Сын Дьявола II: Ад на Земле

Я потакаю собственным демонам.

Мои глаза снова наполнились тьмой.

Я впитывал каждое слово тех, кто убеждал меня принять своего внутреннего монстра, однако я продолжал думать, мыслить и чувствовать, как человек. Я не стремлюсь принимать себя, потому что настоящий я — демон с черными акульими глазами и пылающим от черной ненависти сердцем. Это нелегко — быть человеком. Еще тяжелее пытаться быть человеком. И одновременно чувствовать демонскую первородную злость внутри. Это мое вечное страдание: ты стараешься быть похожим на смертного, но проклятый монстр, спрятавшийся в твоей грудной клетке, раскатисто смеется и напоминает, что ты — сын Дьявола. Ненавижу своего монстра. Ненавижу своих демонов. Ненавижу себя.

Я ненавижу и гнев, который появился недавно. Это первородная демонская злость. Кристаллизованная. Ее грани испещряют сотнями ран мою черную душу, каждый раз высвобождая жестокого кровожадного монстра из клетки. Мне стоило научиться бороться с ним. Однако это было слишком сложно... нет, «сложно» — оправдание моему нежеланию. У некоторых не имеется стремления сказать «нет» вредным привычкам, опираясь на отсутствие силы воли. Кто-то умывается слезами под навалом трудностей, стараясь абстрагироваться от них. Любой жизненный путь мы выбираем сами и любое проявление слабости — расслабленность там, где нужно напрячь пятую точку и достичь своей цели. Я — единственный виновный в своей слабости. Мне тяжело побороть себя и приструнить всех демонов, что поселились в моем сердце. Но я предпочел напиваться и стонать, когда можно было взять себя в руки и справится со всеми сложностями. Круги Ада помогли мне осознать, что нет ничего непреодолимого. Даже собственную слабость можно превратить в несокрушимую силу. Нужно лишь бороться. Как говорится, не бьешься — ничего не добьешься.

Боль усиливалась. Меня разбивали. Словно зеркало. Мне было больно и страшно. Я ощущал приближение смерти, но вмиг в сознании вспыхивал слабый огонек надежды. Человеческий род и я настолько ослеплены огнем надежды, что даже когда жизнь ставит нас на колени и плетьми наносит сотни кровавых ран, мы не перестаем надеяться на что-то лучшее. Кровь все пропитывает землю, каждая частица тела разрывается от боли, но мы, безумные идиоты, не перестаем верить в будущее. Это величайшая сила или величайшее проклятье? Это великая глупость — нельзя жить и притворяться, что надо только пережить самые темные дни, и вскоре мы забудем об этой боли и диком страдании! 

Я оказался в своей маленькой черной комнатке. Ничего не изменилось за время моего отсутствия: огромное окно, за которым ночь расцвела словно черная роза, валявшиеся допитые бутылки, устилавшие пол побитые виниловые пластинки старых рок-групп, старый магнитофон, крутящий депрессивную музыку групп типа My Dying Bride. Это был созданный мною мир: прекрасный темный мир, где я мечтал и страдал, ненавидел и любил, жил и умирал каждую ночь в своих снах. Я никогда в жизни не курил, но сигаретный дым почему-то пропитал воздух в комнате. Здесь пахло табаком, дешевым виски и ночью. Это было... странно думать, но этот мир чертовски красив. Есть такие места и моменты нашей жизни, которые можно назвать прекрасными. Они прекрасны только для тебя одного. Потому что только ты ощущаешь очарование мгновения, в котором находишься. Все казалось мне непередаваемо прекрасным.

В этой комнате я становился тем, кем всегда хотел быть. И здесь я давал своему внутреннему демону свободу. Он стремится быть в одиночестве и тишине. Я позволял ему насладиться ими. Нам нравится эта комната— сюда никто не осмелится проникнуть и разрушить наши прекрасные сны. Но обязательно кто-нибудь однажды разрушит покой...

