Кукольный Дом

Темный сине-зеленый туман струился меж деревьев. Земля, устланная еще не увядшими листьями, казалась прохладной. Влажный воздух почти остыл и стал неподвижным. Время замерло. Тьма в лесу никогда не рассеивалась из-за густых крон, и невыносимая духота стояла даже в прохладную ночь.

Девушка чувствовала на окровавленной спине каждое прикосновение легкого ветерка и встречала его тихими завываниями. Она лежала в глубокой яме, вся перепачкавшаяся в глине. Бордовые и темно-оранжевые листья облепили колени, стопы и локти Вивиан. Она прислонилась лбом к прохладной земле.

Исцеление всегда было болезненным. А теперь, когда в раны попала грязь, боль усилилась. Над телом кружили насекомые, но девушка не отбивалась, представляя, как мухи откладывают в ее еще живом мясе яйца и как из них вылупляются белые опарыши. Она видела, как эти маленькие личинки, вырастая, вгрызались в иссушенные голодом тела сородичей, которых, по какой-то причине, нашли лишь спустя несколько дней после смерти.

После захода солнца девушка не перестала рыдать. Все тело ныло. Волосы спутались. Как ни старалась она убрать их со спины, отдельные локоны уже припеклись к слою засохшей крови. У Вивиан было достаточно времени, чтобы обдумать свое положение. Она оказалась одна посреди леса, заполненного черными ведьмами, и понимала, что если попадет в руки общины, ее станут допрашивать, скорее всего, применяя силу, а потом отдадут стае. Вернуться она не может, куда идти — не представляет.

После того как отец загнал ее под купол, девушка оказалась в относительной безопасности. Сам он не переступил границу, зная, как черные ведьмы ненавидят чужаков. Огромному оборотню ничего не стоило бы разорвать хрупкие человеческие тела на две части, но тогда его дружбе с общиной настал бы конец, а вьющиеся вокруг него ведьмы с невероятно высокомерными лицами, как казалось Вивиан, были единственным, что действительно заботило отца.

Мать всегда игнорировала их, а может, не видела в этом ничего предосудительного. Она не замечала ничего, кроме трудностей стаи, и жизнь одной из тринадцати дочерей терялась на фоне целого сообщества, для которого она должна была стать не просто матриархом, а родной матерью.

Девочка росла в тесноте, в постоянном присутствии других оборотней, но оставалась в одиночестве, пусть и возилась с младшими сестрами, которых с каждым годом становилось все больше. На Вивиан всегда были направлены чужие глаза, и в то же время она оставалась невидимой. Никто не заботился о том, чтобы просто накормить ее. Никто не следил, куда она уходила из катакомб. Она очень долго носила одну лишь хлопковую сорочку, затершуюся до дыр.

С тринадцати лет Вивиан начала прятаться в огромной полости между кирпичными стенами, когда отец спускался в их затхлое жилище, — он возвращался раз в год на несколько недель, а потом снова уезжал в Европу, оставляя стаю и, как правило, беременную Мать. Она научилась не издавать ни звука, когда скользкие сороконожки ползали по волосам, бесшумно передвигаться по сырому земляному полу, как тень переступать через тела спящих сородичей, чтобы выскользнуть на поверхность, к свежести и свету.

Теперь же в Вивиан теплилась слабая надежда, что она сумеет незаметно сбежать из-под купола, при удачном развитии событий — уехать из города с другом. В любом случае, план уже пошел не так, как они ожидали. Девушка попыталась встать, но заскулила от боли. Корка запекшейся крови мешала телу регенерировать, к тому же раны необходимо было тщательно промыть.

Издалека Вивиан услышала высокий женский голос, разносящийся по лесу. Кто-то отвечал ему, но девушка не могла разобрать слова. Она спряталась за деревья, превозмогая головокружение и темноту в глазах.

— Здесь кто-то был, — сказал один из подошедших, указывая на следы и капли крови на траве. — Они ведут в овраг.

Она застыла, боясь пошевелиться из-за боли, надеясь лишь, что ее чудом не заметят.

— Нашла! — крикнул женский голос слева. В это время кто-то взял Вивиан за локоть и, вытащив из укрытия, бросил в ту же яму, из которой она только что выбралась.

