетерпеливость, и его выдает лишь частое дыхание и мягкое постукивание пальцев по мантии.

Ведьма нахмурилась. То, что она сначала приняла за сердцебиение сестры на втором этаже, в действительности слышалось не сверху, а снизу.

— Я не понимаю, — пробормотала Карисса, открывая глаза.

Маг стянул перчатку и коснулся ее предплечья. Она почувствовала, как ее буквально тащит вниз. Часть энергии вытянули наружу. Голова закружилась, как в кошмарах во время падения с огромной высоты. Ведьма еле удержала равновесие, а когда пришла в себя, поняла, что стоит на ногах, упершись рукой в холодную стену. Если бы не это и не едкий запах крови, сырости, гнили и нечистот, Карисса думала бы, что все еще падает. Перед глазами плыли разноцветные точки.

— Свет, — прошептал Доминик, и в воздух поднялся небольшой сгусток из белых лучей.

Маг освободился от хватки. Она и не заметила, как сжала его мантию. Ведьма брезгливо отдернула руку от стены, покрытой маслянистой слизью, и посмотрела наверх. С потолка на щеку упала холодная капля. Карисса, чувствуя подкатывающее к горлу отвращение, вытерла лицо рукавом свитера. Она слышала шаги, звук капающей воды и тяжелое дыхание. Ведьма попятилась и уперлась рукой во что-то твердое, ледяное и мокрое. Ее передернуло.

— Что за...

Голос разнесся по подвалу, отдаваясь эхом от камней. Она обернулась, и из темноты возник узкий деревянный стол, крепко и грубо сколоченный. В грязных кожаных ремнях шевелились ступни.

— Кто это?

— Освободи руки.

Тело безжизненно покачивалось, пока Доминик снимал ремни с ног. Кожи почти не было видно под слоем засохшей крови, расползающейся по телу от рта. Карисса глубоко вдохнула и тоже принялась за ремни. Пальцы не слушались от холода. Тусклый свет делал лицо мага неестественно бледным. Под глазами пролегли синие тени.

— Что здесь произошло? — тихо спросила ведьма.

Маг ничего не ответил. Он стянул с себя мантию через голову и завернул в нее податливое обнаженное тело. Уже через несколько секунд они, к ее облегчению, покинули затхлый подвал.

В этот раз телепортация вышла более спокойной. Очертания комнаты начали постепенно плыть и изменяться. Каменный потолок превратился в белую штукатурку. Она осыпалась мелкими крупицами в полоске приглушенного света, льющегося из единственного круглого окна. Стекло помутнело от грязи. Стены покрылись старой серо-желтой тканью, еще сохранившей первоначальный мятный цвет в глубоких углах. Под ногами шелестели разбросанные листы старой пожелтевшей бумаги. Это было все убранство комнаты, за исключением ветхих механических часов, которые, судя по их виду, не работали уже с десяток лет. У ведьмы не осталось сомнений, что они вернулись в дом мага.

Только сейчас Карисса заметила кровь у себя на руках. Ей же пропитался рукав свитера. Разводы такой же красно-коричневой несвежей крови и грязи запятнали белую рубашку Доминика. Маг толкнул дверь ногой, и та мягко отворилась. Он шел медленнее с грузом на руках, и ведьме приходилось открывать массивные двери перед ним.

Они прошли через небольшую анфиладу и попали в ванную комнату. Она была хорошо освещена, но из-за черной плитки на стенах и такой же черной поверхности ванны прямо посреди помещения все равно казалась темной, и даже обилие пустого пространства не делало ее просторнее. Вся мебель, как и в других жилых помещениях, сводилась к минимуму: люстра под потолком, небольшой столик рядом с ванной и шкаф у стены. Судя по отсутствию пыли и паутины, комнатой действительно пользовались. Доминик уложил тело в ванну и рефлекторно стряхнул рубашку. Теперь, при солнечном свете, Карисса увидела молодую девушку-оборотня, еще подростка. Она тяжело дышала и вся подрагивала от лихорадки.

— Нужно в больницу, — заметила ведьма.

— Ее не примут. У нее ни регистрации, ни чипа, ни тем более страховки.

Доминик, наконец решив, что лучше действовать, чем размышлять, потянулся к виску и уставился в пустоту, видимо, набирая чей-то номер. Карисса тем временем подошла к девочке, присела на корточки перед ванной и принялась рассматривать гематомы. Сначала ведьма подумала, что они ей померещились: на оборотнях не остаются синяки. Только через некоторое время она догадалась, что организм девочки слишком истощен, чтобы правильно регенерировать.