На город внезапно обрушился ливень: крупные капли дождя, падавшие из сиреневых грозовых туч, ударялись о прозрачное стекло и струились по нему слезами. Небо было черным и мрачным, раскаты грома доносились до меня. Яркие огни постепенно угасали. Последние одинокие фонари на улицах догорели и растворились в ночной тьме. И ночь не наступит, пока мир не погаснет. В моих руках оказалась бутылка «Jack Danniels». Я вздохнул полной грудью и невольно улыбнулся. Может, счастье в особых моментах? Можно быть счастливым, когда едешь на другой конец света поздним вечером, слушая любимую музыку в наушниках, наблюдая из окна машины красивый закат. Можно быть счастливым, когда смотришь ночью на грозовые облака, ливень и туманный город, а в руках держишь бутылку виски. Все же тревожная мысль закрадывалась в глубины подсознания. Счастье состоит из обрывков света, которые мы успеваем отнять у гребаной жизни, пока та не решила добавить на наш путь еще больше страданий и боли. Этот момент — жалкий кусочек радости, посланный, чтобы приготовить меня к новому испытанию. Эта мысль убила все.

Я услышал негромкие осторожные шаги за спиной. Так крадутся только убийцы или предатели. Оборачиваться было немного страшно. Я затаил дыхание, сердце словно остановилось в ожидании схватки. Я поймал себя на мысли, что хочу пустить кровь незнакомцу, который осмелился прийти сюда. Я знаю, что сотворю с ним: разрежу на кусочки и развешу его по комнате, наслаждаясь кровавой эстетикой. Но эта мысль была безумной. Этого хотел мой монстр.

И все же нельзя не признать, что я боялся. До последнего не хотел смотреть на то, что происходит за моей спиной. Словно, если посмотрю назад, весь мой мир будет разрушен вмиг. Что если эти испытания приучат меня опасаться всего вокруг? Что если я никогда не смогу жить как прежде? Словно наемный убийца буду прислушиваться к каждому шуму и ждать, когда придут за мной другие убийцы, стремящиеся получить деньги за мою голову. Буду вздрагивать от неожиданного звонка по телефону. Буду сразу стрелять на поражение, потому что мною будет владеть не разум, а страх. Меня ожидала жизнь в вечном страхе и тьме. Не хочу допустить подобного, но нервы натянулись до предела.

— Так-так, прекрасно! Наследник Сатаны снова уходит в бесконечный запой. Папочка будет очень недоволен поведением своего жалкого выродка. Что случилось, Джонатан? Подкосила смерть братика? — Темный силуэт вышел на свет, и я разглядел очертания фигуры Дэниэла. Резким движением вампир выбил бутылку из моих рук. Виски растеклось по полу, осколки стекла угрожающе сверкали острыми краями. — О чем ты думаешь, сыночек Дьявола? О самоубийстве? Давай же, это совсем не страшно! Накинь на шею удавку или шагни вниз с высоты. Что тебе стоит сделать один выстрел? Я умираю от скуки... Мне так хочется посмотреть, как окровавленные останки твоего тела будут сожраны бесчисленной армией демонов, которая сейчас бродит по безлюдным улочкам и переулкам, выискивая очередную жертву. Они хотят мяса! Твои братья и сестры желают отведать на ужин плоть полукровки — твою плоть.

Я чувствовал невообразимую силу гнева в сердце. Изнутри грудную клетку продирал монстр, желавший отыскать дорогу к свободе. Я запечатывал его в себе. Мне хотелось оставить на груди клеймо, обжечь себя огненной печатью и навсегда закрыть демона. К сожалению, мои кости не способны сдержать кровожадное существо, а мое сердце не может усмирить его. Я понимаю, что мне нужно вести себя крайне осторожно: шаг в сторону — упаду с лезвия ножа.

— Знаешь, — продолжал свои насмешки вампир, — всегда думал, что сынок властителя Преисподней будет куда страшнее и зловещее. Но, увидев маленького растерянного мальчика, пытавшегося скрыться от праведного гнева своего отца-тирана, я несколько изумился. Ты — Ничтожество с большой буквы, Джонатан Мортем. Ни-что-жес-тво.

Заклятый враг и лучший друг одновременно — Дэниэл. Вампир был голосом внутри меня, который призывал не опускать руки и продолжать бороться, который всегда поддерживал и заставлял быть сильнее. Я словно слышал его: «Борись, Джонатан! Ты, маленький ничтожный кусочек демоненка, вставай и сражайся!» Дэниэл толкал меня вперед. Но вместе с тем он — редкостное дерьмо. Его насмешки пробуждали во мне желание пробить ему голову или вырвать челюсть. Я сильно ненавидел его своим черным сердцем, но неимоверно дорожил им. Это безумное противоречие.