Двое незнакомцев уставились на смуглую крепкую девушку. Ее янтарные глаза светились из-под густых ресниц и нахмуренных лохматых бровей. Широкие ноздри раздувались от усиленного дыхания, и сердце колотилось. Волосы спутались и падали на лицо засалившимися волнистыми прядями. Грязные когти и две пары клыков сразу выдавали ее звериную натуру.

Ведьма, вытащившая ее из укрытия, выглядела ненамного старше. Большие миндалевидные глаза, грязно-зеленые, как глубина болота, смотрели с интересом, губы сдерживали легкую, но жуткую улыбку: ее веселило происходящее. В ее внешности было что-то цыганское, южное, из-за темных лощеных бровей и слегка горбатого носа. Маг, стоящий рядом, разглядывал чужачку с отвращением.

— Кто ты? — спросила ведьма, пытливо осматривая ее.

Она молчала, не зная, что ответить, чтобы не усугубить свое положение.

— Говори же, — в голосе почувствовалось давление, и глаза предупреждающе сощурились.

Вивиан понимала, что не сбежит, а молчание может обернуться настоящим допросом. Руки дрожали. Девушка, пересилив себя, впервые в жизни выдавила из себя три запретных слова:

— Мне нужна помощь.

Горло сдавил плач. Она спряталась за копной волос, вытирая мокрый нос грязной рукой. Лицо ведьмы резко изменилось, когда она заметила кровь на спине. Тень веселья исчезла, сменившись искренним волнением.

— Ей нельзя в общину, — прошептал маг на ухо подруге.

— Не оставлять же ее здесь, все равно найдут.

— Выведем ее за границу купола.

— Плохая идея... — незнакомка с сомнением прикусила губу. — Ладно. Я попробую незаметно провести ее к матери. Помоги дотащить ее до общины.

Вивиан почувствовала, что теряет сознание. До нее доносились отдаленные голоса. От прикосновения рук она вздрогнула и зажмурилась от боли, когда ведьмы подняли ее и понесли под руки.

— Так кто ты? И что у тебя со спиной? — спросила незнакомка спокойнее. — Если не скажешь, я не смогу тебе помочь.

Она боялась отвечать: не хотела потерять последний шанс на помощь из-за неосторожных слов.

— Я Алесса. Ты же из стаи, верно?

— Да, — наконец слабо пробормотала Вивиан, — я сбежала. Меня будут допрашивать?

Ведьма немного замялась, но быстро справилась с собой.

— Полгода назад тебя бы просто отвели за границу купола. Но сейчас время неспокойное. Община с ума сходит от паранойи. Все ждут шпионов, подосланных Советом ведьм, поэтому даже подростков подозревают, — она выждала паузу, прежде чем продолжить: — Так что лучше скажи мне все заранее, а я постараюсь тебе помочь. Тебе повезло еще, что почти никто, кроме нас, не шляется по лесу просто так.

Вивиан начала терять сознание, и Алесса похлопала ее по щеке.

— Не засыпай. Говори со мной. Как тебя зовут? Почему сбежала и как попала сюда?

Она заранее обдумала последствия своих слов и решила, что хуже не станет:

— Меня зовут Вивиан. Сбежала, потому что хотела уйти из города... с другом. Меня преследовал отец. Пришлось спрятаться за границей купола. А потом я заблудилась. Мне нельзя терять сознание, иначе я от боли трансформируюсь, и мать призовет меня обратно в стаю.

На девушку устремились два взгляда: маг смотрел с недоверием, ведьма — с загоревшейся в глазах догадкой.

— Только у матриарха есть связь со стаей, верно? — спросила Алесса, и Вивиан кивнула. — Твоя мама — матриарх?

Ответом стало молчание.

— Почему ты сразу не сказала? — ведьма почти возмущалась. — Наследницу же никто не тронет.

— Мне нельзя обратно в стаю, — еле слышно отозвалась она.

Алесса понимающе кивнула.

Дорога, казалось, длилась бесконечно и отняла много сил, поэтому ослабевшую Вивиан пришлось буквально тащить на руках. Она видела сплошной лес сквозь полуопущенные веки. Сложнее всего приходилось не из-за ран или регенерации. Все рефлексы и инстинкты заставляли ее принять звериную форму, и девушка с каждой минутой слабела от непрекращающейся борьбы с собой.