— Элис? Ты мне нужен. Срочно.

В следующую секунду в соседней комнате раздался щелчок, будто кто-то нажал переключатель.

— Мы здесь! — крикнул Доминик через стену.

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал молодой парень. Ведьма сочла бы его ровесником, но незнакомец был обращенным вампиром, поэтому она затруднялась определить возраст. Судя по наличию метаспособностей, он относился ко второй линии, линии Донны, хотя даже среди них Карисса не встречала способных к телепортации. Недолго думая парень пощупал пульс девочки, приложил ладонь ко лбу, затем бросил взгляд на ее лицо, остановился и отошел на пару шагов назад.

— Это та самая? — обратился он к магу и дождался кивка.

— Кендис отравила ее заклинанием разложения и дала противоядие, но она все еще в плохом состоянии.

— Черт... Если она перестанет дышать, вколи ей адреналин. Сейчас...

Вампир снова исчез со щелчком. Карисса глубоко вдохнула и прислонилась лбом к холодному кафелю ванны. Затем она встала и повернулась к магу.

— Скажи, что этот вампир тоже член Совета ведьм, иначе я арестую его за телепортацию.

Маг не ответил. Между ними появился Элис. Он отдал Доминику капсулы с прозрачной жидкостью и, нервно потирая шею, снова обернулся к лежащей без сознания девочке.

— Я постараюсь добыть капельницу, но мне нужно время. Следи, чтобы она не приходила в себя. Если снова начнется регенерация... Даже не знаю, придумай что-нибудь, заморозь что ли.

Маг внимательно слушал указания вампира и кивал в ответ.

— Не дай ей регенерировать слишком быстро, для истощенного оборотня это опасно, кости начнут разрушаться, в общем... — не закончив мысль, он бросил неопределенный взгляд на ведьму и снова исчез с характерным щелчком.

— Я понимаю, что это не ко времени, — говорила Карисса, следя за тем, как Доминик аккуратно ставит капсулы на столик у ванны.

— Слушай, — перебил он ее, — Элиса нет ни в одной базе данных, ни в одном документе. Его юридически не существует. Тебе некого арестовывать.

— Но имя и чип у него есть.

— Хорошо. Арестуй. Его выпустят на следующий же день — он под защитой Правителя, — продолжал маг, вытягивая из-под тела мантию и открывая воду.

— И что? Теперь те, кто «под защитой Правителя», могут безнаказанно нарушать законы?

Доминик открыл дверцу шкафа и принялся искать что-то.

— У тех, кто обеспечивает всеобщую безопасность, всегда должны быть привилегии, — ответил он, доставая большую белую губку с верхней полки.

— Скажи это жертвам Бовио, — парировала окончательно раздраженная ведьма.

Она всегда считала, что на законах и правилах держится мир, и ее приводило в бешенство то, какими бесполезными они оказались. Ей нужна была другая тактика.

— Давай сюда, — видя, что Доминик собирается смыть кровь и грязь, Карисса отняла у него губку. — Лучше объясни мне наконец, кто эта девчонка и что там произошло.

Маг отошел к стене и прислонился к ней спиной. Ведьма принялась аккуратно оттирать шею и лицо девочки. Губка и вода окрасились ржавым цветом.

— Она из оборотнической стаи. Ее зовут Вивиан. Дочь той самой Вивиан Блеквуд, их матриарха. Она сбежала под летний купол, и ее тут же прибрали к рукам черные ведьмы, ведь она неплохой козырь, если правильно ее использовать. Матриарх хочет вернуть дочь, а с ее помощью можно добиться выгодного договора со стаей. Или с Правителем. Ему вдвойне нужна девчонка. Только с ее помощью можно с минимальными потерями подавить восстание.

— Как же? — спросила Карисса, смывая последний кровавый развод с подбородка.

— Убить матриарха, конечно.

Ведьма остановилась.

— Это и есть ваши методы? Шантаж или убийство?

Карисса посмотрела на грубоватое, но достаточно миловидное лицо совсем молодой девушки, почти ребенка, и ей показалось немыслимым, что ее используют как дипломатическое преимущество или, хуже того, как оружие.

— Как будто я попала в каменный век. С каких пор политические вопросы решаются таким образом?