«Вампиреныш совсем распоясался, — шептал монстр в голове, — и стоит его хорошенько проучить». Это был мой первый порыв, мои первые мысли. Голос Дэниэла в голове вторил ему: «Эй, слышь сюда, демонический кусок моего лучшего друга, если попытаешься причинить мне вред, я просто выпью тебя залпом! И на твоих похоронах включу не AC/DC, а попсовые песенки Рианны! Ведь в гробу перевернешься! Хочешь рискнуть?» Я горько усмехнулся словам Дэнни. Демон в голове перерезал нити моих мыслей и заставлял меня слушать инстинкты, а не собственный разум.

Самым правильным сейчас было не начинать кровопролитную драку, не пробуждать силу демона, противиться своему монстру. Разве способен друг настолько разозлить, чтобы заставить меня пойти на убийство? Ох, я вспомнил один из самых страшных дней моей злосчастной жизни: я спускаю Дэниэла по лестнице и готовлюсь убить Рика, мои глаза чернее ночи, демон во мне зловеще хохочет... Сможет. Я не переживу это. Это испытание станет погибелью. Я заражен ненавистью. Нет лекарства от ненависти. Однако я могу сейчас опустить руки и сказать «мне не по силам», могу остаться здесь навсегда и вечно страдать от своего порока. Могу и продолжить сражаться с тем, кто впил свои острые когти в мое живое сердце. Монстр внутри — настоящий паразит. Его нужно извлечь. Я не смогу избавиться от демонической сущности — это в моей крови, но могу избавиться от монстра. Истребить дракона. Убить графа Дракулу осиновым колом. Пронзить сердце Дейви Джонсу. Можно назвать это как угодно. Но внутри меня сидит нечто темное и страшное. Оно контролирует тело и разум, заставляя совершать чудовищные поступки. И я хочу избавиться от этого.

Я принял верное решение: выберусь отсюда живым. Не посмею сдаться. Настоящие воины не сбегают с поля боя. Они бьются до последней капли крови в надежде вернуться. Мое сердце греет мысль о возвращении домой. Мои друзья ждут меня. Мне хотелось сдаться, но это было невозможно. Я предал бы всех. Я говорил себе: «Никогда не сдавайся, какую бы боль ни испытывал. Ты справишься со всем, что наносит рубцы твоей черной душе снова и снова».

Мне придется проглотить огромный ком колкостей и обид, которыми осыплет меня ненастоящий Дэниэл, и вытерпеть это дерьмо. Пострадает здесь только моя неестественно огромная гордость и чувство превосходства. Я никогда не страдал эгоизмом, разве что немного, но всегда знал: я лучше других, от меня зависит судьба мира, мое слово может многое изменить, моя фигура на шахматной доске в этой игре важнее короля. Потому и гордость росла день за днем с момента рождения. Сейчас мне стоит засунуть ее глубоко-глубоко и не доставать, пока это не кончится.

— Ты мог бы подумать, что я слишком агрессивный, — неестественно зло улыбнулся ненастоящий друг. — Но я считаю себя слишком спокойным... пока не выпущу из десен острые клыки и не почувствую запах твоей свежей крови!

Он сделал то, о чем «тонко» намекнул. Из-под нижней губы высунулись два белоснежных и опасных вампирских клыка и угрожающе сверкнули в ночной тьме. Я попятился. Дэниэл провоцирует меня на сражение. Если придется биться, то необходимо быть вдвойне осторожным: не позволь мне Дьявол выпустить монстра на свободу. Сохранить контроль и победить противника — испытание сложное, особенно для меня. «Но ты справишься, Джонатан! Должен».

— Ты оставил нас, Джонатан. — В голосе Дэниэла было столько горечи и ненависти, что я сам возненавидел себя. Как посмел я оставить их одних? Почему исчез во тьме, не предупредив? Наверное, настоящие друзья в реальном мире действительно ненавидят меня за то, что я пропал без вести. Конечно, мне остается надеяться, что они простят меня за все грехи, когда узнают, в каком Аду я побывал. — Ты бросил нас одних, приказал доживать последние дни с детьми Пандоры. Ты не представляешь, как я тебя ненавижу. Ты жалкая, мерзкая, противная мразь! И ты пожалеешь, что на свет появился. О, наверное, уже жалеешь. Сын Люцифера — бесподобно великого и прекраснейшего из Божьих ангелов — и Немезиды — самой могущественной из ведьм — родился слабаком, мелким лжецом, проклятым убийцей. Джонатан. Твое имя после твоей смерти станет нарицательным для таких же жалких ничтожеств, как и ты.