Ведьма оставила ее ждать в крепкой деревянной хижине на твердой кровати, отделенной от остального пространства дома лишь бежевой хлопковой занавеской. Она настолько устала переживать, что уже почти не боялась. Спустя несколько минут к ней пришла высокая худая женщина лет пятидесяти на вид. По внешнему сходству Вивиан догадалась, что она мать Алессы. Лес за окном треугольной хижины начал покрываться росой. Всходило солнце.

Раны после промывания быстро затянулись, поэтому она могла свободно ходить, хотя спина все еще зудела. По общине быстро разнеслась новость о наследнице, и скрывать ее стало бесполезно. К Вивиан отнеслись хорошо, но она знала, что рано или поздно ее должны вернуть матери, иначе ссоры между оборотнями и ведьмами не избежать.

На утро она попросила Алессу отвести ее к краю купола, с которого открывался вид на юго-западную часть дороги в город. На этом самом месте она договаривалась встретиться с другом. Девушки сели на поваленное дерево и принялись ждать. Вивиан наблюдала, как снег у границы купола таял и стекал на черную землю.

С каждой минутой отдалялся ее последний шанс на спасение. Единственный друг стал той надеждой, за которую она цеплялась последние пару лет, когда жизнь казалась беспросветной. Их встреча была настолько маловероятной, что такое совпадение не укладывалось в голове: он жил в городе и не имел никакого отношения к стае, Вивиан же никогда не отходила от катакомб дальше, чем на несколько километров.

Они столкнулись на этой самой трассе, недалеко от места, которое сейчас бездумно рассматривала девушка. В тот день она впервые сбежала, не взяв с собой ровным счетом ничего. Поддалась импульсу и злости, а потому ни о чем не думала. Девочка добежала до дороги и нерешительно остановилась. Пальцы впивались в сорочку, как в спасательный круг. Ей хотелось плакать. Незнакомый голос совсем рядом заставил ее вздрогнуть: она настолько погрузилась в мысли, что не услышала шагов. Это дало Вивиан новый повод грызть себя, ведь она всегда должна быть начеку.

К ней обращался мальчик немного младше ее. Светлые волосы, зеленые глаза, как у мага, весь зажатый с узкими вечно приподнятыми плечами — он выглядел настолько безобидно, что рядом с ним Вивиан чувствовала себя в безопасности. Он спрашивал, все ли в порядке, и вопрос смутил девочку: еще никто не интересовался ее самочувствием. Этот маленький жест неравнодушия определил все дальнейшие решения. Они обменялись несколькими фразами, и ей стало значительно легче. Он отвел ее тогда на набережную Шайенн — место, куда сам приходил, чтобы побыть в одиночестве и успокоиться. Берег реки в прохладную погоду был безлюден, и девочка долго сидела на пирсе, свесив ноги, но не дотягиваясь до воды.

Ее друг оказался в той части трассы случайно, без цели блуждая по пригороду. Он рассказал ей о том, что живет в большом доме с другими сиротами, что их заставляют носить ненавистную синюю форму, что другие дети их сторонятся. Вивиан понимала, почему мальчик предпочитает уединение обществу сверстников: тихий, с опущенной головой и немного виноватым взглядом, он наверняка давал злым подросткам повод для насмешек.

Позже они встречались, когда другу удавалось уйти из дома незамеченным, гуляли по городу, разговаривали, обсуждали планы на будущее, которое обоим казалось тяжелым и страшным. За это время Вивиан поняла, насколько мало знает о цивилизованной жизни. Она начала считать себя дикаркой: хоть мальчик никогда не попрекал ее, но она видела, как он удивляется ее глупым вопросам. Прошло больше двух лет, и Вивиан уже не представляла, что с ней стало бы, если бы не это случайное знакомство. Они дождались совершеннолетия друга, чтобы уехать из города, подальше от неприятных воспоминаний, подальше от стаи.

Вивиан должна была ждать его немного западнее и ближе к окраине, но она не могла покинуть купол, а потому рассчитывала, что сможет пересечься с ним на этой части трассы.

— На самом деле купол уходит под землю, — голос Алессы вывел девушку из транса. Ведьма подошла к самой границе и носком кожаного ботинка соскребла часть земли назад. Полупрозрачная оболочка действительно шла вниз. — Так что мы не под куполом, а в пузыре. В сфере.

— Вас должно было затопить во время снегопада, — глухо ответила Вивиан.