Доминик пожал плечами.

— Если бы ты помнила предыдущее восстание, ты бы не сомневалась. Но дело даже не в этом. Она сбежала из стаи и не хочет возвращаться. Мы передадим ее Правителю хотя бы из тех соображений, что он должен урегулировать конфликт. Она сама обратилась за помощью, и он единственный может ей помочь. Хотя это и не отменяет того, что я сказал про легкий способ подавить восстание.

— Почему именно она? Почему не... не знаю, наемник?

— Потому что есть риски. В одной из европейских стай посторонний оборотень убил вожака, и все оборотни стаи, находившиеся в тот момент в звериной форме, мгновенно заработали ликанскую деменцию. И это не то же самое, что безобидная ведьминская деменция. Они превратились в агрессивных животных. Навсегда. Мы не можем рисковать повторить эту историю в маленькой Нью-Альберте — это будет настоящим кошмаром. Так вот, — продолжал он, — мы с дочерью помогли ей сбежать из общины. Я должен был отвезти девочку к Правителю, поэтому попросил Фелисити передать, что мы в пути. Я хотел, чтобы это было официальное обращение от посланницы Совета к Правителю, но, видимо, Фелисити рассказала обо всем вашей матери, и сама Кендис наплела мне чушь про то, что девочке лучше пожить у нее, пока Правитель не приедет в город. У меня не было ни малейшего основания ждать от нее такого...

К голове Кариссы подкатила уже знакомая волна неопределенного, но явно неприятного чувства: горечи или стыда — ведьма не могла дать ему название. Она по привычке потянулась к карману на груди, но с ужасом вспомнила, что ее куртка осталась дома. Доминик продолжал говорить, но она не слышала ничего, кроме панического внутреннего голоса. Ведьма пыталась успокоиться, пока механически терла плечо девочки, изо всех сил прислушиваясь к магу. Пришлось щуриться, чтобы сдержать непрошеные и совершенно неуместные слезы.

— Когда я пришел навестить девчонку после нашего занятия, нашел ее в таком состоянии. Что было дальше, ты видела. Я не имею личной неприязни к твоей матери, но, знаешь, это уже последняя стадия маразма. Пыталась убедить меня, что Правитель управляет моим разумом, и поэтому она не может рассказать, зачем пытала девчонку. Она спрашивала, где логово стаи, хотя прекрасно знала, что никто из оборотней, кроме матриарха, никогда не ответит на вопрос. У них есть... нечто вроде телепатической зависимости. Они физически не способны предать стаю, — он остановился лишь на секунду, а потом заговорил еще более возмущенно. — Еще лучше: она знает, где логово. Мы все знаем. У Правителя есть информаторы в стае, поэтому никакие пытки нам к чертям не нужны. Если она так сильно хочет поддержать восстание — отдала бы ребенка матриарху. К чему было... Я не могу это объяснить никак иначе: либо Кендис действительно сошла с ума, либо пытается убедить меня в этом.

Маг замолчал. В тишине слышался лишь плеск воды, когда ведьма смачивала губку, чтобы как можно аккуратнее соскрести почерневшую корку с фиолетовых гематом. Приходилось часто спускать грязную темно-бордовую воду и набирать чистую. Благодаря этому, от плеч и ниже дело пошло быстрее, хотя грязь и не оттиралась бесследно. Даже несмотря на множество синяков, они сильно выделялись на обнаженном теле из-за ровного загара.

Вампир вернулся только спустя час, сильно запыхавшись, с капельницей, иглами и лекарствами, буквально в нескольких словах объяснил, что Доминик должен делать, а затем поспешно извинился и исчез. Карисса наконец выпрямила ноющую спину.

Ее подташнивало от вида синяков, что случалось с ней крайне редко. За последние три года на службе она ни разу не теряла самообладания даже при виде нечеловеческих зверств, а теперь, привыкшая к ингибиторам, ведьма не могла справиться с собой.

Подойдя к окну, она распахнула его, чтобы вдохнуть свежий воздух. За изгородью виднелись лес и короткий промежуток между ним и дорогой, заваленный снегом. Карисса проверила сообщения. Эдис не ответил. Она набрала: «Я хочу поговорить с тобой. Это срочно».

— Мне нужно домой, — сказала ведьма, чувствуя, что с ней вот-вот что-то случится.