— Хватит, Дэниэл, дружище, — попытался разрядить ярость вампира. — Безусловно, ты прав. Даже спорить не собираюсь. Но пора закопать топор войны и простить друг друга, не считаешь? Давай лучше сыграем в «Halo» или «Mortal Kombat»? Повоюем в игре. Меньше синяков получим, меньше шрамов останется. И не убьемся ненароком.

— О, я предпочитаю уничтожать врагов в жизни, — улыбнулся вампиреныш и сделал пару уверенных шагов вперед, навстречу мне. — В игре эмоции от победы какие-то ненастоящие. Тебе не кажется? — Он ударил кулаком в челюсть. Я немного пошатнулся и, не удержав равновесие, грузно упал. Неожиданно вспомнил нашу первую драку, после которой дружба между нами, как мне казалось, была обречена и закопана. Дэниэл учил тогда Рика боевым приемам, весь день со смертным провозился, а потом решил проверить меня на прочность. Здорово тогда вампир получил! Но вопреки всему, дружба начала крепчать после каждой драки или прикола. Чем больше, тем крепче узы дружбы спутывали нас. Вот это настоящий парадокс. — О! Я чувствую это... прекрасное ощущение. Непередаваемое. Видеть поверженного противника — лучший подарок для бойца, Джонатан. Но откуда тебе его знать? Ты не боец!

— Это плохая игра, вампиреныш, — я сплюнул кровь. — Ты не заставишь меня сразиться с тобой. Не втянешь.

Дэниэл схватил меня за волосы мертвой хваткой и спустил по лестнице вниз. Каждый орган моего тела отозвался безумной болью. Грудная клетка треснула. Монстр был чертовски близок к свободе. Он просунул сквозь ребра свои черные пальцы и попытался вырвать прутья своей решетки, но проклятая клетка не поддавалась ему. Я очутился внизу лестницы. Рискнул посмотреть на свою потную футболку: она успела покрыться свежей черной кровью. На ней была дыра, из которой торчало... это мое ребро? Господи... Клетка действительно была повреждена, это не метафора! Нижнее ребро выпирало из-под кожи и ткани. Осколок кости был таким страшным. Я не выдержал этого зрелища: меня стошнило. «Это не по-настоящему! — истерично выл голос в голове. — Вставай и сражайся, Мортем!» Будь я настоящим демоном, затолкал бы выпирающее ребро обратно и посмеялся немного, мол, как смешно: человеческая оболочка уже износилась, пора выбросить и поменять. Но я — демон плоть от плоти. И мне не суждено поменять свою оболочку. Уж такая на всю жизнь. Конечно, мне говорили, что со временем у меня появится новое воплощение. Говорили, я смогу менять обличие, как мой отец мог перевоплощаться в гигантского монстра... но, по-моему, это бредни старых демонов, которым давно уже пора на пенсию. Я не смог перевоплотиться даже раз за всю свою жизнь.

— Мне что-то это напоминает, — промурлыкал вампир, неспешно спускаясь с лестницы. Его шаги были легки. — Дьявол, конечно! Джонатан, ты спустил меня с этой самой лестницы. Осколки того столика впивались мне в кожу. Никогда не посмею забыть свои черные глаза, испещренные демонской первородной злостью. Никогда не боялся я демонов и ангелов, не боялся никого из жителей Темного мира. Но маленький демоненок заставил меня трепетать от страха. Величайший позор всей моей жизни. Однако теперь у меня есть великолепный шанс расплатиться за обиду!

Ох уж этот Дэнни... Из-за него мне пришлось голыми руками вставлять себе кость ребра обратно в грудную клетку, пока он с насмешкой смотрел на меня. Я кричал от непередаваемой боли. Поборов собственную слабость, я поднялся. Воины не падают. Они умирают стоя, без тени страха смотря в глаза врагу. Страх — враг воина. Победив себя, ты победишь страх. Победив страх внутри, победишь врага снаружи, даже самого непостижимого. Я внушал себе, что я — воин. «Что не убивает, делает тебя сильнее». Я ничего не боюсь, потому что во мне бьется храброе сердце воина. Мне нужно поверить в собственную силу и показать, что я — воин. Я смогу свернуть горы и расколоть скалы. Я — воин.