— Да, мы тратим много сил, чтобы поддерживать климат, — кивнула она. — Это цена независимости. Единственное, что мы не можем создавать из воздуха — это еду. Точнее, можем, но толку не будет, она в животе обратно превратится в магическую энергию и просто исчезнет, — от скуки ведьма начала ходить вокруг поваленного бревна кругами. — Поэтому нам нужно вести хозяйство. Круглый год. А все остальное мы создаем сами, даже одежду.

— Зачем все это? Жить в городе проще, — Вивиан не представляла, зачем существа добровольно обрекают себя на варварскую жизнь. Сама она ни за что бы не согласилась на подобное, будь у нее выбор.

Алесса горько усмехнулась и посмотрела вверх. На лоб упала капля воды. За куполом летали снежинки. Через несколько секунд Вивиан почувствовала теплый дождь на плечах.

— Все дело в крови. От браков с другими видами рождаются гибриды. Они не могут продолжить род, — объяснила она. — А от браков с людьми рождаются слабые ведьмы. Если же сохранять чистоту крови, то с каждым поколением рождаются все более и более сильные дети, поэтому мы должны жениться и выходить замуж только внутри общин, и даже с городскими «грязными» ведьмами нам нельзя... пересекаться.

Девушка смерила Алессу недоверчивым взглядом: она точно знала, что некоторые черные ведьмы не гнушаются подобных «связей» даже с оборотнями.

— Какой смысл в силе, если колдовать запрещено? — спросила Вивиан, возвращаясь к рассматриванию дороги.

Ведьма рассмеялась и взмахом руки подняла в воздух столп земли и листьев, которые посыпались обеим на голову.

— Вызывай полицию, — сквозь смех проговорила она. — Здесь даже нет связи. Но если серьезно, — она вздохнула и снова устроилась рядом, — это сложно объяснить. «Черные ведьмы» изначально были армией. После первой тотальной войны... — она осеклась, бросив быстрый взгляд на Вивиан, — я имею в виду войну, где все виды борются против всех. Так вот, ведьмам нужно было сплотиться, и они создали Магический Легион. Со временем он раскололся на две части — «белых», которые выступали против войн и вообще за запрет боевой магии, и «черных», которые говорили, что новая война неизбежна и надо бить первыми. Сейчас Легиона давно нет, вместо него появилось много-много разных Советов ведьм, и им подчиняются городские ведьмы. Мы же ведем род от тех самых «черных», поэтому хотим независимости. Так что в основе нашей философии превосходство, чистота крови и война.

— Ты говоришь совсем не так, как ведьма, выросшая в лесу, — заметила Вивиан.

Алесса рассмеялась и бросила на нее демонстративно загадочный взгляд.

— Нам бы не позволили создать купол при нынешней власти, — продолжала рассказывать ведьма. — Ему уже добрая сотня лет. Здесь все пропитано магией. Ты это чувствуешь? — она закрыла глаза и подняла голову. Вивиан же не ощущала ничего необычного. — Это называется магический фон. Здесь он настолько высокий, что даже всемирная Сеть пропадает и не работают приборы, — на некоторое время девушки замолчали. Алесса снова с нетерпением встала. — Так кого мы ждем?

— Моего друга. Он уже должен был прийти. Мне кажется, что-то случилось, — она почувствовала болезненное изнеможение.

— Все в порядке, — Алесса склонилась над ней. — На тебя наложили заклинание, чтобы ты не сбежала и не превратилась в зверя. Отойдем от границы, и все станет хорошо.

Ведьма подала руку Вивиан, но она отмахнулась.

— Я не беспомощная, — заявила она и заставила себя встать на ноги.

***

Вивиан бросала кусочки сухих ветвей, целясь в грызуна, притаившегося за широкими листьями неизвестных ей фиолетовых ягод. Она думала о том, что напряженное ожидание становится невыносимым. Девушка не знала, какие планы у черных ведьм на ее будущее: ведут ли они переговоры со стаей, знает ли ее мать, куда сбежала Вивиан. Что сделает отец, если она вернется.

Позади она услышала шорохи. По аккуратным шагам и легкому шуршанию юбки девушка узнала Алессу и не стала оборачиваться. Мягкая рука легла на плечо. Она подняла глаза. С лица ведьмы не сходила легкая улыбка. Ее спокойное отношение ко всему, бесстрашие и необъяснимая уверенность в том, что все обернется, как надо, не позволяли Вивиан сорваться.

— Твой маг-дружок так и не явился за неделю? — спросила Алесса, и девушка покачала головой.