Доминик на секунду задумался и снова заговорил:

— Я понимаю, что для существа, выросшего на идеологическом бреде про равенство видов, гуманизм и светлое настоящее, сложно понять, что происходит на самом деле. Да, может, о каком-то гуманизме шла речь в моем детстве, но только не сейчас. Теперь на Земле демократия, законы и человечность, которыми тебе промыли мозги в ФЛС, — роскошь. Речь только о выживании, а значит — о недопущении войны. Войны сейчас вспыхивают очень легко, и если для их предотвращения нужно убить одно существо — мы это сделаем.

Карисса подавила желание возразить. Маг взял ее за руку, и в следующую секунду она уже стояла у порога материнского дома.

Дверь хлопнула. Спокойствие пустого зала нарушили шаги. Ведьма взбежала по лестнице. Раздался глухой деревянный стук. Послышался невнятный голос, и Карисса вошла в кабинет. Хватило одного взгляда, чтобы понять, что разговор будет коротким: Кендис сидела за столом над старой тетрадкой, подперев голову, и почти с остервенением вчитывалась в каждое слово, написанное ее собственной рукой с десяток лет назад. Изуродованные ожогами пальцы продолжили перелистывать страницы, даже когда ведьма подняла уставшие глаза на дочь.

— Я хочу поговорить.

Она закрыла дверь и прислонилась к ней. Никаких стульев или кресел здесь не было — кабинет предназначался одной Кендис. Старая ведьма пригладила копну волос, изъеденную проседью, и распрямилась.

Карисса помнила слова друга о том, что враждующие глава Совета и мать будут манипулировать ей и перетягивать на свою сторону, и она прекрасно понимала, что маг специально вышел тогда на крыльцо за ней, чтобы показать подвал и девочку, рассказал историю о сумасшествии Кендис и обвинил ее во всех грехах человечества.

— Хочу, чтобы разговор был откровенным, — уточнила Карисса и сразу приступила к делу. — Эдис предупреждал, что Торн начнет настраивать меня против тебя. Нет, послушай! Я понимаю, что это глупые вопросы, но я должна их задать. Просто ответь, и я оставлю тебя в покое.

Кендис махнула кистью, чтобы она продолжала. Ее взгляд ясно говорил, что этим разговором ведьма делает одолжение дочери.

— Торн сказал мне, что ты держала ребенка-оборотня в подвале дома. Что ты мучила ее и выпытывала, где находится логово стаи, хотя знала, что девочка не может ответить. Это так?

— Да, — совершенно спокойно ответила она, даже не дослушав вопрос до конца.

— Да?! — она захлебнулась в словах. — Ты серьезно? Я не понимаю зачем...

Кендис тяжело вздохнула. Потемневшие веки опускались на глаза. При дневном свете, падающем на правую половину лица ведьмы, четко прорисовывались все морщины.

— Я ценю твою помощь в Совете, но тебе не обязательно знать все. Я ответила на твой вопрос. Можешь идти.

Она говорила с еще большим давлением, чем обычно, а огромные зрачки неестественно и пугающе блестели.

— Ты не объяснишь? — возмутилась Карисса. Голос стал непривычно высоким. — Это выглядит, как... Как бессмысленный садизм. Как я должна относиться к этому?

Кендис закрыла лицо руками, устало опираясь на локти.

— Оставь меня в покое.

— Нет уж, — прорычала ведьма. — Нет. Или ты пойдешь в участок и признаешься во всем, или это сделаю я, и посадят тебя на гораздо больший срок, — голос понизился почти до шепота. Руки тряслись.

Мать проигнорировала последние слова Кариссы. Она еле удержалась, чтобы не захлопнуть дверь так, что та вылетела бы из петель. Ногти впивались в ладони, но ведьма не замечала, как сильно сжимает кулаки. Она резкими движениями застегнула сапоги, сгребла куртку в охапку и толкнула дверь на улицу.

— Подожди! — окликнула ее сестра, схватив за рукав прямо на пороге. — Только не делай поспешных выводов, пожалуйста.

Ведьма выдернула руку.

— У нее были веские причины, — продолжала Фелисити, игнорируя злость сестры и окончательно доводя ее до грани.

— Причины? — взорвалась она. — Ты сама-то их знаешь?

Фел растерялась и замолчала. Карисса захлопнула дверь, чуть не прищемив пальцы сестры, и спустилась по ступенькам крыльца в влажный снег.