— Больно, Джонатан, больно? Почувствуй эту боль! Почувствуй этот страх! Нет ничего хуже, когда в твоем сердце гнездится страх, а тело окутала боль. Боль убивает тело, страх — душу. Джонатан Мортем, этой ночью ты умрешь, парализованный болью и страхом. Самая чудовищная смерть для воина. Но ты — далеко не воин. Никогда им не был.

«Давай, давай, давай покажем нашу мощь! — закричал монстр. — Давай уничтожим его, сожжем дотла! Пусть останется лишь горсть пепла и воспоминания! Джонатан, ты чувствуешь меня внутри? Чувствуешь, как я давлю на темное сердце, бьюсь о ребра и сминаю легкие? Как назвать того монстра, в которого ты превращаешься? Какое имя ты дашь мне? Я — темная сторона твоей жизни, я — твоя тьма. Оставь предрассудки позади, позволь помочь тебе. Перестань сопротивляться, иначе кровосос убьет тебя. Все произойдет быстро. Выбери то, что поможет тебе выжить»

— Что случилось, демоненок? — Дэниэл не останавливался. Боль была настолько сильной, что даже самый стойкий мученик не вытерпел. — Ты сдержанный и непрошибаемый. Разве не хочешь уничтожить меня? Признайся, ты меня с первого дня ненавидел. Терпеть не мог и пытался достать. Ты жаждешь моей смерти, не говори мне иначе. И теперь ты держишь в руках нож, но даже не пытаешься одолеть меня. Ты получаешь удовольствие, когда я тебя избиваю? О, в таком случае, я буду изматывать тебя саму вечность! Мы оба бессмертны, времени у нас предостаточно, Джонатан.

Нож? Я ощутил в руке холодное лезвие металла. Подушечка большого пальца осторожно провела по острому краю. Оружие настолько острое, что резало одним лишь легким прикосновением. Капли черной крови падали на пол. Монстр внутри вопил от нетерпения и бился о клетку из костей. Но я продолжал сопротивляться двум угрозам — внутренней и внешней. Мне нужно учиться сдерживать гнев — в этом смысл испытания, как я понял, едва увидев здесь Дэниэла. Мне нужно побороть своего монстра. А гнев распирает изнутри и жжется... Я хочу врезать вампиру!

— Джонатан, что случилось? — спрашивал вампир с нескрываемой издевкой. — Где твои нескончаемые дурацкие шутки, где твое безудержное веселье, где непоколебимый оптимизм и где яркое безумие во взгляде горящих глаз? Неужели такое лживое дерьмо, наполненное скрытой болью и ненавистью, хоть на мгновение перед смертью стало самим собой? Не верю, снова притворяешься! У тебя есть три маски, Джонатан Мортем: веселого жизнерадостного идиота, меланхоличного засранца, развлекающегося самоедством, и настоящего бесстрашного героя, воина, готового рискнуть всем ради спасения человечества. Только сейчас ты не радуешься, не кричишь о высоте человеческого рода и не плачешь о том, как несправедлива жизнь. Какую новую маску ты сейчас показываешь? Мелкого, уничтоженного проблемами и испытаниями, ничтожества, помышляющего о самоубийстве? Я совершенно не удивлен. Почему молчишь, демоненок? Почему ты молчишь, Мортем? Нечего тебе ответить, потому что я прав? Конечно же... конечно.

«Чтобы справиться с дьяволом, надо играть в его игру, — сладко протянул монстр. — Покажи ему свое настоящее лицо, Джонатан!» Я посмотрел в отражение на гладком серебристом лезвии орудия смерти. Мне не нравится то, кем я становлюсь. Я видел усталое лицо безумия с черными демонскими глазами и кровавой массой, извергающейся изо рта. Сумасшествие, боль, ужас пронизывают изнутри убитое ненавистью и злостью существо. Искалеченные тело и душа, искалеченные психика и мысли — все отразилось на холодной поверхности лезвия. Кости сломаны. Монстр вырвался. Спрятать обратно его в клетку из собственных ребер невозможно. Он задохнулся свободой. Он мечтает о вкусе крови на языке. Он живет лишь мыслями об убийствах. Ему нравится его новый облик — мое израненное тело.