Ведьма сочувственно поджала губы и села на мох и сосновые иглы рядом.

— Может, он еще появится.

Вивиан в очередной раз задала мучающий ее вопрос:

— Ты знаешь, что они сделают со мной?

— Да. Отдадут обратно стае, — ответила Алесса. Подобные вопросы ей заметно надоели. — Не бойся, — тут же добавила ведьма и потрепала ее по спутанным волнистым волосам. — Я знаю, как попасть в город раньше этого. У меня есть... связи.

Она снова прикрыла веки в напускной таинственности. Глаза, скрытые за густыми черными ресницами, хитро блеснули.

— Твоя община будет очень недовольна, — Вивиан обхватила себя руками, слегка раскачиваясь взад-вперед. С детства это было излюбленным способом успокаивать себя.

— Не страшно, — отмахнулась Алесса, — даже если они попытаются убить меня.

— Такое может быть? — удивилась девушка.

Ведьма закатила глаза и рассмеялась.

— Я шучу.

Она вдруг полностью обернулась к подруге и беззастенчиво уставилась, попеременно переводя взгляд с одного глаза Вивиан на другой. Улыбка медленно растягивалась по ее лицу. Девушка же сидела, плотно сомкнув сухие губы, и перебирала пальцами толстый слой пушистого, мокрого от вечерней росы мха. Гудели насекомые.

— У тебя очень красивые пятнышки в левом глазу, — ведьма раскрыла пальцами веки Вивиан. Та не сопротивлялась. Насмотревшись, Алесса огляделась, привстала и сорвала куст с черными ягодами. — Знаешь, что это? Белладонна. Ее называют сонной одурью. Ягод пятнадцать могут убить взрослое существо.

Алесса поднесла куст к лицу и разом откусила несколько ягод. Красный сок полился по губам и от смеха ведьмы забрызгал льняную юбку. Вивиан опешила и беспомощно наблюдала за девушкой, которая не могла отдышаться. Зрачки разрослись до краев радужек.

— Ты что... — начала Вивиан, совсем растерявшись.

— Не обращай... — сквозь хохот давилась она, — внимания. Я просто немного придурковатая, — Алесса подуспокоилась и добавила: — Папа говорит, что я шальная, как мама. А мама говорит, что я вся в отца.

Ведьма встала и потянула девушку за собой, в сторону дома.

— Наркотики в общине не достанешь, приходится перебиваться беладонной и коноплей, — продолжала она задорным тоном, и Вивиан успела сломать голову, гадая, всерьез она говорит или снова шутит.

Алесса шаталась, но чем ближе они подходили в дому, тем ровнее она шла и тем меньше становились ее зрачки. Стоило ведьме ступить за порог треугольной хижины, как загорелся свет внутри стеклянного сосуда, подвешенного под потолком, и по помещению разнесся аромат масла. Тусклый огонек освещал успокаивающим теплым светом завешенную кровать под наклоненной крышей, стол и верхнюю часть лестницы к кровати родителей.

Ведьма подвинула деревянную табуретку к зеркалу, магическим образом вырастающему прямо из досок стены, и села, стирая красный сок с лица, и оставляя алый след лишь на губах. Вивиан встала чуть позади, вся сжавшись от дискомфорта. Ее начинало раздражать то, что Алесса не считает нужным ничего объяснять.

— Это последний вечер, когда мы можем вот так остаться одни, — наконец заговорила ведьма. — Завтра вернется отец из общины Северной Дакоты. С сестрой и ее новым мужем, — она недовольно заворчала: — Наверняка окажется таким же занудой, как все мои «женишки». Замужество — это такая глупость. Обещать что-то парню, которого знаешь неделю, просто потому что так решила жрица общины... да ну их к чертям. Подойди. Вот, садись рядом.

Ведьма отодвинула занавеску, предлагая гостье расположиться на краю кровати, жестковатой, зато достаточно широкой, чтобы вместить двух худеньких девушек. Других спальных мест в доме Алессы не было, разве что деревянный пол, поэтому последние дни они ночевали рядом, о чем Вивиан даже не задумывалась: привыкла к тесноте и постоянному присутствию посторонних.

— Ты меня восхищаешь. Вот так сбежать из дома, ничего не зная о мире, — даже мне не хватит смелости, хотя я тут с ума схожу... как видишь. Я хочу, чтобы мы стали подругами, — Алесса взяла девушку за руки с непривычно серьезным лицом. — Обещаешь, что никому не расскажешь об этом разговоре?