Я сделал точный и резкий рывок вперед, повалив наземь Дэниэла. Мои руки работали быстро и молниеносно —нанес бедному вампиру несколько глубоких рваных ран. Для человека они вполне могли быть смертельными. Любой смертный больше бы не поднялся и истек кровью за считанные секунды. Но кровососы — не такие простые существа. Совершенная форма жизни. Подобные раны не могут уничтожить вампиров. Дэниэл зловеще улыбнулся и прошептал себе «наконец-то!». Он накинулся на меня, вцепился клыками в шею. Я сжал губы, пытаясь перетерпеть боль от укуса, но через пару мгновений стал кричать, когда его клыки начали впиваться в плоть сильнее и обжигать её, как острие ножа. Однако Дэниэл, попробовав мою черную демонскую кровь, спрыгнул и закашлялся. Из его глотки черными комьями выплевывалась моя кровь — она была похожа на небольшие сгустки черной материи, словно тьма в чистом ее воплощении. Похоже, вампиру она пришлась не по вкусу. «Джонатан, остановись, мелкий демонский засранец! — визгливо кричал Дэниэл в моей голове. — Демонская сущность сведет тебя в могилу. Приди в себя и прекрати это!»

— Джонатана больше нет... — в очередной раз сплюнув кровь, накопившуюся во рту, ответил я голосу в голове. — Теперь моим телом управляет монстр. Он уничтожит все, что причиняло мне боль каждый день. Он — мой спаситель.

— У маленького... демоненка... крыша совсем поехала? — откашливаясь, ехидно произнес ненастоящий вампир.

— Это говорит мне психанутый вампир-вонючка, откашливающий демонскую кровь? — подражая улыбке Дэнни, ответил я. — Слушай, вампирюга, возьми талон на прием к психиатру. Как друг говорю, мозгоправ тебе необходим.

— Опять этот детский ответ, — засмеялся он и выпрямился. — Когда ты повзрослеешь, маленький принц тьмы?

— Взрослым быть скучно. У них вечные взрослые проблемы и алкоголь в крови. Хочу оставаться демоненком.

Недовольно фыркнув, вампир снова кинулся на меня, забыв итог своей предыдущей отчаянной попытки. Память кровососов ни к черту, судя по моему противнику. От броска смертоносного убийцы я ловко увернулся, а Дэниэлу пришлось влететь в стену за моей спиной. Дэниэл отшатнулся от стены, на которой остался кровавый отпечаток лица вампира. Он схватился за свою физиономию ладонью. Его злость стала только сильнее и безудержнее. И мне было трудно тогда понять, что пора остановиться и просить прощения, попробовать загладить назревающую битву. Но я был одержим яростью — главной причиной моих побед. Когда ты пылаешь от гнева, все вокруг словно обращается в пламя и становится личным врагом тебе. Когда на меня нападали демоны, я взывал ко внутреннему демону и ярости. Они помогали мне разрушать жизни нечестивых тварей. Они спасали меня от преждевременной гибели. Ярость — совершенное оружие воина. Но она может легко стать тяжелой — почти неизлечимой — болезнью. Я тяжело больной, чистая злость струится по венам, безудержная ярость горит в сердце. Потому я не остановился в битве с Дэниэлом.

Вампир снова рискнул напасть. Я совсем потерял контроль над собой. Игра переросла в опасное приключение. Когда Дэниэл снова приблизился ко мне, резким и быстрым ударом ноги я выбил ему колено в обратную сторону. Кость издала мерзкий хруст. Вампир взревел и упал. Око за око, кость за кость. Удовлетворенный маленькой победой, я расслабился и позволил себе вольность пнуть лежащего ничком друга по животу. Это чертовски низко для меня.

— Не поднимайся, — я приподнял голову вампира за волосы, — ты проиграл. Смирись и продолжай лежать, пока не истечешь кровью. Ты правда такой самонадеянный? Думал, жалкий вампир выстоит в драке против принца тьмы? Я будущий король Ада, наследник престола Дьявола! С самого начала у тебя, малыш Дэнни, не было никакого шанса.

— Ты думаешь, это конец? Мой неизбежный финал? — обнажил кровавую улыбку вампир. — Слишком рано...

Дэниэл резко встал, несмотря на то, что сломанная нога скрипела. Его лицо и колено продолжали кровоточить. Вампир пронзил мое тело: прорвал плоть под ребрами и рукой с острыми когтями дотронулся до сердца. Я осознал, что не могу пошевелиться — меня парализовало. Дэнни сжал мое сердце в своей руке. Я почувствовал, как внутри меня что-то умирает. Ноги подкосились. Дэниэл медленно вытащил руку из моей груди. Он самодовольно улыбался.

— Почувствуй эту боль, Джонатан! — дерзко засмеялся он. — Проникнись ею. Влюбись в нее. Она — твоя навсегда.

Сердце замедляло ритм, оно почти перестало биться в моей израненной груди. Сломанное ребро все еще болело. Эта неистовая жгучая боль сводила с ума. Она могла довести до самоубийства. Я был готов отдать все, чтобы она перестала терзать меня. Холодный пот скользил по коже, а жар обволакивал тело. Мысли и чувства перемешались. Я проклял все возможное и подумал, что нет страданий сильнее и жестче, что довелось испытать мне. Как же ошибался. Но сейчас я свято верил, что подобное невозможно пережить. Собрав свои последние силы в кулак, поднялся с колен, выпрямил спину и повалил вампира на землю. Прижимал его книзу. Подавлял сопротивление. Но не посмел ударить.

— Дэниэл! Остановись, пожалуйста, — закричал я, задыхаясь. — Я прошу прощения за всю боль и жестокость, что причинил тебе. Это моя вина, величайшая вина! Я клянусь силами тьмы и света, никогда не нападу на невинных и слабых, всегда буду контролировать и сдерживать себя — не позволю монстру освободиться! Пока мое сердце бьется и кости целы, буду сопротивляться ему до своего последнего вздоха! Дэнни, пожалуйста, прекрати испытывать меня.

Я посмотрел на нож, оставшийся в моей холодной руке. Глаза оставались полностью черными. Но сгусток тьмы становился тусклее и светлее, пока не стал совершенно серым — цвет пепла. Я испугался, но продолжал завороженно смотреть на лезвие. Темная радужка, абсолютно черный зрачок и белое глазное яблоко с красными капиллярами по краям — знакомые глаза. Я вспомнил этот взгляд в отражении. Эти глаза принадлежали мне. Говорят, глаза — зеркало души. Похоже, я потерял свою демонскую душу и мои глаза стали чернее тьмы, но вновь обрел — я вернул свои глаза.

Я поднял руки вверх, откинул нож в сторону. Больше никаких убийств. Прости меня, Дэнни...

Дэниэл слабо улыбнулся и растворился в воздухе. Вампиры умеют превращаться в невидимок?

Вид за окном исчез. Вместо ночного города, объятого грозовыми тучами и ливнем, оказался черный портал. В полный рост в нем стоял проводник, протягивающий мне свои мерзкие костлявые руки. И все же... я рад его видеть.

***

Дэниэл продрал глаза. Его голова словно разбивалась на сотни осколков, мысли перепутались. Вампир потерялся в пространстве. Он долго приходил в себя: присел на край кровати и уронил отяжелевшую голову в ладони, стараясь понять и осознать, что произошло. Когда рассудок немного прояснился, он вспомнил то немногое, что видел во сне — если так можно назвать видение, которое пришло к нему в бессознательном состоянии. Вампир видел безумную картину: словно Джонатан бился со злой копией его самого, а Дэниэл находился в мозгах своего друга и кричал: «Эй, слышь сюда, демонический кусок моего лучшего друга...» Он понимал, что произносил не зря странную фразу. Дэниэл силился припомнить, что происходило с ним и Джонатаном в том странном месте. Во вне вампира все находились в комнате Джонатана, но все это казалось каким-то другим. Словно что-то привычное исчезло из знакомой обстановки.

Дэниэл встряхнул головой, словно прогонял из своего сознания мерзкие мысли, и полез доставать из-под своей кровати большую красную коробку с вещами, которыми он дорожил больше жизни. Иногда бессмертные существа в течение жизни собирают подобные сумки или сундуки. Они никогда не расстаются с ними. Дэниэл открыл крышку своего «сундука» и принялся копаться в нем. Он вытаскивал дорогие украшения королев и оригинальные картины давно почивших художников, доставал старые фотографии, драгоценные камни и собранные за множество веков коллекции монет... Это было то, что дорого сердцу вампира. Он, перебирая вещи, на мгновение задержался на старой фотографии: нисколько не изменившийся Дэниэл стоит около Винчестерского собора в графстве Хэмпшир, в старой доброй Англии, вместе со старым другом. Говорили, тот собор был заложен во втором веке мифическим королем бриттов — Люцием. Возле собора Дэниэл впервые познакомился с демоном, который изменил свою судьбу вопреки словам «невозможно» и «немыслимо». Друг поведал вампиру историю о том, как прошел все Круги Ада и выбрался живым. Тот демон вновь стал человеком и получил шанс жить человеческой жизнью. Люцифер отпустил его тогда на свободу в мир смертных, предостерегая о том, что если он вновь окажется в адском огне — избежать своей пытки снова ему не суждено. Демона звали Майклом. Насколько знал Дэниэл, тот парень спустя пару лет снова скатился к ничтожной жизни грешника: Майкл много пил в пабах Лондона, воровал деньги и выпивку и убивал смертных ради удовольствия. Наверняка, он страдает в адском пламени. Дэниэл прекрасно знал только одно: кто прошел однажды испытания Ада, очистил свое сердце от грязи и тьмы, изменил свою судьбу — вскоре станет хуже, чем был когда-то. Немногие отважные демоны проходили Круги Ада. Но вновь и вновь они возвращались туда, откуда искалеченные и изможденные выползали. Никто никогда не проходил испытания по-настоящему, никогда не возвращался из Ада.