Вивиан кивнула. Алесса слегка отстранилась и начала говорить:

— Я могу увезти тебя из леса. В город, — она снова начала разглядывать лицо в зеркале. — Поможешь?

Она протянула девушке деревянный гребень. Смуглые пальцы заскользили по шелковым прядям.

— Я не чистокровная черная ведьма, в отличие от остальных, — заговорила она, и Вивиан тут же удивленно остановилась. Их взгляды встретились в зеркальной поверхности. — Мой отец не отсюда. Он не мамин муж. Поэтому я не слишком сильная ведьма, это даже по глазам видно.

Она запрокинула голову и широко раскрыла веки, демонстрируя подруге болотно-зеленые радужки. Вернувшись на место, она взяла руку Вивиан с гребнем и провела по своим волосам, намекая продолжать расчесывать ее.

— Такие... сбои, конечно, бывают и у чистокровных, но редко. В общем, мой настоящий папа из города. Он глава Совета ведьм, — в голосе скользнула гордость. — Вроде как большой начальник. Мы с ним общаемся, и я могу попросить его увезти нас отсюда. Мы давно договаривались, что он заберет меня из общины, просто подходящий момент никак не подворачивался.

— Было бы хорошо, — пробормотала Вивиан, все еще не доверяя такой удаче: это звучало слишком обнадеживающе, чтобы быть правдой.

— Но в общине никто не знает, и им нельзя ни в коем случае ничего говорить, — поспешно добавила Алесса. — Если они узнают, что я не чистокровная, то черт знает, что им в голову взбредет. Они очень серьезно относятся к этому.

— А как ты узнала? — поинтересовалась подруга.

Ведьма же тихо посмеялась, не размыкая губ.

— Это забавная история. Когда мне было двенадцать, я по дурости залезла на самую верхушку дуба и сорвалась. Сломала ребра, руку и ногу, — она говорила об этом с улыбкой, как о достижении. — Я выжила, но у меня повредились внутренние органы, и через открытый перелом в кровь попала зараза. Мне нужно было в больницу, а община как всегда не хотела принимать помощь извне. Они просто не понимали, насколько серьезные у меня травмы. К счастью, у моей мамы хватило характера ослушаться. Ей пришлось обратиться к единственному, кого она знала из города — к главе Совета.

Вивиан сосредоточилась на движении своей руки и вся обратилась в слух. Алесса же наблюдала за ней через отражение.

— В больнице меня вылечили. Там же мы впервые увиделись с папой, он понял, что я его дочь, и потребовал у мамы видеться со мной. Она боялась, что он захочет отнять меня, — на несколько мгновений ведьма замолчала, погрузившись в воспоминания, но вскоре продолжила: — В конце концов, они договорились, что мы с папой будем видеться раз в месяц. Во время встреч он показывает мне город и цивилизованную жизнь, рассказывает всякие магические секреты, учит заклинаниям... Ну и я тоже ему все рассказываю.

В тишине слышался шорох гребня и звонкие переливы цикад за окнами. Лес уже потонул во тьме, но острый слух улавливал далекие разговоры ведьм. Прошло некоторое время, прежде чем девушка обдумала сказанное Алессой.

— А как ты с ним договариваешься встретиться? — спросила Вивиан. Сама она знала, как сложно бывает без связи и всяческих устройств и как легко при таком раскладе разминуться.

— Вообще мы видимся на новолуние. Но еще...

Ведьма вытянула руку в сторону изголовья кровати и сделала легкое движение. Деревянная доска отпала, обнажая залепленный глиной каркас стены, в котором виделась черная выемка, а в ней — носитель информации.

— Здесь он не работает — слишком много магии мешает устройствам ловить сигнал. Но если достаточно далеко отойти от купола, то можно отправить сообщение. Это для крайних случаев. Кстати, у твоего мага нет такого же?

Вивиан огорчилась:

— Есть, но я не помню нужный код.

— Давай тогда подождем следующего новолуния? Может, твой друг еще объявится. И папу не будем лишний раз отвлекать от дел. Хорошо?

Она кивнула. Алесса с облегчением улыбнулась. Ее рука прошлась по скомканным прядям подруги.

— С этим надо что-то сделать, — рассмеялась она, когда пальцы застряли в волосах.