Дэниэл очень боялся, что Джонатан отправился на Круги Ада. «Дурак, наивный глупый демоненок! — говорил он про себя, продолжая рыться в собственных вещах. — Почему не предупредил?» Вампир вытащил со дна коробки толстую книгу в черном переплете с золотой надписью «Темный мир». Издав тихий победный клич, он начал перелистывать плотные страницы книги. Открыв раздел «Способности», вчитывался в каждую строку, написанную разными почерками от руки сотнями существ. И прочитанные слова поразили его. На несколько минут Дэниэл глупо уставился в пустоту, прежде чем встать и кинуться вниз. Он молниеносно спустился вниз, где Рик мирно и тихо спал на диване возле камина. С момента, как Джонатан исчез, Рикки не отводит взгляд от парадной двери. Дэниэл прыгнул на диван, схватился за плечи спящего смертного и начал трясти его и кричать: «Рик, проснись немедленно! Рикки!»

— Что случилось, Дэниэл? — с неохотой проснулся Рик. — Нападение демонов? Джонатан вернулся? Кристон объявился? Если это дурацкая шутка — оторву голову. Мне только удалось заснуть. Я не спал несколько суток. Я устал!

— Нет, Рик, это не шутка, — обеспокоенно ответил Дэнни и присел рядом с другом. — Я сейчас упал в обморок, у меня было видение. Я видел Джонатана. Наш демоненок отправился в Преисподней, чтобы пройти испытания огнем. Он проходит Круги Ада! Можешь представить себе, что он преодолел собственное бессилие и рискнул отправиться навстречу смерти ради спасения этого бренного мира? Это первые шаги на пути к цели — уничтожению Люцифера. Я думал о том, что я переутомился и случайно заснул, но... Ты прекрасно знаешь: вампиры не спят, сны им не снятся. Если исключена возможность, что это был сон... — Дэниэл помедлил, словно сам не верил словам, что скажет, — то это была связь. — Это лучше показать, лови книгу, — Дэнни кинул в смертного тяжелый том. — Страница сто тридцать шесть. Там говорится, что два любых существа могут обладать связью — видеть глазами друг друга, когда жизнь одного находится в опасности и когда они разделены значительным расстоянием. Подобное происходит крайне редко. Когда сердца двух близких друзей или влюбленных связаны. Похоже, мы с Джонатаном поймали одну волну.

— Это безумие... — прошептал Рик, — сумасшествие. Или великое чудо. Мне хотелось бы тоже видеть его глазами, но я слишком далеко от его сердца. Он не подпускает меня ближе, словно я страшнее Люцифера. Что я сделал не так?

— Ангела ради! — воскликнул вампир. — Ты считаешь, что Джонатан избегает тебя? Ты полагаешь, что вы далеко не друзья? Рикки, послушай меня внимательно: бывают такие люди, которые не подпускают дорогих сердцу слишком близко. Знаешь почему? Они боятся причинить боль близкому другу. Джонатан — именно такой. Он знает, что внутри него затаился демон. Его главный страх — выпустить монстра наружу и позволить ему причинить боль одному из нас.

— Ладно, спасибо за поддержку, Дэниэл, — улыбнулся Рик. Он несколько минут молчал, но потом резко перевел тему. — Так... признайся, вы тайно влюблены или просто лучшие друзья?

— Как смеешь ты предполагать, что я влюблюсь в демоненка!? — воздал руки к небу вампир. — Этот жалкий отпрыск Дьявола... Даже сама мысль противна!

— Я пошутил, остынь!